2023-05-03
1
Это не эпиграф, а последнее предупреждение педантам-умникам, любителям вынюхивать анахронизмы, стилевые погрешности, отступления от незыблемостей орфографии и прочих мелочей типа ненормативной лексики:
– Достопочтеннейший! Закрой книжку, ещё раз ознакомься с названием, осознай смысл, потом вернёшься, если тебе не дорого твоё душевное здоровье в мире, где ты живёшь, таком далёком от нашей повседневности…
Гугняво зазуммерил вайбер своим допотопно-пещерным «зндз-ын-зындз», потому что Вит не следовал общему сдвигу менять фабричные настройки в программах электронных устройств и прочей утвари личного пользования. Установки от производителя, простая хавка из микроволновки, покладистые блондинки – пойдёт! он не привередлив, не крутит носом с видом крутого знатока, и ему как-то фиолетово до трендов среди продвинутых мудаков.
Он подобрал свой Самсунг, чуть тронул значок «ответить». На весь экран расплылся блин лица. Позвонивший, в своей обычной манере, слишком близко подносил телефон к физиономии, почти притык, типа носовика, куда вот-вот чихнёт вчерашней простудой: «апч!. апыч!. Ччххуу!!. твою ж распрое… апч!. апыч!.» – и так далее. Причём вполне здоров. Просто данный особь втянулся прятать от контактов свою развесистую лопоухость.
Ну не больной, а? С таким обширным даром природы, давно б мог стать звездой кинокомедий покруче Мистера Бима. Или Бума? Но точняк – не Бама… хотя…
М-да, давненько забил Вит на кино…
«Ну ты ж и лох! Всё комплексуешь? Юниор затруханый. Да с твоими данными давно б уже в президенты вышел. Имидж – зашибись! Уши внимательные такие, округлые, доброжелательные. На свой предвыборный портрет штампуешь, коротко и броско: «Нам слышен голос народа!» и – даже ящики с бюлютнями перезаряжать не надо».
Всё это Вит лицу в Самсунге не сказал, только лишь ему подумал. И вообще, он не нанимался исцелять чьи-то психические травмы вследствие затянувшейся (по меркам общества свихнутого тиранией рынка и диктатом политического согласия на всё) девственности, а роль голоса в библейской пустоте Виту и вовсе нихт-нах не упала. Поэтому он спокойно произнёс:
– Что там у тебя вскочило, Лекс?
– Привет, Вит. Всё горбатишься? Она тебя ещё не доглодала? Твоя надежда слупить сто баксов с prozza.com?. Стрекочешь клавкой тонну херни в день за хер-да-ни-хера? Забей, братан! Они там лайкают исключительно членов своей шайки-лейки, в порядке очерёдности. Ты им ни сват, ни брат. Оно те надо? Ну чё ты буром прёшь на ку-клукс-клан?
– Мне все те прозы похер, мин херр. Использую их, как вострильный камень, оттачивать умения и персональный стиль. А тот их Ежемесячный Вызов с призом в $100 – хороший стимул перемахнуть обычный для писателя барьер «полцарства за сюжет! все темы высосаны насухо. Ах, априори!.» А там без всяких тягостных терзаний: нате вам «о чём» и – вперёд писаки!. Кто больше лайков соберёт, того и сотенная.
– Не мучай ни себя. ни клавдию. Сколько ты зелени засыпал в закрома от этих месячных забегов? Да у тебя на допинг уходит больше, чем весь приз.
– Пару раз на финише я был в двадцатке лидеров.
– Ухх! Знай наших! Бежали тоже двадцать?
– Да понимаешь, аудитория не та, мыслят шаблонами Дисней-Ленда и Стива Кинга, любой шаг в сторону их стопорит. Их каждый лайк это луч надежды понять друг друга, поверх барьеров из национальной розни наших дебилизмов.
– Ну, да! А как же! Ещё и как: ну, да! Наверно, в психушках для богатеньких, больных выводят на прогулки в интернет, вот и нашлись пара неадекватов. Или в домах престарелых. Но ты крепись, братан. Тем более, что главное принцип, а не башли, верно? А да и что такое бумажка в $100? У тебя в кармане не залежится дальше, чем до первой же безхозной блондинки.
– Заткни фонтанчик своей проповеди, падре.
– Короче, тут назрело дружеское предложение, Вит, от какого даже под пляской Витта не отказываются. Золотое дно, бля, нефтяные поля, ради которых Бритиш Петролеум и Шелл начнут одна другой волосья драть за право отсосать у тебя на сон грядущий покруче, чем Спокойной Ночи, Малышам. Колыбельная с импровизным джазом, ну как? Улавливаешь тональность?
– Не понял! Чтоб они мне мой вышками бурили? Да пошёл ты!
– Да брось, мужик! Я ж чисто метафорически… Фишка в том, что подобный шанс может подвернуться всего раз в жизни.
– Ага. Врубаюсь. Ты уже откушал метафорического метамфетаминчика с того золотого дна и тебе схорошело… И ты забыл, что я воздержанец.
– С каких таких пор?
– Ладно, позвони мне завтра с утра, когда тебя попустит.
– Подожди-подожди! Я дело говорю!
– Тогда и говори по делу, а не накручивай как начинающий сутенёр.
– Слушай, тут такая история… ну… материал… прославит твоё имя, Вит!. Станешь знаменитостью как Пинчон, Джойс, Хемингуэй!
– А тот последний, это – кто?
– Хемингуэй? А хрен его знает. Моя бывшая раз в месяц замачивала слезами его книжку, регулярно.
– Девушки и книги – вещи несовместные, не гони! Да и человечество давно уж усвистало из тех времён… Короче, ты приревновал и запомнил имя, так?
– Девушка из незатронутой глубинки может держать в резерве сюрприз-другой, уж ты поверь, братан. В общем. Имею файл с таким содержимым, что сорвёт башню всему миру за три дня. Просто нужен чувак отредактировать, подписать своим именем и наутро проснуться великим. Ну как перспективняк?
– Уговорил. Только, чтоб ради спасти тебя от передоза своим же трандежом. Скинь тот файл на мой имейл.
– Забудь, красава. У меня с имейлами никаких делов.
И это правда, Лекс полностью зациклен на тему безопасности персональных данных. Наглухо тормознут, фактически. Непоколебимо. Его неделю надо убеждать, чтобы послал тебе «привет-пока» и ссылку на сайт http//:милая-бабушка/сказки-для-внучат/шарль-перро.html, ну а в последний момент у него, как пить дать, очко сыграет. Наверное, потому что принят в штат какой-то непонятной Конторы, которая работает на правительство. Группа приземистых зданий позади высокой сетчатой ограды. Камеры наблюдения на каждом столбу. Угрюмые Ротвейлеры прогуливают своих тренеров три раза в день вокруг парковки за периметром.
Самый простой способ отдохнуть от чик-чириков несмолкающего Лекса: это спросить что было интересного сегодня на работе и – минут десять , как минимум, его не будет слышно. Весь погружён в себя. Задумчив, сумрачен, заткнут.
Неслабо впечатлён, как видно, судьбой супружеской Еврейской пары, что тоже работали на правительство, пока их не поджарили на электростуле за слив производственных чертежей и формул А-бомбы в страну Советов.
– Да ладно, я пошутил. Не замочи постель сегодня ночью. Всё будет хорошо, малыш. Ну, чего ты хочешь?
– Как насчёт в два в Хижине Дяди Тома? Тебе удобно?
Ну как откажешь другу-корефану?. Хотя одна коронованая простипома, нимфоманка на престоле Российской Империи, советовала держать врагов к себе поближе, чем друзей, чтоб ощущать малейшее движение их душ и помыслов, и что там ещё у кого встанет, говаривала она. Тупая стерва, хоть и хитрая. Это за друзьями нужен глаз да глаз, 24/7. Вот кто знает твои слабые места получше, чем ты сам. Уж эти не промажут, удар придётся в самое небалуй…
Ах! И ты, Брут!.
Вот же долбодон, а? Друзьям и карты в руки, когда понадобиться тебя чикнуть. Пух праху твоему, грёбаный придурок.
– По мне, так нормалёк, – ответил Вит
* * *
2
Вопреки названию, в Хижине никто никогда никакого Тома и в глаза не видел, но это мало кого настораживало, тем более, что и племянники отсутствующего дядюшки являлись там не меньшим раритетом.
Хозяйка заведения, мадам Гарриет, в её заметно преклонном возрасте сберегла едкую стервозность и быстроту реакции гремучей змеи. Ни один ковбой на самом Диком Западе ей и в подмётки не годился по навыку молниеносно выхватить свой шестизарядный. Правда, вместо увесистого кольта, в кармане кружевного фартука старушка держала баллончик лакриматора, что обращало традиционную бейсбольную биту под стойкой в пережиток, смехотворный своей старомодностью (на Полудиком Западе, по данным опроса журнала Фырпс, бармены хоть как-то связанные с Русской мафией предпочитают городошные биты), а заодно снимало расходы на вышибалу в штате обслуживающего персонала – сочувственно причитая, эта гюрза собственноручно, двумя пальчиками, вела укрощённого хулигана на выход и указывала ближайшую водонапорную колонку. Типа она такая вся пушистая как божий одуванчик, и типа он хоть что-то мог увидеть сквозь ручьи слёз и соплей размазываемых по всей морде. Потом она уползала на кухню, кобра подколодная, под видом умыть руки для гигиеничности, а на самом деле за подхалимскими комплиментами подчинённых…
В дневное время Хижина Дяди Тома представляла собой уютную столовую для соответствия семейственности в названии на вывеске, а вечером превращалась в ресторан вполне заслуженной репутации, потому что мадам Гарриет держала отличных стряпух и стряпунов (не вдаваясь в скользкие детали с оттенком расизма—мы отнюдь не борзописцы на откупе у чёрной сотни—просто отметим вкратце, что да конечно, цвет кожи шеф-поварихи тоже соответствовал, ведь это Хижина Дяди Тома, в конце концов). Превосходная еда помноженная на обволакивающую приятность атмосферы в стиле старосветской усадьбы какого-нибудь из южных штатов: Вирджиния, Алабама, Джорджия, которая Georgia on my mind…, только не взъярённым ором Рея Чарльза, а в классическом варианте этой дважды песни года, 1930 и 1953, примерно как исполнял её солист в бэнде цыганского виртуоза Джанго, он же Султан, ну, вы понимаете о чём я, так что при случае посетите, хотя та стерва с её баллончиками мне и копейки не платит за рекламу, разве что в полгода раз чаем угостит и то без сахара, скряга брюхоногая!.
Вит сел в угловом отсеке и отклонился от стола назад, до упора в плотную обивку, до безмятежного покоя и отдохновения. Рука его привольно простёрлась поверх спинки, чуть поглаживая обивочную кожу цвета… ну, в общем, соответствующего духу интерьера. К счастью для тех, кто слишком быстро устаёт следить за непринуждённым разлитием мыслию по древу, как текла она в двух предыдущих абзацах, упитанная фигура Лекса нарисовалась возле входа. Как раз вовремя…
Двойной подбородок вальяжно распирал расстёгнутый воротничок его рубахи. Пиджак снят и наброшен, скорее даже повешен на левое плечо, драпируя левостороннюю часть торса. Можно сказать, с вызовом наброшен – без лонжи или подстраховки, а круглое плечо Лекса не имело вешальных крючков. Не всякий пиджак отважится занять до такой степени раскованную, но вместе с тем, рискованную позицию.
