Собрание творений. Том VII. Избранные письма

43 (105, 10). О трудностях для человека, живущего по учению св. отцов, прийти к мирскому преуспеянию и сообщение о получении желанной отставки

Возлюбленнейший о Господе, отец игумен Антоний!

Благодарю Вас за доброе и умное письмо Ваше, от 13-го августа. Вы смотрите на современность точно так, как и я смотрю на нее. К добродетелям и преуспеянию нашего времени очень трудно пристать человеку, сформировавшему свой образ мыслей по учению св. отцов Православной Церкви.

21-го августа я получил уведомление, от 6-го августа, от Синодального обер-прокурора, что мое желание удовлетворено… Милостию Божиею мне даруется место самое удобное и по уединению и по многим другим отношениям. Должен благодарить Бога за неизреченные Его благодеяния, излитые на меня с самого детства моего.

Поручая себя Вашим святым молитвам, с чувствами совершенного почтения и преданности имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою

44 (106, 11). Мысли о Наполеоне III

Возлюбленнейший о Господе, отец игумен Антоний!

Вы очень справедливо говорите, что настоящее мое положение есть самое благопотребное для меня. Я признаю его даром милосердого Бога, скрывшего меня в тайне лица Своего от мятежа человеческого, покрывшего меня в крове от пререкания язык (Пс. 30, 21). Особенные милости Божии изливаются во граде ограждения. Для мира это непонятно.

О Наполеоне III многие основательные люди рассуждают так, как рассуждаете Вы. Но предопределений Промысла Божия о России не изменит Наполеон III, как не изменил их Наполеон I. Св. отцы Православной Церкви (напр., св. Андрей Критский в толковании на Апокалипсис, гл. 20), предсказывают России необыкновенное гражданское развитие и могущество. Это чувствуют и иностранцы. Недавно один Английский государственный человек, в собрании, в котором рассуждали, что бы предпринять против Русских, воскликнул: «Оставьте в покое этот народ, над которым особенная рука Судьбы, который, после каждого потрясения, способного, по-видимому, погубить его, делается сильнее и сильнее». После Севастопольской катастрофы, стоившей России 250 тысяч народа убитыми, в ней прибыло народонаселения более 6 миллионов. Эти миллионы разместились во все дома, между тем как Франция и Англия свои избытки должны постоянно выселять. Бедствия наши должны быть более нравственные и духовные. Обуявшая соль предвещает их и ясно обнаруживает, что народ может и должен соделаться орудием гения из гениев, который наконец осуществит мысль о всемирной монархии, о исполнении которой уже многие пытались. Святое Евангелие следующими чертами изображает воззрение Господа на современный ему народ Иудейский: «Видев же народы, милосердова о них, яко бяху смятени и отвержени, яко овцы не имущыя пастыря» (Мф. 9, 36).

Если бы услышали это тогдашние духовники Иудейские, напыщенные ученостию своею и самым отчетливым знанием Закона, самым тщательным преподаванием его народу, что сказали бы они? Клевета, клевета, – воскликнули бы они в один голос. Так заставила бы их выразиться слепота их.

Если Наполеон вычистит помойную яму, в которую стягивается все лучшее из страны и извергается за границу, и все скверное из-за границы и рассыпается на страну, – не велика беда!

Прошу Ваших святых молитв, да сосредоточу зрение мое на мертвеце моем. Благословение Божие да почиет над Вами.

Ваш покорнейший слуга

45 (107, 13). О различных направлениях в монашестве, – телесном и духовном подвигах

Возлюбленнейший о Господе, отец игумен Антоний!

Поздравляю Вас с наступившими праздниками и наступающим Новым Годом, и искренно благодарю Вас за участие, которое Вы приняли в старицах. По сей же почте пишу к Графу, не упоминая Вашего имени, и прося дать Августе настоятельское место с выводом из Ладожского монастыря. Я писал уже давно Потемкиной, чтоб она приняла участие в положении Ладожского монастыря. Но пред митрополитом, к сожалению, ходатайство мое не имеет места. Обо всем этом я умолчал в письмах моих к старицам, опасаясь дамского язычка, которому легко сделать вред и себе и ближним.

Я не виню ни стариц, ни игумению. Обе стороны действуют в своем направлении. Я видел столкновение разнородных направлений монашеских в Валаамском монастыре, куда был сделан игуменом из Новоезерского монастыря Вениамин, человек, не пивший вина, ходивший к службам и в трапезу неупустительно. Эти достоинства не имели цены пред Валаамцами, которые требовали от Вениамина недостовавших ему монашеских познаний и начитанности, которые в нем видели мирянина, а не монаха. В 1829 году, при жизни старца Феофана, я приехал в Новоезерск, пожив в Оптиной и Площанской: мне показались Новоезерские монахи мирянами, несмотря на отличное благоустройство монастыря и порядок богослужения, который, однако, ниже Площанского и Белобережского. Я спросил монахов: ходят ли они к старцу для совета и откровения помыслов. Отвечали: «Никто не ходит, за исключением Комаровского, а обращаются к старцу за советом преимущественно Горицкие монахини и в большом количестве миряне». Беседовал я несколько раз со старцем: он прямо отвергал душевное делание, как очень удобное к переходу в прелесть, и высказал очень малую начитанность. Проводил он жизнь постную, к службам ходил неупустительно, вставал до утрени за час, и вычитывал в келии правило; сложения был атлетического, росту малого. Сообразно собственному направлению он руководил и других: как Новоезерское братство, так и Горицкие чужды духовного делания, все их внимание устремлено на благовидность наружного поведения и на телесный подвиг. Известно, что таким жительством вводится в душу самомнение и развиваются душевные страсти, которых телесный делатель и заметить в себе не может и даже не подозревает присутствия их. Ему нельзя избежать самомнения, ему нельзя не видеть своего благовидного поведения и своих подвигов и наружных дел. Но мытарь, грешный и не знающий за собою ничего кроме грехов, заслуживший осуждение человеков, оправдан пред Богом за то, что от сознания говорил в себе: Боже и проч., а фарисей не удостоился такой милости Божией. Эту милость да дарует Бог всем рабам Своим, работающим Ему и телесным, и душевным подвигом. Только без душевного подвига к разуму Божию приближаться невозможно, сказал св. Исаак. Все человеки немощны: почему невозможно не проявляться немощам и в тех, которые занимаются душевным подвигом. Не следует же казнить за эти немощи, как постоянно стремятся к тому праведники, что видим уже и из Евангелия.

Просящий Ваших св. молитв недостойный

46 (108, 14). О молитве трех отроков в пещи Вавилонской, о «сеятве плевелов», о своем здоровье

Ваше Высокопреподобие!

Высокопреподобнейший отец игумен Антоний!

С некоторого времени я начал часто обращаться воспоминанием к молитве святых трех Отроков в пещи Вавилонской: согрешихом, беззаконовахом и проч. Какое превосходное в этой молитве исповедование своей греховности: и частной и общественной! Какое оправдание попущения Божия и благоговение пред ним! Какой верный взгляд на современников! Точно: утешение христианина заключается в истинном духовном разуме, находящемся в тесном союзе с верою и смирением, которым плотский и душевный разум противен. Судьбы Божии привели меня быть свидетелем одной из горестных сеятв плевелов, враждебных Церкви. Эта сеятва называлась громким именем Православия, подобно тому, как и другие многие подобные действия уже облекались и прикрывались великолепными наименованиями христианских добродетелей. Тогда сеятва приводила меня в ужас; я предчувствовал, что последствия должны быть ужасны.

Искренно желаю Вам, чтоб новое место послужило для Вас спокойным приютом, удобным к возделанию спасения. Череменецкий монастырь беднее Введенского, но климат в первом гораздо здоровее второго. Моим приютом я очень доволен, но здоровье мое расстроено в высшей степени. Время сойти с земного поприща, но неоплаканные грехи приводят к желанию побыть еще в юдоли душеполезных страданий и плача, чтоб избежать плача и страданий бесполезных и вечных. […]

Поручаю себя Вашим святым молитвам и любви о Господе. Призывая на Вас благословение Божие, с чувствами искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугой

47 (109, 16). О своем настроении, о соблазнах и свободной воле человека

Возлюбленнейший о Господе, отец игумен Антоний!

Благодарю Вас за письмо Ваше от 15 июля. На первые строки его скажу Вам в ответ, что постепенно приближаясь к исходу из гостиницы земли, постепенно теряю сочувствие к временной расстановке в ней человеков, и стремлюсь соединиться духом воедино со всею о Христе братиею. Думаю, что ныне я сблизился с Вами более, нежели когда-либо.

Милость Божия даровала мне тихий, весьма удобный приют, соответствующий и потребности душевного настроения и потребности крайне расстроенного здоровья. Бабаевский монастырь гораздо уединеннее и Коневца и Валаама. Безмолвие начинает действовать на меня благотворно, отвлекая очи ума от зрения на деющееся в мире и направляя их к созерцанию своей греховности и предстоящего суда Божия. Все совершающееся совершается под недремлющими взорами Всеблагого и Всемогущего Бога: одно по воле Божией, другое по попущению Божию. «Горе миру от соблазнов, – сказал Спаситель, – но подобает приити соблазнам», предрек Спаситель же. Попущение соблазнов, как логическое следствие употребления произвольного человеками их свободы и воли и как казнь сама собою вытекающая из злоупотребления воли (так как Богом и дана свобода воле, и вместе дан закон, как употреблять ее), должно созерцать с благоговением, покорностью, исповеданием своей греховности и правосудия Божия. Очень наставительна молитва святых трех Отроков в пещи Вавилонской. Да совершается воля Божия! Да дарует милосердый Господь спасение немощным, от нихже первый есмь аз, которые имеют какое-либо произволение, хотя и самое немощное, спастись. Если узнаете о Церкви, не откажитесь известить: я ни с кем переписки не имею о сем предмете, да и не всему и не всем можно доверять.

Может быть и сами Вы когда-либо захотите посетить и старинного Вашего знакомого. Я с особенной приятностью увидел бы Вас в обители Святителя Николая Бабаевской.

Просящий Ваших св. молитв недостойный

48 (110, 17). Характеристика монашества времени епископа Игнатия

Ваше Высокопреподобие!

Высокопреподобнейший отец игумен!

[…]

Мнение Ваше о монастырях вполне разделяю. Положение их подобно весеннему снегу в последних числах марта и первых апреля: снаружи снег как снег, а под низом его повсюду едкая весенняя вода: она съест этот снег при первой вспомогательной атмосферической перемене. Важная примета кончины монашества – повсеместное оставление внутреннего делания и удовлетворение себя наружностию напоказ. Весьма часто актерскою наружностию маскируется страшная безнравственность. Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов актеров. За такое жительство, чуждое внутреннего делания, сего единого средства к общению с Богом, человеки делаются непотребными для Бога, как Бог объявил допотопным прогрессистам. Однако, Он даровал им 120 лет на покаяние.

[…]

Поручая себя Вашим святым молитвам, с чувствами искреннейшей преданности и уваженья, имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою

49 (111, 18). О нравственной трудности в своей жизни, мнение о монастырях, оптинском старце Макарии и о духе того времени

Ваше Высокопреподобие!

Высокопреподобнейший отец игумен!

Приношу Вам искреннейшую благодарность за воспоминание Ваше о мне, Вам 61 год, а мне 57. Лета бы небольшие, но я уже оканчиваю жизнь мою, потому что «зли быша дни мои», – по выражению патриарха Иакова. Здоровье у меня от природы слабое; трудностями жизни оно сокрушено. Величайшая трудность была нравственная: в новоначалии моем я не мог найти монаха, который был бы живым изображением аскетического учения отцов Православной Церкви. Желание последовать этому направлению, по причине сознания правильности его, поставило меня в положение оппозиционное по отношению ко всем и ввело меня в борьбу, из которой перстом Божиим, единственно перстом Божиим, я выведен в Бабаевское уединение, если только выведен. И на отшедшего, как видите, подымают голос, и подымают его по той же причине – по причине уклонения от учения святой Церкви и принятия понятий противных, даже враждебных этому учению.

Относительно монастырей, я полагаю, что время их кончено, что они истлели нравственно и уже уничтожились сами в себе. Вам известен отеческий путь, состоящий в духовном подвиге, основанном на телесном подвиге в разуме. Опять Вам известно монашество русское: укажите на людей, проходящих этот подвиг правильно. Их нет. Существует по некоторым монастырям телесный подвиг, и то более на показ людям. О. Макарий Оптинский решительно отвергал умное делание, называя его причиною прелести, и преподавал одно телесное исполнение заповедей. Св. Исаак Сирский говорит, что телесное делание без душевного – сосцы сухие и ложесна бесплодны; это видно на воспитанниках Оптиной Пустыни. Но о. Макарий в наше время был лучшим наставником монашества, действовал по своим понятиям, с целью угождения Богу и пользы ближним, при значительном самоотвержении. Если бы, как Вы говорите, и решились восстановить монашество, то нет орудий для восстановления, нет монахов, а актер ничего не сделает. Дух времени таков, что скорее должно ожидать окончательных ударов, а не восстановления. «Спасаяй, да спасает свою душу», сказали святые отцы.

О моем уклонении от общественного служения не жалейте и не думайте, что я мог бы в нем принести какую-либо пользу.

По духу моему, я решительно чужд духа времени, и был бы в тягость другим. И теперь терпят меня милостиво единственно потому, что нахожусь в дали и глуши. […]

Спаси Вас, Господи, за любовь и внимание, которое Вы оказываете монахине Марии Шаховой. И на ней можно видеть, как направление, по учению святых отцов, в наше время нетерпимо. Не терпят его от того, что чужды ему, не знают его, не изучали его, нисколько не занялись им. Говорят, что ныне в книжных лавках обеих столиц вовсе прекратили расход на духовные книги, или он так мал, что можно признать его прекратившимся. Всему, что сказано в Писании, подобает быть.

Поручая себя Вашим святым молитвам, с чувствами искреннейшей преданности и уважения, имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою

P. S. Очень верно изобразил первомученик Стефан болезнь своих современников (см. Деян. 7, 51). Ненависть к Святому Духу является от принятия противного духа, который может вкрасться неприметно при действии свойственного себе слова.

50 (112, 19). О монашестве, умном делании, наружном благочестии, монахе Никандре Бабаевском

Ваше Высокопреподобие!

Высокопреподобнейший отец Антоний!

[…]

О монашестве я писал Вам, что оно доживает в России, да и повсюду, данный ему срок. Отживает оно век свой вместе с христианством. Восстановления не ожидаю. Восстановить некому. Для этого нужны мужи духоносные, а ныне даже водящихся отчасти писаниями отцов, при объяснении их душевным разумом, каков был о. Макарий Оптинский, нет. Правда, и ныне некоторые разгоряченные верхогляды, даже из светских, берутся за поддержание монашества, не понимая, что оно – великая Божия тайна. Попытки таких людей лишь смешны и жалки: они обличают их глубокое неведение и судеб Божиих и дела Божия. Такие умницы и ревнители что ни сделают, все ко вреду. Заметно, что древний змий употребляет их в орудия умножения в монастырях житейской многопопечительности и подъяческого характера, чем решительно уничтожается дух монашества, исполненный святой простоты. Надо покоряться самым попущениям Божиим, как это прекрасно изложено в молитве святых трех отроков, ввергнутых в пещь Вавилонскую. В современном монашеском обществе потеряно правильное понятие о умном делании. Даже наружное благочинное поведение, какое введено было в Оптиной Пустыни о. Леонидом и Макарием, почти всюду оставлено. Вы правду говорите, что я в юности моей не нашел старца, который бы удовлетворил меня, но это можно еще приписать и тому, что я не искал, как должно, не умел искать, не имел достаточных средств на то. Удовлетворительнейшее лице, с которым пришлось встретиться, был монах Никандр, просфирник Бабаевского монастыря, муж благодатный. С ним беседовал я в 1847 году. Он достиг высшего преуспеяния в умной молитве, проходил этот подвиг очень просто, естественно, не был в славе у человеков. Прежде умное делание было очень распространено и между народом, еще не подвергшимся влиянию Запада. Теперь все искоренилось; осталась личина благочестия; сила иссякла. Может быть кроется где-либо, как величайшая редкость, какой-либо остаток прежнего. Без истинного умного делания монашество есть тело без души. Наступила весна: не замедлят наступить лето и жатва. О монашестве о. Никандр понимал также, как понимаю и я. Называл он монастыри пристанями, по назначению, данному им от Бога; говорил, что эти пристани обратились в пучины, в которых вредятся и гибнут душами многие такие люди, которые посреди мира проводили весьма хорошую жизнь. Некоторым, вопрошавшим его, советовал остеречься от вступления в монастырь. Надо знать существенно нынешнее положение монастырей, которые могут еще показаться для верхоглядов местами спасения. По крайней мере, в избрании монастыря. Должно быть чрезвычайно осторожным и осмотрительным. Если вздумаете посетить меня, то привезите с собою стихотворения Ваши. Из них читал я одно. В ожидании этого приятнейшего времени, прошу памятствования Вашего о мне в святых молитвах Ваших. С чувствами совершенного почтения и искреннейшей преданности имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою

51 (113, 20). Благодарность за посещение, рассуждения о человеческом слове в сравнении со Словом Божиим, пожелание последовать цели Григория Богослова

Ваше Высокопреподобие!

Высокопреподобнейший отец Антоний!

Искренно благодарю Вас за посещение меня грешного; этим посещением доставлено мне сердечное утешение. Особенно признателен Вам за то, что Вы захотели познакомить меня с стихотворениями Вашими, с Вашим прекрасным талантом, которому даю всю справедливую цену. Мать Мария, по отъезде Вашем, еще прочитала мне некоторые сочинения Ваши. Все дары Бога человеку достойны уважения. Дар слова несомненно принадлежит к величайшим дарам. Им уподобляется человек Богу, имеющему Свое Слово. Слово человеческое, подобно Слову Божию, постоянно пребывает при отце своем и в отце своем – уме, будучи с ним едино и вместе отделяясь от него неотдельно. Слово человеческое ведомо одному уму, из которого оно постоянно рождается и тем выражает существование ума. Существование ума без слова и слова без ума мы не можем представить себе. Когда ум захочет сообщиться уму ближних, он употребляет для этого свое слово. Слово, чтоб приобрести способность общения, облекается в звуки или буквы. Тогда невещественное слово делается как бы вещественным, пребывая в сущности своей неизменным. И Слово Божие, чтоб вступить в общение с человеками и спасти их, вочеловечилось. При основательном взгляде на слово человеческое делается понятна и причина строгого приговора Господня, которым определено и возвещено, что человеки дадут отчет в каждом праздном слове.

Божественная цель слова в писателях, во всех учителях, а паче в пастырях – наставление и спасение человеков. Какой же страшный ответ дадут те, которые обратили средство назидания и спасения в средство развращения и погубления! Святой Григорий Богослов писал стихами с возвышенною, глубоко благочестивою целью: доставить христианскому юношеству чтение и образцы в поэзии, сделать для них ненужным изучение языческих поэтов, дышащих сладострастием и прочими страстями, дышащих богохульством. Искренно желаю и для Вас цели Богослова, находя Вас способным в известной степени удовлетворить этой цели, и мзда Ваша будет многа на земле и на небе. Возложите на себя иго этой цели, как обязанный в свое время представить отчет в данном Вам таланте Подателю его. Возложите на себя труд достигнуть этой цели. Займитесь постоянно и смиренно, устранив от себя всякое разгорячение, молитвою покаяния, которою Вы занимаетесь: из нее почерпайте вдохновение для писаний Ваших. Затем подвергните собственной строгой критике писания Ваши, и, при свете совести Вашей, просвященной молитвою покаяния, извергните беспощадно из Ваших сочинений все, что принадлежит к духу мира, что чуждо духу Христову. Горе смеющимся ныне! Это слова Христовы! Это определение, исшедшее от Бога. Невозможно устранить их никаким словоизвинением. Судя себя и рассматривая себя, Вы увидите, что каждое слово, сказанное и написанное в духе мира сего, кладет на душу печать свою, которою запечатлевается усвоение души миродержцу. Необходимо в таких словах, исторгнутых увлечением и неведением, покаяние. Необходимо установить в сердце залог верности Христу, а отпадения сердца от верности, по немощи нашей, врачевать немедленно покаянием и устранением от себя действий, внушенных неверностию, соделанных под влиянием духа и духов, нам льстящих и вместе жаждущих погибели нашей.

В воображении моем уже рисуется книга стихотворений Ваших, песнопений, достойно именуемых и священными, и изящными. О! да увижу событие ожидания моего, да возрадуюсь о нем радостью духовною! О себе не говорю Вам ничего: Вы увидели больше, нежели сколько могу сказать. И паки благодарю за труд, принятый Вами для посещения меня, призывая на Вас благословение Божие и прося Ваших святых молитв, с чувствами искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою

52 (114, 21). О стихотворениях о. Антония, методе Пушкина, неудачах сборщика и о других вопросах

Несомненно то, что в стихотворениях Ваших встречается то чувство, которого нет ни в одном писателе светском, писавшем о духовных предметах, несмотря на отчетливость стиха их. Они постоянно ниспадают в свое чувственное, и святое духовное переделывают в свое чувственное. Душа не находит в них удовлетворения, пищи. Как прекрасен стих в Аббадоне Жуковского! и как натянуто чувство! Очевидно: в душе писателя не было ни правильного понимания описываемого предмета, ни истинного сочувствия ему. По причине неимения истины он сочинил ее и для ума и для сердца, написал ложную мечту, не могущую найти сочувствия в душе разумного и истинно образованного, тем более благочестивого читателя. Мне очень нравился метод Пушкина по отношению к его сочинениям. Он подвергал их самой строгой собственной критике, пользуясь охотно и замечаниями других литераторов. Затем он беспощадно вымарывал в своих сочинениях излишние слова и выражения, также слова и выражения сколько-нибудь натянутые, тяжелые, неестественные. От такой вычистки и выработки его сочинения получали необыкновенную чистоту слога и ясность смысла. Как они читаются легко! В них нет слова лишнего! От чего? От беспощадной вычистки. Почитав Ваши стихотворения и дав в себе сформироваться впечатлению от них, нахожу, что и Вам необходим этот труд. «Как Ваши сочинения легко читаются!» – сказал Пушкину его знакомый. «От того, – отвечал Пушкин, – что пишутся и вырабатываются с великим трудом». Смею сказать, что и я стараюсь держаться этого правила.

Мой сборщик, умный монах, лет 50-ти, возвратился с Кавказа и с приволжских Губерний. На Кавказе принят был очень радушно, но насобирал мало по причине оскудения страны от неурожаев, а паче по причине общего и быстрого охлаждения народа к Церкви. Ему говорили мои знакомые: «Только три года Владыка от нас, а ему не узнать бы теперь народа, так он переменился». В Саратове Преосвященный подписал книгу для сбора на месяц. После этого сборщик был принят только в два дома, в каждом дали ему по 15 копеек серебром. Между тем строился в городе огромный театр, как бы некий кафедральный собор. Приезжающие сюда богомольцы из других Губерний, сказывают, что монастыри, содержащиеся подаянием, приходят в крайний упадок, по причине изменения, последовавшего в направлении всего народа. Живем в век быстрейшего прогресса.