– Ты где живёшь- то?
– Нигде, – пожала она плечами.
– Как это?
– Я детдомовская.
– То-то мне твоё лицо знакомым показалось. Вспомнил теперь. Тебе даже ночевать негде?
Марина обречённо кивнула.
– Негде. Третья смотровая – и всё мимо. Пролёт фанеры над Парижем…
И сокрушённо присвистнула.
Отец Михаил, размышляя, снова внимательно посмотрел на Марину. Что же делать с этим взъерошенным, испуганным цыплёнком? Не бросать же её здесь на произвол судьбы!
– Тебя как зовут-то?
– Марина, – она сама не узнала своего голоса, такой он вдруг стал сиплый.
– Ну, вот что, Марина. Здесь не место твои дела обсуждать. К нам сейчас пойдём. Мы живём на пятом этаже. Матушка моя дома сейчас. Ты её должна знать, она в детском доме частенько бывает. Ну, и поговорим. Расскажешь нам про свои дела. Пошли.
Отец Михаил открыл своим ключом дверь квартиры и хотел было пропустить неожиданную гостью вперёд, но Марина вдруг попятилась.
– Я не могу к вам… Я так одета…
– Ничего страшного. Пошли, пошли. Переоденешься у нас. У тебя ведь есть, что надеть?
Из кухни вышла улыбающаяся хозяйка дома.
– Это Марина… – Отец Михаил передал жене букет цветов, поцеловал её.
Она благодарно и понимающе улыбнулась.
– Неужто вспомнил? Надо же…
– А это – жена моя Наталья. Наталья Владимировна.
Марина сразу её узнала.
– Проходите, проходите… Не стесняйтесь. Мы с Вами знакомы, кажется? В храме встречались?
– Я из детского дома. Выпускница…
– Вот оно что… – Наталья Владимировна окинула её быстрым взглядом. – Но ты ведь у меня не занималась? – Она сразу перешла на «ты», как со старой знакомой.
– Не-а… Я спортом больше – лыжами там… Лёгкой атлетикой. Но все ваши представления всегда смотрела. Мне нравилось.
– Вот и славно. Сейчас ужинать будем, я сегодня в честь нашего семейного праздника кое-что вкусненькое приготовила.
И она опять ласково посмотрела на мужа.
Он благодарно поцеловал её в лоб и, извинившись, удалился к себе.
Марина прошла вслед за хозяйкой в свободную столовую, в которой не было ничего лишнего: большой обеденный стол, стулья, простой диван, настенный телевизор, детские акварели на стенах. Необычной, непривычной была только большая икона Богородицы с лампадой, висевшая, как положено, в переднем углу.
– Матушка Наталья, мне надо переодеться… – Умирая от неловкости, взмолилась Марина. – У меня есть во что.
– Проходи в эту комнату. У нас здесь девочки живут. А мальчишки напротив. Места много, – перехватила её вопросительный взгляд матушка, – две квартиры соединили, дали нам, как многодетным. У нас пятеро ребятишек, и для детей, и для нас места хватает.
Марина присвистнула.
– Вот это да! Пятеро!
Матушка словно не услышала её свиста.
– Ты переодевайся, не смущайся. У нас всё просто. Там на комоде зеркало есть и расчёска лежит. Сейчас ужинать будем. Я пока духовку включу, разогрею жаркое. Полдня возилась…
Матушка ушла. Слышно было, как отец Михаил плескался в ванной. Марина быстро переоделась: стащила тесные джинсы, и надела нарядную летнюю юбку, длинную, с кружевами по подолу. Подходящей блузки в её гардеробе не было, пришлось натянуть тонкую футболку с какой-то длинной английской надписью на груди. Теперь она чувствовала себя значительно удобнее и успокоилась.
Про себя удивилась – надо же! Ни одного вопроса – зачем пришла, откуда взялась? Видимо, неожиданные, незваные гости были в этом доме обычным делом.
В столовую вошёл отец Михаил, в светлом домашнем подряснике, такой необычный отец многодетного семейства, улыбнулся Марине. Сел на диван рядом с ней. Матушка вернулась с большой гладкой стеклянной вазой, поставив в неё гладиолусы, пояснила Марине, благодарно улыбнувшись мужу.
– Слава Богу, не забыл в хлопотах-то… У нас сегодня день венчания, восемнадцать лет прошло.
– Тяжело, наверно, с детьми? – Понимающе покачала головой Марина.
– Конечно. Тяжело. – Просто ответила матушка. – Особенно в первые годы было трудно. Дети маленькие, бытовых проблем – куча, мы ведь долго в съёмной квартире жили. Муж служит, а я всё время одна. Наши дети видят своего папу реже, чем прихожане храма своего настоятеля. Теперь старшие дочки подросли, слава Богу, помощницами стали. Мне сейчас намного легче. Вот и в детском доме успеваю драматическую студию вести.
Матушка поправила тяжёлую русую косу, уложенную вокруг головы, привычным движением проверила все ли шпильки на месте, и села напротив, положив на колени руки с коротко остриженными ногтями.
– Ну, вот. Пока ужин разогревается, поведай-ка нам свою историю. – Отец Михаил повернулся к Марине и приготовился слушать.
– Чё говорить-то… – Только и вздохнула она. – И рассказывать-то нечего. С третьей смотровой пришла и опять…
– Пролёт фанеры над Парижем? – Улыбнулся отец Михаил.
Марина не обиделась.
– Вот именно. То чердак, то подвал, а вот теперь в компанию алкоголиков определили…
– Ей дали смотровую на комнату в квартире Валентины. – Пояснил отец Михаил жене.
– Я с этой Валентиной в одном классе училась, – вздохнула матушка. – А потом вот Бог сподобил в одном доме поселиться. Такая отличная девчонка была – загляденье! Добрая, услужливая. Её все любили. А вот вышла замуж за этого алкоголика, он её и сломал. Жаль её очень, так жаль…
– У тебя завтра как со временем? – спросил отец Михаил, обращаясь к жене
