Застольная беседа перешла в непринужденное русло и текла в произвольных темах до окончания праздного вечера, оказавшегося не таким уж и напряженным. Но вот! Наступил кульминационный момент, когда был съеден последний десерт, – и тут молодой человек, разгоряченный лёгким алкогольным напитком, употребленным ими во время совместного ужина, более чем достаточно осмелел, уверенным движением достал красивую упаковку, поверху украшенную блестевшим орнаментом, встал перед обожаемой девушкой на колено и, склонив пониже повинную голову, протянул ей последнее доказательство безграничной влюбленности.
– Прошу тебя, Мира, – промолвил он срывавшимся голосом, – стань моей любимой супругой.
Совестливая девушка (ну, вот зачем?!), буквально сраженная долгожданным поступком, не нашла в тот знаменательный миг ничего другого, более лучшего, как, не удержавшись, разразиться безудержным плачем. Обливаясь непрошенными слезами и не принимая дорогого подарка, она призналась в ужасной правде, неотвратимой и горькой, суровой и неприглядной:
– Ты ничего про меня не знаешь!.. Я обыкновенная развратная проститутка!
Глава V. Жуткое положение
Теперь стоит вернуться к рассаднику декоративных растений и попытаться выяснить, что же (примерно тем же самым временем) происходило в безлюдной местности, где оказалась несговорчивая «сменщица», недальновидная коллега по совместному опасному бизнесу? Как уже говорилось, Слон понес бесчувственную путану в ветхое сарайное помещение, его же злобный подельник остался дожидаться приближавшегося пожилого охранника, дежурившего в загородном питомнике.
Мужчина пятидесятичетырехлетнего возраста, он являлся отставным милиционером и, чтобы не сидеть в непривычном бездействии, устроился работать в частное охранное предприятие; в дальнейшем его закрепили за отдалённым, в основном всегда пустынным, объектом. Отдав государственной службе лучшие годы жизни, где постоянно терпел волнительные лишения и подвергался неимоверным нагрузкам, усердный труженик оставил на охране ивановского правопорядка большую часть здоровья, отмеренного благодатной природой; в результате он заработал многочисленные хронические недуги. О неприятном положении дел свидетельствовали основные, характерные признаки: высокий рост, худощавый и сгорбленный, выдавал человека с явным заболеванием желудочно-кишечного тракта; вытянутое лицо, болезненно осунувшееся и испещренное въевшимися морщинами, нисколько не умаляло первого впечатления; серо-голубые глаза, потухшие и безжизненные, лишний раз оказывались тому косвенным подтверждением. Отправляясь на суточное дежурство, одинокий охранник оделся, как и принято, в камуфлированную военную форму, подкреплённую прочными чёрными берцами.
Так получилось, в тот злополучный день он заступил на смену совершенно один и в ближайшем окружении не имел ни единого человека, способного оказать хоть маленькое содействие. Около часа ночи, совершая очередной обход, он явственно различил, как мимо растениеводческого питомника проезжает подозрительная машина, ярким светом освещавшая близ расположенную окрестность. Почему ему напросился безошибочный вывод? В обозначенном направлении и днём-то мало кто ездит, но – чтобы еще и ночью?! – такое ему встречалось видеть впервые. Оставаясь верным сложившейся многолетней привычке, бывший служитель закона, не позабыв в душе чертыхнуться, решительным шагом направился посмотреть, что именно послужило причиной необычайной активности, какая развернулась сегодня возле всегда спокойного места. Может показаться непростительной глупостью, но точно еще не зная, представляют ли странные передвижения хоть какую-нибудь опасность, он не стал о них никому докладывать, решивши действовать на собственный страх и риск. Буквально через пару минут ответственный мужчина услышал женские призывы о помощи и, даже не подозревая, что может его поджидать (хотя и не позабыл извлечь наружу травматическое оружие и привести его в боевую готовность), ускоренным шагом двинулся по направлению пронзительных криков.
Именно тусклый свет, излучаемый от карманного фонаря, и привлек настороженное внимание преступного Константина. Являясь начинающим бандитом и не успев ещё обзавестись огнестрельным вооружением, он не имел при себе ничего, кроме острозаточенного ножа. Говоря его же словами: «Во всех случаях я привык полагаться на личную безграничную ярость, какая охватывает меня в сложные моменты экстренных ситуаций и какая помогает внушать поганым недругам и обыкновенный человеческий страх, и почтительный, едва ли не сверхъестественный трепет». Да! Яростный гнев его представлялся просто ужасным. Вот и сейчас, скрестив перед собою обе ру?ки и накапливая безумную, лютую злость, обеспокоенно выжидал, когда к нему приблизится потенциальный покойник, неразумно решивший расстроить их грандиозные планы. Электрический свет неминуемо приближался, и через пару мгновений, сквозь его мерцавшие отблески, стал вырисовываться невыразительный силуэт худого мужчины.
– Тебе чего?! – упреждающе крикнул Беркутов, добавив грубому голосу металлических ноток. – Мотай-ка подобру-поздорову отсюда, «по на хер» – не создавай себе лишних проблем!
Невзирая на однозначное изречение, немолодой человек медленно продолжал сближаться. Когда между разносторонними оппонентами оставалось не более полутора метров, он наставил личное оружие на отмороженного преступника и уверенным голосом озадачил:
– Вы кто такие и чего здесь творите? Я слышал жалобный женский голос, кричавший о помощи.
– Убери свою «пушку» – это тебе не Чечня, – злобно отрезал грозный бандит, смачно сплюнув в сторону отважного собеседника, – да и-и… я тебя не боюсь. Ты лучше сам отвечай: кто такой, раз набрался безмерной наглости со мною связаться?!
– Я охранник с питомника декоративных растений, – безбоязненно отвечал отставной служитель правопорядка, – Арсентьев Сергей Сергеевич, а потому еще раз требую, чтобы Вы себя назвали, а заодно разъяснили: что именно сейчас происходит?
– Тебе того, «пень старый», предпочтительнее не знать, – моложавый «беспредельщик» продолжал вести себя чересчур вызывающе, – будешь целее! Короче, могу разъяснить, кто я такой… ты, правда, очень желаешь выяснить? Ну, так слушай: я Костя-киллер, и этим, надеюсь, все сказано! Как я уже посоветовал, «вали» давай по-хорошему, а то неровно? появится мой огромный приятель… И вот тогда! Увидев тебя с «беспантовой» игрушкой в руке, он чудовищно обозлится – а, уж что случится в последующем?.. Тут я ручаться не буду.
– Я позвоню в милицию, – деловито сказал непугливый охранник, а в подтверждение достал из нагрудного кармана простенький телефончик.
В тот же самый момент из покосившегося сарая вышел звероподобный детина, а придав себе выражение рассвирепевшей гориллы, всей массой бросился на худого мужчину, выказывая очевидное намерение сделать ему как можно больнее. Завидев приближавшуюся махину, Арсентьев (когда между ними оставалось метра четыре) принялся стрелять из травматического оружия, каждый раз попадая по несравненно объёмной «мишени»; оно и неудивительно, промазать в настоящем случае сталось бы попросту невозможно – настолько велик был ярый противник и близко? до него расстояние. Однако разъяренный Михайлов словно и не чувствовал причиняемой боли и не замечал нещадно попадавших в него резиновых пуль – он продолжал уверенно приближаться. Едва озверелый парень достиг невзрачного неприятеля, как в ту же секунду, размахнувшись большущей рукой, сжатой в массивный кулак (напоминал стальную кувалду), и помогая внушительным корпусом, резко съездил тщедушному обидчику по лицу.
– Не сильно!.. – успел лишь воскликнуть громким голосом Константин.
Но было уже достаточно поздно: сокрушительная затрещина достигла назначенной цели. Воздействие случилось настолько мощным, что бывший служитель закона, непроизвольно хрюкнув, безжизненно завалился на спину и, мгновенно лишившись чувств, остался лежать без признаков жизни. Не успев отойти от при?нятых, как минимум, четырех болезненных попаданий, Слон, для пущей убедительности, пнул по безжизненной голове – двинул по ней нехи?лой ногой, обутой в жесткий армейский ботинок. Он бы ударил ещё разок, но тут к нему подскочил Костя-киллер и, оттолкнув необъятного товарища, пожёстче воскликнул:
– Ты убьешь его?! Хватит!
Но большому преступнику, видимо, было мало: он никак не мог простить (пусть и бесчувственному противнику) того наглого нападения, какому он минутой назад бесцеремонно подвергся. Вопреки настойчивому тону беспрекословного (вроде бы?) лидера, Михайлов еще несколько раз порывался прорваться к безвольному телу Арсентьева, чтобы продолжить жестоко его тиранить; он бешено перебегал из стороны в сторону, а каждый раз, завидя на пути мелкорослого соучастника, резко менял приоритетное направление, пытаясь прорваться с другого маршрута. Ему потребовалось никак не меньше пяти минут, чтобы окончательно избавиться от негативных эмоций (как не говори, но время всё-таки лечит). Потихонечку успокоившись, Алёха остановился и, восстанавливая естественное дыхание, энергично водил массивными желваками.
– «Старый ублюдок»! Он что, разве не знает: стрелять из позорного «травмата» в живых людей – значит делать им больно… он что, ничего такого не представлял?
Зная о недалеком уме гориллообразного компаньона, Беркутов не придал его словам никакого значения, а напряжённо стал осматривать лежащего на земле избитого человека – тот не подавал ни маленьких признаков жизни. Приложив (как видел в фильмах) два пальца на шею поверженного противника, он прислонил их напрямую к сонной артерии. Ничего не почувствовав, наполнился наигранной скорбью, предательски усмехнулся и сокрушенно промолвил:
– Во ты, Слоняра, даёшь?! Походу, ты все же его убил… – он лукаво, печальный, вздохнул, – говорил же я ему «будешь тише – станешь дольше». Так нет! Не поверил он мне – и что из всего этого вышло? Теперь вот лежит… тихо так, ну! прям как «рыба об лёд» – недаром меня славят безжалостным Костей-киллером.
– Но ведь я вроде его… того… – попытался возразить огромный детина, недоверчиво вглядевшись в самовлюблённого предводителя.
– Вот именно, – жёстко отрезал беспечный преступник, привставая от мертвого тела, – вот именно! Ты лучше скажи: чего мы будем делать с убитым? Может, как и обычно, окажем последние почести да где-нибудь захороним.
– Не знаю?.. – ответил Михайлов, пожимая неимоверно большими плечами. – Можно оставить и здесь – чего зря с «жидким ушлёпком» таскаться?
– Так я и думал, что ничего более умного – как, впрочем, и всегда – ты сейчас не предложишь, – с недовольством сплюнув на неподвижное тело, озадачился Беркутов, – бери его за руки и помогай снести до машины.
Дважды повторять не пришлось, послушный бандит, хотя и обладавший массивным ростом, но отлично осведомленный о вздорном характере отмороженного приятеля, приподнял человеческий труп за обозначенные конечности, а дождавшись, когда второй «работяга» как следует схватится, направился в сторону стоявшего неподалеку таксомоторного транспорта (Константин умышлено выбрал себе нижнюю телесную часть, так как нести за нее представлялось намного легче). Пройдя те пять метров, что отделяли их от захлопнутого багажника изрядно потрёпанной «Волги», они открыли заднюю крышку, а затем забросили туда отставного офицера Арсентьева, безвременно ушедшего из жизни, точнее беззастенчиво ими убитого.
– Смотри-ка, и «сетка-рабица» есть – глядишь, как удачно! – машинально заметил разумный преступник, моментально предположив, что с ее помощью станет делать. – Предусмотрительный водила как знал, что она пригодиться, – и злобно рассмеялся пришедшейся мысли.
Закончив с несложной погрузкой, оба отпетых негодяя облегченно вздохнули: они наполнились осознанием исполненного жуткого долга, а главное, чёткой уверенностью, что им наконец-то можно заняться насущным делом, ради которого, собственно, все ужасное лиходейство и было затеяно. Не сговариваясь, рьяные подельники проследовали в ветхий сарай, где, прижавшись к дощатой стене, сидела дрожавшая девушка (она пришла в себя) и где в полуметре, рядом, лежал бесчувственный водитель такси [его пришлось оглушить гораздо сильнее, чтобы избежать ненужных телодвижений (по-видимому, не обошлось и без закрытых черепно-мозговых повреждений)].
Зажигаясь безжалостным гневом, Костя присел перед пленённой жрицей-любви, а глядя ей прямо в заплаканные глаза, грубо, но и настойчиво произнес:
– Ты ведь не будешь кричать и брыкаться?
Красивая проститутка была крепко связана клейкой лентой, выделявшейся серебристым оттенком; с ее же помощью заклеивался и миленький, но голосистый рото?к. Трясясь от бессознательного страха и непроизвольно обливаясь слезами, она помотала головой то кверху, то книзу, давая понять, что впредь окажется гораздо покладистей. Не без причинения чувствительной боли, одним резким движением сорвавши тот липкий «скотч», молодой «беспредельщик» предоставил ей отвечать. Скосив зарёванные глазёнки и посмотрев на лежавшее поблизости безвольное тело, Анжелика с дрожью в голосе попыталась себе прояснить:
– Что вы с ним сделали?
Перехватив напуганный взгляд, а соответственно сразу определив, что конкретно она имеет в виду (опасаясь такой же нелепой участи в том числе для себя), Беркутов обернулся к стоявшему сзади редкостному верзиле. Сделавшись удивленным, с наигранным интересом спросил:
– Ты чего это, Слон, ему сделал?
– Ничего серьёзного, – равнодушно отвечал огромный преступник, – он пока еще жив.
– Видишь, – придавая лицу любезное выражение, продолжал Константин, – он пок-а-а ещ-ё-о жив; но, опять же, как говорит мой большой товарищ, – это пока. Кстати, а ты как… случайно присоединиться к нему не желаешь?
– Нет, – откровенно отвечала молодая путана, – но что вы всё же таки хотите?
– Алёха, объясни красивому тугодуму, что от нее теперь нужно, – сказал беззастенчивый предводитель, прытко вставая и отстраняясь чуть в сторону, – только, гляди, будь, пожалуйста, добр, не сильно усердствуй: нам на сегодняшний день случайных покойников, походу, достаточно.
Ясно слышав на улице пистолетные выстрелы, громкие крики и характерный шум ожесточённой борьбы (сейчас же видя перед собою живыми обоих преступников), догадливая девушка закономерно предположила, что именно до неё пытаются сейчас донести; она испугалась гораздо сильнее, и не заметила, как не нарочно описалась. Наступил черёд бандита Михайлова. Заменив перед трясшейся жрицей-любви говорливого предводителя, он ухватил ее огромной ручищей за тонкую шею, легко, без видимых усилий, высоко поднял над землей, громоподобно рыкнул, а затем, обдавая беспомощную жертву вонючим дыханием и забрызгивая омерзительными слюнями, озлобленным голосом прокричал:
– Будешь работать на нас!!!
– Тише ты, Слон, – осадил неуёмного сообщника Беркутов, обратив внимание, как на Гордеевой интенсивно намокают сетчатые колготки, что отчетливо замечалось даже в предрассветном, небольшом полумраке, – смотри-ка, она невольно обоссалась!.. Как бы от сердечного приступа «кони не двинула»?
От последних слов здоровенный детина презрительно сморщился и резко бросил ссанную позорницу оземь – та больно ударилась и жалобно застонала. Нетрудно понять, все те ужасные страдания, что испытала по их прямой вине Анжелика, остервенелым преступникам виделись полностью безразличными: им требовалось побыстрее презренную проститутку «сломать» (по правде, она уже и так не помнила себя от неподдельного страха). Теперь к ней приблизился Константин; он пренебрежительно ухватился за шикарные волосы, приподнял верхнюю часть бесподобного туловища от земляного покрытия и, переместив обратно к стене, прислонил ее спиной с таким расчётом, чтобы непременно оставалась сидеть.
– Все ли ты, милая крошка, сейчас поняла? – наполнившись выразительным, хотя и искусственным сладострастием, дикий отморозок вернулся к недавней беседе. – Что еще тебе объяснить?
– Что я должна на вас делать?.. – потерянным голосом поинтересовалась молодая путана. – Я согласна на всё.
– Хм? – скривившись в задумчивой мине, с явным недоверием промолвил закоренелый бандит, – это точно?
– Абсолютно, – беспомощно закивала укрощённая Анжелика.
– Вот это деловой разговор, – почувствовав, что зашуганная девушка «обратного хода» не даст, начал напыщенный деятель ознакомительный инструктаж, – благополучно отсюда выбравшись, ты пообщаешься с тремя остальными подругами; сама их попытаешься убедить, что с вашей «точки» каждый текущий месяц должно «прилетать» не менее тысячи баксов – больше можно, но меньше нельзя!
