Замечательная жизнь Юдоры Ханисетт

– Вы что вообще до сих пор тут делаете? – резкий голос вошедшей в убежище хмурящейся матери, Беатрис Ханисетт, быстро положил фантазиям Юдоры конец.

Альберт отпустил руку дочери и вскочил на ноги.

– Давай заходи и посмотри, что мы с Дорой сделали, – сказал он с галантным поклоном.

– И как я, по-твоему, должна попасть внутрь? – спросила Беатрис, поглаживая рукой свой округлившийся живот.

– Я тебе помогу, мамочка, – сказала Юдора, и ее сердце подпрыгнуло, когда Альберт подмигнул ей.

Беатрис, отдуваясь, протиснулась в убежище и тяжело опустилась на одну из самодельных кроватей.

– Чуточку темновато и тесновато, – сказала она.

Альберт сел рядом с женой и обнял ее за плечи.

– Я думаю, со временем моя леди оценит этот уют, – сказал он, целуя ее в щеку.

– Ой, да ну тебя, Альберт Ханисетт, – проворчала Беатрис, улыбаясь. Она снова обвела комнатку взглядом. – Вы славно потрудились.

– Я помогла папе сделать кровати, – сказала Юдора. – И мы посадили на крыше его кабачок.

Беатрис перевела взгляд с мужа на дочь и обратно.

– Какие же вы чудаки.

Альберт притянул Юдору к себе, заключая их с матерью в крепкие объятия.

– Мои драгоценные девочки, – прошептал он.

– Что ж, будем надеяться, что малыш появится на свет не во время бомбардировки, – сказала Беатрис.

Когда у Беатрис начались схватки, Альберта не было уже целый месяц, а Лондон всю неделю безостановочно подвергался воздушным атакам. Юдора была рада, что миссис Крэбб все же решила принять их предложение и разделить с ними их укрытие во время ночных налетов. Стремление матери, несмотря ни на что, держать себя в руках пугало девочку даже больше, чем бомбы Гитлера, так что она была рада компании. Юдора сидела затаив дыхание и сжимала руку матери, а соседка контролировала ситуацию. Миссис Крэбб была невероятно худощавой, и от нее пахло перечной мятой. Она работала библиотекарем и все же точно знала, как помочь Беатрис, которая производила на свет новую жизнь как раз в ту самую минуту, когда враг уничтожал многие другие жизни. Юдора молилась, не сводя глаз с колеблющегося пламени свечи. Внезапно грохот снаружи будто усилился, а затем все стихло. Юдора с облегчением выдохнула, но в тот же момент убежище сотряс ужасающе мощный взрыв, и ее отбросило в сторону. О металлические стены их укрытия забарабанили осколки, и ее сердце бешено забилось. Через крошечную щель в крыше она увидела небо, и ей показалось, что оно горит. Юдоре хотелось плакать, но она знала, что этого делать нельзя. Отец хотел, чтобы она была храброй. Глаза Беатрис расширились от боли и страха – она даже не замечала, какой ужас творится снаружи. Юдора крепко зажмурилась и стала молить Бога о чуде: чтобы отец вернулся и спас их.

Вдруг в тишине темной сырой комнатки послышался тихий голос:

– Спрячь все свои проблемы в старенький рюкзак и улыбайся, улыбайся, улыбайся…[5]

Услышав пение миссис Крэбб, Юдора удивленно моргнула и вдруг поняла, что ее мать молчит: ее полное решимости лицо застыло, глаза были плотно зажмурены – она тужилась изо всех сил. Снаружи завизжала сирена, а через мгновение в этот полный хаоса мир пришла Стелла – окровавленная и громко кричащая – и тут же присоединилась к ней. Миссис Крэбб завернула ее в одеяло и передала Беатрис.

– Пообещай мне, что вытащишь своих девочек из Лондона, – сказала она голосом, полным горечи материнской потери. – Пообещай мне.

Бледная и измученная Беатрис посмотрела на нее и кивнула:

– Я обещаю.

Они вышли из укрытия лишь несколько часов спустя и обнаружили, что в дом миссис Крэбб попала бомба – уцелела лишь фасадная стена, которая теперь напоминала обратную сторону кукольного домика. Они нашли мистера Крэбба в конце сада: кровать, на которой он лежал, выкинуло из дома взрывной волной. Миссис Крэбб переехала жить к своей сестре в Девон, и, хотя Юдоре было жаль мистера Крэбба, она подумала, что он был бы доволен тем, что Гитлеру не удалось выгнать его из собственной постели.

Глава 3

Всю следующую неделю Юдора мучается от ожидания. Ее сердце взмывает вверх, когда она слышит, как на коврик у двери падает почта, и снова ухает вниз, когда она не обнаруживает там ничего, кроме глупых рекламных брошюр. Ее единственное утешение – это надежда: надежда на то, что процедура пройдет гладко и ее жизнь закончится на ее условиях.

Моя смерть. Мой путь.

Одна лишь мысль об этом делает серые будни более сносными.

Однажды утром Юдора, следуя своему обычному распорядку, одевается, завтракает, слушая по радио программу «Сегодня», и к десяти часам уже выходит из дома. На улице свежо, но все же тепло. Юдора останавливается на пороге, позволяя себе на мгновение насладиться солнцем, а потом отправляется в путь. Впереди она замечает Стэнли Марчема, который выгуливает своих бешено лающих собак, и разрушительные последствия старости уже не кажутся ей ужасными, ведь из-за них она не сможет нагнать его.

Сноски