Вся правда о войне. Причины. Итоги. Потери

Исходя из этого, нельзя переоценивать волю тех или иных деятелей истории, а времен полномасштабной войны – тем более, ибо большинство их решающих поступков были довольно жестко детерминированы внешними по отношению к ним, то есть объективными, обстоятельствами и условиями. Хотя, конечно, в ситуациях иного рода, условно говоря, «пассивного общества», «верхушечной политики» их воля, наоборот, может выходить на первый план среди факторов исторического процесса.

Итак, именно в условиях полномасштабной и всеобъемлющей войны, подобной рассматриваемой, повышается значение объективных факторов, и, напротив, значение поступков исторических личностей, даже самых могущественных и выдающихся, снижается. Другое дело, что подобные личности своими волевыми действиями способны достичь максимума возможного в той или иной ситуации, но сами их возможности довольно жестко ограничены сложившимися объективными обстоятельствами.

К примеру, никакие организаторские и иные способности И. Сталина и других советских военных и политических руководителей не помогли им организовать успешное отражение агрессии Германии и ее союзников против нашей страны в 1941 году, поскольку нападавшие значительно превосходили СССР в силах, средствах и ресурсах и использовали факторы первого удара и неожиданности времени своего вторжения. Вместе с тем СССР смог избежать поражение в войне в столь неблагоприятных условиях ее начала, по-видимому, во многом благодаря умелым организаторским действиям своих руководителей. То же самое можно сказать о А. Гитлере и восхваляемых многими генералах вермахта, организаторские и прочие таланты которых не помогли им и Германии с немногими оставшимися у нее к тому времени союзниками в войне против блока явно превосходящих их по своим возможностям государств мира в 1944—1945 годах. Вместе с тем эти их таланты помогали добиваться им немалых политических и военных успехов в 1938—1940 годах, а также в 1942 году, в ситуациях примерно или почти равного соотношения сил противоборствующих сторон.

Кроме того, события истории и их причины надо рассматривать с учетом системных связей, поскольку, как известно, явления нашего мира так или иначе, в той или иной степени взаимосвязаны с огромным количеством иных явлений и взаимообусловлены друг другом, а любое из них, в том числе и общественно-историческое, представляет собой довольно сложный набор взаимодействующих и определенным образом упорядоченных элементов, находящихся в тех или иных отношениях как друг с другом, так и внешними элементами. В свою очередь, каждый из этих элементов также представляет собой определенную систему, как и система, в которую они входят, является элементом иных систем. Разрыв внутренних связей в системе либо их дезорганизация приводят к нарушению ее функционирования, ослаблению или даже распаду этой системы.

К сожалению, многие авторы, пишущие об истории Великой Отечественной войны, часто игнорируют всеобщий системный характер мироустройства, в том числе и общественных явлений, а потому и исторических событий, которые так или иначе складываются из этих явлений. К примеру, в последнее время немалое число из них увлеклись подсчетом количества танков в войсках противоборствующих в войне сторон, на основе чего решаются на далеко идущие выводы. При этом подобные авторы подразумевают то, что танки были самым грозным наступательным средством ведения войны этой эпохи. А раз так, то преимущество той или иной противостоявшей в ней стороны в их количестве, по их логике, было решающим фактором боеспособности ее войск, показателем степени готовности к войне соответствующих государств и даже степени агрессивности их военных планов.

Как такое вообще могло быть, чтобы у Германии вместе с ее союзниками танков якобы к началу войны было в несколько раз меньше, чем у СССР, если их армии вместе взятые были в это время гораздо больше советской, во всяком случае по численности личного состава, при том что Германия явно опережала нашу страну в научно-техническом развитии, а страны Оси в целом – в совокупных промышленных мощностях?! Наверное, все же соотношение танковых сил было далеко не таким, как это порой пытаются представить некоторые авторы, да и значение танков в то время, по-видимому, несколько преувеличено.

Чтобы верно определить место, которое занимали танки в рассматриваемой войне, надо начать с того, что танк – это всего лишь машина, создаваемая и управляемая людьми. Без укомплектованного, должным образом подготовленного экипажа, без необходимого оборудования и снаряжения, обеспечения боеприпасами, ГСМ, другими материалами и своевременного ремонта никакой даже самый совершенный, мощный и грозный танк ничего не сделает, разве что только напугает своим наличием вероятного противника. А может быть, наоборот, соблазнит его на захват этого чуда боевой техники, как порой воров соблазняет на кражу дорогостоящая бойцовая собака, которая по своему назначению должна их, как известно, наоборот, отпугивать. Воюет все-таки не танк, а его экипаж, используя эту боевую машину как средство.

В свою очередь, каждый экипаж со своим танком входит в соответствующее подразделение, которое вместе с другими танковыми, артиллерийскими, пехотными и иными подразделениями образует воинские части и соединения, сражающиеся при поддержке авиации и других родов войск. А эти подразделения, части, соединения должны действовать слаженно, для чего необходимо умелое управление ими, невозможное без хорошо развитых технических средств получения и передачи информации. Но и этого недостаточно, ибо нужно организовать сами эти войска, обеспечить их всем необходимым, в том числе и теми же танками, что уже зависит от надлежащего управления государством и обществом, их кадрового потенциала и различных объективных обстоятельств. При этом сражения, как и, разумеется, развитие экономики и инфраструктуры государства, обеспечивающих материально-техническую базу войск, происходят в конкретных условиях места, времени, обстановки и других объективных и субъективных факторов, которые по-разному учитываются сторонами и неодинаково влияют на их поступки и достигаемые результаты.

Таким образом, танки как важнейший вид боевой техники в рассматриваемую эпоху действительно были одним из весьма значимых элементов системы вооруженных сил, но одним из многих, да и вряд ли явно самым важным, поэтому они сами по себе исхода военной кампании решить не могли. Говоря по-другому, возможное преимущество в их количестве той или иной воевавшей стороны было еще совершенно недостаточным для успеха в ней, а тем более в войне в целом. Считать здесь нужно все или, во всяком случае, очень многое, а не только танки или, допустим, самолеты, не забывая при этом и о их качестве. И не только об этом.

Какой же тогда элемент этой системы и всей системы общества был решающим для военных успехов? Простой ответ на этот вопрос, пожалуй, не будет безупречным по своей точности. Но все же в данном случае в целом скорее придется согласиться с советским вождем, который в свое время, как известно, провозгласил, что кадры решают все, правда, говоря о строительстве социализма и технической реконструкции в СССР. Вот также и в войне решающими были человеческие ресурсы, особенно наличие необходимых кадров, системы их подготовки, отбора, ротации, а также развитие в государстве и обществе процессов вертикальной мобильности. Военные, научно-технические, производственно-промышленные и иные кадры и создавали танки, и управляли ими на полях сражений. Как, разумеется, создавали они и прочие многочисленные виды средств ведения войны и воспроизводства социальной системы. Говоря схематично, не танки решали все, а кадры, степень их развития и уровень их подготовки, объективное количество и качество человеческого потенциала в целом.

Если же попытаться здесь уточнить вопрос о конкретной роли танков в Великой Отечественной войне, забегая несколько вперед, то можно еще привести справедливое мнение В. Гончарова, который, в частности, отмечал следующее: «Танками можно и должно совершить успешный маневр и дезорганизовать оборону противника, но задача по уничтожению разгромленного врага все равно ляжет на стрелковые части» [29]. К этому можно добавить не менее верные слова другого современного автора, А. Больных, о том, что в военных успехах немцев 1941 года едва ли не самое главное значение имело четкое взаимодействие всех родов войск, среди которых особенно важную роль, помимо танков, играли еще также авиация «поля боя» и подразделения связи [30]. Так что далеко не только от танков, тем более одного лишь их количества, зависел в войне исход боев и сражений, как, впрочем, и от других взятых в отдельности видов техники и вооружения.

Итак, принципиальный подход автора к причинам неудач СССР в 1941 году, а также и к другим причинам каких-либо грандиозных исторических событий и их результатов, в том числе и рассматриваемой войны, состоит в том, что определяющее значение среди них имеют объективные факторы (в широком смысле этого понятия), то есть не сводящиеся к поведению отдельных действующих лиц и не зависящие от нашего их восприятия и понимания. В числе этих объективных факторов особенно следует выделить очевидные, бесспорно установленные и наиболее важные обстоятельства. В частности, здесь конкретно речь идет о том, кто и как начал войну, чем она закончилась, кто и на чьей стороне принимал в ней участие, каковы были масштабы и ресурсы этих стран, общее соотношение сил и средств их вооруженных сил и т.д.

Кроме того, все эти обстоятельства следует рассматривать в системе, в их взаимосвязи, в контексте предшествующих и текущих событий и их результатов. При этом важнейшее значение имели факторы характера и степени организации и управления как в вооруженных силах, так и в государстве и в обществе в целом.

Таким образом, как бы ни было велико значение фактора внезапности нападения Германии, какую бы важную роль ни играли иные быстропреходящие или субъективные обстоятельства, главное значение в любом случае имело соотношение действующих сил и потенциал воюющих стран, а также характер и степень организации общества, государства и армии. В свою очередь, это выражалось прежде всего в количестве и качестве используемых в войне сил и средств, наличии и степени задействования ресурсов для их пополнения, возможностях по их сосредоточению и маневрированию ими. А главным мерилом и доказательством величины сил и средств в их количественно-качественном выражении являются достигнутые результаты.

Как по силам дерущихся можно чаще всего заранее определить, кто победит, так и по этой победе можно с высокой долей вероятности определить, кто имел больше сил. Разумеется, в отдельном бою и даже в нескольких сражениях победа может быть не всегда на стороне у того, кто имеет больше сил и средств, и у кого они качественнее, благодаря различным субъективным факторам (большем воодушевлении, самоотверженности, хитрости, расчетливости, подготовленности) и преходящим, второстепенным объективным (внезапности, опережению в нанесении первого удара, более удачной дислокации, концентрации, благоприятствующим в определенный момент той или иной стороне природно-климатическим и географическим условиям), а также везению. Однако в длительной, широкомасштабной, тотальной войне, которая ведется на фронте длиной в несколько тысяч километров и состоит из множества больших и малых сражений самого разного характера, отклонения от основных закономерностей постепенно уравновешивают друг друга и как бы затухают, сходят на нет.

Другое дело, что измерить это самое соотношение, как правило, бывает очень сложно, тем более по всем позициям, не говоря уже о том, что слишком много, вольно или невольно, в научный оборот было введено сомнительных, а возможно, и ложных источников этих данных, слишком много в науке и публицистике выступало лиц, которые были заинтересованы не в установлении истины, а в создании определенной выгодной, удобной или приятной для себя картины происшедшего, для чего они активно фактически (хотя и необязательно преднамеренно) занимались подтасовкой и тенденциозной интерпретацией различных данных. Одним нужно было оправдаться в поражениях (бывшим немецким генералам, шовинистически, антикоммунистически либо антирусски настроенным немцам и многим другим европейцам и американцам, в меньшей степени немалому числу и наших маршалов и генералов), другим надо было умалить нашу победу, чтобы нанести удар по славе или авторитету СССР, России и русского народа и потешить национальные и идеологические чувства определенной публики (огромному числу зарубежных и отечественных деятелей с самыми разными идеологическими убеждениями и политической ориентацией), кому-то надо было очернить И. Сталина и его сподвижников (Н. Хрущеву и его выдвиженцам, троцкистам, не говоря уже о потомках репрессированных и антикоммунистах), кому-то надо было ударить по советской державе и советскому строю (финансово-политическим элитам Запада, западным спецслужбам и их многочисленным помощникам, как в нашей стране, так и за рубежом, а также идейным антикоммунистам всех мастей), ну а кому-то очень хотелось возвеличить И. Сталина, Г. Жукова, либо русский народ, партию большевиков, советский строй и т.д. А тактика всех этих заинтересованных авторов, как правило, немудрена: за «деревьями» частных, мелких или сомнительных фактов, всевозможных отвлекающих рассуждений и предположений спрятать «лес» истины или по крайней мере не обращать на него внимание.

Важно также не забывать одну из аксиом традиционной военной мысли, что наступающие войска для гарантированного прорыва подготовленной обороны и закрепления успеха наступления должны иметь, как правило, 2—3-кратное количественно-качественное превосходство в силах и средствах. Нельзя забывать при этом и правило «тришкина кафтана», согласно которому никакое хитромудрое маневрирование войсками не может на длительный срок заткнуть сразу все «дыры», то бишь слабые места в дислокации войск, и восполнить элементарную их нехватку. Поэтому трудно придавать большое значение называемым в качестве решающих причин поражений наших войск в 1941 году субъективным факторам или даже такому фактору, как внезапность немецкого первого удара. Но еще неблагодарнее соглашаться с теми авторами, кто в числе главных причин наших неудач в начале войны усматривает «блестящие таланты» немецких генералов и их умелое маневрирование войсками. Мол, войск и техники у них в целом было не больше, чем у наших, но они так хорошо планировали операции и так быстро перебрасывали войска на наиболее важные участки фронта, что создавали многократный перевес в силах и средствах на направлениях главных ударов и поэтому почти все время побеждали. Или иногда рассуждают примерно так: вермахт побеждал в 1941 году Красную Армию за счет выбора неожиданных направлений главных ударов.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять несостоятельность таких утверждений. А кто мешал нашим генералам ударить по тем участкам фронта, которые немцы в результате своих маневров оголяли? Неужели опять вездесущий Сталин всюду и всегда успевал навредить, или наши военачальники все такими глупыми были? Да и чем бравые немецкие генералы могли стремительно маневрировать, если якобы танков у них было намного меньше, а другие моторизованные средства будто бы не имели действительно важного значения? Разумеется, ответ-то, как ни крути, может быть только один: летом и осенью 1941 года немцы и их союзники имели подавляющее количественно-качественное преимущество в совокупных силах и средствах: прежде всего в численности солдат и их технической подготовке, знаниях и опыте офицеров и генералов, числе транспортных и иных технических средств, качестве боевой и иной техники и оружия, оснащении войск, особенно танков и самолетов радиосвязью и другими техническими приборами и устройствами, обеспечении боеприпасами и снаряжением, вплоть до лучшего качества питания и обмундирования их войск и лучших транспортных коммуникаций, по которым они их снабжали.

Это и позволяло им создавать на решающих участках фронта необходимую концентрацию войск для прорыва советской обороны, не ослабляя другие его участки.

Но как же тогда зимой 1941 года Красная Армия смогла нанести первые крупные поражения врагу? Ну, во-первых, советские победы тогда еще были весьма скромны по сравнению с немецкими победами предшествующего периода. Во-вторых, к этому времени существенно изменились многие объективные и субъективные обстоятельства войны, к примеру, снизилась роль фактора технического превосходства фашистских войск. В-третьих, определенную роль могли сыграть на первый взгляд мелкие, субъективные, случайные обстоятельства происходивших событий. Вообще вопрос о причинах провала немецкого блицкрига и первых крупных победах Красной Армии, одержанных ею зимой 1941—1942 годов, требует отдельного внимательного рассмотрения, что и будет сделано далее.

Истинное количественное соотношение используемых сил и средств очень трудно еще определить и потому, что оно складывается из множества составляющих, причем далеко не вполне симметричных. Например, на вооружении советских вооруженных сил в начале войны было больше минометов, зато у немцев – артиллерийских орудий, особенно противотанковых; у нас, как принято обычно считать, было гораздо больше танков, во всяком случае легких типов, а у немцев, без всяких сомнений, – в несколько раз больше автомобилей различного вида и мотоциклов. Что уже говорить о соотношении орудий по их калибру, а тем более танков и самолетов – по их различным боевым и техническим характеристикам. Во многих же трудах о войне их, как правило, сваливают в «общую кучу», хотя разные типы и образцы одних и тех же видов вооружения и техники порой в разы отличались друг от друга по своим боевым и иным возможностям.

Еще более трудно установить соотношение качества этих сил и средств. В любом случае здесь не обойтись без основанных на логических рассуждениях оценок, базовыми фактами для которых будут результаты боев, сражений, кампаний и войн, с одной стороны, и численность личного состава войск, с другой стороны.

Что касается важности последнего показателя, то она определяется тем, что численность личного состава в разных армиях легче и корректнее сравнивать между собой, так как военнослужащие, особенно солдаты, в принципе мало различаются между собой по своему предназначению, да и за немногими исключениями и по своим основным качествам. Если солдат есть в наличии, здоров и невредим, то он примерно так же способен воевать, как и любой другой. Отдельные из них еще могут значительно отличаться друг друга по своим особенностям: росту, физической силе, выносливости, ловкости и т.д. Но в больших массах солдат эти индивидуальные различия обычно почти полностью нивелируются. И то, что солдаты одних стран в целом могут лучше воевать, чем солдаты других стран, обусловлено разницей в их боевой и технической выучке и воинском опыте, а также в организации и дисциплине в войсках. Но опять-таки в условиях тотальной, длительной войны эти различия довольно быстро стираются, становясь, как правило, незначительными.

Совсем другое дело – техника и оружие, особенно сложные их виды и образцы, которые не только могут сильно, порой на порядок, отличаться друг от друга по многим своим техническим и боевым свойствам, но и во многих отношениях непредсказуемее в своей уязвимости, чем люди. Танк вроде бы и есть, но использовать его по своему прямому назначению нельзя, допустим, из-за того, что его не успели вовремя заправить горючим или заменить на нем одну из многочисленных деталей. Солдат без пищи воевать может даже несколько дней, а танк без горючего и боеприпасов не годен и на минуту. Или, к примеру, у одних есть танк, а у других «развалюха» с израсходованным моторесурсом или недостаточным боезапасом под названием «танк». Но даже, допустим, есть вроде бы вполне исправные и не совсем старые танки, но много ли они принесут пользы, если на них нет радиостанции, приборы не позволяют вести меткую стрельбу или ориентироваться ночью, в экипаже нет заряжающего или обученного наводчика, снаряды и горючее вовремя не успевают подвозить, и даже при не самых больших повреждениях или поломках нет возможности их оперативно отремонтировать?

До сих пор не ослабевают споры о том, сколько же в Красной Армии было танков накануне войны, а самое главное, какую долю из них составляли устаревшие машины, легкие танки и танкетки, сколько из них было неисправных и в какой степени, сколько не укомплектованных людьми и снаряжением и насколько вполне боеспособные и современные танки соответствовали по своим характеристикам и качеству немецким танкам. Но о чем здесь спорить, если значительные победы немецких войск, их очевидное преимущество в мобильности и пробивной мощи, постоянное рассечение в 1941 году нашей обороны танковыми клиньями врага были вполне очевидными фактами, бесспорно доказывая их большое преимущество в силе танковых войск! Ведь немцы били наших предков тогда не «бумажными» танками, которых у Красной Армии, по преобладающему мнению современных авторов, было гораздо больше, а самыми что ни на есть реальными, боеспособными, которых на фронте на самом деле, вероятно, было все-таки больше именно у них в начале войны, не говоря уже о гораздо большей в целом мощи немецких танковых и моторизованных войск! Чему и кому надо больше доверять: фактам происшедших событий и, самое главное, их результатам или «бумаге», то бишь сомнительным источникам и их бездумным или лукавым интерпретаторам, делам или словам?!

Кроме того, нельзя забывать, что оснащение войск техникой и оружием, как правило, в значительной мере пропорционально численности войск с поправкой на экономические и научно-технические возможности страны и использование ресурсов других стран. Чем больше в них людей, тем больше должно быть и бывает на самом деле техники и оружия, чем больше имеется техники и оружия, тем больше направляется для управления ими людей.

Таким образом, если войска одной страны имеют, к примеру, меньше танков, чем приблизительно одинаковые по численности войска другой страны, находящейся на примерно том же уровне развития, значит, они обычно имеют настолько же больше пушек, бронемашин или другой техники и вооружения. А такая несимметричность оснащения войск различными видами техники и вооружения может объясняться не только разными оперативно-тактическими особенностями военного строительства и планирования в той или иной стране с учетом специфики ее научно-технического и экономического развития, но и особенностями боевых и технических характеристик указанных видов оружия и техники и их качества. Поэтому когда многие авторы приводят данные о почти 2-кратном перевесе в численности войск вторжения Германии и ее союзников над советскими силами обороны, но одновременно указывают на 2-кратное, а то и 3—4-кратное преимущество этой группировки РККА в танках, то они тем самым расписываются в отсутствии достоверных источников этих данных. В любом случае советские танковые войска в начале войны по многим показателям были гораздо слабее немецких танковых войск, прежде всего в качественном отношении. При этом танковые войска врага и другие силы вторжения были гораздо лучше оснащены артиллерийскими орудиями, бронемашинами, автомобилями и стрелковым оружием, а также обеспечены боеприпасами, ремонтной и материально-технической базой.

Итак, авторский подход к пониманию причин (факторов) поражений и побед воевавших сторон в тех или иных кампаниях Великой Отечественной войны и в ней в целом основывается на научно-философских исследовательских принципах. Крупномасштабные и продолжительные социально-исторические процессы происходят в целом объективно и закономерно, а общество и его основные элементы представляют собой сложные системные явления (образования). Решающее значение в них имеют объективные и объективно-субъективные (объективные явления, имеющие определенную меру субъективного содержания) факторы. Вместе с тем и собственно субъективные факторы, а именно политическая воля и конкретные поступки лиц, стоящих во главе этих процессов и систем, находится с ними в диалектическом единстве, приобретая порой решающее значение.

Кроме того, информация о числе сил и средств, использованных сторонами в войне, ввиду затруднительности точного и сопоставимого их учета и подсчета, методологическими и идеологическими проблемами проводимых исследований, должна подвергаться критическому осмыслению и проверкой соответствия их бесспорным, основополагающим фактам, логике и результатам развития событий.