Я принялась обшаривать полки и ящики, абсолютно все в квартире в поисках хоть какой-то еды, но ничего съестного не было.
Казалось бы, что проще – выйти в магазин и купить. Но весь прикол заключался в том, что, во-первых, я не знала, где здесь магазины. Во-вторых, сомневалась, что магазины эти открыты в начале десятого вечера. А, в-третьих, у меня было мало денег! Я не могла потратить их сразу все, не зная, что меня ждет.
В конце концов, я решила просто вскипятить чайник. Но едва наполнила его водой, раздался звонок в дверь. К счастью, я удержала в руках чайник и не дала ему разбиться.
На пороге стоял Вирг Сафин, и он был не один. За его спиной я разглядела троих: двух мужчин и какую-то девицу. В руках Сафина была большая коробка, которую он протянул мне.
– Быстро одевайся. У тебя десять минут на сборы, и спускайся, – сказав это, он захлопнул дверь.
Обалдев, прямо в прихожей открыла коробку. Мне было так интересно, что я справилась за долю секунды. Мои пальцы погрузились во что-то мягкое, приятное на ощупь… и я вытащила на свет платье.
Черное платье из тонкой шерсти с длинным рукавом. Глаза остановились на бирке. Соня Рикель. Быть того не может! Или может?
Быстро натянув платье (оно было как раз моего размера, это не составило труда), я переодела туфли, и, подхватив сумочку и пальто, побежала к выходу, едва успев погасить за собой свет. Меня каленым железом жгли слова Сафина о десяти минутах.
На улице начинался небольшой дождь. Прямо у подъезда, с заездом на пешеходную дорожку, был припаркован черный джип «Мерседес». Не очень разбираясь в машинах, но даже я поняла, что этот джип стоит целое состояние. Номерной знак (VIRG) не оставлял сомнений. Я задумалась: «Интересно, сколько у него машин?».
Но мне не дали времени на раздумья. Чья-то рука, толкнув меня в спину, запихнула на заднее сидение джипа, где уже сидели двое мужчин. Девица, которую я почти не успела разглядеть, сидела на переднем сидении. Никак не представив меня людям, Сафин уселся за руль.
Вывеска ночного клуба была такой яркой, что я так и не разглядела ее цвет, к тому же мы затормозили слишком резко. Вирг Сафин въехал на тротуар и припарковался рядом со знаком, запрещающим парковку. Довольный собой (это читалось в его глазах), он сделал небрежно ручкой, мол, вылезайте.
Я попыталась сконцентрироваться на его спутниках – тех, кто был в этой машине, и мне это удалось.
Девицу звали Хелена, она была немкой, и хрен знает, что она делала в Украине. Говорила она с сильным акцентом, и была столь неприятно надменной, что от одного ее вида я испытывала какой-то особый дискомфорт. Как я поняла из разговоров, там, куда мы ехали, ее ждал любовник, и Сафин просто подвозил девицу к нему. Конечно же, она пыталась с ним заигрывать, но я сразу поняла, что между Хеленой и Сафиным ничего нет. Не знаю как, но поняла. Женщины такое чувствуют.
У противоположного от меня окна, на заднем сидении, сидел некий Алекс. Я сразу поняла, что он мент. У него было лицо мента, и глаза, и повадки. Сафин говорил о нем, как о своем близком друге, но все равно он был мент, и я не понравилась ему. Не знаю, почему. Он никак не дал мне понять, но я определила это инстинктивно, шестым чувством, и сразу выставила внутренние меры предосторожности.
Рядом со мной, посередине, сидел Глеб. Он был весельчак и хохотун. Как я поняла из его поведения, это был светский кутила, повеса и тусовщик, но повеса, который любит погулять на шару, за чужой счет. Хрен знает, какого Сафин таскал этого балбеса в своей свите. Возможно, Глеб был просто нужным Сафину прихлебателем, всегда и везде воспевающим Сафину гимны и дифирамбы. Как известно, свита играет короля.
Главным во всей этой компании был Сафин. Это не демонстрировалось четко, но было ясно и так. Он был главным, все остальные – его свитой. Оставалось только разобраться, какое место во всей этой компании занимала я.
Мы подошли к ночному клубу, возле которого толпились люди. Я разглядела яркие буквы вывески. По дебильному бормотанью Хелены (акцент, убивающий русский, делал именно дебильным ее бормотанье) я поняла, что это очень крутое место, на что указывало количество желающих попасть внутрь и количество охраны, препятствующей всем, кому только возможно. В этом (и еще в устрашении своим внешним видом) состояли их основные функции.
Из слов Глеба, рот которого не закрывался, я поняла, что в этом клубе сегодня ночью проходит какая-то очень крутая вечеринка, поэтому столько желающих прорваться внутрь. И на вечеринку эту очень тяжело попасть.
Охрана меня напугала сразу. Перед нами они дали от ворот поворот двум молодым мужчинам в дорогущих костюмах. Они выглядели так прилично, что было абсолютно непонятно, как их могли не пустить внутрь. Лица охранников были как морды бульдогов – непроницаемо страшные.
Дальше произошло невообразимое. При виде Сафина охранники мгновенно вытянулись в струнку и расступились, давая беспрепятственный проход. Сафин небрежно бросил:
– Это со мной.
И мы вошли в клуб в следующем порядке: Сафин, сияющая Хелена и восторженный Глеб, мрачный Алекс и непонятная я.
Уши и мозги тут же накрыла ударная волна звуков, и мы растворились в хаосе людей. По дороге к столику испарилась Хелена, а за ней и Глеб. Хелена больше не появилась, а Глеба я время от времени видела в толпе. Мы сели за столик, и Сафин тут же оказался в центре внимания всего зала. К нему началось какое-то бесконечное паломничество, но он встал из-за столика и вообще растворился в толпе.
За столиком остались мы с Алексом. Официант принес коктейль ядовитого цвета, на который я подозрительно покосилась.
– Тебе, наверное, не привычны такие места, – сказал мрачный Алекс.
Я промолчала. Очевидно, он ждал ответа, что в моем селе их нет, но я приехала не из села, и как журналист насмотрелась достаточно ночных клубов. Так что мне было, с чем сравнивать.
Коктейль был энергетическим. Попробовав его, я сразу ощутила неприятный, но знакомый привкус – вкус экстази. Однажды мне довелось попробовать такой – последствия были катастрофическими. Отодвинув коктейль в сторону, я сказала, что не буду это пить.
Алекс позвал официанта. Тот забрал коктейли и принес запечатанную бутылку коньяка. Против коньяка я ничего против не имела. Алекс разлил его по бокалам, и мы выпили.
– Зачем ты приехала сюда? – спросил Алекс. Глаза его зажглись нехорошим блеском. Очевидно, меня ждал какой-то подвох, но я не хотела ни подвохов, ни пикировок, ни заковырок. Ведь я еще даже не переспала с Виргом Сафиным! Поэтому, честно глядя в глаза Алекса, я спросила, в каком подразделении и чине он изволил служить. Он онемел. Я уточнила: в бывшем ГАИ, уголовном розыске, или в СБУ? В ответ на мои слова Алекс натянуто рассмеялся, и я поняла, что пикировки закончились. После этого между нами зависло молчание.
Время от времени возле нашего столика появлялись то Глеб, то Сафин, который перебрасывался с Алексом непонятными словами и снова исчезал.
– Не обращай внимания, – сказал Алекс. – Вирг так работает. Знаешь, какая тут публика? Вот Вирг и втюхивает им свои фотки.
Честное слово, он так и сказал – втюхивает! У меня от всего этого кружилась голова, к тому же коньяк мы ничем не закусывали. Я чувствовала такой жуткий голод, что с удовольствием откусила бы кусок от этого столика, но, к сожалению, он был не съедобный, этот проклятый стол.
Сафин появился в окружении двух девиц. Они поздоровались с Алексом, покосились на меня и сели за наш столик. Внезапно я почувствовала на своем плече руку. Этого было достаточно, чтобы голова мгновенно перестала кружиться, так как ее снесло напрочь.
Сафин обнял меня за плечи, ласково наклонясь к моему лицу:
– Потерпи. Еще недолго. Скоро поедем.
А потом… Потом он легонько прикоснулся губами к моей щеке! Поцеловал на глазах у всех! Алекс нахмурился, девицы зашушукались, я чуть не полетела по залу. Я плыла и парила – и все это без коктейля экстази!
Сафин опять ушел, а мы выпили по рюмке коньяку. Я чувствовала, что меня подташнивает. От голода во рту был неприятный привкус. Неужели нельзя было заказать вместо коньяка хоть какой-то бутерброд? Но, глядя на субтильные фигуры девиц, я поняла, что в этом месте не едят бутерброды. Да от одного слова «бутерброд» их, как говорят в народе, кондратий бы хватил! Мне вдруг стало смешно, невероятно смешно, и я едва удержалась от того, чтобы глупо так, по-дурацки, не хихикнуть.
Появился Сафин, и сел за наш столик. Чтобы избавиться от страха, обвившего меня крепкими кольцами змеи, я сделала большой глоток коньяка. Дыхание перехватило. Еще мгновение и Сафин схватил бутылку, выплеснув все ее содержимое на пол.
– Запомни, я не люблю этого, Мара. Я не люблю, когда женщины пьют. Ты меня поняла? Ты хорошо меня поняла, Мара?
В глазах его было что-то такое… Я против воли кивнула в ответ. Мое тело сотрясала дрожь. Самое интересное, что никого не шокировала эта странная выходка Сафина. Более того, никто ее просто не заметил. Сафин дернул меня за руку:
– Идем.
Мы быстро вышли в темноту, меня все еще била дрожь. Возле машины Сафин обернулся, в этот момент я споткнулась, и он подхватил меня за локоть.
– Что это с тобой? У тебя белое лицо. Ты что, напилась? Но бутылка, вроде, была полной. Что ты там пила, в этом гребаном дерьме? Отвечай!
Лицо Сафина не предвещало ничего хорошего. Для пущей убедительности он больно дернул меня за руку. Еще один рывок, и он запросто выдернет мою руку из сустава!
– Ничего я не напилась! Ничего подобного!
– Тогда что с тобой такое? У тебя совершенно белое лицо. Тебе плохо? Ты плохо себя чувствуешь?
– Да! Я хочу есть! – неожиданно для самой себя выплеснула я.
От услышанного Сафин совершенно обалдел, и я поняла, что он живет отдельно от прозаических реалий жизни.
– Есть хочу! Я ела в последний раз в самолете, в два часа дня! А сейчас сколько?
– О Боже, я как-то не подумал. Действительно, ты же голодная! – Он всплеснул руками, – ладно, поехали. Сейчас это исправим.
