Расплата за любовь

Глава 1. Детский сад

Еще в детском саду Анечка любила оставаться одна, играть в сторонке. Не то, чтобы ей не нравились остальные дети, просто она любила одиночество.

Сегодня Аня была сильно увлечена разговором со своими куклами. У каждой куклы в детском садике было собственное имя. Всего кукол было около десятка, но больше всех Аня любила Алену и Свету.

У куклы Алены были темные пушистые волосы, локонами ниспадающие на кружевное синее платье, и темные карие глаза. А Света, напротив, была шикарной блондинкой с великолепной фигурой, как у куклы Барби. Кукла Света неимоверно гордилась своей внешностью и покровительственно смотрела на Аню своими прекрасными голубыми глазками с длинными ресницами.

У каждой из кукол был свой характер и собственная манера одеваться. Света любила наряжаться в брючные костюмы, а Алена предпочитала длинные платья и кружевные шляпы. Одежду куклам можно было приносить из дома, и Анина мама по вечерам шила наряды для Алены и Светы. Нарядов было уже столько, что куклам понадобился целый шкаф для одежды.

Анечка после сна и полдника успела красиво нарядить своих любимиц к вечернему чаепитию и расставить за маленьким игрушечным столом сервиз из чудных блестящих фарфоровых кружечек.

Но, едва Аня разлила по кружечкам чай из маленького пузатого чайника, как вдруг услышала:

– Аня, Аня, иди, за тобой мама пришла!

Окружившие Аню кольцом дети наперебой пищали, ну до чего надоедливые!

Она поморщилась от их визгов и поняла, что заигралась и обо всем забыла.

Как она могла не увидеть свою высокую, стройную и самую красивую на свете маму, тихо стоявшую в дверях, ведущих в раздевалку? Только слепой мог бы не заметить, с какой любовью мамины глаза смотрят на дочку.

Мама так залюбовалась своим любимым сокровищем, что стояла бы в этих дверях вечно. Лучше немного подождать, чем отвлекать дочку от интереснейшего занятия.

– Мамочка, подожди, я сейчас игрушки соберу, – степенно сказала Аня, издалека посмотрев на маму и приветливо улыбнувшись.

И только после того, как рассадила своих любимых кукол на их места, а потом поставила посуду в шкафчик для игрушек, радостно выбежала к маме.

Мама схватила ее на руки и быстро расцеловала в обе пухлые щечки:

– Какая же ты у меня правильная, Анечка! Сначала – порядок, потом – все остальное! Ты у меня – самая послушная девочка на всем белом свете! Какое же ты мое маленькое счастье!

Аня обожала свою маму, от нее очень вкусно пахло французскими духами. Мама всегда пользовалась только французской маркой «шанель», а одевалась так, что воспитательница с нянечкой, завидев ее в дверях, начинали сверлить маму глазами и тихо перешептываться.

Воспитательница Екатерина Сергеевна, наклонившись к няне, с придыханием начинала разговор:

– Посмотри-ка, как одета всегда. Блузка на ней по последней моде, наряды все московские, из самых дорогих магазинов. А цвет какой шикарный, а фасон, я еще таких у нас и не видела. Наверное, в Москве купила! Все фирменное. Нам так не жить.

– Да уж, с нашими доходами таких нарядов не купишь! – вторила ей толстушка няня, поблескивая сузившимися от зависти маленькими глазками.

Она завидовала более откровенно, ведь ей до маминой великолепной фигуры наверняка худеть нужно несколько месяцев, а может быть, и лет.

Помолчав минуту, няня добавила:

– Конечно, за таким-то мужем, да дома сидючи, не работая. Можно и за модой следить, и одеваться в фирменное. Что ей еще делать?

Змея зависти очень больно укусила их обеих, заставив усиленно работать ядовитыми языками.

– Конечно, наши мужья столько не зарабатывают, чтобы как кукол нас одевать, – пробурчала воспитательница, успевая при этих словах приветливо улыбаться Аниной маме.

Мама взяла Аню за руку и, покачивая широкими бедрами, направилась вместе с дочкой в раздевалку, чем дала повод к дальнейшему обсуждению.

– Хотя надо признаться, что с ее внешностью можно любого мужика подцепить. Чисто артистка эта, по которой мужики с ума сходят. Как ее? Мэрилин Монро. С такой грудью можно кого хочешь с ума свести, – сказала воспитательница, поджав тонкие ниточкой губы.

– Наши мужья! У меня, в отличие от тебя, и мужа-то никакого нет, – подметила как будто с укором нянечка.

Похоже, именно Анина мама была виновата в том, что у нее нет мужа. Нянечка совсем расстроилась, даже забыв, что сама же первая и затронула болезненную тему, и обиженно проскрипела:

– У меня тоже грудь пятого размера, а вот с мужиком только ей повезло.

Мама занялась дочкой, ей было не до досужих сплетен людей, которым нечего больше обсуждать. Аня быстро оделась, пресекая все мамины попытки застегнуть «молнию» на кофточке или зашнуровать ботинки.

– Мама, я сама, сама! Не надо мне помогать! Я уже большая!

– Самостоятельная ты моя, – вздохнула мама.

Одевшись и обувшись в ботиночки, Аня взяла маму за руку, как будто бы взрослая здесь она, а не мама, и они вышли из дверей детского садика и направились к калитке.

Аня любила ходить по знакомой дороге, ведущей к дому, и разглядывать все вокруг.

На улице все мужчины сворачивали головы, когда мама с дочкой проходили мимо них. Мама, действительно похожая на французскую актрису, белокурая и с высокой грудью, давно привыкла к всеобщему интересу и не удостаивала мужчин даже взглядом.

Она всегда ходила с высокой стильной прической и в туфлях на высоком десятисантиметровом каблуке. А наряды, хоть и покупались в столичных дорогих магазинах, ею самолично подгонялись по фигуре и украшались аксессуарами.

Неспешно прогулявшись по улице, мама с дочкой подошли к подъезду своего обычного пятиэтажного панельного дома, ничем не выделяющегося из ряда таких же серых одинаковых домов в их районе.

– Мама, давай покатаемся на качелях! – попросила Аня, когда они поравнялись с детской площадкой.

– Конечно, покатаемся! – сказала мама, тепло улыбнувшись дочке.

Она ни в чем не могла отказать дочери, старалась выполнять любое ее желание. Анечка была самым большим ее сокровищем, долгожданным поздним ребенком, родившимся от большой любви.

К слову сказать, дочь была совсем неприхотливой и совсем не избалованной. Она никогда не просила купить ей игрушку в магазине и ни разу не устроила детской истерики. Казалось, Анна родилась взрослой, правильной и рассудительной.

Даже в своем пышном розовом с оборочками платьице и с бантами на светлых пушистых волосах она казалась маме не девочкой, а умной и взрослой барышней.

Не обращая внимания на задравшуюся юбку, Анечка проворно забралась на высокое деревянное сиденье. Железные цепи старых дворовых качелей мерно раскачивались и скрипели, Аня смотрела на голубое небо и чувствовала абсолютное, ничем не омраченное, счастье.

– Мама, давай сильнее, я хочу выше, выше! Еще выше!

Мама смеялась, раскачивая старые качели. Она вдруг забеспокоилась и с опаской посмотрела вверх. Но тут же поняла, что ее опасения напрасны. Цепи прочные и крепкие, сорваться не должны.

– Анечка, ну зачем лишний раз испытывать судьбу? Я думала, ты у меня рассудительная, рисковать напрасно не любишь, – сказала мама непонятно кому – то ли себе, то ли дочке.

Небо было безоблачным и ясным. Почувствовав пробудившуюся весну, на деревьях пели птицы, вся природа радовалась и ликовала. Неподалеку играли мальчишки в войнушку, гоняясь друг за другом с игрушечными пистолетами.

Увидев их из окна, во двор вышел папа, высокий, красивый, широкоплечий. Недавно он сбрил усы, ранее придававшие ему серьезный вид, и сейчас стал похож на влюбленного юнца с горящими глазами.

Он обнял и нежно поцеловал маму. Потом бережно снял с качелей Анечку и поставил на землю.

– Ну, что там в садике было интересного сегодня? Гуляли на улице? – спросил он и посмотрел на Анечку сверху вниз.

В эту самую минуту папу окликнул один из мужиков, забивающих козла за большим деревянным столом.

– Андрей Алексеевич, давай с нами партейку сыграем. А то совсем от народа оторвался, все работаешь, да работаешь.

Мужики одновременно посмотрели в их сторону. Немного виновато и стараясь быть вежливым, папа ответил:

– Мужики, вы же знаете, на заводе так наруководишься, что дома хочется с семьей побыть. Извиняйте, в следующий раз обязательно составлю вам компанию. Выкрою вечерок в субботу, обещаю!

Он повернулся к дочери. Аня начала взахлеб рассказывать о том, что они делали в садике, жалуясь попутно на надоедливых мальчиков.

– Папа, ко мне все время Андрюша с Виталиком пристают. Вот я сижу тихонько, играю, а им надо все время подойти и помешать мне!

– А ты им что говоришь? – с интересом спросил папа.

– А я им говорю: не мешайте мне, я делом занимаюсь!

– Правильно, дочка! Самое главное в нашей жизни – заниматься правильным делом, – усмехнулся папа.

Папа всегда с одобрением смотрел на дочку и внимательно слушал все ее рассказы. Ему было интересно все, что рассказывает Анечка. Он часами готов выслушивать истории про Аниных кукол.

Глава 2. Дача

Шел 1988 год, жизнь советских граждан протекала мирно и спокойно, до глубоких потрясений было еще далеко. Все жили одинаково бедно и одинаково скромно. По традиции на Новый год делали оливье и селедку под шубой, покупали в дом румынскую стенку, чешский хрусталь и сервиз «Мадонна».

Говорили не «купить», а «достать». Люди покорно стояли в очередях в магазинах, чтобы «достать» ковер и люстру из богемского стекла.

Самым главным богатством были нужные связи и умение «достать» дефицит.

Ковры и люстры по наследству должны достаться подрастающим детям. Все эти вещи считались обязательными и необходимыми атрибутами достатка, и жить полагалось так, чтобы все было «как у людей», ни в коем случае не хуже, чем у соседей.

По вечерам мама смотрела по телевизору любимые фильмы, а папа читал Ане сказки, укладывая ее в постель и целуя перед сном.

Конечно, его не понимали остальные мужики во дворе, забивающие «козла» или громко и бурно выясняющие отношения со своими женами.

Ему и не нужно было их понимание и одобрение. Ведь у них была самая счастливая семья на всем белом свете.

Анечке казалось, что ее папа всемогущий и может все на свете. Он умел починить сломавшуюся вещь, играл на гитаре, хорошо рисовал, разбирался в музыке и умел водить машину.

Папа работал начальником на заводе, он всегда говорил, что может полностью обеспечить семью. Часто мама просила, чтобы он позволил ей устроиться на работу и помогать ему, но он не хотел, чтобы мама работала. Папа безумно любил маму и баловал девочку, они ни в чем не нуждались и чувствовали себя за папой, как за каменной стеной.

Квартира, дача, машина были не в каждой семье, но в их семье они были.

В пятницу вечером все вместе садились в папину служебную черную «Волгу». Водитель Петр вез семью на выходные на старую папину дачу, доставшуюся ему по наследству. Дача была расположена в тридцати километрах от города, и Аня с удовольствием смотрела в окошко машины, любуясь тем, как мелькают за окном невысокие среднерусские березки, перемежающиеся кустами неизвестных ей низкорослых кустарников.

Мама на дачных грядках выращивала только цветы, розы, гладиолусы, орхидеи, вызывая неодобрение остальных обитателей дачного поселка.

Как и в садике, маму всегда обсуждали, и чаще всего за обсуждением скрывалось осуждение.

Чтобы не судачили соседи, мама снимала на даче туфли на высоком каблуке и переобувалась в удобные ботиночки.

– Мне так неудобно ходить без каблуков, – жаловалась она папе. – Я люблю выглядеть красиво, а не как клуша на грядках.

– Ты в любом наряде красивее всех, – успокаивал ее папа. – На тебя даже если мешок из-под картошки надеть, ты все равно будешь лучше всех.

Мама посетовала:

– Вот так всю жизнь: только и думай о том, что скажут окружающие. Живем как будто бы не для себя, а для чужих людей. Так и вся жизнь пройдет – всегда жить с оглядкой на то, что скажут люди.

Папа тут же постарался ее успокоить:

– Люба, ты моя любовь. Я обожаю тебя абсолютно одинаково – на каблуках ты или в домашних тапочках. Даже если ты поменяешь прическу, я вряд ли замечу, не говоря уже о туфлях. Я тебе даже по секрету скажу, что мужчины не обращают внимания на разные мелочи, замечаемые исключительно женщинами.

– Ой, ну, неправда, прическу мою ты всегда замечаешь, – счастливо заулыбалась мама.

Одобрение мужа было самым главным для мамы, после его слов она окончательно успокаивалась и выходила на огород, окруженный со всех сторон небольшим деревянным забором из штакетника.

Любопытная соседка тетя Нина, неизменно одетая в черное платье и старые расползающиеся на глазах ботинки «прощай молодость», тут же заглядывала через забор и советовала:

– Люба, посади полезное что-нибудь. Давай рассаду тебе дам!

– Спасибо, Нина, но я лучше цветочки посажу, глаз будут радовать.

Такой ответ тетю Нину не устраивал. Она недовольно нахмуривала свои широкие брови, и каждый раз начинала свою песню с начала:

– Вот зачем вам эти цветы? Вот уже интеллигенция, все у вас не как у людей. Ухода-то сколько за ними надо! Посадите полезное что-то – картошечку, огурчики, помидорчики, морковку. И поесть летом, и на зиму запасы сделать.

Мама благодарила тетю Нину за советы и с удивлением спрашивала:

– А зачем? Все ведь можно на базаре купить!

– Так на базаре деньги надо платить! Дорого же! – парировала соседка.

– А жизнь тратить на копание в грядках – не дорого? – отвечала мама.

Однажды, выслушав в очередной раз ценные указания, мама посмотрела на тетю Нину и, сделав паузу для большего эффекта, спросила:

– Вот жизнь ваша сколько стоит, тетя Нина?

Тетя Нина опасливо посмотрела на маму и удалилась восвояси, направившись в глубину поселка, обсудить непонятное поведение дачных соседей.

– Какие глупые вопросы соседка задает! – жаловалась она подругам. – Как это можно вообще – жизнь оценивать? Что, за нее денег кто-то дает, за мою жизнь? Чудные эти интеллигенты! Все у них, не как у людей.

Аня любила, когда папа усаживал ее в сетчатый гамак, а сам неподалеку что-нибудь делал – подпиливал деревья, выдергивал сорняки, разбивал клумбу. Дачные выходные быстро заканчивались, и вечером в воскресенье неизменный и невозмутимый водитель Петр заезжал за ними и завозил обратно в город.

Глава 3. Первый класс

Аня росла очень дисциплинированной и послушной и совершенно не доставляла хлопот своим родителям.

Когда пришло Анино время пойти в первый класс, мама с папой отвели ее вдвоем.

Папа своей мускулистой рукой крепко держал Анину маленькую ладошку. На Анечке была школьная форма с кружевным фартучком и накрахмаленным белым воротничком, а в руках огромный букет белоснежных гладиолусов.

Остальные дети все были с мамами, папа пришел только один – Анин. Анечка чувствовала гордость за своих родителей, радуясь, что только у них такая сплоченная семья. Однако, ей не понравилось, что все глазели только на них.

Мама с ее картинной внешностью неизменно рождала интерес и всеобщее внимание, завистливые взгляды. Аня застеснялась.

Учительница, державшая в руке флажок с надписью «1 А», подошла к родителям и поздоровалась с ними.

– А что это за девочка к нам пришла? – приветливо спросила она, обращаясь к Анечке.

Мама удостоверилась, что Анина фамилия есть в списке первоклашек, поинтересовалась, когда заканчиваются уроки, и во сколько можно придти за Аней.

Учительница Мария Ивановна все рассказала и взяла Аню за ручку.

– Аня, прощайся с родителями, идем в школу, – сказала она.

Ане хотелось как можно скорее избавиться от родительской опеки и пойти в класс с учительницей и другими детьми. Она немного недовольным тоном приказала:

– Мама, папа, ну, идите уже домой.

Родители, похоже, боялись с ней расставаться, и Аня пояснила специально для непонятливых:

– А то подумают еще, что я мамина дочка. Ну, или папина.

Родители с неохотой направились к выходу из школьного двора. Папа взял маму под руку, но все же обернулся и на прощание помахал дочке рукой.

В школе Ане понравилось гораздо больше, чем в садике. Девочки с огромными бантами и в строгих школьных формах, украшенных белоснежными кружевами на воротничках и на рукавах, выглядели нарядно и празднично. Мальчики в синих костюмах казались степенными и неестественно взрослыми для первоклашек.

К ее огромному облегчению, школьники оказались не такими крикливыми и шумными, как ребята в детском саду. Мальчики скромно сидели на уроках за деревянными партами, а бегали и кричали только на переменках.

Когда учительница начала знакомить первоклашек с буквами, Аня все время тянула руку. Она уже знала все буквы, ведь папа давно научил ее читать и даже считать до ста. Она умела даже считать в обратном направлении, от ста до единицы. А буквы в слова научилась складывать еще в детском садике.

И все равно учиться Ане было интересно и совсем не сложно. Училась она на одни пятерки, а больше всего обожала делать с папой домашние задания.

Он обязательно придумывал какую-нибудь занимательную игру или интересные сравнения. Цифры они изучали как стихи, а к каждой букве придумывали игровую сценку. Папа просил назвать слово на первую попавшуюся букву, а потом они вдвоем придумывали к этому слову рассказ.

Но больше всего Ане нравилось, когда папа дурачился и начинал сочинять смешные стишки из букв или слов. Аня начинала смеяться и не могла остановиться, а чаще всего от смеха каталась по полу.

Даже самое простое домашнее задание папа умудрялся превратить в маленький праздник.

И, хотя Аня теперь считала себя по-настоящему взрослой, по вечерам по-прежнему любила слушать папины сказки.

Сегодня вечером Аня лежала в кровати, прижимая к себе плюшевого мишку, а папа рассказывал ей сказку про Золушку.

Увидев, что ее глазки закрываются, папа тихо сказал:

– Спокойной ночи, доченька, – и подошел к выключателю.

– Папа, не уходи! – Анины глаза тут же широко распахнулись.

Сна не было ни в одном глазу.

– Анечка, я тебе уже две сказки прочитал.

– Папа, я еще хочу. Золушку и Дюймовочку я уже наизусть знаю. Давай новую сказку.

– Ну, ладно, – согласился папа, – сейчас спою тебе песенку, только перед этим ты пообещаешь мне закрыть глазки. Сегодня ты увидишь волшебный сон, а завтра я куплю тебе набор "Айболит", чтобы ты могла лечить своих куколок. Ты у меня такая добрая и заботливая, вот счастье-то твоему мужу будет.

– Папа, а он будет такой же, как ты?

– Кто?! – удивился папа.

– Ну, жених, или муж, как ты говоришь.

– Анечка, конечно, он будет хороший и будет тебя очень любить. Так же, как я и мама, – ласково сказал папа.

– Ну, хорошо тогда. Папа, а ты всегда будешь со мной, правда? Ты каждый день будешь читать мне сказки?

– Конечно, золотое мое солнышко. Я тебя никогда не оставлю. А сейчас закрывай глазки, ты мне обещала.

Папа запел своим бархатистым голосом песенку, а счастливая Аня прикрыла глазки.

На следующий день папа пришел с работы и подарил ей докторский набор, в котором были термометр, шприц и даже игрушечный стетоскоп, для прослушивания шумов в сердце. Теперь Аня считала себя настоящим доктором, она не только поила кукол чаем и кормила игрушечными кексиками, но и лечила их от кукольных болезней.

Возиться со своими куклами Аня могла бесконечно. Она разбиралась в лекарствах, знала, когда нужно дать парацетамол, чтобы сбить температуру, чем лечить головную боль, а когда необходимо сделать укол. Почему может болеть животик, и какими лекарствами его вылечить.

На маленьких листочках она выписывала рецепты и просила купить лекарство в ближайшей аптеке.

К счастью для кукол, она хорошо за ними ухаживала, и они у нее редко болели.

Вечером она укладывала своих кукол по постелям, бережно укрывая каждую своим собственным сшитым заботливыми мамиными руками одеяльцем.

– Какая же ты заботливая, Анечка! – восхищался папа, целуя дочь и желая ей спокойной ночи.

А однажды он сказал:

– Наверняка, твои дети будут в надежных руках, у них будет самая лучшая мама на свете.

Глава 4. Катастрофа

Все изменилось в один день, с утра начавшийся как обычно.

Аня проснулась, посмотрела в окно, отодвинула занавески и улыбнулась яркому солнышку. Она вышла на кухню, папа, увидев ее в дверях, сказал:

– Анечка, доброе утро. Иди в ванную, почисти зубки, сейчас будем завтракать.

Аня быстренько забежала в ванную. Она хотела позавтракать, пока не ушел папа, вместе со всеми. Они сели за накрытый мамой стол.

Мама приготовила яичницу-глазунью, любимое Анино блюдо.

Папа не торопясь позавтракал, выпил из своей большой кружки чай с лимоном, поцеловал маму и Аню и вышел к ожидавшему его служебному автомобилю. Мама долго махала ему рукой из окошка, открыв дверцу машины, папа обернулся и послал ей воздушный поцелуй.

Аня быстро допила свой чай и побежала на занятия. День в школе не задался с самого утра. На уроке русского языка Аню вызвали к доске, нужно было рассказать небольшое стихотворение. Но у Ани неожиданно выпали из памяти все строки, которые накануне она рассказывала отцу. Еще вчера она прекрасно знала слова и декламировала их с чувством, с толком, с расстановкой. Она искренне не понимала, что произошло с ее памятью.

Классная Мария Ивановна, которая вела у них русский язык и литературу, огорченно сказала:

– Анечка, не ожидала я от тебя, что ты не выполнишь домашнее задание. Двойку я тебе ставить не буду, ты же у нас отличница. Просто пообещай мне, что до завтра выучишь и на первом уроке расскажешь мне забытый стих. Стыдно не знать Пушкина. Пушкин Александр Сергеевич – главное богатство нашей культуры.

Настроение было безнадежно испорчено, а потом на переменке Аня чуть не подралась с мальчиком из соседнего класса. Он подбежал к ней сзади и больно дернул за косичку, она сказала, что он тупица, и пошло-поехало, разнимать их пришлось учительнице.

– Да что с тобой сегодня? – спросила Мария Ивановна. – Анечка, я тебя не узнаю!

Оставшиеся два урока Аня сидела обиженная на весь мир и ни с кем не разговаривала.

Расстроенная, она пришла со школы и бросила свой портфель возле порога, даже не потрудившись занести его в комнату. Неожиданно затрезвонил черный телефонный аппарат, стоявший на тумбочке в коридоре.

– Мама, подойди, пожалуйста, – крикнула Аня маме, потом зашла на кухню.

Мама колдовала над ужином, вкусно пахло жареным луком и грибами. Мама чистила и резала клубни картофеля, готовясь добавить их на сковороду.

Она мельком взглянула на дочку.

– Хочу папу порадовать, он у нас картошечку с грибами обожает. Анечка, а ты чего не в настроении?

– Мама, там телефон звонит, – напомнила Аня.

Мама положила ножик на раковину и опустила последнюю очищенную и порезанную ломтиками картофелину в холодную воду.

Потом не торопясь вышла в прихожую и подошла к трезвонящему телефонному аппарату. Она долго не решалась взять трубку, как-то странно и угрюмо на нее смотрела.

Поняв, что ответить все же придется, с опаской взяла черную трубку и долго молча слушала то, что ей говорили, а затем как-то медленно, обессиленно, опустилась на стоявшую рядом с тумбочкой табуретку.

– Мама, что, что, что там сказали?! – бросилась к ней Аня, но мама молчала, тяжелым и неподвижным взглядом глядя прямо перед собой.

Аня испугалась. Она бросилась к шкафчику за пузырьком с валерианой, налила в маленькую рюмочку несколько капель. У мамы ходуном ходили руки, когда она взяла лекарство из Аниных рук. Она по-прежнему молчала и сидела на табуретке прямо, как натянутая струна.

Только через час к маме вернулся дар речи, и она тихо и как-то глухо промолвила стоявшей возле нее Ане:

– Папа…

– Что папа?! Что?! Мама, ну говори же! – сердце у Ани сжалось от страшного предчувствия.

– Папа погиб, – сказала мама и зарыдала в голос, рухнув на колени прямо здесь, в коридоре.

Аня стояла столбом, ничего не понимая и отказываясь понимать. У нее как будто бы одновременно пропали слух, зрение и голос.

Впоследствии оказалось, что папа попал в автокатастрофу. Его служебный автомобиль, старая «Волга», врезался в столб на трассе, невозмутимый профессионал водитель Петр не смог справиться с управлением. Автомобиль перевернулся и оба погибли на месте.

Глава 5. Жизнь после

Жизнь изменилась в одночасье. Красавица мама после смерти папы стала дурнеть и таять на глазах. После пережитого периода острого горя она поняла, что весь ее мир рухнул. Мама постоянно спала и никуда из дома не выходила.

Теперь мама уже не смотрела на Аню восхищенными глазами. Она никого больше не видела, и ей никто не был нужен. Что-то внутри нее сломалось, и мир ее больше не интересовал. Она перестала ходить к своему дамскому мастеру делать прически, не делала маникюр, а коллекция туфель на высоких каблуках стояла на нижней полочке в шкафу, покрываясь пылью.