Сингулярность. Инкубатор счастья

США. Вирджиния. Болстон. Штаб-квартира DARPA

Директор DARPA подозрительно разглядывал чип-карту с президентским гербом, на которой красовалась голографическая фотография Адамса.

– Давно я не видел допуска такого высокого уровня, – он уважительно покивал головой и приложил карту к сканеру своего смартфона. Тот, подождав несколько секунд, одобрительно пикнул и вывел на экран подтверждающее ее подлинность сообщение. Директор поднял глаза на спокойно наблюдавшего за ним гостя. – Извините, сэр, ввиду особой секретности нашей работы я должен еще раз проверить ваш допуск. И будьте добры, вашу служебную ID3.

Безразлично пожав плечами, Адамс передал директору свой жетон оперативного управления ЦРУ.

– Контрразведка… – директор одобрительно кивнул и, просканировав обе карты, отправил в отдел безопасности сообщение для проверки. – Это займет несколько минут. А пока позвольте поинтересоваться причиной столь необычного запроса.

– У нас есть подозрение, что против США было применено психотронное оружие, – решив не ходить кругами, напрямую выложил свою версию Адамс. – Отсюда повышенная агрессивность населения, которая поставила страну на грань гражданской войны.

– Вот как? – поднял брови директор. – У вас есть основания для таких подозрений?

– Достаточно, чтобы начать серьезное расследование.

– Насчет серьезности я не сомневаюсь. Судя по допускам, полномочия у вас самые широкие.

На столе тихо завибрировал коммуникатор. Директор потянулся за изящной трубкой и некоторое время молча слушал, бросая на Адамса оценивающие взгляды. Наконец он вернул трубку на место и, уважительно кивнув, сообщил:

– Ваши допуски подтверждены и не вызывают сомнений, мистер Адамс. Сейчас вам будут доступны бумажные копии файлов по интересующим вас программам. Их можно изучить в присутствии одного из наших специалистов, работающих по интересующей вас тематике. Он уже ждет в одном из гостевых офисов. К сожалению, ни копировать, ни выносить эти документы отсюда нельзя даже с вашими допусками. Если понадобится помощь, наш сотрудник ее вам обеспечит.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил Адамс и поднялся с кресла.

Ожидавший его сотрудник оказался немолодым уже человеком с немного неряшливой шевелюрой и профессорской бородкой. Судя по двум худым папкам, которые лежали перед ним на столе, исследования по психотронному оружию в DARPA либо не велись вообще, либо директор, несмотря на так впечатлившие его допуски, просто решил не делиться имеющейся у него информацией.

– Негусто, – Адамс, представившись, опустился в кресло, подтянул к себе первую папку и пробежал глазами короткое оглавление.

– Да, материала не очень много, – согласившись, кивнул назвавшийся доктором Рингером сотрудник. – Мы в основном работаем с железом: вооружение, информационные системы, связь. Раньше мы более плотно занимались когнитивными системами, но постепенно фокус сместился на то, что может разрушать и убивать. Это как раз то, что нужно Министерству обороны. Так что программы, связанные с мозговой деятельностью, были э… деприоритизированы. Ну и люди тоже разбежались кто куда.

– Послушайте, – Адамс отложил папку в сторону и поднял глаза на собеседника. – Я, конечно, посмотрю эти документы, но давайте вначале просто поговорим. Вот конкретно вы чем занимаетесь? Директор сказал, что вы ведущий специалист по интересующей меня теме.

– Так и сказал? – ученый застенчиво улыбнулся, словно школьник, которого похвалил учитель.

– Да. Доктор Рингер, говорит, один из наших лучших специалистов. Темой владеет на все сто и, если будут вопросы, все разъяснит. Так чем вы занимаетесь?

– Понимаете, я сейчас занимаюсь в основном административной работой, но раньше координировал один очень перспективный и очень секретный проект, – ученый наклонился к сидящему напротив Адамсу и перешел на шепот: – Он коротко описан в материалах из второй папки. Мы работали над повышением стрессоустойчивости солдат во время боя. Моя группа разработала мозговые импланты, которые способны в критических ситуациях подавлять чувство страха. Солдаты становятся более смелыми, решительными, способными совершить настоящий подвиг. Кроме того, наши импланты, если соединить их с определенными центрами головного и спинного мозга, значительно повышают болевой порог. Солдаты могут выполнять задачу, даже получив ранение средней тяжести.

– Не чувствующие боли и страха солдаты. Очень интересно и очень перспективно, – одобрительно улыбнулся агент. – А психотронным оружием вы не занимались?

– Нет. Насколько я знаю, у нас по этой тематике вообще никто не работал. Опосредованное влияние на человеческий мозг, да еще в рамках больших групп людей – это дело далекой перспективы. С мозгом вообще все сложно. Вот когда мы делали первые прототипы имплантов…

– Вам наверняка пришлось разбираться в когнитивных методиках, в центрах мозговой активности, искать безинвазивные способы их стимуляции или подавления, – перебил ученого Адамс, которому не хотелось выслушивать лекцию про импланты, делающие американских солдат на поле боя послушными, не знающими боли и страха идиотами. – А для этого у вас должен быть доступ к соответствующим научным разработкам и люди, которые в этом во всем разбираются. Значит, должны быть смежные с вашим проекты или рабочие группы. У вас ведь наверняка кто-то еще работает с мозгом.

– Сейчас вряд ли – покачал головой Рингер. – Но несколько лет назад у нас было два проекта. Первый назывался COTTVAS4. Его целью было создать прямой интерфейс между компьютером и мозгом для моментальной обработки данных, поступающих с поля боя, и принятия решений на подсознательном уровне. Таким интерфейсом предлагалось оснастить пилотов и бойцов специальных операций.

– Вот мы вышли на подсознание. Это уже хорошо. И что случилось с проектом?

– Исследования заморозили. Помню, проект вел профессор Майлз из Массачусетского технологического института. После нескольких неудачных опытов на людях его то ли перевели на другую тему, то ли исследования вообще зашли в тупик. У нас так часто бывает. Хорошо, если из сотни идей срабатывает одна. Вот и со вторым проектом получилась та же история. Он назывался SYNAPSE5. Там ребята пытались построить когнитивный компьютер, который работал бы как человеческий мозг. Большой был проект, серьезный. Ведущие ученые и разработчики были подключены из IBM, HP и Стэндфордского университета. И ведь зашли далеко. Их машина в одно время даже приблизилась по параметрам к мозгу приматов.

– Что произошло? Обрезали финансирование?

– Нет. С деньгами у них как раз все было в порядке, – уверенно ответил Рингер. – Но руководитель их группы начал уводить исследования в другом направлении, настаивал, что в процессе работы с искусственным мозгом ему удалось зарегистрировать проявление некой новой энергии. Он называл ее пси-полем и был просто помешан на этой идее. Утверждал, что можно сделать беспроводной пси-интерфейс между человеческим мозгом и компьютером и объединить вычислительную мощь машины с креативными возможностями человека. Он втайне начал использовать средства, выделенные на SYNAPSE, чтобы проводить свои собственные исследования. Это стало известно руководству, и его отстранили. А без ведущего ученого, которого многие считали гением, такая тема постепенно заглохла. Сам он вернулся в Стэнфорд, но потом куда-то исчез.

– А как звали этого гения?

– Профессор Эштон Кравиц.

«Посмотрим, что это за Кравиц», – подумал Адамс и потянулся за очередной папкой.

В файлах DARPA действительно не оказалось ничего интересного. Похоже, исследования вроде психотронного оружия Министерство обороны совсем не интересовали. Ну, на сколько потянет установка, способная влиять на поведение людей? Десять миллионов долларов? Пятьдесят? В лучшем случае – сто. А авианосец стоит больше пятнадцати миллиардов, это без учета проектных работ. Или разработка нового истребителя – под тридцать миллиардов. Вот это бюджеты! Здесь есть чем поживиться. К тому же таких авианосцев оказывается надо десяток, а истребителей – около тысячи. И их, кстати, надо еще обслуживать на протяжении десятков лет. А еще подводные лодки, ракеты, танки, вертолеты. В Америке самое дорогое оружие в мире, самые богатые корпорации, производящие вооружение, и самое коррумпированное Министерство обороны. Им не нужна установка за сотню миллионов долларов, которая может решить исход войны за несколько минут. Нет. Им надо каждый год тратить по семьсот миллиардов на железо, почти открыто набивая при этом собственные карманы.

Под такие невеселые мысли Адамс бегло пролистал скудные материалы DARPA по проектам, связанным с мозгом, и в самом конце наткнулся на одну очень интересную ссылку. В 1996 году в Пентагоне было создано Объединенное управление по нелетальному вооружению, в структуру которого входил отдел по разработке и противодействию психотронному оружию. Хоть это и было 28 лет назад, он отметил этот факт в памяти.

Несмотря на минимум полученной информации, визит в DARPA все же был не напрасным. У Адамса появилась наводка на спецотдел в Пентагоне и имя профессора, который мог бы очень помочь разобраться с тем, что происходит с мозгами американцев.

Зацепка за Пентагон ничего не дала. Отдел по психотронному оружию проработал всего семь лет. В 2003-м тема была передана в DARPA, где растворилась в других проектах и постепенно была забыта.

Бегло просмотрев архивы отдела, хранящиеся в Министерстве обороны, Адамс наткнулся на знакомую фамилию. Совсем недавно Эштон Кравиц несколько раз запрашивал материалы по разработкам двадцатилетней давности, причем последние запросы были сделаны около полугода назад, когда он уже не работал над проектом SYNAPSE. Значит, профессор все еще активно занимается темой. Это делало его одной из основных целей.

Выяснилось, что Эштон Кравиц оказался фигурой, не стесняющей себя в общении. Он обильно наследил и в интернете, и в соцсетях, и в научной периодике. Но около года назад профессор неожиданно пропал. Никакой цифровой активности, никакой активности по банковским счетам и страховкам. Человек полностью исчез с экрана радара. Это выглядело странно для столь тщеславного и амбициозного ученого и могло означать, что он либо оставил этот мир, причем сделал это так, что никто ничего не заметил, либо очень хорошо зашифрован. А вот причина такой шифровки могла крыться в его научной работе, а именно в исследованиях в области пси-поля, на которых он был помешан последнее время. Но как бы ни шифровался человек в этом мире, он все равно оставляет за собой невидимые следы, по которым всевидящее око разведслужб может его локализовать. Спастись от пристального взгляда помогла бы только полная смена идентичности, но Кравиц до этого не дошел. Поэтому в течение часа после своего запроса Адамс получил полную информацию о местоположении и работе ученого.

Оказалось, что профессор работает на крупную частную фармацевтическую компанию. У него своя лаборатория в Сан-Франциско, серьезный бюджет и солидный штат из лучших специалистов, собранных со всего мира. Тема исследований – разработка и испытание следующего поколения антидепрессантов.

Прочитав эту короткую справку, Адамс скептически хмыкнул. Антидепрессанты… Как же. По-настоящему гениальный ученый из-за своих идей бросил престижную работу в DARPA, о которой другие могут только мечтать, оставил кафедру в Стэнфорде и теперь ковыряется в химических формулах, чтобы произвести на свет очередную таблетку, выводящую из перманентной депрессии американских домохозяек, задолбанных психотерапевтами и сопливыми сериалами. В это верилось с трудом.

Однако Адамс совсем не удивился, когда на срочный запрос о роде деятельности профессора из фармацевтической компании пришел моментальный ответ, подтверждающий официальную тему его разработок. Не удивился он и докладу одного из сотрудников калифорнийской станции ЦРУ, который лично побывал в лаборатории профессора и сообщил, что все выглядит так, как будто тот действительно работает над антидепрессантом. Странным было то, что лаборатория и персонал, который показали агенту, находились в другом крыле исследовательского комплекса в трехстах метрах от того помещения, где Кравиц, судя по камерам, фиксировавшим его передвижение, и геолокации его смартфона, проводил большую часть своего времени. Создавалось устойчивое впечатление, что фармацевтическая компания пытается скрыть то, чем профессор занимается на самом деле.

Справедливо полагая, что личная беседа может многое прояснить, Адамс приказал коллегам из Калифорнии взять ученого под плотный колпак. Он быстро проверил сводки по ситуации в Сан-Франциско и, убедившись, что армейская операции идет в самом городе и аэропорт контролируется военными, вылетел в Калифорнию в сопровождении двух проверенных оперативников из управления контрразведки.

Уже на подлете к аэропорту ему сообщили, что фармкомпания начала вывозить оборудование из крыла исследовательского комплекса, где предположительно находилась настоящая лаборатория профессора Кравица. Такая спешная эвакуация была очень похожа на попытку скрыть реальный предмет исследований ученого.

Недобро ухмыльнувшись, Адамс набрал шефа станции ЦРУ в Калифорнии и, пользуясь своим не знающим границ допуском, попросил подготовить штурмовую тактическую группу и прислать за ним в аэропорт вертолет.

Небольшой частный самолет, на котором летел Адамс и два его напарника, военные развернули еще на дальнем подлете к аэропорту, ссылаясь на то, что все полосы забиты военными транспортами, разгружающим людей и технику. Садиться пришлось в более спокойном Окленде, расположенном на восточном берегу залива. При заходе на посадку были хорошо видны дымы пожарищ, висящие над центром Сан-Франциско, и мелькающие на их фоне силуэты ударных вертолетов, изредка выплевывающие вниз тонкие нитки трассеров или похожие на иглы шлейфы неуправляемых ракет. В городе шел бой. Кто с кем воевал, выяснять не было смысла. Может, военные давили повстанцев, может, те резались между собой, давая армейской авиации возможность потрепать их с воздуха.

Недовольно сжав губы, Адамс открыл на планшете страницу с оперативной картой. Юг Сан-Франциско полностью контролировался военными, но в северной части и центре успели плотно закрепиться вооруженные группировки «сопротивления». Исследовательский центр фармакологической компании располагался на юге в относительно спокойном районе в обширной парковой зоне между озером Сан-Андреас и трассой 280, так что, можно сказать, ученым повезло, что их не разграбили и не перебили в первые пару дней беспорядков.

Самолет мягко коснулся полосы и, плавно погасив скорость, вкатился на одну из дальних боковых стоянок, где в некотором беспорядке выстроились около десятка военных вертолетов. Бросалось в глаза, что многие из них были испещрены множественными отметинами от пуль, а в некоторых зияли рваные отверстия, оставленные огнем крупнокалиберных пулеметов. Было ясно, что военным тоже приходилось несладко.

Небольшой четырехместный вертолет уже ждал их на соседней стоянке, и через несколько минут Адамс и его небольшая команда снова были в воздухе.

– У нас возникли небольшие проблемы, сэр, – пилот, который, судя по жетону, был штатным агентом, повернулся к вашингтонскому гостю и постучал по своему шлему. Адамс снял с панели массивные летные наушники, надел их и включил гарнитуру внутренней связи. – На месте нам было оказано вооруженное сопротивление.

– Твою мать! – выругался цэрэушник. – Потери?

– Потерь нет. Времени на подготовку не было. Пришлось импровизировать. Мы высадились с вертолетов прямо на место погрузки оборудования лаборатории и блокировали периметр у северного крыла исследовательского комплекса. В это время на нас навалилась местная охрана и какие-то частники. Бойцов, конечно, яйцеголовые наняли себе стоящих. На обычных охранников не похожи. Экипировка армейская, вооружение – позавидовать можно. Скорее всего, боевая ЧВК6.

– Вы предупредили, что это федеральная операция?

– Да. Босс связался с директором центра. Переслал приказ, что мы прекращаем погрузку и берем под контроль оборудование лаборатории и всех, кто в ней находился. Но тот начал лепетать что-то про адвокатов и частную собственность. Послал нас, короче… Еще бы. Я бы в этом бардаке да с такой охраной тоже любого послал бы. Но наши парни уже были в воздухе, и босс не стал отменять приказ, а просто предупредил, что, если будет оказано сопротивление, мы там все нахрен с землей сровняем. Наши группы высадились прямо на стоящие под погрузкой фуры. Яйцеголовые даже мяукнуть не успели. Очистили там все. Ученых согнали внутрь. Периметр выставили и все такое. Тут прикатила охрана. Ну и пришлось пострелять. Правда, в воздух. Ребята из охраны хоть и бывшие военные, но бошки у них не совсем отбиты. Поняли, что не все так просто.

– Какой сейчас статус? Сколько у вас людей? – задал вопрос Адамс.

– На месте у нас 11 оперативников плюс 2 агента. Ребята проверенные. Работают давно. У противника наружная охрана человек тридцать. Сколько внутри здания мы не знаем. Сейчас наши контролируют груз и лабораторию. Охрана выставила оцепление. Директор центра на связи с руководством. Говорит, что решит вопрос через Вашингтон. У них там наверняка все куплено. У фармкомпании денег немеряно. Только вот хрен что они купят. Наш босс сел на коня. Нас так в Калифорнии еще никто не посылал. Так что он поднял один из наших ударных беспилотников с базы в Ванденберге и попросил у военных один не менее ударный вертолет. Но пока ничего предпринимать не стал. Ждали вас, сэр.

– Кто руководит операцией?

– После стычки с охраной босс сам принял командование. Но теперь, когда вы здесь… – пилот неопределенно пожал плечами и добавил: – Четыре минуты до цели, сэр.

Чувствуя, что ситуация развивается по кризисному сценарию, Адамс связался с директором станции ЦРУ и принял руководство операцией на себя. Еще он получил от него командные коды связи с оператором беспилотника и «Апачем», который в ожидании приказа нарезал круги в двух километрах от исследовательского центра. Затем он попросил своего пилота сделать над центром несколько кругов, чтобы сориентироваться на месте, и уточнил обстановку на земле у командира группы оперативников, блокировавших эвакуацию оборудования.

Расстановка сил внутри комплекса изменилась мало. Тактическая группа ЦРУ блокировала лабораторию, а вооруженные до зубов охранники из ЧВК окружили их самих. Директор центра засел в своем кабинете и не слезал с телефона, видимо, в ожидании инструкций из головного офиса. Все говорило о том, что, даже ценой конфликта со стрельбой, фармкомпания хочет предотвратить засветку проекта, над которым работал Кравиц.

Быстро осмотревшись, Адамс проверил связь с оператором беспилотника и пилотом ударного вертолета, распределил между ними основные и второстепенные цели и попросил посадить свою вертушку прямо на дорогу у центрального КПП.

Им навстречу вышли два вооруженных штурмовыми винтовками охранника в тяжелом боевом обвесе, третий отошел за невысокое бетонное ограждение и не раскладывая сошки положил на него пулемет, чтобы в случае чего прикрыть своих товарищей.

– Федеральный агент Адамс. Центральное разведывательное управление, – представился цэрэушник, сунув под нос одному из охранников жетон с удостоверением, и сделал движение головой в сторону двух своих людей, остановившихся в нескольких шагах сзади. – Эти двое со мной.

– Сэр, это частная территория… – начал боец, но Адамс резко его перебил.

– Заткнись! Мне нужна связь с твоим командиром. Сейчас!

– Сэр, у нас приказ… – опешил от неожиданного напора боец, но Адамс снова не дал ему договорить.

– Мне насрать на твой приказ, – злобно сверкнув глазами, прорычал он. – Вмешавшись в федеральную операцию, вы нарушили закон. Если ты хочешь выйти отсюда, не смывая дерьмо со своих штанов и не соскребая с асфальта кровавые ошмётки своих товарищей, ты дашь мне сейчас своего командира.

Вконец ошарашенный боец нервно пожал плечами и в нерешительности оглянулся на своего товарища. Тут на его плече ожила рация.

– Сод, дай ему связь и вернись на пост. Всем перейти на запасную частоту, – услышал Адамс по связи приказ командира охраны. Боец отстегнул рацию от гарнитуры и, отцепив ее от крепления на бронежилете, протянул агенту. – Агент Адамс, здесь полковник Брукс. У меня согласованный на уровне министра юстиции приказ охранять от любого посягательства территорию, персонал и оборудование этого исследовательского центра.