Сингулярность. Инкубатор счастья
– Полковник, мои полномочия подтверждены особым приказом президента США. Допуск могут проверить твои бойцы, охраняющие КПП. Это федеральная операция в целях национальной безопасности. Вы можете продолжать выполнять свою задачу, но я реквизирую оборудование лаборатории номер 4, опечатаю ее помещения и заберу ключевой персонал. Вы ничем не рискуете, в вашем контракте найма наверняка есть положение, снимающее с вас ответственность при вмешательстве властей. Это как раз такой случай.
– А если я не дам вам этого сделать? – в голосе полковника даже по рации были слышны нотки сомнения.
Вместо ответа Адамс достал свой смарт и быстро набрал короткую цифровую команду.
– Агент Адамс, я задал вопрос, – снова прозвучал голос полковника, на этот раз настороженный и нетерпеливый
– Я принял ваш вопрос, – сурово произнес цэрэушник. – Наблюдайте за ответом.
Секунду ничего не происходило, потом на внушительной, наполовину заполненной машинами парковке, расположенной на территории центра сразу за КПП, быстрой серией прогремели пять взрывов. В наполнившийся огнем, дымом и грохотом воздух влетели куски кузовов, колеса и ошметки сидений.
– Полковник, речь действительно идет о национальной безопасности, – Адамс снова поднес к лицу рацию. – Я все равно получу то, что мне надо, даже если мне придется перебить всех ваших людей и сровнять с землей этот долбаный рассадник яйцеголовых.
– Твою мать, Адамс! Нахрена устраивать этот фейерверк? – почти прокричал в рацию полковник. – Можно было сразу сказать, что у вас поддержка военных с воздуха. Я не идиот, понял бы все сразу. Там ведь могли быть мои люди.
– Слова не могут произвести такой же эффект, как короткая очередь из 30-мм пушки.
– Все! Разбирайтесь сами. Я отдаю приказ своим людям не вмешиваться.
– Правильное решение, Брукс. В своем докладе я отмечу ваше содействие операции, – довольно хмыкнул агент и передал рацию одному из стоящих сзади оперативников, наблюдая, как от центрального входа в корпус лабораторий к КПП по короткой аллее приближается небольшой электрокар, один из тех, что обленившиеся сотрудники богатых фирм часто используют для перемещения по территории. – А вот и начальство.
Резво развернувшись у ворот КПП, электрокар остановился. Из него, поправив дорогущий костюм, выскочил невысокий худощавый лысый красавчик неопределенного возраста из тех, что питаются только морковкой, брокколи и сельдереем, раз в полгода делают подтяжку на лице, чтобы выглядеть на 20 лет моложе, и спят с молоденькими латинскими мальчиками.
– Вы кто? – заорал он, не выходя за шлагбаум. – Что вам надо? Что это были за взрывы?
– Пойдем объясним этому дрыщу кто мы, – махнул рукой оперативникам Адамс и решительно зашагал к КПП.
Створка ворот поползла в сторону, видимо, охранники уже получили приказ от своего командира не препятствовать операции.
– Вы что делаете, идиоты? – возмущенно прокричал красавчик, повернувшись к засевшим в стеклянной будке КПП бойцам. – Я же приказал никого на территорию не пускать.
– Я федеральный агент, – Адамс даже не потрудился достать жетон с удостоверением. – Здесь идет федеральная операция.
– Доктор Ривкин, директор этого исследовательского центра и вице-президент компании по науке. Вы не имеете права! Это частная территория! Кем бы вы ни были – ваша карьера закончена! У нас закрытый исследовательский центр под протекцией губернатора Калифорнии и десятка конгрессменов. Если вы войдете на территорию, я отдам приказ охране открыть огонь.
– Ну-ну, – цэрэушник не сбавляя шаг прошел за ворота, схватил директора за лацкан пиджака и, чуть поморщившись от ударившего в нос запаха дорогих духов, прошипел: – Слушай меня, напомаженная сучка. Я сейчас пройду к своим людям у четвертой лаборатории, мы заберем что и кого надо и тихо отсюда свалим. Если ты или твои люди будут мешать, я вас передавлю, как вонючих тараканов.
– Это возмутительно! Как вы смеете! – ошалело завертел головой Ривкин, уже давно привыкший к тому, что место в совете директоров фармацевтической корпорации не только дает ему солидные деньги, полезные связи в верхних эшелонах власти, но и обеспечивает всеобщее уважение. – Это насилие! Нарушение моих гражданских прав! Я вас уничтожу! Наши юристы уже доложили губернатору о нападении и сейчас встречаются с конгрессменами в Вашингтоне.
Возмущенный директор потянулся за смартом, но Адамс аккуратным движением перехватил его руку.
– Звони, кому хочешь, только не вертись под ногами, – цэрэушник легко оттолкнул Ривкина, и тот на секунду замер с открытым от возмущения ртом в гротескной позе со смартом в одной руке и рацией в другой.
– Вы за это ответите! Я вас уничтожу! – отойдя от шока, наконец завизжал он.
Агент остановился, повернулся Ривкину и, тяжело вздохнув, перевел взгляд на стоящих за ним своих оперативников.
– Хотя нет. Я передумал. Взять его! И в вертолет. Я его допрошу позже, – отдал он приказ своим людям и зашагал к лаборатории.
– Как взять! Как допрошу! – сорвался на визг директор, когда один из оперативников бесцеремонно закрутил ему назад руки и защелкнул на них наручники. – Вы что! Меня нельзя взять! Я же вице-президент!
Не оборачиваясь, Адамс брезгливо поморщился и, достав из кармана спутниковый телефон, вызвал командира тактической группы, контролировавшей четвертую лабораторию и пару фур, в которые грузилось оборудование.
Полковник Брукс сдержал свое слово. Его бойцы разблокировали подходы к лаборатории и часть крыла здания, где она находилась, и вернулись к охране периметра. Когда Адамс подошел к фурам, стоящим под погрузкой, оперативники все еще были на позициях, внимательно следя за всем, что происходит вокруг.
– Ну… И из-за чего вся эта песня? Показывайте, – обратился он к вышедшему поприветствовать его командиру группы. – Что в контейнерах?
– А хрен его знает, – тот с видимым облегчением тряхнул протянутую агентом руку. – Спасибо, что разгребли это дерьмо. Стрелять в своих как-то не в кайф. А груз – опломбированные алюминиевые ящики разных размеров. А вон в той, что уже готова к отправке, стационарная криосистема и система поддержания жизни, подключенная к четырем контейнерам. Это вообще не фура, а целая лаборатория. Сами посмотрите.
– Посмотрю. Контейнеры размером с человека? Может, они над людьми здесь эксперименты проводят?
– Нет. Металлические кубы метр на метр.
– Где персонал лаборатории? – Адамс заглянул в выставленное широкое панорамное окно, через которое грузилось оборудование.
– Взяли шесть человек. Два важных яйцеголовых, остальные, похоже, лаборанты или еще какая мелочь. Они во внутреннем помещении.
– Кравиц среди них?
– Нет. Во всяком случае, беджа с таким именем мы не нашли. И на имя никто не отзывался. Мы их, похоже, немного напугали.
– Ладно. Хорошая работа, ребята. Молодцы, что не сорвались и не превратили операцию в мясорубку. Продолжайте погрузку. Да, и фиксируйте все, что видите, регистраторы. – Агент одобряюще хлопнул командира группы по плечу и достал рацию, переданную ему охранником на КПП. – Брукс! Здесь Адамс. На связь!
– Брукс на связи.
– Мне нужен доктор Кравиц.
– Вашу мать! Я не знаю, кто такой Кравиц.
– С начала погрузки кто-нибудь покидал периметр?
– Конечно. Они шастают туда-сюда, как тараканы.
– И все через основное КПП? – хмыкнул в рацию Адамс.
– Понял тебя. Дай мне пару минут, – проворчал полковник и отключился.
Сунув рацию в карман куртки, Адамс направился к стоящей рядом фуре. Он забрался внутрь и присвистнул от удивления. Обычный с виду шоссейный грузовик внутри сиял стерильной чистотой и был похож на хорошо оборудованную современную лабораторию. В глубине тихо урчала автономная генераторная станция, рядом за толстым стеклом располагалась криоустановка, это было видно по легкому инею на закрытых толстым стеклом массивных металлических цилиндрах. Сбоку справа опять же в стеклянной камере находилось несколько комплексов сложного медицинского оборудования. По-видимому, система поддержания жизни, о которой говорил командир оперативников. От медицинского блока к четырем металлическим контейнерам, закрепленным рядом на стеллажах, тянулись широкие гофрированные трубы и тугие скрутки проводов. Рядом была установлена станция контроля и мониторинга параметров с несколькими широкими интерактивными экранами, а ближе ко входу – закрытые металлические стеллажи и шкафы.
Оценивающе покивав головой, Адамс подошел к одному из кубических контейнеров.
Где-то в глубине сознания шевельнулось предчувствие чего-то важного. Оно отозвалось в мозгу тонким стеклянным звоном и чуть заметным головокружением, как будто он залпом выпил полный стакан виски. Агент настороженно осмотрелся, повернулся к выходу, чтобы убедиться, что охранник его контролирует. Опасности вроде не было. Пытаясь разобраться в ощущениях, агент нахмурился и тряхнул головой. Звон в ушах пропал, голова прояснилась. Адамс еще раз внимательно осмотрел оборудование, подошел ближе к контейнеру и осторожно приложил руку к его оказавшейся странно теплой стальной поверхности. По телу прошла волна необычного жара, как будто резко, до уровня лихорадки поднялась температура, в мозгу на высокой ноте раздался тонкий писк, прерываемый серией щелчков. Агент в одно мгновение оказался погруженным в толщу прозрачной морской воды, пронизанной яркими полосами бьющих сверху солнечных лучей. Он понял, что задыхается, начал яростно грести вверх, где по поверхности воды ласково плескались блики яркого тропического солнца. Но было слишком глубоко. От недостатка кислорода голова закружилась, перед глазами поплыли темные пятна, и Адамс понял, что не выплывет. Уже потеряв надежду на спасение, он вдруг почувствовал мягкий, но сильный удар снизу. Потом неизвестная сила подхватила его и одним мощным рывком вытолкнула на поверхность. Он жадно, с надсадным хрипом втянул в легкие горячий тропический воздух, наполненный солеными брызгами, и, широко открыв глаза, увидел висящее в зените солнце, заливающее бесконечную гладь южного океана своим ослепительным светом. Затем по небу расплылись бесформенные чернильные пятна и все исчезло.
– Что, мать вашу, здесь произошло? Какого хрена он отрубился! Дай сюда инъектор! – послышался в темноте полный тревоги и раздражения голос.
– Босс, что ты ему будешь колоть? Мы же не знаем, что с ним. Давай подождем медика. Если эта вашингтонская шишка тут окочурится, нам всем гланды вырвут. Видел, как перед ним все стелются.
– Заткнись, – Адамс узнал голос командира тактической группы. – Ты стоял у входа. Должен был видеть, что произошло.
– Я обернулся только, когда он уже повалился на пол без сознания.
– Твою мать, где здесь стимулянт? Так… Пульс немного учащен. Адреналина вколоть, что ли?
– А может, он эпилептик? – предположил боец.
– Не надо ничего колоть, – открыв глаза, простонал Адамс. – Вроде отпустило.
– Что это было, сэр? На вас напали? – командир помог ему сесть.
– Нет, – агент помотал головой, разгоняя последние остатки слабости. – Я просто дотронулся до этого контейнера, потом, наверно, потерял сознание. Это было, как тепловой удар, только с галлюцинациями.
– До этого контейнера? – спросил стоящий за командиром оперативник и потянулся к металлическому кубу.
– Нет! Не трогай! – прокричал цэрэушник, но боец уже приложил ладонь к его стальной поверхности.
– Контейнер как контейнер. Только поверхность теплая, – оперативник убрал руку и посмотрел на свою ладонь. – Нормально вроде.
– Так! Закрыть здесь все, опечатать и выставить охрану. Как только мои люди закончат осматривать лабораторию, я одного из них пришлю сюда. Ускорьте погрузку, нам надо поскорее валить отсюда с этим грузом. – Адамс, опершись на руку командира, поднялся с пола и достал рацию: – Брукс!
– Адамс, я пытался связаться с вами, но вы не отвечали, – ответил по связи командир наемников. – Доктор Кравиц прибыл в исследовательский центр вчера утром. Территорию центра не покидал. Во всяком случае, чип-сканеры его не зафиксировали.
– Значит он здесь?
– Скорее всего. Мои бойцы охраняют кабинет директора. Они говорят, что, как только вы начали захват, к Ривкину прибежал какой-то важный ученый. Он и сейчас там.
– Спасибо за помощь, полковник. Если это Кравиц, я сейчас его заберу.
– Не за что. Мне никогда не нравились яйцеголовые. Все проблемы в мире от их. Ну и от вас – долбаных «галстуков»7.
Через минуту Адамс с двумя своими людьми ввалился в кабинет директора, где в глубоком кресле с кружкой кофе в руке расслабленно сидел одетый в белый халат лысый крепыш.
– Долго же это все у вас занимает. Я думал, вы раньше закончите. Но не стойте в дверях, господа. Проходите, садитесь. Может, кофе? – ученый сделал приглашающий жест в сторону стоящего на столе термоса.
– Доктор Кравиц, – Адамс с решительным видом прошел в кабинет и повалился в кресло напротив него. – У нас к вам есть несколько вопросов.
– Я к вашим услугам, господа, – довольно улыбнулся тот и, сделав небольшой глоток из свой кружки, потянулся к корзинке с имбирным печением, стоящей на столе рядом с термосом.
Франция. Предместье Парижа
Лесовский прилетел не один. С ним была Татьяна. Ник даже обрадовался, когда увидел ее, надеясь в глубине души, что она не позволит причинить ему вред. Сеанс было решено провести в загородной резиденции DPSD8, расположенной в небольшом шато9 времен Наполеона, спрятавшемся посреди обширного участка, большую часть которого занимала дубовая роща. Место было тихое, и, если бы не ограда, по которой был пропущен ток, натыканные везде камеры наблюдения и вооруженная автоматами охрана с собаками, можно было бы подумать, что ты оказался где-то во французской глубинке.
Судя по тому, что они были единственными гостями этой ВИП-резиденции, а также по той скорости, с которой разворачивались события, французы относились ко всему, что происходит вокруг Сингулярности, очень серьезно.
С сеансом было решено не тянуть. Сразу после приезда Лесовский заперся в своей комнате, чтобы подготовиться, а Ник с Татьяной пошли прогуляться по широким, усыпанным гравием дорожкам, выписывающим замысловатые петли среди многовековых дубов.
– Нам так и не удалось поговорить тогда в Китае, – Татьяна шла рядом, чуть касаясь его руки своим локтем. – Контакт в пещере… Как это произошло? Что ты чувствовал?
– Не помню, – Ник шел, опустив голову, задумчиво наблюдая, как его ботинки приминают мелкий гравий дорожки. – Я взглянул на мумии, потом на монаха – и почти сразу же открылась Сингулярность. А дальше не помню. Майк говорит, я повалился на бок, и они меня с монахом поддержали, усадили на пол. Ты действительно думаешь, что нам удалось связать все индивидуальные сознания людей в единую ментальную сеть?
– Не знаю. Лесовский говорит, что именно это и произошло. Ты открыл канал к Сингулярности, получил оттуда крупицу энергии, монах транслировал ее мумиям, а те, усилив ее своим сознанием, создали ментальную вспышку, которая на миг активировала клауструмы всех людей на планете. Если серьезно относиться к тому, чем мы сейчас занимаемся, то до этого момента все понятно. Дальше профессор утверждает, что сознания людей опять же на неизмеримо короткий промежуток времени слились в нечто, напоминающее единое сознание человечества, и оно изменило материальный мир. Хотя я теперь толком не знаю, что можно называть материальным миром. По его словам, это изменение было результатом неосознанного желания большинства людей на планете. Он утверждает, что происходящее сейчас в Штатах является выражением неосознанного коллективного желания человечества.
– Но ведь в Китае Лесовский сказал, что люди выбрали мир, – Ник повернулся и быстро взглянул на Татьяну.
– Да. Я помню. Он именно так и сказал, – ответила она, спокойно встретив его взгляд. – Тебя беспокоит насилие в Америке. Ты думаешь, как это может быть связано с миром. А по-моему, все очень просто. Если желанием человечества является мир, то надо устранить препятствие, стоящее на его пути. И, судя по всему, большая часть человечества уверена, что это препятствие – США. Именно в Америке люди видят реальную угрозу миру. Ну, может, кроме двух десятков европейских вассалов Вашингтона. Если это предположение верно, то в результате твоего контакта с Сингулярностью неосознанное желание пяти миллиардов человек достичь мира повлияло на сознание жителей США, выпустив на волю их агрессивность, которая и привела к гражданской войне. Лесовский и его команда опросили несколько десятков клиник, специализирующихся на неврологии. Врачи говорят, что как раз во время твоего контакта был зарегистрирован необычный всплеск активности мозга у сотен пациентов. Этот всплеск зарегистрирован и у нас в России, и по всему миру.
– А это не может быть случайностью?
– Нет, – покачала головой Татьяна. – Китайцы тоже зафиксировали этот всплеск. Они, скорее всего, ожидали чего-то подобного, знали, на что обратить внимание, поэтому их аппаратура была настроена более тонко. Возможно, они специально спровоцировали контакт в пещере, не дожидаясь нас. Кто знает… Несмотря на ничтожно малый промежуток времени, который занял всплеск ментальной энергии, они смогли локализовать зону возбуждения мозга. Как и следовало ожидать, это клауструм. Более того, они смогли записать нейросигнатуру этого измененного состояния. Она сейчас расшифровывается, и есть шанс, что они, в случае удачи, смогут искусственно вызывать такое же возбуждение.
– Неужели они так далеко зашли в изучении клауструма? – удивленно спросил Ник.
– Не знаю. Они дольше нас занимаются этой темой и могли уже далеко продвинуться. Найти какую-то систему, алгоритм. В конце концов, можно пойти путем простого подбора. Стимулировать клауструм токами или электромагнитным излучением, постепенно подбирая характеристики возбуждения, пока не выскочит искомая сигнатура.
– Но ведь это эксперименты на людях!
– Ну и что. Людей у них много. Цель стоящая. Если китайцы смогут искусственно провоцировать состояние измененного сознания у групп людей, связывать его в сеть достаточно мощную, чтобы открыть канал к Сингулярности, это будет реальный прорыв. А если они смогут еще и управлять этим процессом, задавая нужные параметры изменения материального мира… – Татьяна на секунду умолкла. – Сам понимаешь, их влиянию не будет предела.
– Черт возьми. Я думал, вы партнеры.
– Мы партнеры по необходимости. А так каждый преследует свою выгоду, – со вздохом проговорила Татьяна. – Поэтому сегодняшний сеанс так важен. Возможно, он поможет разобраться в том, что произошло.
– Это не опасно? – Ник чуть замедлил шаг.
– Нет, – она остановилась и очень серьезно посмотрела ему прямо в глаза. – Я уже несколько раз проходила с Лесовским через такие сеансы. Он посредством гипноза стимулирует работу сознания в нужном направлении. Не спрашивай, откуда у него такие способности. Это долгая и очень секретная история. Но факт остается фактом. Он может вытянуть из подсознания твои ощущения в момент контакта, и, если удастся, приборы зафиксируют изменения в клауструме. Я буду участвовать в сеансе вместе с тобой, ведь у меня тоже был контакт с Сингулярностью в это время. Хотя и довольно поверхностный. Мы будем подключены к очень чувствительной аппаратуре, так что не пугайся проводов и людей в белых халатах. Я уверена – все закончится быстро, – она бросила взгляд на часы. – Давай возвращаться. Думаю, профессор уже подготовился. Да и зябко на улице. Зима во Франции не самое лучшее время для прогулок на свежем воздухе.
Профессор встретил их на террасе. Укутавшись в толстый пуховик, он сидел в плетеном кресле, рядом с ним стоял деревянный сервировочный столик, на котором на небольшой горелке грелся мельхиоровый чайничек.
– Ну что, молодые люди, нагулялись? – с дружелюбной улыбкой спросил он, вставая. – Хорошее здесь место. Тихое. Располагает к неспешным раздумьям. А знаете, над чем я тут размышлял? Я вот подумал – а зачем мы во все это лезем? Чего мы хотим добиться в наших попытках контактировать с Сингулярностью? – Лесовский по очереди внимательно заглянул Татьяне и Нику в глаза, и в его взгляде мелькнули почему-то кажущиеся такими знакомыми искорки любопытства. – Мы хотим качнуть оттуда информацию о новых технологиях? Вряд ли это получится. На уровне Сингулярности нет технологий. Она сама и есть высшая технология, доступная в нашей Вселенной. Мы хотим научиться силой сознания изменять мир? Тоже вряд ли. Наше сознание находится на начальном уровне эволюции и неспособно транслировать энергию Сингулярности в сколь-нибудь значимые изменения материального мира.
– Но ведь вы сами говорили, что вспышка неконтролируемого насилия в Штатах – это материальное воплощение подсознательного желания большинства людей, стимулированное энергией Сингулярности, – немного удивилась Татьяна, не понимая, куда клонит профессор.
– Говорил, – с готовностью согласился тот. – В том, что произошло после контакта в монастыре, может крыться ответ на мои вопросы. Получив доступ к внешним уровням Сингулярности, мы вряд ли сможем серьезно изменять материальный мир. Но манипулировать сознанием человека мы, скорее всего, сможем. И тут возникает вопрос – сможем ли мы контролировать этот процесс? Разве могли мы предполагать, что коллективное сознание человечества выберет Америку своей мишенью. А если бы это была Европа? А если Россия? А что, если бы произошел какой-либо сбой, нестыковка энергии Сингулярности с нашим сознанием? Что тогда? Зомби апокалипсис? Как и в случае с квантовой черной дырой, мы абсолютно не знаем, с чем имеем дело, идем на ощупь с завязанными глазами в незнакомой темной комнате.
– Черт возьми, профессор, к чему вы клоните? – Ник растерянно посмотрел на Татьяну.
– Я к тому, что мы должны быть готовы к самому необычному развитию событий, которое может быть очень далеко от планируемого сейчас результата, – Лесовский на несколько секунд замер, глядя куда-то вдаль, потом встрепенулся и, обняв молодых людей за плечи, направился к двери. – Но пойдемте. У нас все готово для сеанса. А это все так – размышления старого ученого, столкнувшегося с явлением, которое он не может пока ни понять, ни объяснить.
Сам сеанс занял около получаса. Улыбчивые санитары уложили Татьяну и Ника на мягкие кушетки, больше похожие на гостиничные кровати, надели сенсорные шлемы и подключили к считывающей аппаратуре и капельницам. Потом Лесовский лично ввел в капельницы нейростимулянт, сел между увитыми проводами учеными, взял их за руки и коротко кивнул санитарам. Последним, что помнил Ник, были гибкие и холодные, словно змеи, полоски ремней, пристегнувшие к кушетке его лодыжки, запястья, пояс и грудь.
Он пришел в себя, когда уже совсем стемнело. Во всем теле ощущалась непривычная слабость. Прислушался к себе. Несколько раз с силой зажмурил глаза. Пошевелил руками. На локтевом сгибе чувствовался катетер стоящей возле кровати капельницы. Голова была чиста. Не ощущалось ни боли, ни легкого головокружения, которое он испытал перед началом сеанса. Ник повернул голову и совсем рядом увидел экран монитора, по которому бежало несколько строчек его кардиограммы, а под ними высвечивались физиологические параметры: пульс, давление, температура и еще с десяток цифр, значения которых он не понимал.
– Вы, наверное, давно не отдыхали, – в комнату вошел Лесовский и, быстро глянув на настенные часы, присел на стул у кровати. – Но ничего, сон пойдет вам только на пользу. Как вы себя чувствуете?
– Зачем вы пристегнули меня ремнями? – вместо ответа спросил Ник.
– Простая, но необходимая предосторожность, – ободряюще улыбнулся профессор. – Иногда во время сеанса тело может совершать непредсказуемые резкие движения. Но с вами проблем не было. Вы очень хорошо воспринимаете гипнотический контакт. Все прошло как нельзя лучше.
– И каков результат?
– Положительный. Нам удалось вызвать в вашей памяти момент контакта с Сингулярностью, и аппаратура зафиксировала изменения в клауструме. То же самое с Татьяной, хотя у нее природа изменений немного другая. Теперь данные надо расшифровать и решить, что с ними делать дальше. Дайте я уберу капельницу, – Лесовский аккуратно вынул иглу и ловкими движениями закрепил на ее месте полоску коагулирующего пластыря.
– Какова ваша конечная цель? – Ник сел на кровати и покрутил головой, разминая немного затекшую шею. – На что вы рассчитываете?
– Мы попытаемся пойти по китайскому пути. Если расшифровка данных будет успешной, мы выйдем на сигнатуру активации клауструма. Вы физик и понимаете, всем в мире движут четыре силы. Если, конечно, не считать Сингулярность, которая, судя по всему, является их синергетической базой. Думаю, сильное, слабое взаимодействия и гравитацию в нашем случае можно отбросить. Остается электромагнитное взаимодействие. Процессы, протекающие в мозге, всего лишь одна из его форм. С его помощью мы и попытаемся подобрать у испытуемых нужную формулу для активации клауструма без привлечения вас с Татьяной для прямого контакта с Сингулярностью.