Созвездие для Шелл

Айден. Мой взгляд судорожно изучает толпу, пытаясь выцепить из нее всего одного человека. Не представляю, как среди массы людей в яркой и вызывающей одежде можно потерять человека в чертовом черном костюме.

Нужно найти туалет. Потом все остальное.

Я неуклюже пробираюсь сквозь толпу. Сталкиваюсь с танцующими телами, спотыкаюсь – людей вокруг слишком много. Окружение начинает опасно раскачиваться вокруг меня, а ощущение равновесия и ориентации в пространстве стремительно ускользает. Страх прилипает ко мне второй кожей и вгоняет в крупную, лихорадочную дрожь.

Заприметив ярко-зеленую вывеску WC, я делаю последний рывок и ковыляю к двери с изображением танцующего женского силуэта. Вваливаюсь в крохотную комнатку с раковиной и двумя кабинками. Здесь я оказываюсь одна.

Прохлада от кондиционера заставляет меня жадно схватить ртом воздух, не обращая внимания на противный смрад. Я опираюсь руками о раковину и включаю холодную воду. Опускаю под нее трясущиеся руки. Перед глазами прокатывается вторая волна темноты. Виски ломит, затылок и шея начинают неметь вслед за руками.

Я не сразу понимаю, что горло сдавливает слезами. Резко поднимаю взгляд к зеркалу и пристально смотрю себе в глаза, не обращая внимания на то, как плывет картинка.

Никаких слез, Шелл Мэйджерсон. Никаких. Слез.

Умываюсь ледяной водой, наплевав на макияж.

Внезапно дверь позади меня распахивается. Я успеваю пережить вспышку ужаса, заметив высокий мужской силуэт. Резко разворачиваюсь еще прежде, чем наконец понимаю, кого вижу перед собой.

Айден.

От накатившей волны облегчения я слегка покачиваюсь. Телохранитель поддерживает меня под локоть, а потом… Не знаю, что вдруг происходит со мной потом. Понятия не имею, почему я поддаюсь порыву и крепко обнимаю Айдена. Вдыхаю легкий запах его парфюма, прислоняюсь щекой к ткани пиджака и ощущаю, как страх наконец отступает. Хотя бы на одно драгоценное мгновение.

А после я выдыхаю тихо:

– Увези меня отсюда. Пожалуйста.

Айден не шевелится. Застыв, он медленно опускает голову, чтобы взглянуть на меня. Я начинаю осознавать наше положение и тут же отступаю, глухо бурча извинение.

Он ничего не отвечает. Просто аккуратно берет меня за руку и выводит из туалета. Слепо следуя за ним, я поражаюсь, как легко он проходит сквозь толпу. Хотя с таким внушающим страх внешним видом… наверное, люди расступаются перед ним сами.

Прохлада улицы приятно остужает кожу, я даже успеваю понадеяться, будто бы смогу обойтись сегодня без полного позора. Но пока мы идем к машине, перед моими глазами прокатывается третья волна темноты. Последняя. Я даже не успеваю осознать, почему Айден вдруг останавливается и хватает меня уже обеими руками.

Мгновение – и вот я уже в машине, на задних сиденьях. Под моей головой лежит что-то мягкое и плотное одновременно. Только по прикосновению ткани к щеке я узнаю пиджак Айдена и тут же открываю глаза.

Сам он сидит за рулем. На нем белоснежная рубашка, в районе груди я замечаю ремни портупеи для оружия. Судя по всему, мы в пути уже какое-то время: городской пейзаж за окном успел смениться лесом. Айден ведет машину с ощутимым превышением скорости. Я глубоко вдыхаю и тут же сталкиваюсь с весьма серьезной проблемой.

С трудом приняв горизонтальное положение, я крепко сжимаю челюсть. Ужасный рвотный позыв скручивает органы не только в животе, но и будто бы во всем теле.

– Останови машину, – выдыхаю я с трудом, поскольку язык все еще деревянный, – если не хочешь потом убираться.

Айден кидает на меня быстрый взгляд через зеркало заднего вида и кивает. Сначала он перестает набирать скорость и только потом плавно жмет на педаль тормоза. Машина плавно останавливается на обочине, а времени у меня катастрофически мало.

Я путаюсь в собственных ногах. Шиплю и снимаю чертовы туфли, отбрасывая их в сторону, босиком выбираюсь из машины и тут же оборачиваюсь. Как я и предполагала, Айден намеревается идти за мной.

– Оставайся в машине! – рявкаю я грозно. В трезвом состоянии я подобрала бы более угрожающие аргументы, но не сейчас. – Ни шагу за мной.

Даже босиком мне все так же трудно идти. Не стоило мешать все эти коктейли… пусть первый, самый жесткий этап опьянения уже миновал, я понимаю, что моя глупость будет аукаться мне еще как минимум сутки.

Не успеваю дойти до ближайших деревьев или хотя бы кустов и просто наклоняюсь вперед посреди открытой местности. Как же мне плохо. Мне настолько плохо, что, если бы меня убило прямо здесь какой-нибудь чертовой молнией, клянусь, я не была бы сильно против.

Когда меня наконец перестает выворачивать наизнанку, я выпрямляюсь и пытаюсь отдышаться. Надеюсь, что Айден имеет совесть не смотреть в мою сторону. Как же стыдно. Ужасно стыдно. За все, что было сегодня. За этот треклятый алкоголь, за мои барьеры, за этот мой… приступ. И в конце концов – за тошноту.

За меня саму вообще.

Когда я, ковыляя на неровной почве, возвращаюсь к машине, Айден все еще стоит возле водительской двери. Он подходит к переднему бамперу и кивает мне:

– Посиди. Подыши воздухом.

Я слишком вымотана, чтобы спорить, поэтому, преодолев еще несколько шагов, молча сажусь на капот. Машина все еще заведена, тихий рокот двигателя успокаивает. Краем глаза я вижу, как Айден открывает пассажирскую дверь, что-то достает, а секундой позже открывает бутылку воды и протягивает ее мне.

Как же это кстати. Я полощу рот, сплевываю, а затем жадно отпиваю несколько глотков. Айден присаживается на капот рядом со мной. Только сейчас я осознаю, как же сильно меня трясет – буквально колбасит. Похоже, он тоже это замечает, ибо тихо произносит:

– Похоже на алкогольное отравление. Зачем столько пить?

Мне нечего ему ответить. Пуститься в объяснения, что таким образом я пыталась ослабить прутья своей же собственной клетки? Смешно. Театрально. И горько.

Минутами позже вдалеке раздается низкий, гулкий звук. Я не сразу признаю в нем гром и опасливо поглядываю на небо: с севера оно отчетливо черное.

– Скоро гроза. – Айден легким движением поднимается с капота и протягивает мне руку. – Поедем, пока не начался ливень.

В машине я засыпаю почти сразу же. Вымотанный организм наотрез отказывается внимать призывам хотя бы потерпеть до комнаты. Лишь однажды мне удается ненадолго прорваться сквозь дрему: когда меня вдруг поднимают с сиденья машины и куда-то аккуратно несут на руках. Кто? Куда? Почему?

Все равно. Мне так тепло и спокойно. Возможно, окутавшее меня ощущение полнейшей безопасности и покоя – ложное, но на этот раз я ему поддаюсь.

Над крышей дома раздается мощный раскат грома. Он вырывает меня из дремы, заставив вздрогнуть. Я испуганно приподнимаюсь на локтях, но опьянение вкупе с усталостью не позволяют мне даже толком сесть. Все, на что я способна, это лишь узнать свою кровать и комнату. Окно приоткрыто – потому раскаты грома так сильно слышны. Занавески едва покачиваются от поднимающегося ветра.

Айден стоит около стола и размешивает в стакане с водой какую-то растворимую таблетку. Возможно, от тошноты и подобных отравлений. Несколькими секундами позже он подходит к кровати и тихо произносит:

– Пей. Надо.

Меня так мучает жажда, что даже если бы мне предложили сейчас прокисшее молоко, я бы все равно его выпила. Пока опустошаю стакан, Айден закрывает окно и поворачивается обратно ко мне. С трудом различаю его взгляд, но никак не могу понять, чем он наполнен.

– Теперь спи. Я останусь здесь.

Так и хочется спросить: все ли приказы он раздал? Но язык отказывается слушаться, и вместо слов я издаю какое-то тихое мычание, уткнувшись лицом в подушку.

Я останусь здесь. Почему-то эти его слова никак не выходят у меня из головы. Шум дождя кажется мне странно уютным, и я не напрягаюсь в ожидании раската грома, как это бывало раньше. Я слышу, как Айден садится в кресло возле электрического камина. Звуки присутствия телохранителя должны напрягать меня, но все совсем наоборот. Только напившись вдоволь, я разрешаю себе признать, что нахожу в этом человеке то, в чем страшно нуждаюсь.

Безопасность.

Примечания