Драконья сага. Легенды: Мракокрад

Однако посреди дня тут было пустынно. Стоя в одиночестве на белом песке, Альбатрос следил, как всплывает Глубин. Волны лизали его когти, размывая песок, но Альбатрос как будто не замечал, что вязнет все глубже.

– Здравствуй, внучок, – приветствовал он Глуби́на, улыбаясь и широко раскинув крылья. – Как сегодня, ощущаешь силу? Готов творить магию?

– Да! – ответил Глубин.

– А ну, покажи мне лапы, – предложил Альбатрос и внимательно присмотрелся к передним лапам, которые Глубин вытянул перед собой, разглядел их со всех сторон, словно пару абсолютно одинаковых изумрудов.

– Гм-м-м, да, занятно, – произнес он наконец. – В этой лапе определенно больше силы, чем в этой.

– Правда? – благоговейно спросил Глубин, разглядывая перепонки на свет.

– Ну конечно, это ясно. Разве не видишь?

Глубин задумчиво кивнул:

– Я… да… конечно, она сильнее… чешется, словно… – Тут он заметил злорадное выражение на морде деда. – Постой. Ты подшутить решил!

Альбатрос тепло рассмеялся, дыша рыбой:

– Не устоял. Прежде поддевать было некого, но теперь-то, думаю, мы знатно повеселимся, выясняя, на что способна твоя магия.

Глубин кивнул и просиял. Прежде дед не вел себя с ним столь общительно. Он всегда такой занятой, что к нему и подойти-то страшно, постоянно работает над проектами для королевы Лагуны. Сколько Глубин помнил деда, тот всегда был добрым, но отстраненным.

– Ну так что, – спросил Альбатрос, ныряя в воду, – поплыли?

– Куда? – спросил Глубин. Он-то ждал урока на пляже, с кокосами, или где-нибудь в тенистом дворике, куда слуги приносили бы им манговый сок и креветок на блюдах.

– Сестра хочет, чтобы я показал тебе свой самый секретный проект, – сообщил Альбатрос. Беспечно вскинув голову, он подмигнул Глуби́ну. – Наверное, чтобы ты мог закончить его, если я вдруг умру.

– О нет, – вскинулся Глубин. – Не надо! У меня никогда не выйдет таких удивительных вещей, как у тебя. – Говоря так, он, впрочем, задумался: правда ли это? Сумеет ли он однажды создать нечто столь же блестящее, как творения деда? Станут ли его любить, уважать и ценить, как Альбатроса?

Глубин немного видел, как работают зачарованные предметы. Самым поразительным ему показалась морская раковина, которая мерцала всякий раз, как кто-то при ней лгал. Предназначалась она королеве – на время допросов и переговоров, но Лагуна разрешала пользоваться ей домочадцам в любое время. С ее помощью Манта и вынудила Индиго с Глубином признаться, что это они подмешали кальмаровы чернила всем в зубную пасту (на самом деле, придумала все Индиго, но Глубин, испугавшись, что их разлучат, разделил с ней вину).

– Ты, наверное, удивишься, – произнес Альбатрос, – но мне нравится твое предложение – не умирать.

Сказав это, он улыбнулся и нырнул. Пришлось Глуби́ну приложить усилия, чтобы не отстать от деда, мощно загребающего крыльями.

Плыли они долго и совсем не в сторону Глубокого дворца. «Куда это мы?» – думал Глубин. Острова в этой стороне лежали редкой россыпью, омываемые сильными течениями. Сквозь толщу воды проникал золотистый солнечный свет, выхватывавший косяки пестрых ярких рыбешек.

Наконец Глубин увидел впереди основание вздымающегося со дна моря острова, окруженного серыми валунами и высокими каменными пиками. Альбатрос направился прямо к зарослям рыже-желтых водорослей, нырнул прямо в этот колышущийся лес. Следом за ним и Глубин проник сквозь липкие стебли в тоннель в толще горы.

Свет померк, и у Глуби́на открылось ночное зрение. Он видел каждый изгиб и поворот тоннеля по мере того, как они заплывали в него все глубже и глубже. Глубин уже подумал, что они с дедом проплывут насквозь весь остров, но тут они оказались в широком открытом озере.

Глубин вынырнул рядом с дедом. Они были в самом сердце острова, окруженные со всех сторон высокими утесами. В ярко-синем небе кружили бакланы.

Посреди озера из воды росло нечто странной формы. На первый взгляд, оно напоминало рог нарвала, как будто кто-то взял и сплел в косичку четыре высоченных белокаменных столба. На равном расстоянии друг от друга из них росли плоские пузыри. Глубин испуганно понял, что они и правда растут: расширяются дюйм за дюймом, медленно, как ползущий по дну морской слизень.

Да и вся конструкция напоминала бесформенный, кривой пузырь, странный нарост на внутренностях прекрасного острова.

– О нет, – обронил Глубин. – Что тут не так?

Альбатрос долгое время молча изучал конструкцию, а потом ответил:

– С чего ты взял, будто здесь что-то не так?

– Э-э… прости, – запинаясь, пробормотал Глубин. – Оно… должно так выглядеть?

Альбатрос окунул голову под воду и снова высунул ее с улыбкой.

– Проект пока не завершен, – беззаботно сказал он. – Только принимает окончательный вид. Должен признать, не думал, что времени уйдет так много. Но когда все будет закончено, поверь, он станет гордостью Морского королевства.

– О, я и не сомневаюсь! – не думая, ответил Глубин. – Он всем понравится! Это ведь… самое лучшее… такое здоровское… – Он умолк, ощущая себя тонущей улиткой.

– Это новый дворец, внучок, – подсказал Альбатрос, разворачиваясь и плывя к ближайшему берегу. – Полностью выращенный за счет дракомантии. Я называю его Летним. Здесь королевская семья будет пережидать самые знойные дни.

Глубин моргнул, оглядывая извивающийся растущий павильон. В голове у него роилась уйма вопросов вроде: «А королева Лагуна знает о нем?», «Тут вообще кто-нибудь жить станет?», «А как оно поймет, что пора перестать расти?» или «Выглядит как-то… жутковато».

Правда, не хотелось показаться деду драконом, лишенным воображения и полным сомнений. Вместо этого Глубин хотел проявить себя выдумщиком, полным энергии и энтузиазма.

Он выбрался на берег рядом с дедом, чувствуя, как грубая галька скребет подбрюшье и хвост. Какое-то время они оба смотрели на зачарованный дворец.

– А вот как он будет выглядеть, когда вырастет окончательно, – сказал Альбатрос, открывая лежавшую рядом шкатулку и доставая из нее свиток. Глубин развернул чертеж и ахнул.

– Как прекрасно, – сказал он. – Оно вот в это вырастет?

– По задумке. Я время от времени проведываю его, внося поправки и добавляя что-нибудь новое. Он растет уже больше семи лет, так что осталось недолго.

– Семь лет? – недоуменно повторил Глубин. Его голос отразился неприятно громким эхом от стенок грота.

– Я зачаровал его так, чтобы он рос точно и аккуратно, как дерево, – гордо произнес дед. – Если ускорить его или внести беспорядок, это может повредить экосистеме острова.

«Правда? – удивился про себя Глубин. – А может, Альбатрос просто ошибся в изначальном заклинании и сказал расти дворцу, не уточнив, насколько быстро? Вот была бы досада».

– У меня идея, – выпалил он.

– Уже? Очень… впечатляет.

– Я вот о чем: не знаю, хороша ли мысль и сработает ли задумка, но ты можешь применять магию на растениях?

– О да, я это несколько раз проделывал.

– Ну, тогда слушай, – распаляясь все сильнее, продолжал Глубин. – Мне показалось, что Летний дворец можно еще больше обезопасить, если укрыть его сверху. Ты так не думаешь? Сейчас любой дракон, пролети он над островом, увидит дворец. Однако ты можешь велеть растениям наверху срастись и образовать навес, верно? Закрыть дворец для вида с неба. А полог все равно будет пропускать свет.

Дед запрокинул голову, вглядываясь в потолок грота.

– Да, – тихо согласился он. – Да, это определенно могло бы сработать. Какая дельная мысль, внучок.

Глубин чуть не раскинул крылья, готовый взмыть к небесам.

– А можно мне? – нетерпеливо спросил он. – Можно я сделаю это прямо сейчас?

– Обожди, – велел Альбатрос, забирая свиток с подробными набросками дворца. Убрав его в шкатулку, он откашлялся и произнес: – Я… должен тебя кое о чем предупредить.

Глубин нетерпеливо переминался с лапки на лапку. Его жизнь сплошь состояла из уроков и предупреждений. Не оскорбляй старших членов королевской семьи. Не ешь, пока не накрыли на всех. Берегись акул, пока не вырастешь, чтобы есть их. Не исследуй глубочайшие впадины в одиночку. Но чаще всего повторялось одно и то же наставление: на каждом семейном собрании королева зачем-то нудно напоминала ему не привязываться к Индиго «слишком сильно».

– Первый урок, – сказал Альбатрос, глядя Глуби́ну в глаза, – в том, что всегда нужно быть осторожным. Не забывай: эта магия очень, очень сильна. Слишком легко сбиться с пути. Она дает могущество творить практически что угодно, кроме возвращения к жизни умерших.

Глубин заставил себя не оборачиваться на странное творение, медленно растущее у него за спиной.

– Я буду осторожен, – поспешил заверить он деда. – И сделаю все верно.

– Знаю, – похлопал его по плечу Альбатрос. – Тебе здорово повезло. Меня вот никто не направлял. – Помедлив, он добавил: – Ты слышал, как я сотворил свое первое заклинание?

Глубин покачал головой, дрожа от возбуждения. Ему всегда хотелось знать, как дед раскрыл в себе силы.

– Это было поразительно? – спросил он. – У тебя сохранился тот первый зачарованный предмет? Покажешь? Ты ощутил себя самым большим и самым невероятным драконом во всем океане? Сразу захотелось зачаровать все вокруг?

Альбатрос со вздохом провел хвостом по песку и окунул его в воду.

– Думаю, ты еще слишком молод для таких историй.

– Вовсе нет! – вскинулся Глубин. – Мне правда хочется знать. Прошу, расскажи.

– Все вышло случайно, – начал дед. – Не забывай: я и не думал, что получится. Не знал, что у меня есть силы, я вообще о них мало слышал, мы все думали, будто это просто легенды. А еще я был очень юн. Даже младше тебя.

Последовало молчание. «Не такой уж я и маленький. Много чего знаю», – подумал Глубин.

– У меня была пустая устрица, – быстро продолжал Альбатрос. – Знаешь, бывает, створки раковины остаются соединенными. Так вот, моя была крупная, но непримечательная. Я играл с ней на рассветном пляже, воображая, будто это – пасть дракона, гоняющего крабов и чаек.

Этого Глубин уже не мог вообразить: его статный, грозный дед носится по пляжу с игрушкой.

– Тут пожаловали сестрицы посмотреть, чем это я занят. – Альбатрос говорил все тише, глядя в воду, будто там отражались события ушедших дней. – Лагуна и Сапфира. В те дни правила наша матушка, а сестрицы были еще слишком молоды, чтобы претендовать на трон. Зато они были крупнее и стали меня задирать. Дразнили, мол, чешуя у меня странного цвета и хвост смешной, зубы слишком мелкие, да и плаваю я как старая немощная утка. Так все сестры с младшими братьями обращаются, но я очень разозлился. Очень, очень разозлился.

«Все так обращаются?! – удивился Глубин. – Разве это нормально для братьев и сестер?» Сам он не всегда ладил с Жемчуг, но она не цеплялась к нему и не задирала почем зря. Старшие кузены так вообще не обращали на него внимания, слушая его рассказы или наблюдая за играми Индиго только из вежливости.

Глубин не помнил, чтобы кто-то из родственников когда-то его разозлил. Хотя… королева Лагуна однажды отправила Индиго за рыбой в пучину, лишь потому что во дворце закончилась ее любимая закуска. Мать Глуби́на тогда остановила Индиго и отправилась на охоту сама, а Лагуна, закатив глаза, пробормотала что-то, мол, нечего с низами нянчиться. Глубин не понял, что это значит, но то, как королева посмотрела на Индиго сверху вниз, ему точно не понравилось. Он весь вскипел тогда, хотелось рвать и метать.

«Это так Альбатрос разозлился? Это так он себя чувствовал?»

– Сапфира попыталась отобрать у меня раковину. «Что это у тебя?» – высоким издевательским тоном передразнил он сестру. Глубин прежде слышал о двоюродной бабке Сапфире, но никогда ее не встречал. Она ни разу не пришла на семейный ужин. Он даже не знал, жива ли она.

Глубин приуныл. Ему расхотелось слушать продолжение истории, но деда было уже не остановить.

Глядя Глуби́ну за спину, Альбатрос погрузил когти в песок.

– Я закричал, мол, это мое. «О, – проворковала Сапфира, с легкостью отбирая у меня раковину, – так это твое сокровище? Знаешь, а ведь все твое станет моим, когда я взойду на трон. Даже этот дурацкий пляжный мусор». – Альбатрос глубоко вздохнул.

– Сам не знаю, почему обратился тогда не к ней, а к раковине. Может, потому что все еще видел в ней живое существо, а может, потому что во мне проснулся какой-то инстинкт. Как бы там ни было, я стиснул в лапах край раковины, который все еще держал, и прокричал: «Хватай! Откуси ей когти!» и выпустил.

Глубин пораженно раскрыл пасть. Альбатрос наконец снова посмотрел на него и поморщился.

– Знаю. Тебе повезло, что твой талант раскрылся не столь мрачным образом, – сказал он, не глядя коснувшись груди, как будто там еще болело. – Кровь потом еще несколько дней не смывалась с пляжа. Сапфира, понятное дело, после такого уже не могла стать королевой: дракон без когтей не может ни охотиться, ни воевать, а уж плавать… разве что как старая немощная утка. – Он сухо рассмеялся. – Боюсь, она потом немного спятила. Ее держат на острове вдали ото всех, под присмотром двух слуг, которым очень щедро платят. Лагуна навещает ее, а я вот к ней ни разу не наведался. Полагаю, Сапфира и сама не желала бы меня видеть.

Он тяжело вздохнул.

Упав духом, Глубин посмотрел на собственные когти. Он-то думал, какие яркие и светлые, удивительные дела теперь может творить. Но что, если замечательная мысль возьмет и обернется чем-то мрачным и жутким? Вдруг он ошибется и причинит кому-то вред?

«Этого не будет, – шепнул внутренний голос. – Я буду осторожен и умен. Умнее деда».

– Я вовсе не пугаю тебя, – сказал Альбатрос, – но тебе надо это знать, чтобы понимать мои правила. Мои и королевы. Ты должен слушаться. Используй магию только под моим присмотром. Каждое заклинание, прежде чем пустить его в ход, обдумывай тщательно, неделями, и обязательно совещайся со мной. Знаю, ты ощущаешь себя могущественным, понимаю лучше кого бы то ни было. Но ты еще и опасен.

– Хорошо, – согласился Глубин. – Знаю. Я все понял. Обещаю быть осторожным и всякое такое. А теперь, может, попробуем какое-нибудь заклинание? – Он в надежде подергал крыльями.

Альбатрос потер лоб:

– Думаю, зачаровать растение-другое не повредит.

– ДА! – вскричал Глубин. – Спасибо, спасибо!

Он стрелой взмыл в небо.

Несколько мгновений, и вот он уже парит высоко над кругом, образованным верхушками скал, над озером и будущим Летним дворцом. Жар солнца после прохлады внутри острова сперва ошарашил его, но еще больше ошеломил вскрик, раздавшийся из зарослей у края утеса. Глубин развернулся и, прищурившись, посмотрел на кусты, однако тут рядом с ним возник дед.

– Лазутчик? – спросил Альбатрос, хмуря брови. Он легонько шевельнул когтем, и весь кустарник вырвало с корнем и отнесло в море.

Оказалось, за ним скрывался маленький перепуганный дракончик пурпурно-синего оттенка.

– Индиго! – вскричал Глубин. – Ты что тут делаешь?

– Хотела убедиться, что с тобой все хорошо, – ответила она и выпрямилась, расправив плечи. – Простите, господин Альбатрос. Я вовсе не думала шпионить за вами. Просто следовала за Глубином, чтобы приглядеть за ним.

– Что за глупости, – отозвался Глубин и нырнул вниз, приземлившись рядом с ней. – Не надо за мной приглядывать. Мешать мне вздумала? От тебя хлопот еще больше, чем от меня.

– А вот и нет! – возмутилась Индиго. – Когда это от меня были хлопоты?

– Ну, сама ты точно вляпалась в неприятности, – вмешался Альбатрос. – Королева не обрадуется, узнав, что ты видела ее самый секретный проект.

Индиго с вызовом вскинула голову.

– Но раз уж ты здесь, – сказал Глубин, – можешь посмотреть, как я творю свое первое заклинание! С растениями! У меня такая отличная мысль насчет зелени и всякого такого!

– Вообще-то, – произнес Альбатрос, – я притомился. Думаю, нам пора вернуться в Островной дворец.

– Что? – вскричал Глубин, опустив крылья. – Ну всего одну лозу? Ну пожалуйста.

– У тебя будет еще много времени, напрактикуешься, малец, – твердо возразил Альбатрос. – А вот я – старый мудрый дракон, и тебя совершенно точно учили уважать старших. Нам пора.

Спорить Глубин не решился, хотя так и кипел от разочарования. На обратном пути к Островному дворцу никто не говорил, даже Индиго. Альбатрос приземлился на пляже в оранжевом закатном свете.

– Хорошо позанимались, внучок, – сказал он Глуби́ну, легонько похлопав его крылом по крылу. – Я вижу в тебе огромный потенциал. Мы с тобой составим отличную команду. – Он коротко взглянул на Индиго, которая тихонько стояла рядом с Глубином, роняя в песок капли воды. Она была так близко, что Глубин всеми чешуйками ощущал исходящее от нее тепло. – Не забывай только, что я говорил об осторожности. А пока спокойной вам обоим ночи. До скорого, Глубин.

С этими словами он заскользил прочь в сторону жасминового сада. Как только он скрылся из виду, Глубин топнул по песку и наконец выдохнул.

– Хорошо позанимались? – вскричал он. – Да мы же ничего не сделали! Он все болтал и болтал!

– Да, но когда он прежде с тобой говорил так долго? – напомнила Индиго. – По-моему, это уже хорошо.

– Вот уж нет, – проворчал Глубин. – Я хотел что-нибудь зачаровать. Думал, дед даст мне поупражняться.

– Наверное, это моя вина, – поникнув, предположила Индиго. – Он, похоже, просто не хотел, чтобы ты упражнялся при мне.

– Вряд ли дело в этом. – Глубин сел и стал сгребать хвостом песок в высокий холмик вроде заготовки для песочного замка. – Он и до твоего прихода странно себя вел. Как будто не помнит, каково это – предвкушать что-нибудь этакое…

– Старики, – сказала Индиго, сокрушенно качая головой. Потом добавила в холмик розовых ракушек. – Как думаешь, королева… станет кричать на меня? Или… запретит дружить с тобой?

– Ничего у нее не выйдет, – уверенно заявил Глубин. – Я запечатаю ей пасть.

Индиго хихикнула, но ее тревога так и не прошла. Может, королева Лагуна и ей говорит разные гадости, пытаясь разделить с Глубином?

Обернувшись, он отыскал на берегу выбеленный кусок пла́вника[2]. Подобрал и с широкой улыбкой взглянул на Индиго.

– Даже не думай, – предупредила та, как всегда догадавшись, что у него на уме. – Дед же запретил тебе использовать магию без его одобрения! Ты даже не представляешь, что творишь!

– Нет, представляю, – возразил Глубин. – Одно крохотное заклинание не повредит. Надо только не ляпнуть глупость. – Он ухватился за корягу обеими лапами. – Приказываю тебе, деревяшка, принять форму маленького и милого осьминожки.

Он отложил деревяшку на песок и со смесью удивления и восторга стал следить, как от ее краев отделяются небольшие завитки, за ними – крупные клинышки… Вот, наконец, медленно обозначилась голова, а за ней – восемь резных щупалец.

Несколько минут, и осьминог был готов: размером с лапу взрослого дракона, с гибкими щупальцами и проказливым выражением на морде. Глубин подобрал его и отряхнул от песка.

Такой совершенной резьбы он еще ни разу не видел. Фигурка получилась в точности какой он ее задумывал, хотя прежде, когда пытался резать из дерева когтями, такого не выходило.

– Это тебе, – сказал он, протягивая осьминожку Индиго.

– Ого. – Она осторожно взяла деревянного моллюска. Было видно, как она прячет улыбку; подарок ей нравился, однако она всячески, хоть и безуспешно, старалась придать мордочке неодобрительное выражение.

– Мог бы и когтями вырезать, – заметила Индиго.

– Знаю, но тогда вышло бы не так хорошо.

– Как по мне, у тебя отлично получается. Та белуга все еще у меня.

Вспомнив свой первый подарок для Индиго, Глубин рассмеялся:

– Да ладно, я-то задумывал грациозного дельфина.

Индиго фыркнула:

– Ну, белуги мне все равно больше нравятся. Просто я о том, что для творчества магия тебе не нужна.

– Может, и так, но без нее такого не получилось бы. – Коснувшись когтем головы осьминога, он прошептал: – А теперь оживи и будь самым милым, преданным и послушным во всей Пиррии питомцем.

Осьминог моргнул и уставился темными глазами сперва на него, потом на Индиго. Она ахнула, а моллюск оплел ее запястье щупальцами, словно обнимая.

– И как ты утаишь это от деда? – строго спросила Индиго.

– Это уже моя забота. Ну разве он не восхитителен?

Осьминог еще удобнее устроился на лапе Индиго, и тут уже дракониха не сдержала улыбки.

– Поверить не могу, что ты наколдовал мне питомца, – сказала она. – Какой же ты балбес.

Глубин погладил когтем одно из щупалец. На ощупь оно было деревянное, но при этом теплое и гибкое. Осьминожка с любопытством ткнул его в мордашку.

– Как назовешь?

– Пузырек, наверное, – быстро ответила Индиго. – По нему же сразу видно. Ты ведь Пузырек, да?

Осьминожка с достоинством вскарабкался вверх по ее лапе на плечо, на шею и, наконец, с удобством устроился на макушке, свесив по бокам от головы щупальца.

– Ой, мама, – сказала Индиго. – Надеюсь, осьминожьи шляпки в этом году в моде?

Глубин от смеха покатился и случайно вдохнул песок. Отфыркиваясь, он краем глаза заметил, как Индиго восторженно косится на осьминога.

«Видишь, дедуля? Нашу силу можно употребить и во благо. Осчастливить других.

Я ошибок, как ты, не совершу. На меня можно положиться. Все будет просто замечательно».

Глава 4

Ясновидица

Ясновидица работала в библиотеке.

Из библиотеки она почти не вылезала, и родители шутили, мол, ей и вылупиться надо было там, а не на лунном пике. Но если бы они отнесли яйцо в читальный зал, она не родилась бы под светом полной луны и не получила дар пророчества, и тогда бы ей вовсе не пришлось торчать столько среди свитков. Однако стоило напомнить об этом родителям, как те качали головами, вздыхая оттого, что дочь не понимает их блистательного юмора.

Библиотекарь выделил ей отдельный кабинет, хотя Ясновидица подозревала, что он считает ее чокнутой и при случае просто хочет иметь возможность запереть.

На пяти столах были разложены наполовину пустые свитки, и она, роняя с когтей чернильные капли, металась от одного к другому и делала пометки на скорую лапу.

А если и правда притвориться чокнутой, изменит ли это хоть что-то?

Она закрыла глаза и попыталась разглядеть, каким будет будущее, если осуществить замысел. Запрут ли ее в психушке? Спасет ли это ее племя? Станет ли тогда жизнь лучше?

Сомнительно; никто ей не поверит. Этот путь закрыт.

Бежать не получится.

«Записывай дальше», – велела себе Ясновидица и перешла к следующему свитку, попыталась отследить начатый на нем временной поток. Как же запутанно. Шаг первый: встретить его; шаг второй: хаос вокруг каждой потенциальной временной ветви.

Со стороны двери донесся тяжелый вздох.

– Здравствуй, пап, – не оборачиваясь, сказала Ясновидица. А эта заметка – когда она ее сделала? «Морской дракон несет смерть… Морской дракон несет спасение. Не дай ему прийти… Он должен прийти, любой ценой».

Р-р-р-р-р! Ясновидица уронила голову на стол и ударила хвостом по каменному полу.

– Ясновидица, – обратился к ней отец. – Ты еще слишком молода, чтобы так волноваться.

– Мне стоит волноваться больше, – сказала она, поднимая голову, и снова сощурилась на записи о морском драконе. В Морском королевстве скоро случится нечто поистине ужасное, будет много смертей. Эта страна так далеко, и потому так трудно уверенно говорить о деталях. Следует ли кого-то предупредить? Ясновидица так и хотела поступить, но не видела будущего, в котором ей поверят. Бедные морские. – Какой прок в предвидении, если не можешь исправить будущее? Если сосредоточиться лучше, можно проследить все варианты. Разобраться в грядущем.

– Все варианты? – эхом повторил отец. – Все возможные витки будущего, порожденные любым твоим выбором и выбором любого другого дракона? Ты сама-то себя слышишь? Родная моя, это невозможно. Так с ума сойти недолго.

– Нет, – рассеянно возразила Ясновидица. – Я только что проверила: в будущем безумие меня не ждет. Тут без вариантов.

– Вовсе не обязательно отдавать этому дару всю себя без остатка, – сказал отец. Он перешагнул через разложенный на полу свиток, едва не угодив в лужицу синих чернил, и вклинил крыло между столом и дочерью. Ясновидица подняла взгляд, потирая лоб.

– Послушай, – с безграничной нежностью обратился к ней отец, – я знаю, что твой дар сильнее, чем у любого из провидцев ночных драконов за последние несколько поколений. Знаю, что у тебя чувство, будто ты способна видеть все, что тебя ждет.

– Все не так просто. Нельзя просто заглянуть в будущее и жить как по накатанной. Я вижу все возможные варианты, все, что может случиться со мной и племенем, и все зависит от того, как я поведу себя. Но вариантов так много, за ними не уследить, и чем глубже я заглядываю в будущее, тем запутаннее и беспорядочней оно становится…