Межкультурная коммуникация в условиях глобализации. 2-е издание. Учебное пособие
Коллектив авторов
Издание, подготовленное авторами МГИМО, посвящено исследованию межкультурной коммуникации в условиях глобализации. В книге на интересных и актуальных примерах рассматривается международный опыт современной политики и дипломатии. Особое внимание уделяется проблемам конфликтологии – возникновению и урегулированию конфликтных ситуаций с помощью диалога. Учебное пособие будет полезно широкому кругу специалистов-международников: политологам, журналистам, лингвистам-переводчикам, юристам, экономистам, работникам в сфере международного туризма.
Редактор-составитель В.С. Глаголев
Межкультурная коммуникация в условиях глобализации
Учебное пособие
2-е издание
[битая ссылка] ebooks@prospekt.org
Введение
Современная глобализация – многоуровневый процесс. В нем имеет место взаимодействие объективных тенденций развития общества как сложной системы, характеризующейся определенной динамикой движения материальных благ и культурных достижений; взаимным обменом информацией, технологиями и активным взаимным заимствованием инфраструктур, соответствующих новейшему этапу мирового цивилизационного развития. Глобализация не является линейным феноменом. Ей свойственны периоды более или менее устойчивых подъемов, рецессий, частичных регрессий. Более того. В ней присутствуют различные типы глобальных проблем и угроз. Преодоление последних и успешное сотрудничество многочисленных акторов международной жизни, представленных большими и малыми государствами, транснациональными структурами, международными организациями, религиозными объединениями, предполагает скрупулезную и последовательную работу по достижению взаимопонимания между теми, кто отстаивает разные системы ценностей и модели видения грядущего человечества. Основой же взаимопонимания в глобализирующемся мире является межкультурная коммуникация. Ее проблематике и посвящено данное учебное пособие.
Цель пособия – раскрыть специфику структуры функционирования и перспектив развертывания основных направлений межкультурной коммуникации в динамике и противоречиях глобализационных процессов. Опыт политики и дипломатии как ее разновидности рассматривается в качестве особого проявления коммуникационных процессов в современном обществе, использующего другие (массовые и элитарные) направления расширяющейся и непрерывно специализирующейся по разным направлениям и сферам межкультурной коммуникации.
Ожидаемыми результатами освоения курса являются:
1) формирование четко проработанного когнитивного уровня знаний, т. е. рефлективно освоенной системы дифференцирования понятий в рамках компаративности культур на основе освоения соответствующих текстов (в том числе и на языке оригинала), что соответствует аналитическому блоку компетенций;
2) перевод полученных знаний в деятельностную плоскость в сфере современной межкультурной коммуникации, что соответствует системному блоку компетенций;
3) развитие личностных качеств обучающихся путем интеграции полученных знаний и ориентационно-деятельностных сведений в область интеракций с представителями иных культур, что соответствует коммуникационным компетенциям.
Курс «Межкультурная коммуникация в условиях глобализации» предназначен для будущих специалистов-международников системно-функциональной и региональной специализации. Данный курс может быть прочитан на стадии бакалавриата после освоения студентами курсов философии, социологии, этнопсихологии, регионолистики, политологии, истории и теории международных отношений. После данного курса целесообразно освоение общепрофессиональных курсов в сфере международной журналистики и PR-деятельности, а также спецкурсов по региональным аспектам межкультурной коммуникации, коммуникационного менеджмента, включая и дипломатический. Поэтому уместно преподавать данный спецкурс в первую очередь на 4-х курсах бакалавриата факультетов МЖ и МО, а затем, с учетом указанных направлений «достройки» модуля – на других факультетах университетов международного профиля. При этом обобщение опыта работы в МГИМО(У) позволит обеспечить нашему Университету лидирующие позиции в этом направлении педагогической, методической и научной работы.
Основным индикатором эффективности реализации программы является адаптация поведения и деятельности специалистов-международников к доминирующим реалиям современного международного процесса и стимулирование их способности обеспечивать фундаментальные интересы России в условиях глобализирующегося мира.
Ожидаемый системный эффект от внедрения программы – совершенствование соответствия учебной программы МГИМО(У) позитивным тенденциям современности и умения специалистов-международников блокировать негативные проявления общественно-политической жизни. Внедрение курса позволит усилить соответствующие блоки учебных программ различных дисциплин в контексте формирования свободного владения специалистами-международниками материалом коммуникативных практик с учетом специфики региональных, конфессиональных, социокультурных и геополитических аспектов межкультурного взаимодействия. УМК соответствует когнитивной, функциональной, личностной и этической компетенциям, выделяемым Европейской системой классификации.
Основной целью курса является овладение студентами и слушателями современными научными знаниями, навыками оперативной работы в сфере межкультурного взаимодействия, в том числе на межнациональном и межконфессиональном уровнях, а также умение своевременно находить оптимальные решения в условиях цейтнота, утверждать гражданскую позицию и гуманистические ценности в системе международных отношений.
Раздел 1. Аксиолого-этические аспекты межкультурной коммуникации в условиях глобализации
Межкультурная коммуникация сегодня – важнейшая сторона жизни человека в обществе. Личное и деловое общение, политический и культурный диалог, короче, все формы сотрудничества настоятельно требуют знать и учитывать особенности партнеров, связанные с их самоидентификационной программой.
Это интересно
Наиболее заметным образом культурно идентифицирующая специфика раскрывается в той системе ценностей, которой придерживаются конкретные субъекты общения.
Поэтому изучение аксиолого-этического аспекта межкультурной коммуникации является непременным условием ее успешного осуществления.
Тема 1.1. Особенности компаративистского подхода в современной аксиологии
Ценности, как известно, связаны с исходным признанием человеком (и конкретной социальной общностью) тех или иных явлений как значимых – «имеющих значение», т. е. важных, оказывающих влияние на жизненный процесс. Такое признание по сути своей комплексно. В нем теснейшим образом переплетаются простейшие успешные манипулятивные практики и социально одобряемые стереотипы, их психологическая интериоризация, а также духовная ориентация личности в мире культурно-значимых символов. В науке результат подобного синтеза принято называть «ценностные ориентации».
Понятно, что ценности обусловлены исторически. В то же время, они во многом носят локально-цивилизационных характер: так, не все культурно и исторически значимые символы («смыслы») народов Полинезии могут однозначно восприниматься как таковые, скажем, представителями англо-саксонской культуры. На данном примере хорошо просматривается так называемая проблема относительности ценностей. С одной стороны, они «ведут себя» в культуре как ее безусловные (абсолютные) основания. С другой стороны, несомненна их историко-культурная обусловленность. А значит, относительность, проявляющаяся прежде всего в различии дифференциации семантико-аксиологических единиц.
Итак, синтез ценностного (аксиологического) и компаративистского (сравнительного) подходов позволяет точнее определить исходные параметры коммуникативного пространства, в котором происходит процесс общения. Использование компаративно-аксиологического метода для решения задач межличностного, микро- и макрогруппового общения обусловлено в настоящее время еще и фактом роста частоты, регулярности и скорости коммуникативных транзакций в современном мире вследствие развертывания информационной революции и связанной с ней глобализации. Названные процессы, если воспользоваться хорошо известной метафорой, «стягивают земной шарик» в единую взаимосвязанную и взаимозависимую сеть социально-экономических, политических, культурных и других связей и отношений. При этом наблюдается усиление удельного веса такой коммуникативной ценности, как диалогизм (что проявляется в гибкой поддержке данной психологической установки агентов и контрагентов коммуникативной практики всей системой современной культуры – от экономики до политики и PR).
Отметим, что признание ценности диалогизма не следует путать с реальным торжеством подобной практики в сложной системе социальной коммуникации, тем более в практике международного социально-политического и экономического общения.
Это интересно
Диалог выступает скорее его регулятивным принципом, задающим определенное направление желательной активности партнеров.
Однако подобная активность легко может остаться лишь благим пожеланием, более или менее искусной имитацией настоящего диалога или даже средством прямого давления на оппонента с целью подчинения его позиции своим интересам.
В последнее время в практике международных отношений все чаще возникает ситуация, когда наиболее «развитые» (в технологическом аспекте) страны, имеющие в силу этого значительный вес на международной арене, вступают в диалог от лица всего человечества. Чисто логически возможность такого «представительства» не исключена. Однако в каждом конкретном случае требуется детально просчитывать реальные основания, побуждающие, например США, использовать подобную стратегию политической коммуникации.
Поскольку собственные интересы страны не могут быть исключены из системы ценностных ориентаций, свойственных ее акторам, в случае «заявки на всемирное представительство» без очевидных ссылок на национально-государственные приоритеты следует задаться вопросом о скрытых мотивах подобного «альтруизма»; а также о причинах такой скрытности. Вместе с тем интересы, которые стоят за лозунгом «Осчастливить человечество», не всегда остаются партикулярными. Есть ряд ценностей, в последние 100 лет заявивших о себе в качестве общих для всего человечества. Они проявились через осознание мировым сообществом наличия так называемых глобальных проблем. Среди них, в первую очередь, ценность жизни (витальное существование как таковое); ценность мира и соответственно ценность действенной политики и дипломатии; ценность экологической безопасности (ценность инновационных технологических решений, учитывающих эту проблему); антропологические ценности (демографическая оптимизация, сохранение социокультурного многообразия в условиях унифицирующих глобализационных тенденций и т. п.).
Демонстрируя существенную разницу между ценностными ориентациями, выражаемыми партикулярной (псевдодиалогической) и общезначимой (диалогической) коммуникативными стратегиями во внешнеполитическом диалоге, сравним позицию США по проблемам Ближнего Востока (или других нестабильных регионов, включая Косово и Донбасс) с их же позицией по вопросу о международном терроризме. В первом случае неявно, хотя и очевидно для всех присутствует аналитический расчет на дестабилизацию политической ситуации в стратегически важном нефтяном регионе. В целях «сохранения мира» ведутся войны; для осуществления «действительного диалога» навязывается инородная (и абсолютно чуждая арабам) модель политического устройства. Во втором случае ситуация совершенно иная: терроризм здесь уже не вывеска, а реальный факт, деструктивный по отношению к любой политической системе и к любому диалогу вообще. Поэтому борьба с ним выступает не в качестве ширмы, прикрывающей собственные экономические блицкриги, а в качестве задачи, решение которой имеет общечеловеческий смысл. Хотя, конечно, под лозунгами борьбы с международным терроризмом лидеры ряда стран укрепляют позиции своих силовиков и пытаются с их помощью расширять диапазон средств внутриполитического и внешнеполитического давления.
В теоретическом смысле данный пример помогает осмыслить одну из коренных особенностей ценности компаративного диалогизма в практике современной межкультурной коммуникации. Эта особенность состоит в том, что диалог как регулятивный (т. е. методологически значимый) принцип взаимодействия различных культур с точки зрения различий их ценностных систем (и соответствующих этим системам ценностных ориентаций их носителей) предполагает взаимные мутации систем ценностей, моделей поведения всех сторон-участников. (Впрочем, это совсем не означает попытку заставить партнеров «играть по своим правилам» силой или же добровольно-принудительно, что обычно происходит в ситуации партнерства, сопряженного с отстаиванием своей позиции как единственно достойной реализации).
С другой стороны, подобная ситуация довольно точно отражает специфику самой ценностной ориентации (разворачивания ценностей в поле социально-психологического взаимодействия): она задает исходные цели деятельности и методы решения поставленных задач, модулируя поведение на глубинном личностно и социально значимом уровне, а вовсе не штампует его однозначные шаблоны, гарантирующие полную реализацию исходных коммуникативных установок.
Важно помнить, что ценностные ориентации неоднородны по своему составу. В них по принципу дополнительности объединены эмоциональный и рациональный пласты.
То, что субъект принимает на уровне ratio, как правило, доступно вербализации и нередко составляет отчетливо формулируемое личностью credo. Вместе с тем значительная часть рациональной составляющей ценностной ориентации растворена в социокультурной практике в виде тех или иных текстов (сакральных, литературных, устного народного творчества; бытовых историй и даже анекдотов, пользующихся активным спросом аудитории); в виде памятников культуры и обычаев, имеющих отчетливое семантическое наполнение (искусство: архитектура, включая ландшафтную; изобразительное искусство, музыка, декоративно-прикладное творчество и др.; рационализируемые ценности «культуры повседневности» – основные нормы этикета, бытовые правила и т. д.). Все эти виды и результаты социокультурной деятельности в принципе могут быть внятно зафиксированы и описаны, а также, что весьма важно, могут быть обоснованы. Именно это и позволяет рассматривать их как вариант рациональной компоненты ценностных ориентаций. В современной культурологии принципиальная «рационализируемость» данных объектов нередко обозначается в таких терминах, как «идеологизация» или даже «идеологической ангажированность».
Это интересно
Таким образом, рациональный пласт ценностей связывается с манипулятивными социальными технологиями.
Наряду с этим ряд ценностей воспринимается субъектом межкультурной коммуникации на уровне эмоционального принятия. При этом некоторые из них могут быть выведены на уровень логического обоснования, т. е. рационализированы. Но есть среди них и такие, которые принципиально остаются для разума «непрозрачными». Эти ценности, принимаемые как таковые бессознательно, потому и представляют собой эмоциональный пласт ценностных ориентаций в чистом виде: они составляют во многом закрытый для разума аксиологический резервуар, открытый для прямого эмоционального воздействия и вместе с тем закрытый для рационального контроля критики и самокритики.
Эмоциональный пласт ценностных ориентаций активно востребован на уровне интериоризации идентификационных программ (например, торжественная мелодия гимна родной страны апеллирует непосредственно к чувствам, минуя рациональную стадию контроля сознанием). С другой стороны, нередко лишено контроля бессознательное (визуальное, обонятельное и т. д.) неприятие инокультурных субъектов (например, представляющих группу социально-экономических «конкурентов» негативного этноса либо являющихся носителями примет недавнего военного агрессора (как это было в течение довольно долгого послевоенного периода в бытовой культуре СССР по отношению к немцам и японцам, в меньшей степени – к румынам, болгарам и итальянцам)).
Интересно с данной точки зрения рассмотреть ту социокультурную практику, о которой уже шла речь в связи с рациональным компонентом ценностных ориентаций. Так, ярко выраженный эмоциональный пласт обнаружится, конечно, и в искусстве, и в «культуре повседневности». Причем чем глубже мы будем погружаться в анализ специфики того или иного конкретного объекта или деятельности, тем более условным будет представляться само разделение на эмоциональную и рациональную составляющие. Обнаружение данного парадокса позволяет сделать вывод, что на уровне глубинных идентификаций оба компонента находятся в «срощенном» виде; и только специальное исследование, проецирующее идентификационные программы на тот или иной научный экран (в данном случае, аксиологии и философской компаративистики), позволяет их «расщепить».
Возвращаясь к анализу методологической значимости синтеза аксиологического и компаративного подходов при решении проблемы относительности ценностей, следует обратить внимание на следующий вопрос. Могут ли быть отнесены к классу ценностей так называемые ценности негативные (война, орудия убийства, оправдывающие их теории и т. д.)? Следствием этого вопроса является вопрос об условности границ, за которыми ценность перестает нести всякое, не только позитивное, но даже негативное значение для представителя иного типы культуры. (Заметим: в диалог чаще вступают представители культур – ценностных антагонистов, нежели представители культур, не распознающих ценности друг друга вообще). Иными словами, где границы возможных культурных мутаций, которые определяют жизнеспособность получившегося в диалоге новообразования?
Речь идет о самой ситуации межкультурной коммуникации современного глобализирующегося сообщества, поставившего вопрос о возможности существования единого аксиологического фундамента в диалоге различных локальных культур и перспективах формирования единого глобального сообщества (общечеловеческие ценности), соответственно, о предпочтительности той или иной системы ценностей как доминирующей по спектру конкретных оснований (например, экономических). Экспертному сопоставлению в данном случае подлежат прежде всего философские понятия как смысловые принципы локальной и глобальной культурной среды, поскольку именно они представляют собой несущие конструкции аксиологии коммуникаций.
Известно, ценности проявляются в виде многоуровневой структуры, включающей общечеловеческие, геополитические, региональные и локальные ценности. Особое значение для специалиста-международника приобретает навык ориентации в различных подходах к ценностям инокультурной самоидентификации (таких, как функциональный, цивилизационный (нормативно-идеологический (Хантингтон)) и органицистский (Платон, Данилевский, Шпенглер, Тойнби) подходы). Компаративный анализ, таким образом, предстает как общеметодологический прием познания и техники анализа конкретных жизненных (социокультурных) ситуаций, позволяющий применять стратегию опережающего моделирования и оптимизации возможных управленческих решений в сферах, связанных с межкультурной коммуникацией. Теоретическое же моделирование стратегий выработки единого, ценностно гомогенного пространства мировой культуры остаются пока что лишь благим пожеланием, реализуемым на уровне геополитических стратегий и PR-проектов, но при этом остающимся именно в теоретическом смысле, с точки зрения своей логической обоснованности, весьма проблематичным.
Выделяя принципы, характеризующие специфику аксиологического компаративизма на современном этапе, необходимо обратить внимание на следующие особенности самого метода совмещенного компаративно-аксиологического анализа. Во-первых, этот метод требует учета специфики всех акторов межкультурной коммуникации как частично непрозрачной системы стартовых условий взаимодействия локально концентрированный образований – «цивилизаций». Во-вторых, учет данной специфики необходимо сбалансировать за счет выявления общей для всех акторов системы отсчета.
Заметим, что свои плюсы и минусы в настоящее время довольно подробно продемонстрировали на данном поприще такие модели, как гедонизм (с греч. удовольствие: центральное место – ценность потребления), эвдемонизм (с греч. счастье: центральное место – ценность тоталитарного единства) и экологизм (с греч. дом: центральное место – ценность выживания).
Это интересно
Поиск ценности, претендующей стать общим знаменателем для создания платформы взаимопонимания продолжается.
