Трудовые споры: вопросы теории и судебная практика. Учебно-практическое пособие

В соответствии со ст. 37 (ч. 4) Конституции РФ в Российской Федерации признается право на индивидуальные и коллективные трудовые споры с использованием установленных федеральным законом способов их разрешения.

Ограничение обратного взыскания с работника сумм, выплаченных ему на основании решения суда, вступившего в законную силу, является одной из таких гарантий и преследует цель соблюдения баланса прав и интересов работодателя и работника, не имеющего, как правило, иных источников дохода кроме заработной платы и выплат, возмещающих ее утрату, в том числе при вынужденном прогуле в случае увольнения, признанного судом незаконным.

Само по себе закрепление процессуальных гарантий защиты трудовых прав работников, добросовестно участвующих в судебном разбирательстве индивидуального трудового спора, направлено на обеспечение реализации конституционного права работников на судебную защиту и согласуется с положением ст. 1 ТК РФ, предусматривающим в качестве цели трудового законодательства установление государственных гарантий трудовых прав работников. Такое правовое регулирование основано на возможности ограничения права частной собственности федеральным законом, допустимого, как указал Конституционный Суд РФ в Постановлении от 17 декабря 1996 г. № 20-П, в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, и не может расцениваться как нарушающее права работодателя.

Кроме того, оспариваемые заявителем законоположения применяются в равной мере в отношении всех работодателей и не нарушают установленный ст. 8 (ч. 2) Конституции РФ принцип равной защиты частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности.

Конституционный Суд РФ определил: отказать в принятии к рассмотрению жалобы закрытого акционерного общества «Банк ВТБ 24», поскольку она не отвечает требованиям Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»[42].

В связи с этим несомненный интерес представляет особое мнение судьи Конституционного Суда РФ К. В. Арановского.

Обращение ЗАО «Банк ВТБ 24» и неопределенность относительно соответствия Конституции РФ абз. 2 ч. 3 ст. 445 ГПК РФ и ст. 397 ТК РФ образуют как повод, так и основание к проверке конституционности названных законоположений.

Оспариваемые заявителем законоположения устанавливают материальное и процессуальное неравенство работодателя и работника постольку, поскольку лишают работодателя права на поворот в исполнении решения суда о взыскании с работника денежных сумм, если это решение отменено в порядке надзора и не было основано на сообщенных истцом ложных сведениях или на представленных им подложных документах. Это означает, что деньги, взысканные по неправомерным основаниям вследствие судебной ошибки, работодатель утрачивает, а другое лицо (работник) получает процессуальную защиту своего незаконного денежного приобретения.

Разумеется, по общему правилу государственные гарантии трудовых прав работников, вводимые федеральным законом с ограничением, в том числе права частной собственности и процессуальных прав, сами по себе не противоречат Конституции РФ и прав работодателя не нарушают. Но, как установил Конституционный Суд РФ в Постановлении от 17 декабря 1996 г. № 20-П, такие ограничения допустимы в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Другое столь же обязательное и многократно подтвержденное Конституционным Судом РФ условие состоит в соразмерности правоограничения конституционно защищаемым целям (ценностям), ради которых оно вводится.

Федеральное законодательство должно содержать гарантии трудовых прав и действительно предусматривает их во множестве и в разнообразии, включая правовые преимущества работников и правоограничения для работодателей при разрешении трудовых споров.

Преимущества, обоснованные тем предположением (не лишенным оснований, но и не безусловным), что в трудовых правоотношениях работник поставлен в «зависимое» положение «слабой стороны», предназначены дать защиту его правам и законным интересам. Принципиально подтверждаемая, в частности, Постановлениями Конституционного Суда РФ от 15 марта 2005 г. № 3-П и от 25 мая 2010 г. № 11-П надлежащая защита прав и законных интересов работника как экономически более слабой стороны не отменяет вместе с тем как прав работодателя, так и защиты таковых, если работник нарушает свои обязанности и причиняет ему ущерб.

Факт незаконного восстановления лица на работе неправосудным решением, вступившим в силу, исполненным и впоследствии отмененным, не может быть основанием к прекращению прав пострадавшей стороны, которой работодатель в этом случае становится. При отмене решения о восстановлении на работе работник, нарушавший трудовые обязанности и с вероятностью причинявший работодателю имущественный, деловой, репутационный или иной вред, получает, будучи неправой стороной, выгоду в виде удержания денег, которых он не заработал и на которые не имел иного права.

Безусловным, в отличие от условной доктрины «слабой стороны», представляется правовой принцип, в силу которого противоправные интересы правовой защите не подлежат. Иное означало бы защиту злоупотребления правом вопреки существу, в том числе трудовых прав и гарантий, а с другой стороны, влекло бы лишение лица, выступающего работодателем, конституционных гарантий государственной и судебной защиты его прав (ст. 45, ч. 1; ст. 46, ч. 1, Конституции РФ) и неприкосновенности его собственности (ст. 35, ч. 3 Конституции РФ).

Отказ работодателю в восстановлении его прав поворотом в исполнении решения, отмененного в порядке надзора, опирается лишь на предположение о том, что работодатель представляет в трудовых (и в процессуальных) отношениях сильную (господствующую) сторону, в отличие от слабой и зависимой стороны работника. Предположение это основано на допустимом, но приблизительном обобщении, которое в значительном числе случаев, как и любая презумпция, не подтверждается. Если же дать ему силу неопровержимой истины, это обеспечит укоренение неравенства сторон в трудовых отношениях, упразднит саму перспективу условного баланса их прав, поощрит покровительственное со стороны работодателя и приниженное для работника положение, где одна из сторон господствует на правах строгого хозяина, вместо того чтобы быть контрагентом договора. Принимая такое положение, работник остается в личной зависимости без притязаний на свои права, имея лишь надежду на выгоды, полагающиеся слабому соразмерно благосклонности сильных.

Перевод предположения об экономической, организационной и прочих видах «слабости» работника в статус твердого принципа неверен не только из-за его несостоятельности в качестве бесспорной истины, но и ввиду ненадежности как законодательного мотива. Оспариваемые законоположения можно столь же уверенно (и со столь же ошибочными последствиями) мотивировать угрозой широких конфликтов на почве трудовых отношений, имея в виду уже не «слабость», а силу работников, удержать которую от опасных резкостей должны их преимущества и ограничения прав работодателя. Непригодность таких средств в достижении соответствующих целей сама по себе подобные законодательные мотивы не пресекает, что и делает их реальными либо вероятными вопреки сострадательному мотиву о поддержке «слабой стороны» в трудовых отношениях.

Оставленное без оговорок и корректив, утверждение «слабости» работника противоречит другому утверждению, а именно тому, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ).

Противоречит оно и политике социального государства, направленной на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (ст. 7, ч. 1 Конституции РФ). Ни достойную жизнь, ни свободное развитие обеспечить нельзя, если множеству дееспособных граждан предложить роль однозначно слабой и зависимой стороны именно в той области отношений, где им предназначено осуществлять себя самым деятельным образом, осваивать и применять навыки правового поведения. Укоренение личной зависимости обеспечивает не стремление к жизни, исполненной достоинства, а беспечную свободу от рисков и ответственности за состояние личных, семейных, общественных дел с верой в попечение «сильной стороны», причем не только в трудовых, но и в других, включая публично-властные, отношениях.

Согласно ст. 21 (ч. 1) Конституции РФ достоинство личности охраняется государством. Между тем поставить под охрану достоинство можно, лишь если оно широко распространено как действительная самостоятельность, непрерывно проживаемая человеком в правах и обязанностях и обремененная, разумеется, рисками и ответственностью. Зависимость же от «сильной стороны» в любом случае достоинству противоречит. Охраняемое Конституцией РФ достоинство личности предполагает состояние ответственности, в том числе по долгам, возникающим при повороте в исполнении судебного решения.

Таким образом, закрепленный оспариваемыми законоположениями запрет поворота в исполнении решения ограничивает, с одной стороны, конституционные права работодателя (гражданина или организации) и, с другой стороны, не может обеспечить достижение целей, установленных ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ. В частности, вместо защиты прав других лиц оспариваемые нормы в их собственном смысле допускают защиту противоправного интереса к удержанию неправосудно полученных денег.

Принципу соразмерности правоограничений они также не отвечают, поскольку предполагают достижение не конституционно оправданных, но несправедливых целей. Они исключают достижение той цели, которую Конституционный Суд РФ неоднократно определял как баланс прав и законных интересов работодателя и работника. В отличие от немедленного исполнения решения или ограничения материальной ответственности работника и подобных преимуществ, восполняющих реальные или презюмируемые невыгоды его положения, оспариваемые правила подобный баланс опровергают.

Отношения баланса таковы, что в них участвуют однородные и сопоставимые величины, например права работника и права работодателя. Не может образовать баланса то, что исключает друг друга в решительном противоречии. Правомерное требование или право не могут войти в баланс с такими своими противоположностями, как нарушение обязанностей или неосновательное обогащение по неправосудному акту. Во взаимном отрицании, а не в балансе сходятся конституционное право собственности, гарантии судебной защиты и, с другой стороны, удержание денег, полученных из-за судебной ошибки лицом, уволенным за ненадлежащее исполнение трудовых обязанностей. Ему вне всякого баланса достаются выгоды «слабой стороны», не обоснованные, например, инвалидностью, недееспособностью, старостью, сиротством, болезнью или соображениями стабильности правопорядка.

Ссылка на то, что работник, взыскавший с работодателя деньги из-за судебной ошибки, обычно не имеет иных источников дохода, кроме заработной платы или компенсаций прогула, якобы вынужденного, не оправдывает удержание неправомерно полученного. На таком основании и другие случаи присвоения исключали бы возвращение имущества, если лицо, неправомерно им завладевшее, ограничено в источниках дохода или терпит нужду. Тому, кто нуждается, следует обеспечить не легализацию незаконных приобретений, а вспомоществование либо содействие в социальной реабилитации.

Вообще, при независимом правосудии судебные акты заранее не предрешены посторонним вмешательством, вследствие чего приобретения в судебном споре всегда отчасти рискованны до тех пор, пока не исчерпаны возможности пересмотра постановлений суда. И если субъект законодательной власти решает кого-либо избавить от подобных рисков, то сделать это он может за счет казны, но не других лиц.

Доводимый до крайности тезис о преимуществе «слабой стороны» несправедлив по сути именно в крайнем своем значении. В этом смысле он вредит конституционному строю, ибо возводит в принцип опасное заблуждение, в силу которого конституционными правами гражданина, юридического лица, собственностью можно жертвовать ради справедливости в том ее истолковании, что у работодателей или предпринимателей, отмеченных метафорой «сильной стороны», не предосудительно взять «лишнее», что «у них не убудет». Действительно, по-настоящему сильная сторона, быть может, не слишком пострадает, но вред, причиняемый справедливости, пагубно отразится на конституционном правопорядке в целом, на гражданственности и достоинстве многих участников конституционно-правового общения. Принципиальное распределение субъектов трудового правоотношения на «слабую» и «сильную» стороны согласуется в смысловом отношении или, по крайней мере, не противоречит идеологии противостояния труда и капитала, т. е. доктринально-правовому источнику, или возбудителю социальной (классовой) розни, которую определенно отрицает Конституция РФ, в том числе ее преамбула и ст. 13 (ч. 5).

Реализуемый в крайнем своем значении, принцип преимущества «слабой стороны» ослабляет перспективу утверждения конституционных начал в трудовых отношениях, где работодатель, права которого заметно обесценены ограничительными условиями их судебной защиты, понуждается либо к отказу от своего дела, либо, что более вероятно, к неуважению прав и удержанию работника в зависимости, пресечению в нем самого побуждения настаивать на своих правах. Законодательные решения, принимаемые по этому принципу, отклоняются от ряда принципов российского трудового права, отвечающих Конституции РФ и предусмотренных ст. 2 ТК РФ, таких как обеспечение права работника на справедливые условия труда, социальное партнерство, судебная защита трудовых прав, обязанность обеих сторон соблюдать условия трудового договора, защита достоинства работников. Подобные решения затрудняют соблюдение ст. 21, 22 и других положений ТК РФ, предусматривающих права и обязанности сторон трудового договора во взаимосвязанном их балансе.

Изложенное, как представляется, дает основания сомневаться в конституционности абз. 2 ч. 3 ст. 445 ГПК РФ и ст. 397 ТК РФ[43].

При рассмотрении трудовых дел суду следует учитывать, что в силу ч. 1 и 4 ст. 15, ст. 120 Конституции РФ, ст. 5 ТК РФ, ч. 1 ст. 11 ГПК РФ суд обязан разрешать дела на основании Конституции РФ, ТК РФ, других федеральных законов, иных нормативных правовых актов, содержащих нормы трудового права, а также на основании общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации, являющихся составной частью ее правовой системы.

Если суд при разрешении трудового спора установит, что нормативный правовой акт, подлежащий применению, не соответствует нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, он принимает решение в соответствии с нормативным правовым актом, имеющим наибольшую юридическую силу (ч. 2 ст. 120 Конституции РФ, ч. 2 ст. 11 ГПК РФ, ст. 5 ТК РФ). При этом необходимо иметь в виду, что если международным договором Российской Федерации, регулирующим трудовые отношения, установлены иные правила, чем предусмотренные трудовым законодательством и иными актами, содержащими нормы трудового права, то суд применяет правила международного договора (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, ч. 2 ст. 10 ТК РФ, ч. 4 ст. 11 ГПК РФ).

Совершенствование главы 60 и других норм Трудового кодекса РФ

Анализ главы 60 ТК РФ позволяет предположить о ее несовершенстве. Так, название главы «Рассмотрение и разрешение индивидуальных трудовых споров» несколько не соответствует ее содержанию.

В частности:

– в ст. 381 ТК РФ дано определение понятия индивидуального трудового спора, в котором даже не упоминается их рассмотрении и разрешении;

– в названии ст. 382 ТК РФ указано «Органы по рассмотрению индивидуальных трудовых споров». В ее содержании предусмотрено, что индивидуальные трудовые споры рассматриваются КТС. Закономерен вопрос: а почему эти органы не имеют право разрешать эти споры. В то же время согласно ст. 1 ТК РФ одной из задач трудового законодательства является правовое регулирование отношений по разрешению трудовых споров;

– в названии и содержании ст. 383 ТК РФ закреплено рассмотрение индивидуальных трудовых споров, а также «особенности рассмотрения индивидуальных трудовых споров отдельных категорий работников»;

– название и содержание ст. 384 ТК РФ «Образование комиссий по трудовым спорам» в принципиальном смысле не согласуется с названием главы 60 Кодекса;

– ст. 385, 386, 388–390, 393–396 ТК РФ о компетенции КТС и сроке обращения в КТС, о порядке принятий решения комиссией и его содержание, исполнение решений комиссии и обжалование ее решения, освобождение работников от судебных расходов, вынесение решений по трудовым спорам об увольнении и о переводе, удовлетворение денежных требований работника, исполнение решений о восстановлении на работе еще в большей мере усиливают разночтение между названием главы 60 ТК РФ и ее содержанием;

– вопреки названию данной главы:

а) ст. 387 ТК РФ закрепляет «порядок рассмотрения индивидуального трудового спора» в КТС;

б) ст. 390 – «перенесение рассмотрения индивидуального трудового спора в суд»;

в) ст. 391 ТК РФ – «рассмотрение индивидуальных трудовых споров в судах»;

г) ст. 397 ТК РФ – «ограничение обратного взыскания сумм, выплаченных по решению органов, рассматривающих индивидуальные трудовые споры».

Единственная в главе 60 Кодекса ст. 392 предусматривает «сроки обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора», исключая рассмотрение такого спора в судах, т. е. сам процесс гражданского судопроизводства[44].

Таким образом, представляется логичным и обоснованным привести название главы 60 ТК РФ в соответствие с ее содержанием. Очевидно, следовало бы название главы существенно расширить, т. е. записать так: «индивидуальные трудовые споры».

Далее, обратим внимание на расположение некоторых статей главы 60 ТК РФ. В частности, вряд ли правильно, что после ст. 382 ТК «Органы по рассмотрению индивидуальных трудовых споров» следует ст. 383 о порядке рассмотрения трудовых споров. В этом контексте логично было бы предусмотреть нормы, содержащиеся в ст. 384 «Образование комиссий по трудовым спорам».

Нормы ст. 383 ТК РФ целесообразно отразить непосредственно перед ст. 387, закрепляющей порядок рассмотрения индивидуального трудового спора в КТС.

Итак, в качестве законодательного предположения в главе 60 ТК РФ записать: ст. 383 ТК РФ «Образование комиссий по трудовым спорам», ст. 384 «Компетенция комиссии по трудовым спорам», ст. 385 «Срок обращения в комиссию по трудовым спорам», ст. 386 ТК РФ «Порядок рассмотрения трудовых споров» и т. д.

Содержание отдельных статей главы 60 ТК РФ также нуждается в определенном уточнении. Так, Федеральным законом от 30 июня 2006 г. № 90 в ст. 384 ТК РФ введено следующее положение: «Комиссия по трудовым спорам имеет свою печать. Организационно-техническое обеспечение деятельности комиссии по трудовым спорам осуществляется работодателем». Естествен вопрос: какое отношение имеет это положение к образованию КТС?!

Полагаю, что было бы разумным исключить не совсем уместную для данной главы терминологию. Например, органы по рассмотрению и разрешению индивидуальных трудовых споров и вместо «органов» записать, соответственно, «комиссия по трудовым спорам», «суд».

В ст. 391 ТК РФ предусмотрены нормы о рассмотрении индивидуальных трудовых споров в судах, в том числе и те, которые непосредственно рассматриваются в этом органе.

В ст. 394 Кодекса, в частности, записано, что в случае признания увольнения или перевода на другую работу незаконным работник должен быть восстановлен на прежней работе органом, рассматривающим индивидуальный трудовой спор. Естествен вопрос: а почему не суд? В связи с этим вряд ли правильна точка зрения о том, что необходимо изменить содержание ст. 394 ТК РФ и изложить ее в следующей редакции: «В случае признания увольнения или перевода на другую работу незаконным (произведенным при отсутствии оснований или осуществленным с нарушением порядка увольнения) работник должен быть восстановлен на прежней работе органом, рассматривающим индивидуальный трудовой спор»[45].

Кроме того, термин при «отсутствии оснований» неточен, так как достаточно одного основания, предусмотренного ТК РФ или иным федеральным законом.

Заслуживает внимания правовая позиция о целесообразности закрепления в ТК РФ положения о необходимости работнику и работодателю принять меры к урегулированию возникших разногласий, не доводя до трудового спора там, где они могут быть урегулированы, что будет способствовать уменьшению числа индивидуальных трудовых споров[46].

Коллизии между Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 17марта 2004 г. № 2 и отдельными нормами ТК РФ

1. Разъяснение дано с учетом действующей в России Конвенции МОТ № 95 «Об охране заработной платы» (1949 г.). Однако в ст. 131 ТК РФ не учтено, что работодатель вправе выплачивать часть зарплаты в натуральной форме, которая является «обычной или желательной в данных отраслях промышленности, видах экономической деятельности или профессиях» и т. д., а также выплата работнику заработной платы в натуральной форме при условии соблюдения принципов «разумности и справедливости» в отношении стоимости товаров, передаваемых ему в качестве оплаты труда, так как их стоимость во всяком случае не должна превышать уровень рыночных цен, сложившихся в данной местности в период начисления выплат. В связи с этим ст. 131 ТК РФ следовало бы привести в соответствие с Конвенцией МОТ № 95.

2. Относительно п. 53 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. № 2 и ч. 5 ст. 192 ТК РФ. В отличие от ТК РФ Пленум указал на критерии, основываясь на принципах юридической ответственности, следующих из Конституции РФ (ст. 1, 2, 15, 17, 18, 19, 54, 55), таких как справедливость, равенство, соразмерность, законность, вина, гуманизм, и в силу ст. 46 Конституции РФ корреспондирующих ей положений международно-правовых актов и с учетом того, что государство обязано обеспечить осуществление права на судебную защиту, которая должна быть справедливой, компетентной, полной и эффективной. Необходимо привести в соответствие с Конституцией РФ ч. 5 ст. 192 ТК РФ, предусмотрев такие критерии, как «предшествующее поведение работника, его отношение к труду».

Кроме того, в судебной практике возникла неопределенность в вопросе применения ст. 142 ТК РФ, так как очевиден пробел в правовом регулировании отношений, связанных с оплатой работнику периода приостановки работы в связи с задержкой или невыплатой заработной платы за выполненную работу. В целях обеспечения адекватного толкования ст. 142 ТК РФ применения с учетом значительного числа дел, разрешенных и разрешаемых судами общей юрисдикции, Верховному Суду РФ следовало бы дать соответствующее разъяснение[47].

Как пример правовой неопределенности следует отметить отсутствие в ТК РФ указания на возможность регулирования трудовых отношений вообще и разрешения трудовых споров судами в частности в соответствии с принципами, закрепленными в ратифицированных Российской Федерации конвенциями МОТ и в Конституции РФ.

Контрольные вопросы

1. Определите понятие индивидуального трудового спора.

2. В чем сходство и различие индивидуальных и коллективных трудовых споров?

3. Сформулируйте классификацию трудовых споров.

4. Каков порядок организации КТС?

5. Какова компетенция КТС?

6. Как исполняется решение КТС?

7. Подведомственность и подсудность трудовых споров.

8. Какие индивидуальные трудовые споры рассматриваются непосредственно в судах?

9. Каковы особенности рассмотрения индивидуальных трудовых споров в судах?