Пристанище для уходящих. Книга 2. Обреченность

Глава 6. Потеряться в лабиринте

Марта настойчиво приглашала на ужин, и я сдалась, сходив в большой дом несколько раз. При встречах две сестры Джоша болтали без умолку. Когда они уставали, балом правила Марта: рассказывала о своей общественной жизни, участии в ботаническом кружке и взятой на себя обязанности засадить цветами округ Портола. Меня ни о чем не спрашивали, и необходимость врать отпала.

Через три месяца я сдала экзамены и стала гордым обладателем лицензии охранника. С фотографии в документе удивленно глядела девушка с кривым каре: она словно не до конца верила изменениям в своей жизни. Джош назначил меня своим напарником и пообещал много тяжелой работы. Зная его, я предположила, что речь идет всего лишь о размеренном ежедневном труде с восьми до пяти, но Джош зря пугал меня рутиной. Напротив, я находила успокоение в однообразных и предсказуемых действиях: пробежки и плавание ранним утром, когда рана зажила, карате, учеба или работа допоздна, иногда вечерняя пробежка, чтобы вымотаться и быстрее заснуть.

Несколько раз я ходила в библиотеку искать информацию об эмпатии. Сначала мне выдали кучу книг про эффективное общение с коллегами, конструктивные отношения, радость понимания близких и все в таком духе. Я прочитала пару брошюр, но все это оказалось бизнес-литературой для успешного проведения переговоров или маркетинговых манипуляций. Эмпатия трактовалась как выгодное умение при общении с людьми, которое поможет понять человека и найти к нему подход. Моя эмпатия работала не так, или, возможно, я сама делала что-то не так, или, может, название, которое дала Келли, не совсем подходило. Я попыталась найти информацию о реальных научных исследованиях и откопала упоминания парочки лабораторий, которые этим занимались. Одна даже находилась в Сан-Франциско, но никакой конкретики в статье не писали. Потом я закопалась в книги по анатомии мозга, узнала кучу интересного о мозговых центрах эмоций, префронтальных зонах и сенсорных системах, но ответа на вопрос – откуда у меня такая способность и что с ней делать – по-прежнему не было.

Попытки найти источник нестандартных умений завели меня в раздел фантастики и фэнтези. Я прочитала несколько увлекательных книг про приключения суперлюдей и киборгов, потом парочку книг про ведьм, но сказки тоже не давали ответов.

В сентябре Сан-Франциско погрузился в туман, и я перестала бегать по утрам. Туман вызывал панический страх – казалось, вот-вот накроет и погребет черная глубина. Я пускала в ход все методы, чтобы только не думать о прошлом, но плавание, наоборот, прочищало мозги и давало место новым страхам, а книги больше не приносили радости. Истории рождали слишком много ассоциаций – воспоминаний о людях, которые исчезли из моей жизни.

Я пыталась дозвониться до племянника Курта – Теодора. Телефонный номер остался на сожженной в лесу бумажке, но это не имело значения, потому что я видела цифры, едва закрывала глаза.

Каждый раз набранный номер отвечал резкими гудками блокировки. Я набирала и слушала гудки, пока не начинало звенеть в ушах и ломить виски. Номер верный – фотографическая память ни разу не подводила. Может, дело в другом? Курт отправил племянника подальше от Виктора, в США, отправил, чтобы мы могли помогать друг другу. Неужели он не добрался? Или что-то случилось уже здесь? Телефона Курта у меня нет. Да и матери звонить рискованно: выдавать себя я не намерена! Я не представляла, что делать, и могла только звонить и звонить, надеясь, что беспечный подросток не выронил телефон в океан, а просто забыл зарядить.

***

Календарь никак не хотел висеть ровно. Я поднимала его повыше, спускала, брала правее, ближе к кровати или, наоборот, сдвигала почти к самой двери, но яхта на фотографии опасно кренилась и собиралась пойти ко дну. Как и мои надежды. Телефон Теодора был недоступен уже неделю.

Несколько недель я искала его по социальным сетям. Придумала себе псевдоним, загрузила в качестве аватарки первую попавшуюся картинку и перебирала варианты имени Теодора Бириха. Меня завалило бесполезной информацией и непонятными страничками с похожими именами, но толку от этого не было. Я не знала, как выглядит Бирих и десятки фотографий в сети никак не помогали. Все равно что пытаться найти одну определенную каплю в океане. Этот путь задачу явно не облегчал.

Вдруг из-за меня у Курта неприятности? Вдруг Виктор каким-то образом узнал об обмане и добрался до отца и Адаберты? Что, если я совершила чудовищную ошибку, подстроив свою смерть? Вдруг Виктор похитил племянника Курта и шантажирует его семью? Или моего отца?

Что, если побег из Портленда – огромная ошибка?!

Мысли носились по кругу, а жуткие предположения изматывали. Я сама скоро пойду ко дну, как эта яхта на дурацком календаре.

В дверь постучали. Если на пороге Марта с очередным приглашением на ужин, то меня нет дома. Воскресенье – отличный повод для разгрузочного дня. Сомневаюсь, что в ближайшее время мне кусок в горло полезет.

– Скай, открывай. Я знаю, что ты здесь.

Я распахнула дверь. Джош застыл, занеся руку, чтобы снова постучать.

– Ты что, следишь за мной?

– Я – нет. – Джош расплылся в лукавой улыбке. – Миранда сказала, ты не выходила. – Он помолчал, внимательно заглядывая в лицо. – Пошли, тебе надо проветриться. Последнее время ты какая-то хмурая.

– Я занята. – Голова была забита картинами возможных трагедий, и я не могла расслабиться. Вряд ли сейчас из меня выйдет приятная собеседница.

– Правда? – Джош будто удивился. – И чем же?

Он вытянул шею, заглядывая в комнату. Думает, я гостей принимаю? Лучше уж гости, чем бесцельное самоедство.

Злость на свою беспомощность скоро проест дыру в желудке. Обычно в таких ситуациях очень помогал Джош. На работе даже во время обеденных перерывов я беззастенчиво воровала его оптимизм и самоуверенность. По выходным и вечерам он утаскивал меня куда-нибудь – в кино или просто пройтись по набережной, и я была ему благодарна за поддержку, хоть он и не знал, насколько это для меня ценно. Я сойду с ума, сидя целый день наедине со своими мыслями.

– Как обычно? – печально уточнила я.

– Как обычно. – Он расплылся в улыбке.

Но в этот раз Джош привез меня в Парк Голден Гейт и остановился на маленькой парковке посреди леса. Пешеходная дорожка петляла среди тсуг13 и лиственниц. Никаких рамок и границ – словно в сказку попала. Шагая по опавшим иголкам, вдыхая пряный сосновый запах, я ощутила, как проясняется голова.

– Эй, подожди. Ты на соревновании, что ли? – окликнул Джош. Он догнал меня и пропыхтел: – Беру свои слова обратно.

– Какие?

– Про то, что ты пропускала занятия девочек-скаутов.

Я рассмеялась.

– Неужели ты был на всех, чтобы отмечать мое отсутствие?

Джош от души расхохотался.

Мы вышли к океану и оказались на высоком утесе, даже скале, где ветер чуть не валил с ног. Внизу о камни бились волны, через залив раскинулся самый красивый мост в мире, а Сан-Франциско с такого расстояния походил на клумбу, усеянную россыпью зелени и холмов.

– Мыс Дьявола, – с умиротворенной улыбкой проговорил Джош. – Мое любимое место. И ты тоже, – добавил он шепотом.

Я смутилась и сделала вид, что не расслышала.

Влажный воздух пах солью и йодом, на языке застыл пряный привкус. Я прислонилась к шершавому и холодному камню на краю утеса. Как такой валун, выше меня ростом, еще не свалился вниз – загадка. Мир вокруг – океан, скалы, секвойи за спиной – дышал и жил. Эта красота оставалась неизменной миллионы лет до нас и останется такой еще много тысяч лет после. Какими несущественными и пустяковыми кажутся заботы рядом с такой незыблемостью.

Я уселась на скалу, и Джош опустился рядом. Слушая океан и ветер, я расслабилась и закрыла глаза, дополняя картину звуками и запахами океана. Джош молчал, давая возможность насладиться почти забытыми ощущениями простора и свободы. Потом я долго смотрела на горизонт, думая о том, что выиграла битву с Виктором, но проиграла битву с отцом. Вряд ли его жизнь стала легче. Ему придется смириться с моим выбором и изгнанием до конца своих дней. Я тоже никогда не смогу вернуться и носить прежнее имя. Одна ловушка сменилась на другую – чужую жизнь, которая, возможно, окажется мне не по плечу. Родители помогают детям советом или даже просто присутствием в их жизни, а я лишила отца такой возможности. Принцесса умерла, но что делать с дочерью?

Потом мы вернулись в город и бродили по набережным и пляжам, болтая о всякой чепухе. Джош показывал парки, сады, улицы и магазины. Мы проехали на канатном трамвае, и под шум металлических тросов и грохот колес о рельсы Джош рассказывал о Сан-Франциско. Даже не знала, что в городе столько удивительных мест. На Пирсе 39 мы наткнулись на лежбище морских котиков. Оказалось, они тут и живут, почти городские жители. Ветер долго разговаривал с нами криками чаек и мяуканьем котиков. За мостом Голден Гейт нашелся лабиринт, выложенный из булыжников. Джош быстро пробрался в центр, а я умудрилась заблудиться и просто перешагнула через камни.

В торговом центре Джош затащил меня в фотобудку и не отпускал, пока нас не завалило снимками – парой десятков фотографий со смешными рожами напарника и моей недоумевающей улыбкой. Проходя под мостом, Джош показал свои граффити на опорах и сваях, которые сохранились еще со времен его юности. Потом мы на спор полезли на дерево, и только на самой вершине я удивилась своей решительности.

Удобно расположившись в развилках ветвей, мы долго болтали. Джош показывал примечательные места, тыкая в разные стороны, и бесконечно смешил безумными историями. Истории о езде на велосипеде по тонкой доске, проложенной между сараями, и о разрисовывании моста граффити, когда для страховки подвязывали только одну веревку подмышками, я слушала, затаив дыхание. Стало интересно, поддерживал ли юный Чарли Таннер безумные начинания кузена, но про него Джош говорил неохотно, и я не стала настаивать. Не хотела его смущать и портить настроение. Последнее время я все реже вспоминала эпизод в лесу, когда на меня набрели охотники, и теперь удивлялась, как могла решить, что эмоции Джоша хоть чем-то напоминали эмоции тех идиотов. Просто Джош всегда был яркий и подвижный, щедро делился всем, что зрело у него в душе. Тогда, в первые моменты, меня сбила с толку эта полнота жизни и немного агрессивная напористость. Эх, если бы охотники так меня не напугали, то я доверилась бы Джошу раньше. С другой стороны, если бы не охотники, мы бы не встретились ни с Джошем, ни с Чарли Таннером.

Неожиданно на дорожке появилась пожилая женщина и начала громко ругаться, обзывая нас варварами, губящими деревья, да еще на территории общественного парка. Она согнала нас с насиженного места, и мы сбежали, смеясь, как дети.

Вечером я еще раз набрала номер Теодора Бириха, и снова мне ответил бесстрастный голос «Абонент не отвечает или временно недоступен». Я поморщилась – интонации, как у матери. Но зато прогресс: телефон, по крайней мере, существует и просто не в сети. Зачем вообще нужны телефоны, если никогда не получается дозвониться?

Скорее всего, с Теодором ничего ужасного не случилось: Виктор ни о чем не узнал, и племянник Курта благополучно добрался до США, но забыл включить телефон или просто его потерял. Я заработаю язву и сердечную недостаточность из-за небрежности подростка.

Джошу удалось привести меня в порядок. Я поела и придумала выход из положения. Для того чтобы найти Теодора, нужен Мак. У Маккензи была лицензия частного детектива.

***

Мы с Джошем отчитались за все сегодняшние перевозки. Он собирался домой, а я – на тренировку. Джош на спарринги не ходил, но я уже ощутила пользу от такой «психотерапии»: училась не путаться в чувствах, отличать свои эмоции от чужих. Жаром и холодом теперь обдавало меньше – я начинала понимать границы «я» своего, и «я» другого, и это было великолепно.

– Слушай, мои друзья из колледжа на выходных собираются встретиться. – Джош нажал кнопку лифта. Я могла бы спуститься по лестнице на два этажа, но, видимо, придется проводить Джоша до выхода. – Хотят доехать на мотоциклах до Лос-Анджелеса и погонять по Топанге14. Поехали с нами?

На мотоцикле по горам? Сомнительное развлечение.

Приехал лифт.

– Эй, меня подождите. – Из офиса выбежал Шеферд.

– Два дня на природе. В лесу. Как ты любишь. – Джош придержал лифт.

– Звучит круто. – Не хотелось отказывать при Шеферде. Он начнет подкалывать Джоша, Джош будет на меня дуться, и завтра я не получу свою порцию оптимизма.

– Моррис, ты сегодня с Хиксом в паре? – поинтересовался Шеферд.

Я кивнула. Тренировки должны быть каждый день, даже если партнером по спаррингу оказывается злобный Гринч.

– Да ну, давай я тебя домой отвезу. – Джош произнес таким тоном, будто был уверен в моем согласии.

– Я такси вызову. – Никто, конечно, на третий не нажал. Мы поехали на первый.

– Да ну, плюнь на Хикса, – недовольно заявил Джош. – С Шефердом потом потренируешься. Да, Клайд?

– Э-э-э, ну можно. – Шеферд поджал губы, словно Джош предложил ему что-то неприятное.

– Ну вот. – Джош кивнул. – Поехали.

– Я сама решу, с кем мне выходить на спарринг, а с кем нет, – четко произнесла я. – И когда ехать домой.

Джош опешил на секунду, хотел что-то сказать, но только недовольно скривился. Шеферд ехидно на нас покосился. Лифт приехал на первый этаж. Я подождала, пока они выйдут, и нажала на кнопку третьего.

Вот уж не думала, что Джош раскомандуется. Обычно он не обращал внимания ни на что, кроме своих желаний. И чего ему так приспичило отвезти меня домой? Я уже месяц ездила на автобусе.

Холл спортклуба непривычно пустовал. Девушка на ресепшн приветственно кивнула, я кивнула в ответ, переоделась и прошла в зал.

– Я всегда возвращаю, – раздался голос Хикса сразу за входными дверьми.

Инстинкт избегать неприятностей пригвоздил к полу.

– Ты всегда задерживаешь, – ответил знакомый хриплый голос. Его я слышала на лестнице, когда только попала в «Сентинель». – У патрона кончилось терпение. Мы продадим твой долг Мину, если задержка повторится.

– Нет, не надо Мину! – В голосе Хикса звучал страх. – Завтра я все принесу. Дайте один день. И не ходите сюда. Я же здесь работаю.

– Завязывай со ставками, раз все время проигрываешь…

Я юркнула за угол и застыла у входа в мужской туалет. Двери спортзала распахнулись, и оттуда вышли те самые крепкие парни, которых я уже видела три месяца назад. Судя по их лицам, они бы не стали ждать так долго. Хикс, видимо, успел задолжать еще. Что он делает с таким количеством денег?

Бугаи ушли, и я рискнула зайти в зал. Хикс разминался с мрачным видом, но, увидев меня, фыркнул и молча вышел. И как это понимать? Сегодня спарринга не будет?

В углу на деревянной лавочке сидел Бенсон. Он растерянно поморгал вслед напарнику и жалобно глянул на меня, словно просил за него прощения. Я посмотрела на руки Ронни – скорее даже лапищи, он мог обхватить меня одной рукой и метнуть на сто ярдов; посмотрела на плечи – туда можно было посадить меня, нашего секретаря Беку и еще парочку девушек. Ронни бы даже не напрягся. Каждый раз, как я видела Бенсона, он казался все больше, словно его тело обрастало мышцами, как пена пузырями. Победить такого колосса абсолютно невозможно, но кто мешает попытаться?

Я поманила его пальцем. Ронни вскинул брови и встал. Лавочка жалобно застонала, но выдержала.

– Фуф, – выдохнула я через полчаса, упав на мат раз в двадцатый. Пол затрясся, лязгнул металл. Надеюсь, особо резвый тренажер с расшатанными нервами не свалится на нас, пока мы выбиваем пыль из матов.

Бенсон поднял меня как пушинку, даже не заметив веса.

– Ты в норме? – Он опасливо поглядывал. Его смущало, что я так пренебрежительно отношусь к его силе, вынуждая бросать меня на мат во время спарринга.

– Ага, более чем, – удовлетворенно кивнула я и слегка поклонилась. – Домо аригато.15

Мы пожали друг другу руки. От Ронни пахло маслом, бензином и металлом. Такой знакомый запах, будто я снова попала в детство. Келли так пахла, да и я сама, наверное, тоже, ведь мы много времени проводили в машине. Ронни Бенсон, человек-гора с железными мышцами, напомнил мне, как здорово просыпаться на рассвете под пение птиц и бежать к ледяному ручью, умываться, обжигая пальцы, таскать воду и разводить костер, а потом снова обжигать пальцы, но уже грея воду для чая и рисовой каши.

Жаль, время нельзя повернуть вспять или хотя бы остановить, как остановились отцовские часы.

***

На работе Мака поймать не удавалось, но в офисе я подслушала, что почти каждый вечер он болтается в баре «Сова». Пришлось отправиться в бар. При входе я застыла, рассматривая чучела птиц по углам – они напомнили о ремингтоне, охоте и Келли. Стало неуютно, словно прошлое решило напомнить о себе самым неприятным образом. Я уже пару дней раздумывала, что скажу Маку: правду нельзя, но нужна легенда. От необходимости лгать в животе снова свернулся тугой комок.

Мак сидел за стойкой и болтал с барменом. У того был вид человека, смотревшего на надоевшего богатого дядюшку – вроде и чушь несет, но заткнуть себе дороже. Я подождала, пока бармен отойдет к другому клиенту, и подошла к стойке.

– О, Моррис! – Мак замахал бармену. – Налей девушке. Что пьешь? – И не дожидаясь ответа: – Бренди!

Бармен попросил у меня документы, и Мак замахал на него, дескать, давай уже. Чтобы не смущать бармена, я показала ему права, и он поставил передо мной бокал. Несколько капель пролилось на стойку, и я почти отчетливо представила, как они прожигают лаковое покрытие и делают дырки в деревянной столешнице. Нет уж, спасибо, на своем желудке я такое испытывать не хочу.

– Тебя Джош привел? – Мак огляделся.

– Сама пришла, – буркнула я. Неужели думает, что мы с Джошем не расстаемся даже после работы? Сегодня напарник и сам не горел желанием везти меня домой: дулся, что я не поехала с ним на выходные в Топангу.

– Ладно, садись, раз пришла, – усмехнулся Мак. – Расскажешь, как тебя сюда занесло.

Я собралась выдать заготовленную фразу, устраиваясь рядом на барном стуле.

– Все смотрю на тебя и удивляюсь, – Мак демонстративно поднял свой бокал, пришлось взять свой и чокнуться с ним, – что ты забыла в «Сентинеле»?

Он выпил. Я поставила бокал на стойку и покосилась на Мака.

– Вот кто ты такая? Что ты сделала, чтобы оказаться здесь? – Он задумчиво повертел в руках пустой бокал. – Ты что-нибудь еще умеешь, кроме способности в любой ситуации выглядеть побитым щенком? Думаешь, карате тебя спасет?

Захотелось вылить ему виски на голову и надавать пинков, но Мак словно и не ждал ответа, а разговаривал сам с собой. Я подавила обиду. Что же он наговорит после просьбы о помощи?

– А я скажу, почему тебя взяли. – Он поставил бокал на стойку, но взгляда от него не отрывал. – Профсоюзы вконец обнаглели, и вообще эта гребаная толерантность уже достала. Ведь всем нужно предоставить равные права. Вот тебя и взяли, чтобы в штате был кто-то с буквой «Ж» в анкете, понимаешь? – Он поднял взгляд на меня, но лучше бы смотрел на бокал. – Ты никто, а я ветеран войны, и вынужден работать бок о бок с такой бездарью.

От унижения запульсировало в висках и бросило в жар. Не тратил бы силы на разговор, раз такого низкого мнения обо мне.

– Если спросишь меня, я скажу, чего тебе не хватает.

Мак хитро уставился на меня, дескать «Спроси». Похоже, он пьян в стельку, так что ругаться или спорить – не самая лучшая идея.

– И чего же мне не хватает? – выдавила я.

– Тебе не хватает цели. Или хотя бы понимания, что целью может быть. Может, тебе, для начала, нормально подстричься?

– Спасибо за совет. – Сколько с меня возьмут за ущерб, если я разобью бокал с бренди о физиономию Мака?

– Моррис, ты надорвешься, но никогда не станешь одной из нас. – Мак вздохнул, показывая бармену, что просит добавки. – Все-таки наш босс – добряк.

Я зацепилась за слово, чтобы отвлечься от злости. Мне босс, скорее, казался мрачно-задумчивым надзирателем, держащим свою «паству» собранной и готовой к работе. Но раз я такая неудачница, по словам Мака, что мне известно о доброте?