Сын
«Роженица», – объявила Главная Старейшина, когда пришла очередь Клэр встать. Она пожала Главной Старейшине руку, вежливо улыбнулась собравшимся, взяла официальные бумаги о Назначении и вернулась на свое место. София встала следующей.
«Воспитательница», – назначила занятие Софии Главная Старейшина.
Тогда это мало что значило для Клэр. Но теперь это значило, что София, сперва помощница, а сейчас уже, вероятно, прошедшая Обучение Воспитательница, работает в Воспитательном Центре, там, где держат и кормят Плод Клэр – ее дитя, ее младенца.
Шли дни. Клэр ждала подходящего момента. Обычно рабочие брали перерыв парами или группами. Все удивились бы, если бы она ушла одна, – начались бы пересуды и расспросы, а ей этого не хотелось. Клэр нужно было, чтобы ее считали трудолюбивой и ответственной, как и всех прочих, не имевших никаких секретов.
Она ждала и работала, начиная постепенно встраиваться в здешнее общество и заводить друзей. Однажды за обедом Клэр присоединилась к компании коллег, устроивших пикник на берегу реки. Прислонив велосипеды к деревьям неподалеку, они уселись на плоские камни в высокой траве, распаковывая приготовленную еду. Двое мальчишек, ехавших на велосипедах, смеясь, помахали им.
– Эй, смотри! – показал один из мальчиков. – Корабль с припасами!
Поспешно бросив велосипеды, мальчишки спустились по покатому берегу, глядя, как мимо проплывает большой корабль с открытой палубой, заставленной деревянными ящиками разной величины.
Рольф, один из участников пикника, взглянул на часы, а затем на мальчиков.
– Еще немного, и они опоздают на оставшиеся уроки, – ухмыльнулся он.
Остальные усмехнулись в ответ. Теперь, когда школа для них закончилась, легко было веселиться над предписаниями, которым приходилось следовать в детстве.
– Я как-то раз опоздала, – сказала Клэр, – потому что какой-то Ландшафтный Рабочий поранил руку, подрезая кусты у центральных контор. Я стояла и смотрела, как его перевязывали и забирали в Больницу, чтобы наложить швы. Я тогда надеялась, что меня назначат Медсестрой, – добавила она.
На мгновение наступила неловкая тишина. Клэр не знала, известно ли им о ее прошлом. Наверняка им как-то объяснили ее внезапное появление в Инкубатории, но, вероятно, без подробностей. Потерпеть неудачу с одним Назначением и получить другое считалось чем-то постыдным. Никто не стал бы об этом упоминать, даже если бы знал. Никто не стал бы спрашивать.
– Что ж, Комитету лучше знать, – чопорно заметила Эдит, раздавая бутерброды. – В любом случае в Инкубатории есть что-то от работы Медсестры. Все эти анализы, процедуры…
Клэр кивнула.
– Инкубаторий для меня не стоял на первом месте, – сказал высокий парень по имени Эрик. – Я на самом деле рассчитывал на Департамент Юстиции.
– У меня там брат, – сообщила Клэр.
– И как, ему нравится? – заинтересованно спросил Эрик.
– Полагаю, да, – пожала плечами Клэр. – Я его совсем не вижу. Он старше меня. Когда брат закончил Обучение, он перебрался из нашего жилища. Может, у него сейчас даже есть супруга.
– Ты бы об этом знала, – заметил Рольф. – На Церемонии видно, кого назначают супругами. Я подал прошение на супружество, – широко улыбнувшись, добавил он. – Пришлось заполнить с тысячу всяких бланков.
Клэр не стала ему говорить, что не присутствовала на последних двух Церемониях. Роженицы не покидали своих жилищ, пока не заканчивались все Плодоношения. Клэр никогда не встречала Утробу, пока сама не стала ею. Пока не испытала на себе и не увидела на других, как человеческие женщины раздуваются, увеличиваются в размерах и размножаются. Никто не говорил ей, что означает «рождение».
– Смотрите! – вдруг сказал Эрик. – Корабль останавливается у Инкубатория. Отлично! Я в свое время оставлял заказ. – он бросил взгляд на берег реки, где за судном все так же наблюдали двое мальчишек. – Эй, ребята! – крикнул он, показывая на часы у себя на запястье. – До звонка осталось меньше пяти минут!
Неохотно вскарабкавшись обратно на берег, они направились к своим велосипедам.
– Спасибо, что напомнили, – вежливо кивнул один из них Эрику.
– Как думаете, корабль все еще будет здесь после школы? – с надеждой спросил второй.
Эрик, однако, покачал головой:
– Судно быстро разгружается, – сообщил он мальчику, которого явно разочаровали его слова.
– Мне хотелось бы работать на корабле, – сказал один другому, пока они поднимали с земли велосипеды. – Спорим, они бывают в куче мест, о которых мы даже не знаем? Спорим, если бы я работал на корабле, то повидал бы…
– Если мы не вернемся вовремя, – нервно заметил его друг, – мы вообще никакого Назначения не получим! Давай, поехали!
Мальчики покатили к видневшемуся вдали школьному зданию.
– Интересно, а что он рассчитывал повидать, работая на корабле? – озадачился Рольф.
Они начали убираться после пикника и упаковывать оставшуюся еду. Эрик сложил салфетки и сунул их в корзину.
– Другие места. Другие коммуны, – предположил он. – Корабли наверняка делают множество остановок.
– Там везде одно и то же. Что такого интересного в том, чтобы увидеть другой Инкубаторий, другую школу, другой Воспитательный Центр, другой…
– Какой смысл об этом рассуждать? – прервала их Эдит. – Все равно без толку. Да и «интересоваться», скорее всего, против Правил, хотя вряд ли это серьезное нарушение.
Эрик закатил глаза и протянул Рольфу корзину.
– Держи, – сказал он. – Привяжи к своему велосипеду и отвези назад, ладно? У меня кое-какие дела. Я сказал шефу, что мне нужно кое-что забрать в Центре Снабжения.
– Впрочем, проехаться по реке и впрямь могло бы быть здорово. Увидеть что-то новое, – заметил Рольф, закрепляя корзину ремнями на багажнике велосипеда. – Даже если ты этим не интересовался, – шутливо добавил он.
Эдит пропустила его слова мимо ушей.
– Это может быть опасно, – сказал Эрик. – Река глубокая. – Он огляделся, убеждаясь, что все собрано. – Готовы?
Клэр и Эдит кивнули, выводя велосипеды на дорожку. Эрик помахал им и поехал по своим делам.
Даже если это противоречило Правилам и считалось нарушением (что трудно было определить, не изучив толстый свод действовавших в коммуне положений; хотя он всегда был доступен на мониторе в вестибюле Инкубатория, но состоял из множества страниц мелким шрифтом, и, насколько могла понять Клэр, никто туда даже не заглядывал), Клэр решила, что никого невозможно поймать на том, что он чем-то интересуется. Это было нечто невидимое, вроде некоего секрета. Что касается ее самой, то она постоянно чем-то… интересовалась.
Крутя педали, она мысленно репетировала небрежную фразу: «У меня кое-какие дела». Что позволило бы ей ускользнуть – совсем ненадолго – и поехать в Воспитательный Центр, чтобы найти Софию и задать той несколько вопросов.
4
И случай вскоре представился.
– Я только что сообразил, что Учитель Биологии так и не вернул плакаты, которыми я дал ему попользоваться, – раздраженно бросил за обедом Димитрий. – А мне они понадобятся завтра утром.
– Давайте я их заберу, – вызвалась Клэр.
– Спасибо за помощь, – кивнул директор. – Завтра начинает Обучение группа добровольцев, а с наглядными пособиями будет проще.
Они обедали в столовой Инкубатория, сидя вшестером за одним столом. Мест никому специально не выделялось, и Клэр, балансируя подносом с едой, пробралась к пустому стулу за столом, где уже сидел директор вместе с несколькими техниками. Он имел в виду комплект демонстрационных плакатов, которые любил показывать посетителям во время экскурсий по предприятию. Их взял взаймы Учитель Биологии и так до сих пор и не вернул.
– Нужно сообщить в школу. Пусть кто-нибудь из учеников их принесет, – предложил один из техников, который уже закончил есть и складывал посуду на поднос. – И пусть накажут Учителя, – добавил он со злобной усмешкой.
– Незачем, – сказала Клэр. – У меня по пути кое-какие дела, так что ничто не мешает заглянуть в школу.
«На самом деле это не ложь», – подумала она. Лгать запрещалось Правилами, о которых все знали и которым беспрекословно подчинялись. Она вовсе не придумала упомянутые дела, лишь надеялась, что никто про них не спросит. Но мысли остальных уже занимало что-то другое. Все комкали салфетки, глядя на часы и готовясь вновь приступить к работе.
Это был ее шанс найти Софию.
В школе она задержалась ненадолго, и Учитель Биологии ее не узнал. Клэр никогда не изучала биологию. В двенадцать лет, когда проводился отбор и Назначение на будущую работу, образовательные программы детей расходились. Некоторые из ее группы продолжали изучать разные науки – так, она помнила мальчика по имени Маркус, отличника, которому в качестве будущего занятия назначили инженерное дело. Вероятно, он уже завершил курс биологии и теперь изучал высшую математику, или астрофизику, или биохимию – предметы, о которых они перешептывались в детстве как о чем-то непостижимо сложном. Маркус теперь был не в этой обычной школе, но в одном из высших учебных заведений, предназначенных для специалистов.
Хотя Клэр тогда была еще маленькой девочкой, она помнила, как Питера, ее брата, отправили продолжать образование. Может, Питер даже изучал в школе биологию. Но потом его перевели в Департамент Юстиции для Обучения и стажировки.
Коридоры школы были знакомы Клэр, и она без труда нашла кабинет биологии.
– Я собирался их вернуть, – сказал Учитель, подавая Клэр свернутые в рулон плакаты. – Не могла бы ты передать своему начальнику, мол, я не думал, что они столь скоро ему понадобятся? – Вид у него был слегка раздосадованный.
– Хорошо, скажу. Спасибо.
Оставив Учителя сидеть за столом в кабинете, Клэр направилась по коридору к выходу, заглядывая в пустые классы. Занятия в школе закончились, и дети ушли заниматься разной добровольной работой. Но ей были знакомы некоторые классы, и она узнала Учительницу Словесности, которая склонилась над столом, собирая вещи в свой портфель. Женщина подняла взгляд и увидела ее. Клэр неуверенно кивнула.
– Клэр? – улыбнулась Учительница. – Какая неожиданность! Что…
Она не договорила, хотя явно не скрывала любопытства. Наверняка она вспомнила, что Клэр выбрали в Роженицы, а Роженице в любом случае нечего делать в школе, да и вообще где-либо на территории коммуны. Но спрашивать, что привело сюда Клэр, было бы крайне грубо, так что Учительница обошлась приветственной улыбкой.
– Я просто пришла кое-что забрать, – объяснила Клэр, показывая рулон плакатов. – Рада вас снова видеть.
Выйдя из школьного здания, она забрала велосипед из стойки возле крыльца и тщательно закрепила бумажный сверток на багажнике сзади. Садовник, пересаживавший неподалеку куст, без особого интереса взглянул на нее. Двое ребятишек на велосипедах быстро проехали мимо, вероятно боясь опоздать на отработку положенных добровольных часов.
Все было по-прежнему знакомо, и тем не менее Клэр казалось странным, что она снова в коммуне. Она давно уже не уходила далеко от Инкубатория, лишь на короткие вылазки вместе с коллегами. «Вон там, – подумала Клэр, глядя вдоль дорожки, по которой она ехала в школу, – почти видно жилище, где я выросла».
У нее промелькнула мысль о родителях, о том, вспоминают ли они о ней, или, если на то пошло, о Питере. Они успешно воспитали двоих детей, выполнив задачу взрослых, имеющих супругов. Питер получил весьма престижное Назначение. А она, Клэр, – нет, став Роженицей. На Церемонии, стоя на сцене и получая Назначение, она не смогла разглядеть в толпе лица родителей, но могла представить, насколько те были разочарованы. Наверняка они надеялись на большее от своего ребенка женского пола.
«Это большая честь, – вспомнила она ободряющие слова Матери в тот вечер. – Роженицы обеспечивают нас будущим населением».
Чем-то это, однако, напоминало те случаи, когда, открыв доставленные контейнеры с едой, они обнаруживали, что их ужин состоит из приготовленных на рыбьем жире злаков. «Высокое содержание витамина D», – столь же радостно говорила Мать, надеясь, что еда покажется более привлекательной, чем на самом деле.
Отъехав от учебных зданий, Клэр остановилась на углу, где пересекались несколько дорожек. Она могла свернуть направо, позади Департамента Юстиции, и вернуться в Инкубаторий несколько минут спустя. Но вместо этого она двинулась прямо, а затем повернула налево, так что впереди нее оказался окруженный деревьями Дом Старых. Там она повернула направо и притормозила возле Детского Центра, осторожно объехав разгружавшийся транспорт, после чего покатила прямо к Воспитательному Центру.
Удивительно, подумала Клэр, приближаясь к зданию, что, учась в школе, она никогда не отрабатывала там добровольные часы. Она часто работала в Детском Центре, и ей нравилось играть в обучающие игры с малышами, но новорожденные, которых называли Младенцами, ее не интересовали. Некоторые из ее подруг и ровесниц считали их «хорошенькими», но только не сама Клэр. Судя по тому, что она слышала, Младенцы требовали постоянной заботы – кормления, укачивания, купания – и слишком много плакали. Клэр всячески избегала работы с ними.
Теперь же, размышляя, как она появится у входа в Воспитательный Центр, Клэр поняла, что слегка нервничает. Она еще раз мысленно отрепетировала свои слова. Спрашивать про Софию было глупо – та вряд ли ее помнит, они особо не дружили. Но зачем еще она могла бы туда явиться?
«Что ж, – внезапно решила Клэр, – придется еще раз солгать». Она знала, что это противоречит Правилам, но теперь ей было все равно. К тому же ложь получится совсем небольшая.
Вкатив велосипед в стойку, где оставалось несколько свободных мест для посетителей, она сняла с багажника свернутые плакаты и направилась с ними ко входу. Сидевшая внутри за столом молодая женщина подняла взгляд и улыбнулась.
– Добрый день, – вежливо сказала она, глядя на значок Клэр. – Чем могу помочь?
Клэр представилась.
– Я работаю в Инкубатории, – объяснила она. – У нас тут лишние плакаты про жизненный цикл лосося. Я подумала, может, они вам пригодятся для украшения стен?
Она тут же поняла, что, если женщина скажет «да», придется как-то объясняться с директором Инкубатория, который именно сейчас ждал возвращения плакатов. Но можно было с большой вероятностью предположить, что ответ будет «нет». Кому интересно изучать процесс роста рыбы, включая тех, кто с этой рыбой работает?
Как и ожидала Клэр, женщина улыбнулась и покачала головой.
– Спасибо, – ответила она, – но у нас есть специально разработанные средства для привлечения внимания Младенцев. Мы предпочитаем не отклоняться от стандартных методов, помогающих им сосредоточиваться и упражнять свои маленькие мышцы. Все тщательно отобрано специалистами по развитию новорожденных.
– Интересно, – проговорила Клэр. – Жаль, что я никогда тут не работала. Вообще почти ничего не знаю о воспитании Младенцев. Вы проводите экскурсии для посетителей?
Секретаршу, похоже, порадовал ее интерес.
– Вообще никогда тут не бывала? Даже не представляешь, как тут весело! Обязательно стоит взглянуть, раз уж ты тут! Сейчас посмотрю, кто дежурит. – Она пробежала пальцем по списку имен.
– София здесь? – спросила Клэр. – Она моя ровесница.
– О, София! Весьма прилежная работница. Сейчас взгляну. Да, вот ее имя. Посмотрим, свободна ли она.
Секретарша позвонила по интеркому, и в вестибюль из бокового коридора вышла София. Она не слишком изменилась с тех пор, когда им обеим было по двенадцать лет, – худощавая, с заправленными под форменную шапочку волосами.
– Привет, – улыбнулась Клэр. – Не знаю, помнишь ли ты меня. Мы с тобой учились в одном классе. Меня зовут Клэр.
София взглянула на значок Клэр и, слегка помедлив, улыбнулась в ответ.
– Мы не носим значки, – пояснила София, – потому что Младенцы постоянно за них хватаются. Но я тебя помню. Кажется, мы вместе ходили на уроки по математике.
– Я терпеть не могла математику, – скорчила гримасу Клэр. – Она никогда мне не давалась.
– Мне вполне давалась, – усмехнулась София, – но не особо интересовала. Помнишь Маркуса? У него были отличные оценки по математике! Сейчас он учится на инженера.
– Он всегда много занимался, – кивнула Клэр.
Нахмурившись, София посмотрела на мелкий шрифт под именем Клэр на значке.
– Забыла, какое ты получила Назначение, – сказала она. – У тебя форма…
– В Рыбный Инкубаторий, – быстро ответила Клэр.
Неплохо: София не помнила, что ее назначили в Роженицы.
– И что ты тогда тут делаешь?
– Надеюсь пойти на экскурсию! – заявила Клэр. – Как-то пропустила все, что касается воспитания. А сегодня у меня есть немного свободного времени.
– Что ж, ладно. Можешь пойти со мной, и я все объясню. Но у меня есть работа. Скоро время кормления. Идем, но сперва продезинфицируй руки. – София показала на дозатор на стене коридора, и Клэр последовала ее примеру, тщательно протерев руки прозрачным раствором. – Самые маленькие в первой палате.
Самые маленькие. То есть самые недавние новорожденные. Подумав, Клэр вспомнила, кто из сестер-Утроб готовился родить, когда ее отстранили. Наверняка это были их Плоды.
– Туда нельзя без стерильной формы. Но можно на них взглянуть.
София показала через окно на безупречно чистое помещение, заполненное маленькими каталками, многие из которых были пусты. Там юноша в форме Воспитателя и девочка-доброволец лет десяти занимались уборкой. Увидев в окно, что за ними наблюдают, они улыбнулись.
– Сколько новеньких? – крикнула через окно София.
Девочка показала четыре пальца, затем подошла к одной из каталок и подкатила ее ближе к окну, чтобы София и Клэр могли посмотреть. На карточке сбоку виднелся символ женского пола и номер – 45.
– Сорок пять? – спросила Клэр, глядя на новорожденную, которая была туго завернута в одеяльце, так что виднелось только ее личико с зажмуренными глазами. – Что это значит?
София удивленно взглянула на нее:
– Номер Сорок Пять. Сорок пятый Младенец в этом году. Осталось еще пять. Не помнишь? У нас у всех были номера. Я была Двадцать Седьмая.
– А… ну да, конечно. Я была одной из первых в нашем году. Одиннадцатая.
Теперь, после слов Софии, она вспомнила. После двенадцати лет номера мало что значили, и на них редко ссылались. Но в детстве номер Одиннадцать сослужил ей хорошую службу. Это означало, что она одиннадцатый Младенец в своем году – старше многих остальных, вроде Софии, которые позже начинали ходить и говорить, прибавлять в росте. К двенадцати годам все это, естественно, по большей части сглаживалось, но Клэр помнила, как Пятилетней и Шестилетней гордилась, что слегка опережает других.
– А другие в этом году? – спросила Клэр.
– Самые старшие – номера с Первого по Десятый. Они в той палате, – показала София. – Некоторые уже умеют ходить. За ними порой не угонишься!
Она закатила глаза и свернула за угол. Клэр последовала за ней.
– Дальше – следующие по старшинству.
За очередным большим окном девушки увидели зал, где группа малышей ползала по застеленному ковром полу с россыпью игрушек, а обслуживающий персонал готовил для них бутылочки на стойке с раковиной возле стены.
– Их распределяют группами по десять?
София кивнула.
– Пять палат, по десять в каждой – когда набираются все пятьдесят. Сейчас мы ждем еще нескольких новорожденных. Потом уже больше не будет – до следующей Церемонии. – София весело махнула девочке-добровольцу, ставившей бутылочки в подогреватель, и та, улыбнувшись, помахала в ответ. – Потом, естественно, после того, как этих пятьдесят назначат родителям, все начнется сначала, и после Церемонии станут постепенно появляться новые. А до этого – что-то вроде небольшого отпуска!
– До Церемонии еще достаточно долго. Но у вас уже почти все пятьдесят?
– В Родильном Доме все рассчитано, так что в конце года новорожденные к нам не поступают. Родители, которым выдают Младенцев, не хотят тех, кто только что родился.
– Слишком хлопотно?
– Не особо. Ты же только что видела тех, самых новых? Они в основном спят. Но требуется немалая ответственность, поддержание стерильности. К тому же с ними не поиграешь. А родителям нравится играть с детьми, которых они получают.
Клэр слушала вполуха. «Тридцать Шесть», – подумала она. У ее Плода был номер Тридцать Шесть, который она надежно хранила в памяти.
– Значит, дальше – третья десятка? – спросила она. – Дай подумать. С Первого по Десятый. Потом эта группа, с Одиннадцатого по Двадцатый. Следующая – с Двадцать Первого по Тридцатый, верно?
– Да. Вон там, напротив по коридору. Я обычно работаю с той группой. Мне нужно на минуту туда вернуться, помочь с кормлением.
Клэр взглянула через окно на группу детей Софии, которые раскачивались на подвешенных к потолку качелях, отталкиваясь босыми ножками от ковра. На столике с мягкой обивкой служащий-мужчина менял одному из них памперсы. София приоткрыла дверь, и Клэр услышала агуканье «переговаривавшихся» между собой малышей. Она невольно улыбнулась – Младенцы вовсе не казались ей привлекательными, но в них ощущалось некое очарование. Она вполне могла понять, почему новые родители хотели тех, с кем можно было играть.
– Сейчас приду, – сказала София своему коллеге. – Я провожу экскурсию. Или, – она повернулась к Клэр, – можем на этом закончить. Осталась еще только одна группа, следующая после самых младших. Они не особо интересны. Хочешь зайти и поиграть с этими малышами? Можешь кого-нибудь покормить, если желаешь.
Клэр поколебалась. Ей не хотелось проявлять подозрительный интерес к конкретной группе.
– Знаешь, – сказала она Софии, – я все-таки хотела бы взглянуть на последнюю группу. Просто чтобы можно было говорить, что я видела всех. Ты не против?
София вздохнула.
– Сейчас вернусь, – сказала она мужчине в форме, который, посадив перепеленатого малыша обратно на качели, доставал из подогревателя маленькие мисочки с кашей. – Вон там, – показала она и повела Клэр к последней комнате по коридору.
– Значит, эти… дай подумать… с Тридцать Первого по Сороковой?
– Верно. – Софии явно не терпелось вернуться к своим обязанностям. – Следующие после самых новых.
– Можно зайти? – Клэр посмотрела в окно.
В каждой кроватке лежал малыш, и двое работников ставили подогретые бутылочки в мягкие держатели возле их головы, чтобы они могли сосать.
– Думаю, да. – София открыла дверь. – У нас посетитель. Помощница не требуется?
Мужчина в форме улыбнулся:
– Как насчет двух? Любая помощь пригодится!
– Мне нужно вернуться к своей группе. Но оставляю ее на твое попечение.
– Спасибо, София. Рада была снова тебя видеть, – улыбнулась Клэр. – Может, как-нибудь пообедаем вместе или вроде того?
– Да, приходи в любое время. Хотя лучше всего, когда они спят.
София коротко помахала на прощание и вернулась в свою палату.
Робко войдя внутрь, Клэр остановилась, глядя, как раздаются последние бутылочки.
– Ну вот, – сказал работник. – Всех обслужили. Теперь нужно время от времени проверять, что все соски на месте. Естественно, если какая-нибудь выпадет, тут же поднимется крик! А ты бы не стала кричать? – Улыбнувшись, он взглянул на старательно сосавшего малыша. – А потом берем их одного за другим и хлопаем по спинке, пока не срыгнут. Когда-нибудь приходилось?
Клэр покачала головой. Пока не срыгнут? Она не могла себе этого даже представить.
– Нет.
– Что ж, можешь посмотреть, – усмехнулся он. – А потом, если захочешь попробовать…
Он достал из кроватки одного из малышей. Шагнув вперед, Клэр увидела номер. 40. Она огляделась, пытаясь понять, идут ли номера по порядку. Но маленькие кроватки были на колесиках и, похоже, располагались случайным образом. Она увидела, как работник относит Сорокового к креслу-качалке в углу и садится, держа малыша у плеча.
Другая работница, девушка, склонилась над кроваткой, принюхалась и внезапно произнесла:
– Ой! Тридцать Четвертой нужно сменить подгузник! – Наморщив нос, она покатила кроватку к пеленальным столикам. – Придется допить свою бутылочку, когда я приведу тебя в порядок, малышка!
Усмехнувшись, она положила девочку на столик.
Клэр заметила, что каждая кроватка также помечена символом пола. Она прошла вдоль кроваток, глядя на младенцев, часть из которых безмятежно сосали молоко, а другие жадно его глотали. Внезапно из кроватки с пометкой «мужской пол» раздался крик, сменившийся громким воплем.
– Можно даже не спрашивать, кто это! – сказал работник, продолжая поглаживать спинку малыша, которого держал на руках. – Узнаю его голос!
Клэр взглянула на номер на кроватке с орущим Младенцем.
– Тридцать Шестой, – сообщила она.
– Естественно, Тридцать Шестой! – рассмеялся мужчина. – Каждый раз Тридцать Шестой! Возьми его, хорошо? Посмотрим, сумеешь ли ты заставить его замолчать.