Были-не-были

Врун

Есть люди, которые врут как дышат. Они словно рождены, чтобы любую выдумку сделать былью. Единственное, что их выдает, это детали. Ведь, как сказал архитектор Фомин, в деталях Бог. Знал я одного такого. Он все время опаздывал на работу и всегда находил отговорки: то одно, то другое. Шедевром его вранья была следующая история. Оправдывая свой очередной прогул, он горячо доказывал, что не мог выйти из квартиры целый день только лишь потому, что к его входной двери снаружи приставили противовес от лифта, который в тот день меняли на новый. Вот только одно но: квартира его была на втором этаже, о чем он зачем-то в самом конце упомянул, стремясь добавить достоверности. А зря. Ему почти поверили.

Все гениальное просто

Малыша, помогающего своей матери ухаживать за братьями-близнецами, спрашивают, как их зовут. Карапуз деловито хмурится и указывает пальцем на братьев по очереди:

– Эйтого звуть Уовка, а эйтого другой Уовка.

Все гениальное просто!

Все-таки победила

Она была пугающе красива и несчастна. В глубине ее голубых глаз застыли кристаллики боли, не дававшие ей улыбаться. Всего лишь полгода назад ее бросил муж и все за столом об этом знали. Праздновали ее день рожденья. Она это видела и не могла успокоиться, демонстрируя всем ледяное равнодушие уязвленной женщины. Весь ее внешний вид говорил, что она в состоянии войны.

Свои чудные легкомысленные кудряшки она остригла и теперь щеголяла мальчишеским полубоксом, а через-чур яркий макияж выглядел как боевая раскраска индейца, собравшегося скальпировать своих врагов. За столом сидели в основном родственники, но от этого ей было не легче. Всех их сюда привело любопытство посмотреть на того, кому не повезло в любви.

Лишь ее дедушка, который в ней души не чаял, хлопотал вокруг нее, защищая свою любимицу. И глядя на старческие дрожащие руки, которые неловко пытались положить ей на тарелку кусочек торта «получше», она наконец-то расплакалась. Впервые за полгода. Любовь все-таки победила.

Встреча

Как-то раз на Сретенском бульваре я повстречался с самим Богом. Это был невзрачный бородатый старик изрядно потертого вида. Сидевший на скамейке, зажмурившись и с широко раскрытым беззубым ртом.

Его осенял розовый куст, растущий прямо из его лысой головы. А изо рта вылетали и влетали пчелы, роясь вокруг разноцветных розовых бутонов на шипастой тиаре старика. Из глаз сочилось янтарное золото меда, а рядом с ним, на скамейке, лежала авоська с бутылкой кагора, библией и краюхой хлеба.

«Никогда не думал, что ОН выглядит так нелепо»,– первое, что мне пришло в голову. Я решил это ЧУДО природы разглядеть получше и подошел к нему поближе. И бесцеремонно уставился на него, нисколько не беспокоясь, что ОН меня заметит: глаза-то у него были залиты.

Каково же было мое удивление, когда старик разжал свой левый кулак, а в нем оказался глаз, который взглянул на меня так, что сразу стало ясно, что ОН меня видит.

«Вот что значит – самосущий и благой»,– единственное, что пришло мне в голову. А еще я подумал, не нюхал ли кокаин Чуковский, когда писал своего Мойдодыра. Возникло непреодолимое желание ухватить старика, самого Господа Бога, за бороду. Чтобы на деле осуществить известную в узких кругах поговорку.

Но тут все испортили голуби. И не один и белый, как нам обещает иконография, а целая стая. Серых. О таких говорят: «Рожденный гадить может лишь летать».

Бог своей правой рукой отщипнул от краюхи здоровенный кусок хлеба и принялся его крошить и швырять крошки прямо перед собой. И тут я почувствовал, как глумятся надо мной эти крылатые твари. Организованным сералем рванувшие на корм.

Облако из птиц накрыло старика, а когда налетевший порыв ветра расшвырял их в разные стороны, перед моим взором предстала пустая скамейка. Вся в птичьем помете. И одинокая бутылка вина, не тронутая голубями.

«Свезло, так свезло, однако»,– подумал я, примеряясь к беспризорному напитку. И тут, словно услышав мои мысли, старуха самой домашней наружности торопливо пересекла бульвар. И экспроприировала в свою пользу напиток Ветхого и Нового Заветов.

Мне ничего не оставалось, как с пустыми руками удалиться восвояси, удивляясь увиденному:

«Хотел Бога схватить за бороду, а на самом деле черта ухватил за срамные волоса. Однако».

И так бывает.

Выбор

В доме было холодно и жарко. На улице стояла оглушительная тишина. Стол ломился от пустого изобилия. Было так светло, что ничего на видно. Хотелось идти и сидеть. На душе радостно и горько: так горько, что обхохочешься; так радостно, что сразу в петлю. Жизнь текла и стояла. Ничего на происходило и все менялось. Искренность или ложь, что выбрать? Не поймешь, а надо. А есть ли выбор?

Гвоздь

Странное дело, но такое ощущение, что при рождении каждому нашему человеку ржавый гвоздь в голову забивают. Прямо в роддоме: чтобы он жил и ни о чем потом не думал, покуда гвоздь в мозгу ржавеет. При этом случаются исключения, можно сказать недоразумения, которые и приводят к появлению всякой нежелательной интеллигенции в нашем народе. Возьмет, к примеру, врач-злодей и по недосмотру или просто из прихоти какой вобьет младенцу вместо обыкновенного оцинкованный гвоздь, вроде как желая ему жизнь его горемычную скрасить. А только он потом, бедолага, всю оставшуюся жизнь живет и мучается. И, что характерно, у интеллигентов от этого все идет в раскоряку и супротив народу. А все потому, что гвоздь этот оцинкованный: он фонит, зараза, как самая настоящая антенна, принимая наводящие сигналы из-за рубежа, и заставляет все время сомневаться в правильности существования и устройства нашего государства. Вместо того, чтобы как все, с обыкновенными ржавыми гвоздями в голове – быдлячить и радио «Шансон» слушать. Жизни радоваться.

Герой нашего времени

Ее зовут Зося. Приметное имя в наше ничем не примечательное время. Бог обделил ее красотой и наделил бешенным темпераментом. Она не ходит, а пританцовывает. Не говорит, а декламирует. Не молчит, а держит паузу перед тем, как обрушить лавину слов.

Ее неуемная жажда жизни проявляется в том, что она постоянно организовывает поэтические вечера, на которых такие же, как она, блаженные похабы, скачут друг у друга по головам, а Зося распевает им песенки самого непристойного содержания, аккомпанируя себе на изрядно расстроенном игрушечном пианино, которое всегда возит за собой на веревочке.

Эти безобразия она гордо именует мистериями, утверждая, что вся наша жизнь одна сплошная мистерия. Мистерия Буфф. Со стороны это выглядит как самый настоящий шабаш всей городской нечести, но она именует свои вечера искусством. Так она и живет. Зося – королева бурлеска. Неизвестный герой нашего времени.

Гоголя решил послушать

Тут в одном ресторане решили народец к культурке приобщить. И стали транслировать рассказы Гоголя. Через динамики. В туалете! Зайдешь, понимаешь, просто нужду справить, а тебе проникновенным таким голоском «Вечера на хуторе близ Диканьки» читают. Под аккомпанемент спускаемой воды. По случаю как-то после нововведения двое приятелей с разницей в несколько минут посетили такой вот уголок духовного растленья по малой нужде: первый закрылся в кабинке, а второй, что позже зашел и не подозревал, что он здесь не один, пристроился к писсуару. Смотрит в потолок, бодро так журчит и слушает, как ему бессмертную прозу читают. И тут у него за спиной неожиданно открывается дверь и первый, тот что был в кабинке, громко так и укоризненно в спину второму бросает: «Что, Гоголя решил послушать?» У бедняги, что мочился, от испуга сердечный приступ случился. На скорой увезли. Не откачали. На его могиле приятель, что так неудачно пошутил, заказал эпитафию из Гоголя: «Обращаться со словами нужно честно». А в туалете после этого случая Гоголя на мазурку заменили. Чтоб от греха подальше.

Голова

С детства шла молва, что у него светлая голова. Родители души в нем не чаяли, всем его как чудо природы показывали. Отец и мать евреи, и над сыном просто благоговели. Сначала субботы, потом кашрут, а закончилось все синагогой, танахом, торой и погружением с головой в талмуд. В свои 20-ть лет он приобрел репутацию цадика и эмигрировал в Израиль, где занялся изучением Каббалы.

Следующие тридцать лет своей жизни он угробил на древо сефиротов и изучение 22 букв еврейского алфавита, заработал кучу денег, семью и геморрой, а закончил жизнь фонарным столбом. Накануне своего головокружительного жизненного финала он праздновал еврейский новый год в тесном семейном кругу и подали на праздничный стол рыбьи головы, которые всех, кроме него, поразили своим отталкивающим видом.

Он этому не придал никакого значения, обдумывая тайну расшифровки имени Бога, а на следующее утро разбил голову вдребезги, врезавшись на велосипеде в фонарный столб. Злые языки сплетничали, что всему виной стали чертовы рыбьи головы, но никакое имя, даже если это имя самого Господа Бога, не стоит того, чтобы ради него терять свою голову.

Голос

Одна баба решила в Израиль податься. Просто так, без всяких видимых причин. Видите ли, голос ей был, который велел: «Все брось и беги. На Родину твоих предков».

И мужа, и сына, и родителей здесь оставила. Они-то с ней ехать не захотели, потому-что себя евреями не считали. И даже наоборот, всячески ее отговаривали. Но баба твердо стояла на своем. С мужем развелась, приняла гиюр. То бишь иудаизм.

Перед отъездом зашла к ней соседка и попросила долг ей вернуть. Ну, раз мол, уезжаешь, то хорошо бы расплатиться, а то как-то не по-человечески получается. И знаете, что ответила баба соседке?

А про долг, понимаешь, ей голос ничего не говорил.

Гостеприимство

В мутные 90-е звонит своему приятелю Леше один перспективный бизнесмен Гоша и просит: «Друг, приюти у себя людей на вечер. Для меня это очень важно. А я тебе за это хорошо заплачу. Сразу. Когда получится». Леша, человек сугубо советский, охотно согласился. После Ельцинских реформ он гол как сокол и любой повод кому-то услужить есть шанс от скуки. Суетится, едет на рынок. Покупает три килограмма свинины на все деньги и накрывает стол. Приезжают гости – 6 чеченцев. Серьезные такие люди. В сущности, абрэки. Он им скармливает сковороду жаркого и два чайника чая. Укладывает спать. Утром на завтрак доедаются остатки жареного мяса и, когда прощаются, Леша от чистого сердца, интересуется, понравилась ли им свининка? В ответ от абрэков ледяное молчание. И до сих пор Леша не понимает, почему Гоша ему не заплатил. Пропал вдруг, чертяка, и никто не знает, куда. Где-то и в чем-то, видимо, Гоша в своем бизнесе просчитался. А может, бес попутал. А Леша? Все ждет звонка от друга. Надеется, что все-же ему заплатят за оказанное гостеприимство.

Гражданин и паренек

Безымянный герой выходит на Красную площадь на полусогнутых от страха ногах и пытается закричать во весь голос, но выходит как-то неубедительно, почти шепотом и почему-то фальцетом:

«Я узнал правду о нашем правительстве. Оно не настоящее! Нами правят из-за границы, а главный враг сидит в Кремле. Слышите меня? Слышите?»

Проходящий мимо гражданин останавливается и с удивлением смотрит на героя.

«Вы слышали, что я кричал?»– вздрагивает от страха герой.

«А то, каждое слово,– подтверждает гражданин,– Только это каждый школьник знает. Чего ты так разоряешься? Не веришь? Давай докажу».

 Он останавливает первого встречного паренька в одежде панка и интересуется:

«Что думаешь о нашем президенте?»

«Ты об этом лысом мудаке в Кремле?– сплевывает себе под ноги с презрением паренек,– Так он же вор беспонтовый. Задушил бы, суку, если бы мог».

И идет так себе дальше, как ни в чем не бывало.

«Ну что, убедился, что то, о чем ты кричал, и так всем известно. Так что иди отсюда домой. Набухайся и живи как все, делая вид, что все тебя устраивает».

Посрамленный герой уходит с Красной площади с низко поднятой головой.

А через час гражданин и паренек стоят по стойке смирно перед комендантом Кремля.

«Молодцы, товарищи офицеры. Пресекли попытку несанкционированного митинга. Убили надежду еще в одном человеке. Вовремя предотвратили, так сказать, рождение героя. Молодцы».

«Служим России»,– кричат во все горло гражданин и паренек.

Гримасы природы

Представьте, что вы наткнулись в лесу на оленя у водопоя. Наверняка это настроит вас на романтический лад, сразу вспомнится Бэмби и все такое: диснеевская белиберда. А если он еще и умрет прямо у вас на глазах, сделав свой последний глоток воды перед смертью, то это зрелище наверняка разобьет вам сердце. И вы невольно прослезитесь. Подумаете, небось, как же это трагично, черт побери, чего уж тут скрывать. Эдакая драма на природе. Сразу всякие философические мыслишки в голову полезут, типа вот он, круг жизни. И все такое. Но вот что удивительно. Тараканы, так же как и олени, перед смертью тоже приходят на водопой. Но это никого как-то не вдохновляет – зрелище мертвого таракана в кухонной раковине. Даже как-то наоборот. Вызывает брезгливость. Может потому, что у таракана нет ветвистых рогов и живет он с нами, а не в лесу. А ведь, по сути, это два явления одного порядка. Как говорится, перед смертью не напьешься и не надышишься. Что тут скажешь, гримасы природы.

Дар небес

У него была плотная фигура, почти квадратная. Крупная кудлатая голова с уютным лицом и большой рот с мясистыми губами. Выглядел он как заправский Балда из сказки Пушкина. Эдакий ушлый мужичок с двойным дном: то ли святой, то ли душегуб, а может и то и другое одновременно.

Движения плавные, речь неспешная. А голос?! А голос обволакивающий, теплый и завораживающий. Одним словом, чарующий. Настоящий голос сказочника. Как когда-то в детстве, в Радионяне, когда по радио начинало звучать: «А сейчас, дружок, я расскажу тебе сказку».

Оказалось, что он служил актером. В ТЮЗе. Играл Вини-Пуха. Дети его обожали. Вот, что значит голос. Дар небес.

Два экстрима

Где-то там, за границами нашего суверенного интернета, где никто не носит поясов верности своей Родине и всяк так и норовит презреть любые духовные скрепы, бесстыдно щеголяя своим интеллектуальным эксгибиционизмом, вот в этой богом проклятой земле, где текут молочные реки среди кисельных берегов, любой мало-мальски уважающий себя Художник дорожит своим именем больше, чем собственным здоровьем. Ведь имя для него это его все. Не просто торговая марка, а много больше – стиль, индивидуальность, почерк. В конечном счете репутация. Всю свою жизнь эти чудаки тратят на то, чтобы заставить людей ассоциировать все их творчество напрямую с их именами. И когда тебе говорят Пикассо, ты точно знаешь – этот изобразит тебя так, что мать родная на портрете не узнает. Ну, а если Энди Уорхол, то это будет раскрашенная вручную шелкография очень большого размера. И если ты придешь к Шагалу заказывать портрет, то бесполезно его просить написать тебя в стиле Модильяни. Он изобразит тебя только как Шагал, в обнимку с коровой, а подобная просьба его просто оскорбит. Точнее, он ее не поймет. Потому-что если тебе не нравится Шагал, то зачем у него заказывать работу? Иди к Модильяни, раз он тебе нравится. А Шагал под Модильяни подделываться не будет, у него же имя! Репутация! Но это у них, а у нас не так, ох не так, ребята. У нас Заказчик приходит к Художнику не ради его творчества, а чтобы самоутвердиться. Естественно, за счет Художника. И первый вопрос, который Заказчик задает нашему Художнику, будь он хоть трижды знаменит, сможет ли он написать как такой-то или разэтакий-то художник. Наш Маэстро, естественно, сначала смертельно обижается, но когда ему предлагают двойную или тройную цену, все равно соглашается. Потому, что отлично понимает – в нашей стране репутация и имя ничего не значат. А значат тут только деньги, на которые и создается эта самая репутация. Самого дорогого. Самого продаваемого. Самого успешного. Ну, что тут скажешь – два мира, два экстрима.

Девушка без комплексов

В накладных ресницах и без трусов. Поразительная самооценка.

Деликатный человек

Приехав на море, он обнаружил, что жена храпит. Неприятный сюрприз в свадебное путешествие. Услышав среди ночи чудовищные звуки, которые издавало довольно субтильное и при дневном свете даже весьма симпатишное существо, каковым была его избранница, он первую ночь боролся с желанием ее разбудить и рассказать ей всю правду об ее храпе, во вторую ночь хотел задушить ее подушкой, а на третью собирался с ней развестись. Наконец, после трех бессонных ночей он сходил в аптеку, в тайне от жены, купил затычки в уши и с тех пор живет с ней душа в душу. Вот что значит деликатный человек.

Деменция

Жена мужу. «Тебе сегодня нужно передать записку от меня Вере. Зайди к ней в 205 аудиторию в 11 часов, у нее как раз перерыв между парами, она тебя ждет». «А кто такая Вера? Я ее знаю?» «Ты же нас сам познакомил. Ты что, забыл?» «Да ты что! Знаешь, какая у меня память!» «Знаю. Дырявая, как дуршлаг. Ты же деменцией страдаешь». «А что это такое?» «Старческое слабоумие. Или ты не помнишь?» «Ну как же, как же, отлично помню. Деменция! Слово-то какое! Но у меня ее нет. Точно. Иначе я бы об этом помнил».

Через час муж и Вера. «Извините, а Вы кто?» «Я Вера, подруга вашей жены. Вы что, не помните?» «Как же, как же, отлично помню. У меня к Вам дело. Я Вам должен что-то передать. Вот только что? Не помню,– лихорадочно охлопывает себя по карманам,– Вот ведь память, каждому бы такую. Вспомнил! Ну, точно! Как же, как же. Я Вам деменцию должен передать, вот только в какой карман положил, ума не приложу».

День из жизни

Белая скатерть. Безупречная белизна фарфора. Белое вино. Сыр с белой плесенью. Белый виноград. Белая прохлада тени. Белый песок у кромки моря. Белые барашки волн. Белые облака в побелевшем от зноя небе. Еще один день из жизни «белого» человека.

Деньги из воздуха

В ныне легендарные времена раннего Лужкова, когда по всей стране и особенно в столице кипела и бурлила вороватая жизнь при только что объявленном капитализме, на Тверской образовалось ТСЖ, взяв в управление собственный дом. И тут же новым собственникам пришло предписание из мэрии привести в порядок фасад: как-никак, а дом на красной линии главной улицы города.

Не имея на это денег, ТСЖ решило спрятать фасад за баннером, чтобы скрыть его дефекты. И как только баннер вывесили, тут же в ТСЖ явились представители одного весьма крупного рекламного агентства и за большие деньги разместили на баннере свою рекламу.

И понеслось. Чтобы рекламу не сняли, агентство заключило с руководством ТСЖ договор и помесячно платило за аренду баннера, а на полученные деньги ТСЖ обустраивало свой дом. Отреставрировали и фасад, не снимая баннер. Неожиданно случились перемены в лужковской администрации: сняли начальника, крышевавшего вышеозначенное рекламное агентство. И к ТСЖ тут же явились новые рекламщики с предложением сдать им освободившейся баннер для рекламы.

Председатель ТСЖ резонно им ответил, что у него же договор с впавшим в немилость агентством. Тогда новый пока еще не состоявшийся арендатор баннера заплатил ТСЖ огромные деньги, лишь бы на нем не было вообще никакой рекламы. Если не ему, то и конкурентам ничего. Вот так делали деньги прямо из воздуха.

Деревенское гостеприимство

Яблоки лежали на столе. Желтые и красные. Стол стоял посреди голой как младенец избы, словно престол в храме. Окруженный ароматом спелых фруктов, в густой и непроглядной вуали тени, а снаружи бушевало пламя летнего дня. В саду гулко гудели шмели и пчелы. Сквозь закрытые ставни опасно врывались кинжалы раскаленных до бела лучей, дымящихся от ярости в холодных скрипучих сумерках старого дома. Среди яблок темнела краюха ржаного хлеба и гордо возносилась длинношеяя крынка молока, накрытая полотенцем. Настоящие дары пресуществления плодородного лета, предложенные нам самим провидением деревенского гостеприимства.

Петух

Кур обычно презирают, считая самыми безмозглыми тварями на свете. Если хотят кого-либо оскорбить, то прямо сравнивают его с курицей. Или с петухом. Что еще обидней – для мужчин. Но из любого правила всегда есть исключение. Речь о петухе, обманувшим свою смерть. Соседка Галя по прозвищу «дачница» в деревне заводила кур только на лето: весной покупала цыплят, а по осени забивала их на мясо; держала только кур-несушек, а ближе к середине лета, когда они начинались нестись, покупала им петуха. Все лето со своими яйцами, а обратно в Москву уже со своим мясом. И так каждый год, пока однажды не случился конфуз: петух, глядя как его кур убивают прямо у него на глазах, одну за другой, перепугался; сообразил, что ждет и его смерть от ножа мясника и сбежал, перелетев в соседский двор. Как Галя его не искала, найти не смогла. Плюнула в сердцах и укатила в свою Москву, закрыв сезон. А петух через пару дней обнаружился в соседском курятнике, где благополучно перезимовал и очень даже пришелся ко двору. Казалось бы – жизнь удалась: топчи кур и знай себе кукарекай. Ан, нет. Весной вернулась «дачница» Галя. И не одна, а со свежим выводком цыплят, которые вскоре подросли и превратились в молоденьких аккуратных кур. Петух, глядя на них, прямо с ума сошел: своих кур забросил и все рвался на Галин двор – ее кур топтать. Когда она купила им петуха, он его задрал, не потерпев конкурента. В конце концов, обратно к ней перебрался. Всех извел, а своего добился – снова стал Галиным петухом. Невзирая на то, что по окончании дачного сезона его ждет смерть. Но какая же любовь без смертельного риска. Даже у петухов.

Деревня

Раз речь зашла про петуха, в самый раз найти пару слов и для свиньи. Продавщице Любке как-то обломилось счастье. Правда не счастье, а свинья, но зато какая! Иные деревенские всю жизнь проживут, а так и не выучатся вести себя по-людски. А этой свинье и учиться не нужно было. Чистоплотная и без слов все понимает. Умная – просто ужас. Ну, сущий человек. Нашла ее она случайно: машина сбила поросенка около ее двора, а она его подобрала и отнесла в сарай, не надеясь, что выживет. А поросенок возьми да оклемайся, затем самостоятельно выбрался наружу и заявился к ней прямиком в избу. Совсем как какая-нибудь кошка. Он даже цвет имел для этого самый подходящий – черный. Чудно, да и только. Ну, какая это свинья? Свинья большая, розовая и грязная, как соседский кабан Борька. А эта маленькая, худая и черная. Настоящее домашнее животное. Для души. Хотя и у нее были, чего скрывать, хвост, пятачок и копыта. В точности как у настоящей свиньи. Соседи, видя такое Любкино счастье, невольно обзавидовались, и решили ей его испортить. Заявились к ней без приглашения и объявили, что это вовсе и не свинья, а мини-пиг: животное такое страшно дорогое и заморское,– и у него наверняка есть хозяин. Любка человек честный, ей чужого добра даром не надь. Написала объявление и вывесила на двери сельпо, где работает. Так, мол и так, найден поросенок, черный, мини-пиг, разыскивается хозяин. Через день заявляется к ней в магаз незнакомая рябая баба с мешком и объявляет: «Мой, мол, поросенок». Ну, Любка его ей отдает и интересуется: «На кой тебе, такой шалаве, это заморское чудо-юдо в хозяйстве?» А та в ответ: «Да я его по случаю с рук купила. На мясо. Третий месяц откармливаю, а он, паразит, ни черта не растет. И, что характерно, ведет себя совершенно не по-свински: из хлева убегает и все в дом рвется как бешенный; ходит только по дорожкам и страшно любопытный, словно ребенок малой,– до всего есть ему дело. Не знаю уж, как сложилась дальнейшая судьба этого самого мини-пига, сделали из него сало или холодец, а Любка до сих пор в шоке. Это же надо такой дремучей личностью быть, чтобы принять редкое домашнее животное за обыкновенную свинью. Одно слово – «деревня».

Дерево

Это была старая груша, изрядно потрепанная временем. Она росла на заднем дворе и под ее сенью выросло не одно поколение обитателей дедовского дома. Самое лучшее место на всем белом свете. Весной, когда груша цвела, мы играли в ее тени, а летом целыми днями сидели на ветках и объедали еще зеленые плоды, и это были самые вкусные груши в моей жизни. Когда наступала осень, это всегда был траур по лучшим дням в году: груша сбрасывала листву, а нас насильно разлучали с ней и отправляли в школу. Лишь на Новый Год мы вновь с ней встречались и радовались случившейся оказии вновь провести вместе все зимние каникулы. Только теперь ветки служили местом для развешивания самодельных птичьих кормушек для снегирей и синиц, а вокруг ствола лепили снеговика и играли в снежки и возили друг друга на санках. И так из года в год, пока однажды мы не выросли и перестали замечать старую грушу: наше мировое древо, огромное как небо, усыпанное плодами добра, вокруг которого прошло все наше детство и которое вырастило нас и выпустило в мир. И я благодарен судьбе, что в моей жизни случилось такое дерево, настоящее древо познания добра.