Софи и носитель безумия

–Поднимайся не медленно!

Кристиан послушно встал с травы. Агата в темноте плохо видела его, но все же она его быстро осмотрела глазами чтобы убедиться не ранен ли он.

–Как ты вышел из палаты?

–Решетка в моем окне давно сломана. Я всегда могу отодвинуть ее в сторону, или наоборот поставить ее обратно, –ответил Кристиан, но тут же пожалел об этом, так как понял, что лучше было бы не говорить это, –не говори пожалуйста никому, –умоляюще продолжил пациент, едва решаясь посмотреть собеседнице в ее голубые глаза.

–Что значит не говорить? Я обязана сказать об этом. И.… давно у тебя такой свободный доступ?

–Не скажу.

–Не важно. Сейчас пошли со мной, а провожу тебя в палату.

–Я не хочу в палату, без тебя мне было здесь очень хорошо, –упрямился Кристиан.

–Здесь? На холоде?

–Я здесь редко бываю, обычно я хожу смотреть на реку.

Агата удивилась, но продолжила расспрос.

–Как ты пробираешься туда?

–Этого я точно не скажу.

–Хорошо, послушай, расскажи мне все, и может быть я никому не расскажу про то что ты делал, –Агата сменила тон на более ласковый, так, чтобы убедить Кристиана.

Кристиан понимал, что не факт то что девушка сдержит слово, но раз он попался, то у него нет выбора.

–Пойдем, я тебе покажу, –ответил ей пациент.

Он направился в сторону стены, по густой траве. Агата в спешке последовала за ним.

–Там разлом в стене, –приговаривал Кристиан.

–Где именно?

–Вон там.

–Днем его видно?

–Нет, разлом не большой, и залезть под него очень трудно.

Кристиан был выше среднего роста, но очень худощавый, раз для наго пробраться за разлом в стене было трудно, но стало быть он был маленький. И правда. Как только они подошли к стене, Агата увидела внизу трещину, и раскол в стене. Она присела, вытащила из кармана спички, и зажгла одну, чтобы осмотреть разлом лучше.

–Это здесь ты пролазил?

–Да.

–Кто-то еще знает?

–Может знает. Но я никому не говорил. Пожалуйста, потуши огонь, из окна нас кто-то может увидеть, –просил Кристиан.

Агата усмехнулась немного.

–А ты боишься?

–Нет, –соврал пациент.

Агата потушила спичку, и взяла Кристиана за руку.

–Послушай, дорогой. Проводи меня к реке. За это я буду хранить твой секрет, и ты можешь и дальше гулять здесь, –предложила Агата.

Кристиан удивился такой инициативе.

–А тебе это зачем?

–Просто проводи меня к реке, мне это очень важно.

Кристиан посмотрел на разлом, потом на девушку.

–Хорошо, я провожу тебя.

Агата за это поцеловала Кристиана в щеку. Тот очень сильно смутился и на знал, что сказать, а просто указал на разлом.

–Ты первый, –попросила Агата.

–Хорошо.

Кристиан начал пролазить через этот разлом. Сначала зашла его голова, потом плечи, было узко, и нужно было приложить большие усилия чтобы пролезть в это отверстие. Агата его подталкивала, но парню было от этого лишь больно. Девушке на мгновенье испугалась что тот может просто застрять в стене. Но вскоре он протолкнулся, и настала очередь Агаты, она легла и просунула туда руки.

–Сначала голову, так ты не пролезешь, –прошептал Кристиан.

Агата послушала совет, и просунула голову. Было трудно и тяжело просунуть туда и плечи, узость стены карябала ключица девушки. В один момент ей показалось что она сама застряла. Кристиан просунул руку из на грудь, ухватился на ее руку у плеча, и начал тянуть. Агате было больно, но она сдерживалась чтобы не вскрикнуть. Плечи удачно прошли через отверстие, оставалось за малом, талия и таз тоже вскоре уже без особого труда преодолел узкое препятствия, и Агата всецело вышла из-под стены.

Девушка огляделась, было темно, правда глаза ее уже привыкли к ночной темноте, но видела она плохо. Вокруг были густые деревья и кусты, и звуки животных, которые шумели в дали. Все это выглядело словно лес.

–Возьми меня за руку, –сказал Кристиан.

Агата взяла его, после того как они встали, и Кристиан не отпуская девушку, медленно направлялся по своему маршруту к реке. Листья деревьев и ветки гладили их лица, ноги у девушки были уже холодные, она старалась слепо идти за Кристианом, немного закрыв глаза, чтобы какая-нибудь ветка не влетела ей в глазное яблоко. Вскоре начали быть слышны звуки реки.

Через несколько минут им удалось выбраться из этой гущи кустов и деревьев. Перед ними открылся вид ночного Рейна. Было холодно, но это никак не влияло на поведение пары. Кристиан отпустил руку Агаты, и та сделала несколько шагов вперед. Она посмотрела на поток воды, звук течение которого затмевал все вокруг. И чтобы услышать голоса друг друга, нужно кричать в половину крика.

–Ты хотела увидеть ночной берег?

Агата задержала взгляд на реке, а потом переключила его на парня.

–Да, именно так, я хотела посмотреть на реку.

–Что теперь?

–Я хочу постоять чуть-чуть в тишине, –ответила девушка.

–Хорошо, я не буду мешать, –Кристиан отошел, и сам стал в тишине наслаждаться этим воздухом что кружил вокруг их тел и душ.

Агата глубоко вздохнула свежий речной воздух, посмотрела на реку и о чем-то призадумалась. Кристиан просто ждал пока девушка сама не пожелает покинуть это место.

–Много раз ты ходил сюда? –нарушила тишину Агата.

–Пять раз, сейчас пятый.

–А что ты здесь делал?

–Лежал на траве, смотрел на звезды. Здесь на много лучше, чем в палате.

–Да, с этим не поспоришь.

–Мне ведь можно будет еще сюда приходить? Или теперь можно только с тобой?

–Ты можешь приходить сюда и еще. Но ты должен кое-что сделать для меня.

–Что? –удивился Кристиан.

–Я попрошу тебя об этом позже, мне нужно сейчас самой подумать кое, о чем.

–Только не рассказывай профессору Кольту!

Агата усмехнулась и прикрыла рот ладонью.

–Прошу тебя, не бойся, мне ты можешь доверять, –Агата подошла ближе к Кристиану и обняла его, –я никому не скажу. И ты не говори.

–Не скажу.

–Хорошо, а теперь вернемся в клинику. А то ты еще замерзнешь, –теперь уже Агата взяла Кристиана за руку и повела его по тому же пути по которому они пришли сюда.

Пролезть через разлом в стене было опять не просто и опять больно также, как и в прошлый раз. И у Агаты, и у Кристиана остались кровавые ссадины на коже под одеждой. Благо их не было видно.

Агата проводила Кристиана к окну его палаты, и убедилась, что он влез, и никто его не видел.

–А ты еще будешь туда приходить? –спросил пациент.

–Нет. По крайней мере пока. Да и я могу пройти туда через основные вороты, но мне там делать нечего.

–Жаль я не могу выйти за ворота.

–Это временно, придет день, и, и ты сможешь выйти отсюда здоровым, и свободным человеком, –начала успокаивать его Агата.

–Не думаю, идти мне некуда, и делать нечего. Пусть все идет так как идет сейчас.

–По меньше думай об этом, и не расстраивай себя глупыми мыслями. А сейчас иди спать.

Агата попрощалась с Кристианом, немного отошла от решетки, закурила еще одну сигаретку. После чего и сама Агата уже вернулась в клинику через основной вход. Дежурный бросил на нее неловкий короткий взгляд, мол что она делала столько времени на улице, да и вид у нее был потрепанный немного. Но неприличные вопросы девушке задавать никто не стал. Девушка вернулась к себе в комнату, сняла всю верхнюю одежду, осмотрела раны и принялась обрабатывать их спиртом. Затем запрыгнула в новую ночную рубашку, и попыталась уснуть.

Кристиан тоже пытался уснуть в это время, но без успешно. Его сердце и разум будоражили от тактильного воспоминания о прикосновениях, объятиях и поцелуе Агаты. Такого с ним никогда еще не было, и поэтому эти мысли счастливили его, и не позволяли заснуть. Он думал и надеялся о том, что ему еще удастся провести больше времени с Агатой вдвоем на берегу. И в таком состоянии он и пролежал в своей мятой постели до самого утреннего рассвета, а потом в итоге, все же заснул с легкой улыбкой на наивном лице.

Глава пятая

«…ее мертвое тело не сопротивлялось мне,

даже напротив мне казалось, что ей это нравится».

***

Утром Виктор обратился у Агате с важным рабочим делом, встретив ее у порога ее секретарского кабинета.

–Агата, я хочу вас попросить об одном деле.

Девушка не успела ответить, как Виктор тут же продолжил:

–Из министерства пришло уведомление (достаточно давно) о том, что они рассматривают вопрос о переводе одного из пациентов в другую клинику, более мягкого как им кажется режима.

Агата вздрогнула.

–О каком пациенте идет речь?

–Вам он не знаком, его номер – десять.

–Что мне нужно сделать?

–Сейчас мы с вами отправимся в его палату, я с ним проведу беседу, а вы все это запротоколируете. Вы же справитесь?

–Конечно, это часть моей работы.

–Дело в том, что раньше этим занималась Адель. Но не суть, давайте сейчас же отправимся.

И директор в сопровождении своей секретарши направились к нужной палате. Они вступили в один из самых отдаленных частей клиники. Агата в этой части успела побывать лишь раз, и то только из любопытства. Дело в том, что первые десять палат которые имели номера от одного до десяти находились не возле входов в клинику как это и следовало ожидать, а наоборот в самом ее конце.

Они нашли нужную палату, и Виктор открыл дверь. В комнате было светло, так как это крыло здания находилось на солнечной стороне. На кровати лежал мужчина средних лет. Он был высок, у него были длинные почти до плеч волосы которые были аккуратно заплетены в хвост; на кистях вырисовывались татуировки в виде обезьяны. Пациент повернул голову в сторону входящих гостей, и снова отвернул ее. Он не встал, и вообще не поменял свое положение.

–Здравствуйте месье ***, как вы себя чувствуете?

Пациента не повернулся к доктору лицом, взял небольшую паузу пока доктор и секретарша садились на стулья. Агата приготовила блокнот, который всегда носила с собой в халате, и карандаш для черновой записи.

–Я в полном порядке, доктор. И чувствую себя прекрасно.

–Это хорошо, с вашего позволения я буду задавать вам вопросы. На многие из них вы уже отвечали прежде, но все же ответы необходимо повторить.

–Зачем это нужно? Вы уже давно не проявляли ко мне интерес.

–Это нужно для вашего выздоровления.

Пациент промолчал.

–Скажите, сколько вам лет?

–А какой сейчас год?

Виктор назвал полную дату.

–Тогда мне скоро исполнится тридцать четыре, –и пациент рассмеялся.

–Расскажите, какая у вас профессия, и кем вы работали раньше?

–Зачем нужно повторно отвечать, ведь вы и так все знаете?

–Ну все же, прошу, не упрямьтесь. Расслабьтесь, сосредоточьтесь и говорите.

Пациент опять рассмеялся, в нем были заметны резкие перепады настроения и неконтролируемый смех. К тому же ноги беспокойно дергались.

–Я работал мастером по починки бытового оборудования, ну знаете, холодильник подлатать, газовую плиту отремонтировать.

–А в качестве электрика работали?

–Иногда приходилось.

–Иногда это как?

–Ну, –пациент улыбаясь начал смотреть в одну точку, –лампочку могу вставить, –и он опять рассмеялся.

–Это все верно конечно. Но ведь вы работали мастером всего несколько лет. А чем вы занимались после?

–Я продавал, –произнес пациент шепотом.

–Что именно продавали?

–Наркотики продавал.

Агата вмешалась:

–Это тоже вписыв…

–Да, записывай все в протокол, –перебил ее Виктор и продолжил общаться с пациентом.

–Расскажите, месье ***, какие именно наркотики вы продавали?

–Исключительно травку. Ничего тяжелого.

–А скажите, вы сами употребляли эти вещества?

–Ну конечно же употреблял. А иначе меня бы здесь не было, –и пациент снова придался диким смехом.

–Тут пожалуйста расскажите по подробнее. Как долго вы их употребляли?

–Несколько лет.

–Хорошо, допустим. Но сейчас скажите, вы знаете почему вы здесь?

Пациент призадумался, и смех его погас.

–Потому что я болен?

–А вы сами чувствуете, что больны?

–Конечно чувствую.

–Тогда расскажите про свой недуг, и как вы оцениваете свою болезнь.

–Как я оцениваю? Что за вздор?! Оценивать это должны вы, а не я. Моя же учесть смериться с этим. Это все наркота… да! Это из-за нее я здесь. И из-за той сучки! Если бы я не убил ту девушку, вернее если бы она не заставила меня убить ее, меня бы тут не было.

–А как именно она вас к этому принудила?

–Она была очень красива, невообразимо, ее рыжие волосы, пухлые губы, веснушки на лице. Я хотел просто покурить с ней. А она сказала… что не хочет. Понимаете, доктор, она отказала мне. У меня не было иного выбора!

–Но я помню, что раннее вы сказали, что эта девушка является сестрой вашей покойной жены.

–Невесты! –пациент злобно перебил.

–Да, невесты, извините. И что под наркотическим действием вы «увидели» (если так можно выразиться) в ней свою трагично умершую возлюбленную. И какой-то голос в вашей голове приказал вам убить ее.

–Верно. Убить и изнасиловать ее прекрасное бездыханное тело.

–Какой ужас, –произнесла Агата шепотом не отрывая взгляд от блокнота.

–И вы изнасиловали ее? –Виктор продолжал расспрос.

–Нет конечно, она ведь уже была мертва. Я сначала задушил ее. Ведь если бы я начал прикасаться к ее телу, она бы сопротивлялась, и это считалось бы насилием. Я не в коем случае не мог этого допустить. А ее мертвое тело не сопротивлялось мне, даже напротив мне казалось, что ей это нравится.

–Кому нравится?

–Ее телу! Вы что не слушаете?

–Я слушаю, просто хотелось уточнить. А потом? Вы помните, что было дальше?

–Да, я вышел на улицу и меня сбил автомобиль. Но я не умер, а оказался здесь.

–То есть вы не помните, что с вами было после аварии?

–Нет, я ничего не помню. Но люди говорят, что меня хотели казнить. Но мой брат нашей очень хорошего адвоката, и мне удалось избежать смерти. И выявили что я душевно болен, и меня отправили сюда. Но я не знаю подробностей. Лично я в это не верю.

–А во что вы верите? Как по-вашему происходили события?

–Я думаю, что я умер тогда, когда со мной столкнулся автомобиль (кажется он был красного цвета). И я оказался здесь. И это место не ад и не рай, это нечто такое где моя душа должна находиться вечно, возможно до второго пришествия. Я думаю эта ваша клиника, это чистилище.

–Поверьте, месье ***, я вас уверяю что это не так. Мы все, и я в том числе прилагаем большие усилия чтобы вы покинули это место в полном здравии. Вот, например, ваш брат добился того чтобы министерство пересмотрело ваше пребывание здесь, и поручило мне составить характеристику и приложить ее в вашу историю болезни. И очень может быть, что вас перенаправят в другое место, –Виктор сказал это очень оптимистично, а потом обратился шепотом к Агате: –а вот это записывать не нужно.

–Послушайте, доктор. Я не собираюсь отсюда уходить. Мне и здесь хорошо. Ведь снаружи я снова могу увидеть эту девушку. А повторную встречу с ней я уже не вынесу.

–Вы признаете, что больны?

–Конечно да.

–Вы хорошо себя чувствуете?

–Прекрасно. И надеюсь, что так буду чувствовать всегда.

–Ну что ж, мы позаботимся об этом. А пока отдыхайте, –Виктор встал, –Ах да, и, если вам что-то нужно, или если вы хотели бы что-то попросить, говорите смело, не стесняйтесь.

Но ответа не последовало, вместо него палата погрузилось в громкий смех больного, который все не прекращался. А Виктор вместе с Агатой покинули комнату.

–Все что сказал этот человек, правда?

–Да, в общих чертах все так и было.

–О Господи, какой ужас. Мне нехорошо.

–Да, я заметил это. Вам нужно передохнуть, а потом напечатайте мне весь протокол, и постарайтесь это сделать до вечера.

–Хорошо, я так и сделаю.

***

Через пару часов этого же дня, в лечебницу прибыла группа для проведения восстановительных работ телефонной линии. В группу входили трое мужчин средних лет. Гюго встретил их в саду во время завтрака. В этот момент основная часть пациентов была в столовой, в саду находились лишь директор и электрики. Цель их визита была восстановление поврежденной телефонной линии, главный ремонтер заверил Виктора что этот процесс займет не более чем два или три часа. Степень повреждения не серьезная, и можно было бы ограничиться одним электриком, но не зная этого прибыла группа. Они начали работу.

Тем временем закончив с ними, Виктор направился в столовую пациентов для того чтобы посмотреть на них, да, просто посмотреть. Профессору иногда нужно было осмотреть эту больную массу глазами чтобы что-то или кто-то из них дал ему какую-ту идею. Он зашел к ним в столовую. Было шумно, все о чем-то говорили, везде дежурили санитары. Виктор прошел к середине столовой и стал внимательно разглядывать каждого пациента. Но ничего в его голову не приходило. Из этой массы лишь 12 больных были его пациентами, остальные Кольта и других врачей. Эти пустые физиономии совсем не придавали ему вдохновения, он уже подумал, что весь сегодняшний день ему придется отдыхать, так как работы буквально на сегодня не было. Все 12 пациентов имели «классический» диагноз, и проходили «классическое» лечение. Ничего большего Виктор сделать не мог, и не знал.

–Доброе утро профессор! –Раздался голос из одного из столов.

Это был Логос

–Доброе утро и приятного аппетита, –ответил Виктор и хотел уже уйди.

–Вы можете уделить мне минуту?

–Конечно, что у вас?

Виктор подошел к столу и сел на против пациента. За столом из больных кроме Логоса никого не было, поэтому можно было говорить без постороннего вмешательства.

Логос был явно встревожен, и его что-то беспокоило. Он вынул из кармана своей рубашки лист бумаги.

–Что у вас там? –озадачился профессор, –если это сценарий к постановке, то пожалуйста, вручите его своей мед сестре и попросите передать Агате, она занимается этим мероприятием.

–Нет, это не сценарий, это другое… –Логос произнес эту фразу заикаясь, и с поникшей головой.

Виктор тут же уловил что-то не ладное. Положил свою руку на руку пациента.

–Что случилось?

Логос не переставал заикаться.

–Дело в том, что, сегодня ночью я умер, –ответил он.

–Умерли?

–Да, нет. Чуть не умер.

–Как это случилось?

–Я, не могу говорить об этом, мне сложно, я написал все здесь сегодня утром, чтобы вы прочли, я хочу все рассказать, я хочу исповедаться, но мне было легче все написать, –Логос протянул лист Виктору, а сам встал и ушел.

Виктор в легком недоумении открыл лист. Он порылся в кармане, но понял, что забыл очки в кабинете. И направился туда. Зайдя и найдя их, он тут же принялся за чтение, Логос через бумагу говорил следующие:

«Сегодня ночью со мной произошло нечто ужасное, вероятно, что сегодня был самый худший день в моей вечной жизни. Как известно, дней моим нет начала, и по конечности не будет конца, но эта ночь заставила меня сомневаться в природе моей вечности и не делимости, ибо сегодня я на мгновение поверил, что я смертен. Сегодня ночью я видел смерть.

Это не было сном. Я могу отличить сон от реальности. И в этой реальности я как обычно спал в кровати. Хоть сейчас осень, но погода ночью не заставляет мерзнуть под одеялом, но находясь в объятиях сна, я почувствовал холод. Кровать не грела мое тело, а подушка перестала быть мягкой и нежной. Я проснулся. Лицо мое было обращено к стене, я прикоснулся к ней, она была не на столько холодна как тот воздух что вился за моей спиной. Но все же находясь в полусонном состоянии, я не придал этому значение, я хотел спать, не зная того что уснуть уже не удастся, но повернуть голову я поленился, единственное что я сделал, это еще плотнее укутался в одеяло, и как будто бы уже начал видеть очередной сон, как стало еще холоднее, и не просто холоднее, а само мое дыхание перестало греть воздух. Я начал слышать этот холод, это невозможно описать, но холод действительно можно услышать если прислушаться…, и я прислушался. В груди я почувствовал странное ощущение – страх. Я испугался, убрал бесполезное одеяло и повернулся лицом к комнате. И увидел эту сущность, это была она, смерть.

После таких слов сразу возникает вопрос, как же она выглядела? А выглядела она очень просто и банально. Черный плащ, черных капюшон, в котором черная пустота. В сухой костяной руке она держала свой известный атрибут – косу. Ноги же ее были босы, и те же кости. В этом образе нет ничего удивительного, ибо все мы представляем образ смерти в образе такого скелета с косой и плащом.

Тогда увидев ее я хоть и испугался, но не удивился. Удивляться смерти никто е имеет права. Но я был не рад ей, не потому что не хотел умирать, это в принципе невозможно, а потому что она прервала мой сон. Но мне было немного интересно с ней познакомиться, хоть и образ у нее был пустой и недружелюбный. Я тут же поднялся с места, но приблизиться не осмелился, я ждал того что будет дальше. Но чем дольше она бездействовала, тем страшнее мне становилось. Я начинал чувствовать себя смертным…

Прошло пару десяток секунд, и палата наша растянулась в два раз, став намного просторнее. В центре этой новой комнаты стоял стол, на котором была шахматная доска с расставленными, готовыми к игре, фигурами. Я понял, что мне предстоит играть со смертью. Каждая живая разумная сущность этого мира должна сыграть партию со смертью в конце своего пути, но, очевидно, что не выиграл еще никто.

Смерть убрала косу в стороны, и села за стол, она взяла себе белый цвет. Я тоже тут же сел, не заставляя ее ждать, она сделала первый ход. И тут я подумал, почему смерть играет белым цветом? Ведь в любом образе она должна брать на себя все черное, если бы смерть играла черными фигурами, это никого бы не удивило, но то что она играет белыми, это даже немного смешно, и очень любопытно. Интересно, она со всеми играет только белыми? Или чередует цвет? Этот вопрос я задал себе, её спросить об этом я не решился.

Ход за ходом, ее костяная рука перемещала фигурки. И тут, на пятом ходу мне пришла мысль. А почему собственно смерть должна играть черными фигурами? Этот ярлык придумали люди в своей смертной культуре, но никто так и не смог логический обосновать эту обязательную привязанность черного цвета к ней. Также и этот костяной образ с косой, он ведь меня не чуть не удивил что смерть выглядит именно так. А почему она выглядит так? Может быть потому что мы все ее так представляем? Был мой ход, я не торопился его делать, меня все меньше и меньше интересовала игра, и все больше интересовал соперник. Я начал разглядывать ее костяные руки. Удивительно, но я никогда за свою вечную жизнь не виде как выглядит человеческий скелет. Эти кости были темно белого оттенка, словно цвет снега во время сумерек. Я перевел взгляд на темное лицо своего соперника. Я хотел разглядеть ее череп, но мне это не удалось, я лишь видел черную пустоту, которую охранял капюшон. Долго смотреть и пытаться разглядеть ее череп мне не позволила этика, это было бы очень неприлично с моей стороны так нагло смотреть на нее. Я опустил глаза и вновь приковал их к этим рукам. Почему ее ладонь чуть меньше моей? Да, мою ладонь по верх косточек покрывает мясо, жировая прослойка, кожа. Я при всем при это я не могу поверить, что мои кости такого же размера что и кости руки смерти. Я сделал еще пару ходов, и в перерыве между ними я пытался визуально сравнить мою человеческую ладонь, и костяную руку смерти. И все же я понял, ее рука действительно меньше моей. Да что там рука, я понял, что она сама ростом ниже меня на одну голову, вероятно из-за капюшона мне не удалось это сразу заметить. Вряд ли в какой-то культуре описывалось что-то о росте смерти, но сомневаюсь, что кто-то мог представить, что она будет на голову ниже среднего мужчины. Многие наверняка представляли ее ростом в два метра минимум.

Она сделала ход. Позиция на доске не была чем-то тем что меня беспокоило, скорее спокойствие нашей партии, позволяло мне еще больше тайком поглазеть не нее. Я тут подумал. Если вырыть какую-нибудь могилу, и посмотреть на костяные остатки покойника, но эти кости будут идентичны костям любого человека, и смерть является обладательнице тех же костяных форм. Но, ведь покойник не всегда был скелетом, когда-то рука его была теплой, и была покрыта кожей и другими мягкими элементами. Никто еще не родился скелетом, и каждый скелет имел образ из плоти. А смерть? Она всегда была скелетом? Была изначально рождена лишь из костей? Мало вероятно, какой в этом смысл и логика? Скорее всего ее рука тоже могла иметь кожную поверхность. Эх, увидеть бы этот череп что за капюшоном.

Ход за ходом партия уже прошла где-то середину. Позиция была равная, и скучная. А пока был ход смерти, я же стал углубляться в свое любопытство. Эти косточки, тонкий набор кальция, который издавал звук подобный стукам, как только касался чего-либо. Я понял то что смерть играет белыми, это ломает некоторые стереотипы, так может этот костяной жуткий образ в черном капюшоне – это тоже мой стереотипный образ? А что если посмотреть на смерть без стереотипов? Постараться отбросить это все и увидеть ее настоящий образ. Я попытался. Я смотрел опять на эти костяные руки, и представлял, как они могли бы выглядеть, будь на них кожа. Тут мне пришла мысль, а что если скелет женский? Это объясняет почему ее рост ниже, а рука меньше моей. Правда, странно что смерть имеет пол, но ведь она в образе человеческого скелета, а скелет должен принадлежать какому ни будь полу.