Софи и носитель безумия
–Извините что тревожу вас, профессор, –раскаянно произнесла она, догнав его в коридоре.
–Не берите в голову. Но на счет телефонов, это ваш недочет.
–Извините еще раз.
Пара вышла из корпуса, пройдя десяток метров в абсолютной тишине через сад, они вошли в лечебный корпус через задний вход через который и входили работники клиники. Виктор же в этот момент разгуливал по саду на противоположной стороне здания и раздумывал о своем, в любом случае ему пора было возвращаться в кабинет.
Герман уверенно шел по направлению к кабинету директора, а Агата шла ровно у него за спиной как ребенок за родителем. Вдруг прозвенел резкий грохот, быстрые и звонкие шаги раздались по коридорам, которые сопровождали крики людей, которых еще не было видно. В коридоре появился силуэт пациента 51, он бежал и что-то кричал, какой-то безумный бред. За ним в прихват влетели санитары, они пытались схватить сбежавшего безумца. Стало ясно, у пациента приступ агрессии и перевозбуждения. Логос бежал прямо на Германа и кричал что-то уже в его адрес. Агата от испуга прикрыла лицо руками и прижалась к стенке.
–Месье Логос! Спокойно, прошу, остановитесь! –проговорил громко Кольт разведя руки в надежде поймать бегущего на него пациента. За пару метров до их столкновения, санитару удалось догнать беднягу и обнять его крепкой хваткой. Второй же санитар с готовым шприцом в руках проткнул иглой кожу разбушевавшегося, и мгновенно ввел в его кровь крупную дозу успокоительного снотворного. Однако пациент из последнего рывка вырвался из крепкого объятия санитаров, и набросился на Германа, но падая от онемения лишь руками ухватился за белый халат профессора.
–Ненавижу вас! Ненавижу вас всех бездушные черти! Жалкое сборище недоумков! –успел произнести Логос перед тем как заснуть.
Герман отступил несколько шагов назад, и дал возможность санитарам взять тело пациента.
–Что произошло? –спросил профессор, хлопая себя по халату, не имея ни капли удивления в голосе.
–Он напал на Адель, когда та принесла лекарства. Разбил ей нос и губы кулаками, –ответил один из дежурных.
–Боже, какой ужас, –полушёпотом произнесла Агата немного отвернувшись, но также прикрывая лицо руками от легкого шока.
И действительно, можно было увидеть следы крови на руках и пижаме пациента. И раз уж он успел зацепиться за профессора, то и кровью той девушки он запачкал халат Германа.
–На этого смирительную рубашку. Как Адель? –спросил Герман.
–Незнаем, ее увели медсестры, –ответил тот же санитар, разводя плечами.
–Эх черт, ладно. Унесите, –скомандовал Кольт и продолжил путь в кабинет Виктора Гюго. Агата помчалась за ним.
–Испугались? –добавил Герман в адрес спутницы, не поворачиваясь к ней.
–Немного, –признавалась Агата, –а скажите, раз это так опасно, но почему медсестры заходят к таким потенциально опасным больным в одиночку?
–По правилам с ними должны заходить и дежурные в качестве страховки. Но в последнее время они пренебрегают этим правилом и остаются ждать в коридоре у палаты. М-да… как видим это не то место где можно пренебрегать чем-либо. Каждый пациент не предсказуем, и подобной агрессии стоит ожидать от каждого. И всегда лучше быть на чеку, –Герман попытался объяснить еще раз то, что уже объясняли Агате в ее университетские годы.
Они дошли до кабинета Виктора. Дверь его была закрыта.
–Странно, где же он может быть? И в столовой его не было. Наверное, у Жаклин, –начал размышлять в слух профессор.
Тут на другой стороне коридора появился хозяин директорского кабинета. Виктор быстро уже оказался при них.
–Произошел инцидент, –начал Герман.
–Да, уже сказали. Ну и кто у нас такой буйный?
–Пятьдесят первый.
–Логос? –Гюго удивился.
–Он, он…
–Гм, не думал, что у него будут приступы агрессии. Ну ничего, пропишем больше успокоительных, и этого не случится больше, –проговорил Виктор, открывая ключом свой кабинет.
Профессора оба вошли, Агата же не посмела зайти, а только прикрыла за ними дверь. Сама же открыла и вошла в свою канцелярию, ей еще нужно было навести порядок на столе. Куча бумаг разбросана повсюду создавала вид хауса. Агата вздохнула, и принялась за сортировку.
–Почему тебя не было на завтраке? –Кольт занял свой привычный стул у стола директора.
–Я спал у Жаклин сегодня, проснулся, вышел покурить и прогуляться в саду. Только хотел пойти в столовую как вижу Адель ведут с окровавленным лицом. Сказали пациент напал. Вот я и тут.
–Приступ агрессии…
–Ну что же, что-то его спровоцировало, как проснется я его навещу. Разберемся, классический случай, –Виктор сел в кресло и продолжил, –итак, чем я обязан?
–В каком смысле? –не понял Герман.
–Ты ведь ко мне пришел. Ты что-то хотел?
–Ах, этот инцидент сбил меня столку, –Герман застенчиво улыбнулся и принялся протирать очки, –как ты просил, вот история болезни месье Логоса.
Профессор Кольт вынул тетрадь обычного размера из кармана, и положил на стол на против Виктора.
–Ах, да. Действительно, ее нужно изучить досконально. Как раз сегодня займусь нашим пятьдесятпервым. Но после того как навещу его. Ты со мной?
–Нет, в моем присутствии нет необходимости. Я итак все уже знаю о нем, ну или почти все. В любом случае сейчас ты им занимаешься, и лишний раз мешать тебе я не стану, –развел руками и немного скатал губу Герман.
–Благородно с твоей стороны. Что-то еще?
–Да, эта девушка. Агата. Попросила меня поговорить с тобой…
Виктор перевел взгляд с тетради на друга, вдумчиво посмотрел ему в глаза, и вслушался в речь Германа и скрестил руки.
–Она хочет получить работу по своей медицинской квалификации, –продолжил профессор Кольт.
–Интересно что она попросила именно тебя поговорить со мной. А, впрочем, не удивительно. У меня нет кандидатур на место секретаря вместо нее.
–Нет, ты не понял. Она хочет работать с пациентами, сохраняя свое прежнее место.
–За ту же зарплату?
–Вероятно да.
–А почему она меня об этом не попросит? –возмутился Виктор и принялся опять доставать сигару. В последнее время он курил больше обычного.
–Она сказала, что говорила с тобой.
Виктор взял паузу чтобы зажечь кончик табачной трубки и вдохнуть первый глоток дыма. Выдыхая он вспомнил что Агата действительно просила его, и не раз. Но почему-то он не предал этому значения.
–Что-то у меня с памятью. Она и в правду просила, видимо очень не вовремя раз я ее прослушал, –Виктор встал с кресла, обошёл его с открыл форточку в окне чтобы дым не душил комнату.
–Итак. Что решим по ней? –Герман встал со стула.
–Я поговорю с ней чуть позже. Может что-нибудь придумаем.
–Хорошо, только не забудь, ибо как-то не красиво выходит, –Герман встал и уже направлялся к выходу как вспомнил что хотел еще кое-что спросить.
–Ах, чуть не забыл. Что там на счет телефонов? –спросил Герман стоя уже у порога зажимая в руке ручку двери.
–Мастера работают. Как оказалось, всю линию снесло по южной дороге. Они как раз там ее сейчас восстанавливают. На днях должно все заработать.
–Рад слышать. Я вернусь к делам.
Виктор промолчал, а Герман покинул кабинет. В коридоре стояла очередь для приема. Другие врачи и доктора пришли обсудить не мало важных вопросов о своих пациентах, и о прочих бытовых, но не мало важных делах что требовали от директора детального внимания.
–Доброе утро, профессор, –произнес один из них и повторили за ним другие.
–Доброе, –ответил Герман, кивнул и направился в сад для короткой прогулки перед работой в кабинете.
«Нужно еще проведать Адель» –вспомнил он и протер очки шагая по шумному от разговоров коридору.
Агату же которая находилась в канцелярии забили новой документацией. Рапорты с министерства, отчеты бухгалтера, телеграммы и прочая бумажная работа ее сводили с ума. Она не привыкла к такому, и поэтому ей это казалось ужасной рутиной. Она сидела в своем кресле и работала, работала с неохотой и напряжением. И так уже достаточно давно. К счастью она принимает антидепрессанты, и поэтому ее самочувствие нельзя назвать критическим.
К обеду Агата закончила большую часть канцелярской работы, и ей не терпелось выйти подышать свежим воздухом. Погода как раз была отличная. Она вышла из кабинета, прошла пару шагов, постучала в дверь директорского кабинета чтобы предупредить профессора Гюго о том, что она отходит на перерыв. Сделав пару стуков, она вошла. Кроме Виктора в кабинете уже никого не было, как час прием коллег был завершен.
–Я на перерыв, –оповестила Агата даже не зайдя в кабинет, а стоя за порогом.
Виктор поднял взгляд от бумаг, которые принесли ему люди.
–Идите, –ответил директор.
Агата хотела уже уходить, как вспомнила про сегодняшний случай с тем бедным пациентом, а вернее сказать не вспомнила (так как этот инцидент и не выходил у нее из головы) а решила поинтересоваться.
–А вы к тому сегодняшнему пациенту уже заходили?
–К пятьдесят первому? Сейчас пойду к нему, он как раз уже, наверное, проснулся.
–Можно с вами?
–Я бы пригласил вас поучаствовать, но лучше не возбуждать буйного пациента лишним присутствием после наркотического сна, –не уверенно ответил Виктор, –Вы должны это понять. Но это не значит, что вы не можете учувствовать в других обходах.
–Я понимаю, –ответила Агата, закрыла дверь и отправилась в сад.
Виктор поставил подпись на очередном документе. Встал с кресла и у него заболела голова, такое иногда случалось. Обычно он предпочитал лекарству стакан виски. И этот случай не исключения. Из шкафчика он достал наполовину пустую бутылку, стакан, налил и тут же выпил. Положил все обратно, немного морщась от жжения. И вправду через пару минут боль стала отпускать. Решил идти навещать своего пациента. Погасил свет, вышел, запер дверь и двинулся к нему.
Коридоры не были одиноки, все куда-то шли, но основная масса шла в столовую. Виктор тоже думал потом пойти пообедать, стакан крепкого алкоголя возбуждал его упрямый аппетит. Он дошел до двери с номером 51. Дверь естественно была закрыта ключом, а ключ от его палаты, как и ключ от палаты Жаклин, Виктор носил с собой. Он открыл дверь и вошел.
В полной солнечным светом палате он наблюдал вполне предсказуемую картину. Пациент лежал в смирительной рубашке на койке под двумя ремнями которые сковывали его движения. На столе исписанные листы бумаги, которые Виктор оставил пациенту днем ранее. Глаза больного были открыты и смотрели в одну точку на лбу.
«Утихомирился» –подумал профессор.
Пациент перевел на него взгляд, осмотрел и снова уперся в потолок. В его глазах было видно это безумие, взгляд был странный, и страшный. Но определенная доза медпрепаратов сумела его обуздать, хотя бы временно.
–Добрый день, как вы себя чувствуйте? –начал Виктор.
–Как вы думаете? –иронично ответил Логос.
–Знаю, однако вы бы могли себя чувствовать гораздо хуже если бы не мы.
–Понимаю профессор, вы живете в своем мире.
–Ваш мир не худ.
–Вы та считаете? –прикованный посмотрел на профессора.
–Конечно. Вы тут временно. Я уверен вас мы вылечим, и вы вернетесь к миру обычных счастливых людей.
–Я не хочу возвращаться.
–Поэтому вы напали на ту девушку?
–Я не хотел. Вернее, я хотел, но не хотел, чтобы так вышло. Адель начала задавать слишком много вопросов, –Логос снова уткнулся в белый потолок.
–Что-то личное?
–Она обвиняла меня в том, что у меня есть семья.
–Это не так?
–Разумеется нет, у меня не может быть родителей, братьев, сестёр, жены, детей. Тот, у кого есть семья, есть начало. А у меня не было начала.
–Понятно, –Виктор пододвинул стул к пациенту и сел на против, –О! Вы занялись всё-таки рукописью, –Виктор обратил внимание на листы и взял их.
Он увидел стихотворное письмо, и очень длинное, схоже с поэмой.
–Вы еще стихи пишите? –удивился доктор.
–Никогда прежде не писал. Это первое мое творчество в этом направлении. Но оно не закончено, мне нужен еще ваш белый порошок! Поэтому я выбежал сегодня из палаты в надежде увидеть вас. Я хотел дописать свое слово. Но уже поздно… –отчаянно сказал пациент и закрыл глаза.
–Вы позволите мне прочесть?
–Да, конечно. В слух пожалуйста. Я хочу услышать от вас то что мне удалось сочинить.
Виктор нашел начало, текст был разборчив, и подчерк ясный и понятный. Профессор взял ровный и гармоничный тон чтобы не потерять ритм и постараться прочитать с выражением. А считывал он следующие:
«Habt Ihr nun bald das Leben gnug geführt?
Wie kann's Euch in die Länge freuen?
Es ist wohl gut, daß man's einmal probiert
Dann aber wieder zu was Neuen!»
(«Чем жизнь такая радостна для вас?
Не надоест вам всё в глуши слоняться?
Я понимаю – сделать это раз,
А там опять за новое приняться.»)
I
Я в театре, а это сцена!
А предо мной сидите вы, синьоры…
Хватит! Прекратите разговоры.
Сегодня роль моя блаженна.
А для вас она бесценна…
Так что критику долой,
Сохраните мой покой.
Приберегите помидоры,
Достопочтенные синьоры.
Кому-то они нужнее…
Стань себе мудрее,
Будь же ты приличным!
Каким бы я не был утопичным.
II
Итак, начну задуманную речь,
Постарайтесь суть с нее извлечь.
III
Услышь меня мой смертный брат,
Послушай, как часы спешат.
Ускоримся…
Будет кратко мое слово,
Хоть и местами скажу сурово.
Но все же, всех прошу послушать,
А чтоб народ мне не запутать,
Представимся!
Мной есть Логос,
Чей сейчас мерцает голос.
Прошу не смейтесь,
До вас я слышал: ересь, миф!
Но ко всему я терпелив…
За души лучше понадейтесь.
О них как раз поговорим,
Плотский разум обнажим.
Но ближе к сути…
IV
Итак, вопрос сегодняшний банален,
Немного даже ритуален,
А по сути –
Натурален,
А ответ как сон нереален:
«В чем смысл жизни, господа?»
Задумывались хоть иногда?
Ответьте сударь…
И пусть небо нас рассудит.
Так как ваша мысль с моей разнится,
Но позвольте разъясниться.
В чем находите вы суть,
Смысла, не вижу я, ничуть.
Где находите любовь,
Для меня там смерть и кровь.
Там, где радости обитель,
Обитает отравитель.
Не смейтесь, сударь!
И пусть черти нас рассудят.
V
Ах, что за смех,
В нем столько грязи и разврата,
Ваша честь давно распята.
Средь плотской ласки и утех,
Эта похоть мне знакома,
Вспоминаю смерть Содома…
Как он сгорел, и вы сгорите,
Уж за истину простите.
Из вас ужасный оппонент,
Любовь и страсть – не аргумент.
VI
А из вас кто деньги скажет,
Пусть того господь накажет.
А жалкое его сознание,
Обречется на страдание.
Не покается в грехах,
Обернется тело в прах.
На пороге рая, ада,
Нету места для оклада.
Дорогие толстосумы,
Будьте же благоразумны.
Измените ваши ценности,
И придайтесь откровенности.
Иначе с духом поспрошайтесь,
И больше мне не попадайтесь.
VII
Опять кто-то возникает,
Новый идол воздвигает…
Мол, смысл жизни очень прост,
Работа, слава, карьерный рост.
Счастье – любимым делом заниматься,
Однако, позвольте засомневаться.
Любое дело цель имеет,
Не каждый постичь ее сумеет.
Кто не сможет?
Тот стыд свой приумножит.
А кто цель свою постигнет,
Скоро сам с собой поникнет.
И потеряет свою цель.
Ведь больше не к чему стремиться,
На этом смысл завершится,
И затихнет колыбель…
VIII
Уже из зала слышу брань,
Не ждал от вас иную дань.
Тихо!
Мой голос вас потряс,
Понимаю,
Но не позорьте высший класс,
Ваш возмущенный гул не слыхан,
Но я вас уважаю…
За вашу чистую наивность,
И смешную позитивность.
Вы слепо верите в добро,
Но в очах лишь серебро.
А затмило вашу этику,
Похотливая эстетика.
Хоть и ваши дни не долги,
Вы дики словно волки,
И вечно голодны…
И не несите больше чуши.
Вы все равно обречены!
Вы все проклятые души…
Виктор, прочитав один раз, перенялся перечитывать второй раз, только уже в уме. Его заинтересовала необычная мысль пациента, которую он решил выразить в такой форме.
–Смысл жизни значит? А почему проклятые души?
–Потому что вы обречены вечно страдать в этом мире, и живете в своих собственных фантазиях о том, что все хорошо и прекрасно.
–Вы вроде бы свою мысль достаточно развили. Но сами не ответили на свой вопрос.
–В чем смысл жизни?
–Да, –ответил профессор, внимательно пронзая больного взглядом.
–Вы недостаточно внимательны.
–Но извините, вы так не однозначно развили свою мысль в этом стихе, чтобы понять вас нужно разобрать каждую строчку, –оправдался профессор и вновь отпустил глаза на листы исписанной бумаги.
–Ах, верно. Я забыл, что мой разум отличается от вашего, –заулыбался Логос, –мой смысл в том, что его нет. И мы окружены пустым и мрачным ожиданием смерти.
–А что после нее? По-моему, вы слишком пессимистичны.
–А это мой друг, самый главный вопрос мироздания. Пожалуй, если учесть мою сущность, это единственный вопрос, на который я не могу ответить потому-то не знаю, –пациент глубоко вздохнул, –я целую вечность как уже существую, и вечность мучаюсь этим вопросом. И знаете, что самое страшное? Что я никогда не узнаю, что там, за горизонтом. Вы узнаете, а я нет. И хоть ваши страдания временны, ограничены всего лишь одной человеческой жизнью, то мои страдания будут длится вечность.
Виктор с интересом выслушал пациента. Интерес его был не философский, а скорее медицинский, что очевидно.
–А во что вы верите? –профессор задал рисковый вопрос.
–Я? Верю?! –пациент искреннее расхохотался от вопроса доктора.
Гюго от того как смеялся пациент, сам же чуть не впал в смехотворную истерику. И действительно, во что может верить человек, который считает себя практически Богом?
–Я верю лишь в то что знаю, а знаю я не мало, –все-таки ответил пациент, уняв продолжительный хохот, –но да ладно. Который час профессор?
–Уже время обеденное месье Логос. А вы что, куда-то спешите?
–Бросьте профессор, и хватит делать вид что будто я хочу отсюда сбежать, –больной взял паузу, посмотрел на потолок еще разок и продолжил, –а почему не принесли обед. Передайте мадмуазель что я голоден.
–Чтобы вы еще изуродовали какую-нибудь бедняжку? Нет уж, для вас теперь мы придумаем новые правила.
–Но сейчас же я связан, –возмутился Логос.
–Кормить вас отныне будут санитары, –Виктор сложил бумаги в руках и запихал во внутренний карман, –в любом случае потерпите до ужина, после воздействия того что вам вкололи, вас просто вырвет.
–Решили голодом морить?
–Будите вести себя как параноик, уж точно лучше для вас не будет.
Пациент глубоко вздохнул.
–У вас есть мечта, доктор?
–Гм, мечта, стар я для того чтобы мечтать. Мне приходиться все воспринимать как реальность. Мечты заменились надеждами, –профессор взял паузу, –встречный вопрос и к вам. Есть ли у вас мечта?
–Пожалуй отвечу тем же. Но я стар не только для мечтаний, но и для надежд я уже не молод.
–Оставьте месье, наверняка есть что-то что вам бы хотелось?
–Нет, все что я хочу я уже имею. А я ничего не хочу.
Профессор жалобно развел плечами, разок посмотрел в пол и захотел уже встать, попрощаться и покинуть палату.
–Хотя вы правы, да. Думаю, есть кое-что что мне хотелось бы.
–Так-так… –заинтриговался Виктор.
–Я бы хотел побывать в роли актера, –Логос призадумался, –Да, чтобы были зрители, которые могли бы воспринимать меня как лож бытия, и входить в ощущения моей роли… для моей сущности – это важно.
–Актером, театральным? –удивительно спросил профессор.
–Именно!
Доктора эта мысль заинтересовала.
–А кого бы вы хотели играть?
–Возможно самого себя.
–Так это же неинтересно, и какой смысл играть того, кем вы являетесь? Тогда актерское ремесло теряет свою суть.
–А вы действительно профессор, –усмехнулся пациент, –и понимаете иногда мою сущность лучше, чем я.
–Это моя работа, –доктор встал со стула, –я вас приглашаю поучаствовать в спектакле, у нас есть маленький зал для самодеятельности, если хотите.
–Кого мне играть? –пациент не удивленно спросил.
–Придумаем, а пока отдыхайте, –Виктор договорил свою речь и вышел из палаты. Запер дверь, и ушел к себе в кабинет.
В голову профессора залетела одна оригинальная и интересная мысль, а что если в серьез дать этому чудаку возможность поиграть на сцене? Но для ее исполнения нужен еще один персонаж. Он решил обратиться к Агате, она как раз возжелала поучаствовать в его работе. Он шел к ней в канцелярию, обдумывая по дороге все идеи своего нового замысла. Он подошел к двери, дернул за ручку, та естественно не отпоролась.
«Она же отошла на перерыв. Нужно с ней срочно поговорить, сейчас же. В сад!» –решил в уме Виктор, развернулся и пошел искать секретаршу.
Тем временем профессор Герман Кольт беседовал в саду с одной из медсестер. И он заканчивал бытовой разговор как увидел в дали Агату, которая сидит спиной на скамейке. Но сидела она не одна, а с одним из пациентов, и не просто так сидела, а вела активную беседу не тихим тоном, что особенно привлекало внимание. После завершения диалога с юной медсестрой, профессор медленными не торопливыми шагами стал приближаться с разговаривающей паре. Агата же инстинктивно обернулась и заметила приближения профессора. Девушка улыбнулась ему, но продолжила общение со своим новым знакомым. Герман решил не подходить ближе к паре чтобы не казаться наглым, а также чтобы Агата не подумала, что профессор решил подслушать. Он просто тихо наблюдал, не только за ними, но за всеми окружающими его в саду людьми. Но пришлось стоять в одиночестве ему не долго. Так как время подходило обеденное, одна из медсестер подошла к паре, и увела больного на обед. Агата после ухода собеседника не долго тешилась в одиночестве, встала и подошла к Герману.
–Как вам этот человек. Вижу вы с ним поладили? –Кольт начал первым.
Агата немного усмехнулась и огляделась в след уходящему в сопровождении пациенту.
–По-моему милый юноша. Кристиан не показался мне больным, а в чем его недуг? –поинтересовалась Агата.
–Кошки. Кристиан любит кошек.
–Да, он мне говорил. У него их было много, и он сказал, что скучает по ним. Разве помешанность на кошках причина тому что он здесь?
–Не совсем. Вот вы, любите кошек?
–Да, конечно. Но больше предпочитаю собак, –ответила девушки и внимательно выжидала продолжение речи профессора.
–А этот юноша любит их потрошить, делать из них суп и съедать. А головы их высушивать и хранить в качестве коллекции. У него были обнаружены около ста сухих кошачьих голов. Полиция была в шоке, ведь они приняли его сначала как серийного убийцу, но как выяснилось он и был им, только в мире несчастных кошек. Они сразу направили его к нам. Диагноз был очевиден…
Радостное лицо Агаты полное улыбкой сменилось легким ужасом и разочарованием. Она еще раз огляделась, проводила Кристиана взглядом ужаса сочувствия.
–Это ужасно, но я ожидала что-то подобное, –вздохнула девушка, –неужели все так безнадежно?
–Вы имеете ввиду можно ли вылечить его?
–Именно.
Герман немного призадумался, разок посмотрел на землю, оглядел свои ботинки, развел руками в стороны и сказал:
–Мы работаем над этим, но вы должны понимать, что в нашу клинику отправляют самых страшных или особо сложных пациентов, с которыми другие клиники и другие врачи попросту не могут справиться. Мы цепляемся за любую возможность, но любое излечение до конца —это как везение.
–Да профессор, вы правы.
Короткая пауза.
–Извините за мою настойчивость, но вам удалось убедить месье Гюго оказать мне персональное внимание?
–Как вы и попросили меня, я поговорил с профессором Гюго, если он что-то и решил на счет вас, то думаю он скажет вам это лично при встрече. Но не надейтесь, что сможете влиться к нему в ученицы, сейчас у него голова не тем загружена, и дел у него хватает и без вашего вмешательства. Как вы знаете, его жене становится хуже… –объяснял ситуацию Герман.
–Да, вы правы. Я и сама заметила, что в последнее время, месье часто принимает алкоголь.
–Только на счет этого никому, не хватало еще дискредитировать директора в глазах персонала.
–Так месье Кольт, –неуверенно говорила Агата, –все вокруг итак все видят и знают. Да и месье Гюго не пытается как-то скрыть свое состояние.
Герман вздохнул.
–Но в любом случае прошу лишний раз не трезвонить об этом.
–Конечно, конечно профессор. Я все понимаю. И я не в коем случае никого не осуждаю, даже наоборот проникаюсь жалостью и сочувствием ему, –Агата посмотрела в сторону от Германа, –а вот кстати и месье.