Обыкновенный фашизм: преступления, сопротивление, наказание

Таким образом, пропагандистская деятельность нацистского аппарата охватывала все сферы общественной жизни в рейхе.

Известно, что первый руководитель созданного еще в апреле 1933 г. внешнеполитического ведомства НСДАП А. Розенберг стремился придать внешней политике Третьего рейха особо антикоммунистический характер, устанавливая контакты с фашистскими и полуфашистскими партиями и движениями за рубежом. Несколько позднее, когда на пост министра иностранных дел был выдвинут Й. Риббентроп, ему удалось добиться согласия Гитлера и создать свое собственное ведомство для подрывной деятельности за границей. Оно стало называться «бюро Риббентропа» и было подчинено непосредственно фюреру.

Задолго до нападения на СССР Розенберг начал разрабатывать планы его «преобразования» в соответствии с общими целями агрессии. Для этого в Берлине был создан «Исследовательский институт континентальной европейской политики». В своей речи по проблемам Востока 20 июня 1941 г. он заявлял, что нацистское руководство «с 1918 г. расценивало марксистское мировоззрение и большевизм как смертельную угрозу новой Германии» и поэтому изначально «двинулось в бой со всем этим движением»[132].

Начиная с 1935 г. нацистская пропаганда приобрела ярко выраженный антисоветский, антибольшевистский характер. На съезде НСДАП в сентябре 1935 г. Гитлер и другие члены германского правительства (Геббельс, Гесс, Розенберг и др.) выступили с антисоветскими заявлениями о характере власти в СССР как «еврейской диктатуре», якобы стремившейся установить «царство еврейского меньшинства над христианским большинством». Розенберг заявлял, что «большевики-евреи хотят уничтожить христианство», и поэтому они готовят войну. «Мировоззрению политического отродья служит сегодня в качестве защиты фанатическая Красная армия»[133], – провозглашал он.

Развернув активную подготовку немецкого населения к будущей войне, министерство пропаганды в циркуляре от 21 октября 1936 г., подготовленном Геббельсом, указывало: «Борьба между национал-социализмом и большевизмом упорнее, чем когда-либо, приближается к своему разрешению …»[134]. В других документах министерства пропаганды постоянно подчеркивалось, что борьба против мирового большевизма является генеральной линией германской политики[135].

Конечно, как ныне очевидно и подтверждено многими материалами, нацистский «антибольшевизм» не был подлинной причиной принятия Гитлером программной установки на войну против Советского Союза, хотя ему и удавалось использовать антибольшевистскую пропаганду в качестве обоснования своих агрессивных замыслов.

Более того, развернутая нацистами антисоветская пропаганда происходила на фоне продолжающегося военного и экономического сотрудничества Англии и Франции с Германией. Достаточно напомнить общеизвестные факты перехода в марте 1935 г. Саарской области к Германии, спокойную реакцию Англии и Франции на германский отказ от военных ограничений Версаля, англо-германское военно-морское соглашение от 18 июня 1935 г., предоставившее Германии право строить подводные лодки, и пр.

Одной из целей тайной дипломатии фюрера стал подрыв создаваемой Францией и СССР системы коллективной безопасности под предлогом требования «равноправия» Германии, путем перетягивания на свою сторону малых европейских стран. Главным средством на этом пути являлось использование этнических, национальных проблем и противоречий, манипулирование принципом «права наций на самоопределение» и требованием восстановления «исторической справедливости», а также ревизии существующих договоров и границ. Кроме того, малые страны Центральной и Юго-Восточной Европы рассматривались нацистами как важные поставщики сырья и продовольствия для нужд Третьего рейха. К ним Гитлер применял известную практику: «Разделяй и властвуй!»

Некоторые из этих стран (Румыния, Венгрия, Болгария) с помощью нацистской Германии стремились достичь тех или иных «выгод», реализовать геополитические и территориальные претензии за счет своих соседей. Болгария – вернуть Южную Добруджу и Македонию, Венгрия – присоединить Трансильванию и пр.

Одним из методов дестабилизирующего воздействия на ситуацию в отдельных государствах была поддержка нацистской Германией фашистских и сепаратистских движений. Шпионские организации абвера (орган военной разведки и контрразведки), гестапо и СД устанавливали связи с этими движениями. Например, нацисты поддерживали экстремистские хорватские течения в Югославии, среди которых на крайне правом фланге выступали усташи во главе с А. Павеличем. Вдохновленные нацистскими расовыми теориями, они популяризировали среди хорватского населения идеи, отрицавшие принадлежность хорватов к славянам и утверждавшие родство хорватов с готами[136].

Следует также отметить, что военно-политическое руководство Третьего рейха проявляло значительный интерес к националистическим антисоветским движениям. В качестве примера можно привести поддержку нацистами украинского националистического движения – Организации украинских националистов (ОУН). Обширные центры подготовки агентов из этой организации были созданы абвером в 1938 г. в Берлине, Мюнхене, Гамбурге, Бремене и других германских городах. В феврале 1939 г. руководитель ОУН А. Мельник писал: «Сегодня…на нашей стороне стоят другие нации – немцы, итальянцы, испанцы, японцы, их победы нацелены на окончательное уничтожение общего врага». А в апреле 1939 г. оуновцы провозгласили: «Украинцы и немцы – естественные союзники. Кроме Германии, Украина не имеет другого активного союзника во всем мире в борьбе против оккупантов»[137]. Согласно немецким документам, накануне войны 4 тыс. агентов из числа украинских националистов, подготовленных абвером для саботажа и диверсий, проникли в Центральную и Южную Польшу, осуществляя подстрекательскую деятельность среди национальных меньшинств, участвуя в актах насилия против польского населения[138].

В ряде зарубежных изданий Гитлер представляется как «гениальный стратег» и единоличный автор всех агрессивных планов и директив. Однако доказано, что весь огромный государственный аппарат нацистской Германии, входившие в него гражданские и военные чиновники, представители генералитета, экономисты, ученые – все трудились над различными аспектами предстоящей борьбы за достижение провозглашенных фюрером целей. Например, 24 июня 1937 г. военный министр В. фон Бломберг подписал «Директиву о единой подготовке вермахта к войне». Важно отметить, что уже в этом документе рассматривались четыре различных варианта возможных военных действий: «Операция Рот» – «война на два фронта с центром тяжести на Западе» (т. е. против Франции); «Операция Грюн» – «война на два фронта с центром тяжести на Востоке» (из текста директивы вытекает, что речь шла о Чехословакии и, возможно, СССР); «Особая операция Отто» – вооруженная интервенция против Австрии; «Особая операция Рихард» – «военные операции в Красной Испании»[139].

5 ноября 1937 г. на так называемом Хоссбаховском совещании (по имени секретаря совещания адъютанта Гитлера Ф. Хоссбаха, который вел записи. – Прим. авт.) в Берлине участвовали военный министр Бломберг, главнокомандующий сухопутными силами генерал-полковник В. Фрич, главнокомандующий флотом гросс-адмирал Э. Редер, главнокомандующий ВВС генерал-полковник Геринг, министр иностранных дел фон Нейрат и Гитлер. Фюрер изложил принципиальные соображения относительно реализации планов внешней политики Германии и просил рассматривать их как завещание в случае его смерти. Он подтвердил свои теории о необходимости расширения для Германии «жизненного пространства», указав, что для решения германского вопроса «может быть только один путь – путь насилия». Сроки начала «большой войны» были намечены на 1943–1945 гг. При этом первоочередной задачей в целях улучшения военно-политического положения «нашей первой задачей должен быть разгром Чехии и одновременно Австрии, чтобы снять угрозу с фланга при возможном наступлении на запад». Эти планы не встретили возражений присутствовавших, последовали лишь некоторые уточняющие высказывания. Фрич, например, потребовал добиться того, чтобы Англия и Франция не стали «нашими противниками», Бломберг указал на необходимость серьезной военной подготовки к войне против Чехословакии[140].

На рубеже 1937–1938 гг. в Германии было развернуто 42 дивизии, в том числе 7 танковых и моторизованных. Общая численность сухопутных войск достигла 800 тыс. человек. Значительно выросли их подвижность и огневая мощь. Было предусмотрено формирование еще 25 дивизий и доведение численности сухопутных войск на случай войны до 3 млн человек[141].

Примечательно, что 19 ноября 1937 г. в Оберзальцберге Гитлер встретился с представителем английского правительства министром иностранных дел лордом Э. Галифаксом. Именно тогда Великобритания, вступив в переговоры с Гитлером, одобрила присоединение Австрии к Германии. Галифакс, будучи сторонником сближения с нацисткой Германией, назвал Третий рейх «бастионом Запада против большевизма», выступил за заключение «широкого соглашения», по которому Германия обязалась бы уважать целостность Британской империи, в свою очередь английское правительство предоставило бы ей свободу рук в Центральной и Восточной Европе[142].

На фоне подобных действий ведущих представителей западных демократий руководство нацистской Германии решило приступить к осуществлению первого этапа своей завоевательной программы. Прежде всего с февраля 1938 г. Гитлер начал кардинальное преобразование системы командования вермахта. Так, 4 февраля того же года он стал верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами, таким образом совместив в своем лице всю политическую и военную власть. Под различными предлогами с занимаемых постов были уволены генералы, выступавшие за более умеренный военно-политический курс, в частности начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Л. фон Бек, генерал-фельдмаршал В. фон Бломберг и генерал-полковник В. фон Фрич. Ведущую роль в военной политике и осуществлении подготовки к агрессивной войне стали играть представители экстремистских кругов германского милитаризма, такие, как В. Браухич, Ф. Гальдер, Г. Гудериан, Г. Геринг, В. Кейтель, А. Йодль и др.

Первой жертвой в реализации этих планов после бескровного аншлюса Австрии, включенной в состав германского рейха в марте 1938 г., стало славянское государство Чехословакия. Еще в 1932 г. Гитлер в присутствии своих приближенных говорил: «Чешско-Моравский бассейн, восточные области, граничащие с Германией, – все будет заселено немецкими крестьянами. Чехов мы переселим в Сибирь или на Волынь – мы определим для них резервации в новых государствах федерации. Чехов надо убрать из Европы. Пока они здесь, они всегда будут очагом гуситско-большевистского разложения»[143]. В 1937 г. появился план нападения на Чехословакию под кодовым названием «Грюн». Мюнхенское соглашение, подписанное 30 сентября 1938 г. главами правительств Великобритании, Франции, Германии и Италии без участия Чехословакии, дало возможность Гитлеру приступить к ликвидации Чехословакии, не прибегая к военной силе[144]. Согласно воспоминаниям У. Черчилля, на Нюрнбергском процессе генерал-фельдмаршал В. Кейтель на вопрос, заданный ему представителем Чехословакии полковником Эгером о том, напала бы Германия на Чехословакию в 1938 г., если бы западные державы поддержали Прагу, ответил: «Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии»[145].

15 марта 1939 г. Чехословакия как государство перестала существовать после германской оккупации всех чешских земель и провозглашения так называемого «протектората Чехии и Моравии»[146].

Несмотря на то что правящие круги Польши рассчитывали на тесные отношения с нацистской Германией[147], однако еще задолго до 1939 г. нацисты планировали ликвидацию поляков и Польского государства. Так, в 1927 г. Розенберг писал, что ликвидация Польского государства является конечной целью Германии, а поляки, чехи и другие «неполноценные» в расовом и политическим отношении народы должны быть выселены дальше на Восток[148].

Согласно записям Геббельса в дневнике, Гитлер накануне нападения на Польшу 22 августа 1939 г. в обращении к главнокомандующим родами войск заявлял: «Я найду пропагандистский предлог для начала войны, независимо от того, будет ли он внушать доверие или нет. В развязывании и ведении войны имеет значение не право, а победа. Никакой жалости. Жестокость… Нужна величайшая жестокость… Полный разгром Польши является военной целью. Быть быстрым – такова главная задача. Преследовать до полного уничтожения»[149].

Спустя несколько дней после нападения на Польшу 18 октября 1939 г. начальник генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер сделал в своем дневнике следующую запись о замыслах нацистов в отношении режима в этой стране и судьбы поляков: «Мы не хотим оздоровления Польши… Плацдарм для будущих действий немецких войск… Низкий жизненный уровень должен быть сохранен. Дешевые рабы. Из польских областей, отошедших к Германии, следует выбросить весь сброд. Администрация в Польше должна объединять в своих руках все полномочия, кроме военных. Настоящая же власть только одна – генерал-губернатор. Добиться полной дезорганизации в экономике… Империя должна только обеспечить генерал-губернатору возможность закончить эту дьявольскую работу …»[150].

Накануне завершения польской кампании Гитлер вновь давал установку Кейтелю: «Жестокость и суровость должны лежать в основе этой расовой борьбы для того, чтобы освободить нас от дальнейшей борьбы с Польшей»[151].

В ноябре 1939 г. расово-политическое управление НСДАП подготовило меморандум о методах обращения с населением на аннексированной польской территории. Этот документ нацеливал исполнителей на то, чтобы все население подвергнуть расовому обследованию; элементы, «подходящие» в расовом отношении, следует онемечить, остальных – уничтожить или выселить. Указывалось, что поляков следует держать на самой низшей ступени материального и культурного уровня, чтобы «ценные в расовом отношении» элементы сами заявили о своем желании принадлежать к немецкой национальности. Если же так называемые «ценные в расовом отношении» поляки откажутся изменить свою национальность, «нужно отнять у них детей и отправить в Германию для онемечивания. Польская интеллигенция должна быть уничтожена или выселена на Восток»[152].

В отличие от захватнических планов в отношении государств Западной и Центральной Европы, где Гитлер не собирался менять основ их общественного и государственного строя, планы нацистов и их союзников в войне против СССР имели принципиально иной характер. Известные ныне материалы, содержащие планы, директивы и другие разработки, связанные с подготовкой Германией войны против СССР, свидетельствуют, что гитлеровская верхушка заранее соединила военно-стратегическое планирование с программой проведения жесточайшей оккупационной политики на Востоке и с политическими целями этой войны[153].

11 января 1939 г. Гитлер в беседе с комиссаром «вольного города Данцига» заявил: «Все, что я предпринимаю, направлено против России, и если Запад настолько глуп и слеп, что не понимает и не видит этого, я буду вынужден договориться с русскими разбить Запад, а потом после его поражения всеми моими объединенными силами обрушиться на Советский Союз. Мне нужна Украина, чтобы нас нельзя было взять измором, как это было в последней войне»[154].

23 ноября 1939 г. Гитлер, выступая перед представителями высшего командного состава, объяснял верхушке вермахта, что Россия остается «опасной и в будущем». Однако выступать против нее можно было бы лишь тогда, когда будут развязаны руки на Западе[155].

Существовавший тогда советско-германский договор, заключенный в августе 1939 г., имел для Гитлера значение до тех пор, пока он был ему полезен. Уже позднее, в начале 1940 г. он дал понять своему ближайшему союзнику Муссолини, что не считает пакт с СССР настоящим союзом, а рассматривает его лишь как ограниченный по времени тактический маневр, который закончится после решения вопроса на Западе, чтобы затем возобновить борьбу с большевизмом в рамках своей «восточной программы»[156]

Примечания