Загадка угрюмой земли

Глава 1

Карта была очень старой. От пожухлого пергамента, на которой она была нарисована, веяло такой глубокой древностью, что любой эксперт мог бы смело отнести пергамент к эпохе наскальных рисунков. Но как бы этот самый эксперт объяснил то, что на этой самой древней карте оказались вдруг изображенными и западное побережье Африки, и восточное побережье Южной Америки, и Антарктида? Ведь доподлинно известно, что все эти континенты были открыты лишь несколько столетий назад, тогда как от вышеупомянутой эпохи человечество отделяют многие тысячи лет.

Мощным и раскатистым звоном каминные часы известили о том, что минула очередная четверть часа. Гитлер чувствовал, как у него за спиной в нетерпеливом ожидании переминаются с ноги на ногу участники совещания, но та навязчивая мысль, что жужжала где-то в подсознании, упорно не хотела воплощаться в конкретное содержание, а мозг категорически отказывался усваивать увиденное. Ибо в подобное действительно невозможно поверить – изрядно выцветшие, но отчетливо проступающие на древнем пергаменте краски до мельчайших деталей передавали рельеф и береговые линии островов и континентов, ниспровергая тем самым дарвинские сказки о сотворении мира.

Это неразрешимое противоречие поглотило Гитлера целиком. Своим воистину звериным чутьем, выработанным за долгие годы борьбы, он чуял, что карта на пергаменте заключала особую тайну, которая сама всплыла из глубины веков и легла на его стол вполне осязаемой вещью. И случилось это как раз тогда, когда он, Адольф Гитлер, без единого выстрела, но одной лишь своей волей! – добился ликвидации Чехословакии. В то время как большинство рейхсверовских генералов уверяли его в том, что Германии при попытке захвата Чехословакии грозило неизбежное поражение.

В его памяти всплыла картинка вчерашнего дня, когда начальник штаба Верховного главнокомандования генерал-полковник Кейтель пришел к нему с докладом:

– Мой фюрер, в результате блистательно завершившейся операции по взятию Чехословакии нам достались тысяча пятьсот восемьдесят два самолета, пятьсот одно зенитное орудие, две тысячи сто семьдесят пять пушек, семьсот восемьдесят пять минометов, сорок три тысячи восемьсот семьдесят шесть пулеметов, четыреста шестьдесят девять танков, свыше одного миллиона винтовок, сто четырнадцать тысяч пистолетов, один миллиард патронов, три миллиона снарядов и другие виды военной техники и снаряжения, достаточного для вооружения сорока немецких дивизий!

Голос Кейтеля осип от возбуждения, глаза его горели, но Гитлер раздраженно отмахнулся от его патетики:

– Сорок дивизий?.. Много это или мало, Кейтель, если иметь в виду, что мне их нужно более двухсот?! Полнокровных и отменно вооруженных!

– Но… мой фюрер, людских ресурсов для реализации этого плана явно недостаточно.

– Оставьте, Кейтель! Если следовать наставлениям фон Фрича и Бломберга[2], то их будет недостаточно даже с учетом мобилизации ресурсов ряда стран континентальной Европы! – Гитлер заходил по кабинету, отчаянно жестикулируя. – Какие же вы недоумки! Вам и в голову не приходит, что ваша эра позиционных войн с длительным противостоянием армий подошла к концу!

Он круто развернулся, и воспаленный взор фюрера пронзил Кейтеля.

– Я, Адольф Гитлер, поставлю весь мир на колени, не растрачиваясь на «обмен любезностями» в открытых сражениях! Молниеносные войны, – вот мой рецепт построения тысячелетнего рейха! Отныне – я его главный стратег!

Довольно отметив побледневшее лицо Кейтеля, он возвысил голос:

– Массированными бомбардировками авиации и дальнобойной артиллерии я сотру с лица Земли любые укрепрайоны, целые города! Мои бронированные кулаки, как нож сквозь масло, будут проходить любую оборону, а это значит, что длительность войн отныне будет определяться протяженностью шоссейных дорог противника и запасом дневного хода моих танков! Для тех же, кто рассчитывает на мнимую неприступность, укрывшись за проливами и океанами, мои ученые готовят ошеломительные сюрпризы…

…Тот вчерашний разговор с Кейтелем лишний раз подчеркивал необходимость поиска нестандартных решений, и вот теперь – эта карта. Древняя посланница…

Шумно выдохнув, он еще раз окинул взглядом пожухлый пергамент:

«Да! В этой карте должна быть сокрыта та тайна, которая предопределит ход событий на много лет вперед. Уж если Провидению было угодно сделать меня, безвестного венского художника, фюрером всей германской нации, то кому, как не тому же Провидению, наделить своего избранника всеиспепеляющей мощью?!»

При этой мысли кровь вдруг забурлила в жилах. Она вселила в тело такую стремительную легкость, что он сразу ощутил в себе полную причастность к происходящим по воле Провидения событиям.

Гитлер отстранился от стола и с вожделением потер руки:

– И все же, профессор, каков действительный возраст этой карты?

Голос Гитлера нарушил гнетущую тишину в кабинете совершенно неожиданно, но профессор Кнолль проявил завидную выдержку:

– Видите ли, англичане, завладевшие в тысяча девятьсот двадцать девятом году одним из фрагментов этой карты, приписывают авторство турецкому адмиралу Пири Рейсу[3]. Они предполагают, что Пири Рейс составил ее в тысяча пятьсот тринадцатом году. У них, конечно, есть на это основания, но мы…

– Вот как? Значит, у этой карты не такое далекое прошлое?

– Отнюдь! Факт древнего происхождения этой карты доказан и сам по себе никаких сомнений не вызывает. Даже по первичным оценкам Отдела по изучению письмен и символов этому пергаменту далеко не одна тысяча лет и…

– Уж не хотите ли вы сказать, профессор, что англичане так безнадежно тупы?

– Мой фюрер, правоту англичан невозможно допустить даже гипотетически. И не только потому, что изображенная на карте Антарктида была открыта лишь в тысяча восемьсот восемнадцатом году. Вы присмотритесь внимательнее. Вам не кажется, что континент на карте адмирала лишен м-м-м… главного своего компонента?

Мощная лупа в руке Гитлера поплыла над континентом, но тут же дрогнула и застыла. Хотя и безо всякого увеличительного прибора было видно, что и берег и континент на карте были свободны ото льда.

Гитлер посетил «Аненербе» впервые спустя три года после открытия. На этом визите настоял Генрих Гиммлер. Здесь, в одном из самых засекреченных объектов рейха, трудились лучшие умы в не признанных традиционной наукой областях, и Гиммлер с неукротимой энергией уверял его в том, что их последние достижения как нельзя лучше вписываются в концепцию фюрера по завоеванию господства во всем мире. А весна 1939 года выдалась для Адольфа Гитлера чрезвычайно напряженной. К этому времени он уже подписал план «Вайс» о проведении военной операции против Польши, и ему катастрофически не хватало времени, чтобы локализовать предстоящий конфликт с Польшей в дипломатических маневрах великих держав.

Но рейхсфюрер был очень настойчив. И вот теперь, заслушав краткий доклад профессора, фюрер и рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, рейхсфюрер СС Гиммлер, исполнительный директор «Аненербе» штандартенфюрер[4] Зиверс и профессор Кнолль сгрудились у громадного колченогого стола, на котором распласталась всплывшая из глубины веков посланница, и гробовая тишина воцарилась в кабинете.

Профессор торжествовал. Ох уж эти политики! Ведь одно дело – из года в год с маниакальной настойчивостью кроить и перекраивать политическую карту мира. Зато совсем другое дело – география, где еще царствуют незыблемые понятия. Да сейчас любой школяр не задумываясь вам скажет, что километровые толщи льда покрывают Антарктиду уже многие тысячи лет!

Дождавшись, когда фюрер рассмотрит карту, профессор продолжил:

– Поначалу и мы все крайне недоумевали – Антарктида – и безо льда? Но потом обратили внимание на кое-какие детали и показали карту господам из люфтваффе[5]. Мы полагали, что летные картографы разрешат наши сомнения…

– И что же? Каков был ответ?

– Их ответ просто изумил нас! Нет, мы, конечно же, догадывались кой о чем, но ведомство господина рейхсмаршала Геринга дало однозначное заключение. Вот оно…

Эти несколько машинописных строк Гитлер читал и вновь перечитывал так, будто то был Акт о капитуляции Англии, собственноручно подписанный ее премьер-министром.

Наконец лист бумаги скользнул на стол.

– Но ведь это…

– Да, мой фюрер! Я лично связывался со специалистами из люфтваффе: мнение их неизменно – данная карта есть не что иное, как изображение Антарктиды, сделанное с большой высоты, примерно около сорока тысяч метров.

– Выходит, что снимки для этой карты делались… из космоса?

– Видите ли, сам по себе этот факт у нас не вызывает никакого сомнения… – Профессор изо всех сил старался выглядеть спокойным. – Исследовав все это, мы пришли к поразительному открытию! Мы утверждаем, что в отраженное на карте время положение полюсов не соответствовало нынешнему, а находилось в смещении на пятнадцать-двадцать градусов.

– Не говорите загадками, профессор!

– Из всего этого, мой фюрер, вытекает то, что в начале шестнадцатого века адмирал Пири Рейс либо держал в руках раритеты, дошедшие до него от предыдущей земной цивилизации, либо информацию от пришельцев с неведомой планеты. Ибо нашей, теперешней цивилизации в запечатленное на карте время еще не было.

Тишина в кабинете стала абсолютной. Потрясенные услышанным, все вглядывались на пергаменте в береговые линии Антарктиды, будто ожидая, что на карте континента вот-вот проявятся лица тех, кто изобразил его, пролетая над Землей тысячи лет назад.

Бесшумные вентиляторы исправно нагнетали в помещение кубометры насыщенного хвоей свежего воздуха, но все присутствующие явственно осязали небывалую наэлектризованность атмосферы. Они готовы были поклясться, что исходила она от этого потемневшего от времени пергамента.

– Мой фюрер, нам удалось раскопать еще кое-что…

Гитлер был так поглощен этой невероятной загадкой Антарктиды, что пришел в себя, когда услышал за спиной голос исполнительного директора института.

Штандартенфюрер Зиверс выложил перед Гитлером несколько фотографий:

– Прошу вас, взгляните на эти снимки! Внешне они очень похожи, не так ли?

– На мой взгляд, они совершенно одинаковые. Мне даже кажется, что на них снят один из районов Антарктиды… – Указательный палец фюрера с аккуратно подпиленным ногтем проплыл над картой и словно дротик уткнулся в скалистый берег континента. – Вот этот район. Та же гора пирамидальной формы…

Физиономия Зиверса просияла. Гитлер выпрямился:

– Судя по всему, вы нашли в этом районе нечто очень ценное?

– Нашли, мой фюрер! Но здесь есть одна неувязочка…

Сохраняя невозмутимость, Зиверс с ловкостью картежного шулера перетасовал фотоснимки, развернул их веером и выдернул один:

– Это действительно увеличенный снимок с карты, что лежит перед вами.

Гитлер качнул головой, сотворив ироничную гримасу.

Штандартенфюрер не остался в долгу. Дернув уголком рта, он метнул на стол следующее фото:

– Но вот этот был сделан полгода назад нашим молодым ученым Шеффером[6]. Снимок был сделан… в горах Тибета.

Гитлер поднял голову и недоверчиво взглянул на Зиверса. Тот, оставаясь по-прежнему невозмутимым, подал последнюю фотографию:

– А вот это было доставлено в мою лабораторию две недели назад. Снимок сделан после проявки фотопленки с самолета-разведчика. Выполняя наше задание, он летал с территории Финляндии в глубь Кольского полуострова. На снимке – одна из вершин в Ловозерских горах, что на территории русских.

– Что-о-о?!

В то, что говорил Зиверс, невозможно было поверить, потому что на всех трех фотографиях были видны очертания практически одной и той же горы пирамидальной формы.

– Докладывайте, штандартенфюрер!

– Я позволю себе начать с нашей тибетской экспедиции Эрнста Шеффера, завершившейся в сентябре прошлого года. Мы вспомнили о ней, когда нам в руки попал этот древний пергамент. Потому что на карте Антарктиды мы обнаружили точно такую же гору, что и Шеффер на Тибете.

– Погодите-погодите, Зиверс! Я помню информацию о находке Шеффера на Тибете. Вы говорите о том самом объекте?!

– Совершенно верно! Это та самая гора неподалеку от Лхасы, где…

– Очень неожиданное совпадение.

– Сейчас уже с полной уверенностью можно сказать, что это далеко не совпадение.

– Продолжайте!

– Из различных источников нам было известно о некоем подземном хранилище, в котором хранятся знания древних, записанные на каменных скрижалях. «Кто будет обладать ими, тот будет управлять миром» – так говорят о них. Десятки исследователей на протяжении почти сотни лет исписали на эту тему гору трактатов. И где только не искали это хранилище: от Монголии и до Ла-Манша. А все оказалось…

– Так вы нашли это хранилище?!

– Похоже на то, мой фюрер! Нам удалось расшифровать один из привезенных Шеффером тибетских манускриптов. В нем говорится о подземном святилище Агартхи, находящемся где-то на русском Севере. Мы тут же сопоставили имеющиеся у нас материалы и обратили внимание на отчет русского академика Барченко об экспедиции на Кольский полуостров в 1922 году.

Зиверс замолчал.

В застывшем взоре фюрера было нечто колдовское. Лицо его вытянулось, а во внезапно расширившихся карих глазах, казалось, мистическими сполохами буйствовал желтый огонь. Мгновение спустя Гитлер перевоплотился в обычного человека.

– Что же вы умолкли, штандартенфюрер?

– Кхм… По свидетельствам участников экспедиции, в Лапландии они обнаружили древний лаз в подземелье, но проникнуть туда им не удалось.

– Что же им помешало?

– Нечто необъяснимое, мой фюрер! Всякий, кто пытался это сделать, испытывал такой невероятный ужас, что…

– Но ведь и Шеффер докладывал…

– Так точно! Вот мы и подумали: не слишком ли много общих закономерностей в этих похожих открытиях? И в Лапландии, и в найденной Шеффером горе на Тибете? Тогда-то и родилась идея послать в тыл к русским самолет, оборудованный фотокамерами. Мы, конечно же, думали всякое, но предположить, что в русской Лапландии обнаружится гора, как две капли воды похожая…

– Где находится эта гора, Зиверс?

– У Сейдозера, в Ловозерских горах, мой фюрер!

Гитлер повернулся через плечо к огромной, во всю стену карте Евразийского континента. Его цепкий взгляд сразу выхватил то место в центре Кольского полуострова. Там, где Ловозеро длинным червем ползло на север, к самому его подбрюшью голубой каплей стекало Сейдозеро.

Гитлер ткнул указкой:

– Здесь?

– Так точно! Теперь у нас нет сомнений – там вход в хранилище.

Гитлер заговорил снова после долгой паузы:

– Зиверс, а вам самому не кажется странным, что у Сталина под носом лежит ключ к мировому господству, а он им не пользуется?

– Я понимаю ваш скепсис, мой фюрер, но непосвященным туда ни за что не войти. В манускрипте говорится, что подземные силы никого туда не пропустят, а упорство приведет лишь к расстройству психики и потере человеческого облика.

– Но как вы планируете подобрать ключи к Агартхи, если доступ туда невозможен?

– Мы ведь не зря побывали на Тибете, мой фюрер! Наши друзья помогут нам, тибетские монахи умеют преодолевать такие запреты.

Пауза вновь была долгой.

– А эта гора в Антарктиде? Как же она увязывается со всем тем, что вы мне изложили?

– Самым непосредственным образом.

Выудив из вороха разнокалиберных схем и карт нужный ему лист, Зиверс разложил контурную карту планеты. Несколько жирных линий на ней вытекали изо всех континентов и, пройдя по меридианам, сходились в районе Южного полюса.

– Эти линии есть не что иное, как пустые полости в земной коре. Известные в прошлом исследователи Оссендовский и Сент-Ив д’Альвейдр утверждали, что пустоты эти связаны с центрами духовного и материального могущества, основанными доисторическими цивилизациями. Но если они и предположить не могли, откуда можно подобраться к этим пустотам, то мы теперь можем смело утверждать, что вход в пустоты здесь, в районе Земли Королевы Мод.

Гиммлер не удержался от восклицания:

– Подумать только – какие перспективы сулят нам теплые пустоты под Антарктидой! Если оснастить эти подземелья по последнему слову техники, то в них можно перенести наш рейх и оттуда вершить судьбы всех народов! Это будет абсолютно недоступная для врагов территория. Наш Новый Швабеланд!

Гитлер протестующе вскинул руки:

– Я не берусь говорить сейчас о практической ценности этого факта, Генрих! Лед! – вот что меня интересует. Над той горой сейчас километровые слои вечного льда. Как вы планируете преодолеть их, чтобы добраться до этих подземных пещер?! Как отыскать их под сплошным панцирем?

– Мы надеемся, что наша антарктическая экспедиция…

– Ритшер?[7]

– Верно, мой фюрер! Через месяц мы ожидаем его возвращения из Антарктиды. Он великолепно справился с поставленной задачей. Мы застолбили за рейхом значительную часть континента, но главное здесь то, что с помощью гидроплана Ритшеру удалось там обнаружить пресное озеро. А пресное озеро среди антарктических льдов свидетельствует о наличии в том месте аномально теплой зоны. Так что же это, если не искомые нами пустоты?

– Погодите, Генрих… Но лед? Как вы собираетесь преодолеть километровые толщи материкового льда, чтобы добраться до этих пустот?

Зиверс словно ждал этого вопроса:

– У наших подводников есть мнение, что вход можно обнаружить, поднырнув под лед со стороны океана. Но мы все уверены – ключ к пустотам Антарктиды находится в Лапландии, мой фюрер! Там, в Агартхи, мы рассчитываем найти доступ к таким совершенным технологиям, что даже многокилометровый лед Антарктиды станет для нас вполне преодолимым препятствием. Имею честь доложить вам, что наш агент уже проводит основательную рекогносцировку в том районе русских. Так что когда ведомый вашей волей вермахт шагнет на восток, то мы поднесем вам ключ от древнего хранилища.

В глубокой задумчивости Гитлер стал курсировать из угла в угол. Он очень нуждался в помощи сторонних сил. Ведь если и прошлогодний бескровный аншлюс Австрии и Судет[8], и нынешнее образование протектората Богемия и Моравия на месте бывшей Чехии[9] произошли молниеносно и при полном попустительстве Англии и Франции, то теперь следовало бы заполучить более весомые козыри, чтобы так называемые мировые лидеры и впредь были более сговорчивыми.

Ну а какой козырь лучше явной силы? Со времен Аттилы еще никому не удавалось опровергнуть ее значение как главного аргумента в дипломатии! К тому же в последнее время его сильно донимала некая двойственность при выборе приоритетов. С одной стороны, необходимо было как можно скорее устранить с карты политического влияния Англию, а с другой стороны, разделаться с Россией, пока та не окрепла. Но сейчас, перед лицом таких фактов…

По участившимся шагам фюрера и Гиммлер, и Зиверс поняли, что он принял судьбоносное решение. И они не ошиблись.

Гитлер остановился и круто развернулся к Зиверсу. Его глаза вновь были полны того самого желтого мистического огня.

– Зиверс, я даю вам карт-бланш! Все, что необходимо для предстоящих мероприятий, вы получите немедленно. Генрих, проследите за этим лично!

Глава 2

Из оперативных документов Главного управления госбезопасности НКВД СССР:

Шифрограмма за № … от 28.08.1940 г.

«Начальнику Главного управления госбезопасности НКВД СССР Меркулову.

… докладываю, что сегодня в 9 часов утра на Кольском полуострове в районе Ловозера был зафиксирован выход в эфир неопознанного коротковолнового радиопередатчика… Перехваченный текст передан в дешифровальный отдел IV управления.

Начальник Особого отдела НКВД Ленинградского военного округа Сиднев».

Шифрограмма за № … от 30.08.1940 г.

«Начальнику Главного управления госбезопасности НКВД СССР Меркулову.

… по факту сеанса радиосвязи из района Ловозера дополнительно докладываю:

Сегодня в Ленинград прибыл из Берлина советник германского торгпредства Вильгельм Шорнборн. Официально целью его поездки заявлена командировка в город Кировск на горно-химический комбинат, откуда осуществляются поставки в Германию апатитового сырья. Но мне представляется, что прибытие господина Шорнборна и заявленная им поездка на Хибины связаны именно с зафиксированным сеансом радиосвязи, так как нам доподлинно известно, что Вильгельм Шорнборн на деле является сотрудником германского абвера…

Для контрразведывательных мероприятий на место мною отправлена оперативная группа капитана Архипова…

…Сиднев».

– А-а-а!!!

Кричали где-то рядом.

Этот пронзительный крик мог свести с ума, но выстрел оборвал его. Он прозвучал сухо, как щелчок треснувшего под ногой ореха, а следом длинной очередью сухо закашлял автомат. За грохотом падающей и разбивающейся посуды истошно завопила девица, но ухнул оглушительный взрыв – и все разом стихло.

Силясь проснуться, Архипов тяжело мотнул головой. Но отзвуки взрыва еще резонировали в пространстве.

Архипов сунул руку под подушку. Ребристая рукоять нагана привычно легла в ладонь. Он открыл глаза. В купе было темно. Поезд замедлял ход. За окном в тусклом свете фонарей медленно проплывали какие-то тени. Наконец вагон еще раз дернуло, и поезд остановился. Архипов приподнял голову. Володя Болотников сидел внизу у окна. Приподняв краешек занавески, он явно за чем-то наблюдал, блаженно оскалившись белоснежными зубами.

Едва Архипов пришел в себя, как за окном надрывно застрекотал автомобильный стартер, что-то вновь с оглушительным грохотом бухнуло, и кто-то завопил истошным голосом:

– Назад!!! Степка! Сейчас же сдавай назад, раззява!!! Ты мне всю посуду подавишь!

Архипов отдернул шторку. Поезд стоял на ночном полустанке. Вдоль освещенного желтыми фонарями перрона тянулся длинный пакгауз, а у его распахнутых ворот уткнулась радиатором в штабель ящиков и молочных бидонов старенькая полуторка. Грохнувшиеся с высоты бидоны еще скакали по перрону, а по луже растекающегося молока сновали несколько женщин, собирающие продавленные ящики и битое стекло.

Белобрысый паренек тщетно пытался оживить мотор автомашины. Он все давил и давил на стартер, но полуторка только тряслась и громко чихала. Наконец мотор выдал еще одну трескотливую очередь, машина окуталась сизым удушливым дымом и завелась.

Женщины разом загалдели, накинувшись на незадачливого паренька:

– Степка, мать твою! Немедленно убирай свой тарантас от пакгауза!

Под их нескончаемый гвалт полуторка, отчаянно чадя, прокатила вдоль вагона.

Архипов откинулся на подушку. «Вот померещится же…»

Грудь его работала словно кузнечные меха, как после утомительного забега в День Красной армии, когда он первым пересек финишный створ. Гася возбуждение, он несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул.

Учуяв пробуждение начальства, лейтенант Болотников переместился к двери и занял свой пост, отворив дверь на едва заметную щелочку. Тем временем раздался паровозный гудок, состав громыхнул сцепками, и поезд тронулся.

Архипов блаженно растянулся на верхней полке – впервые за последние несколько суток ему удалось выспаться. Лелея мечту о предстоящем завтраке со стаканом горячего крепкого чая и кусковым сахаром вприкуску, он подставил лицо потоку прохладного воздуха.

Ветерок через приоткрытое окно лениво трепыхал шторку. Что может быть прекраснее, когда вот так лежишь у окна поезда, уносящего тебя вдаль, и вдыхаешь ночной настой, состоящий из свежего запаха дальнего леса, туманной сырости, поднимавшейся из окрестного болотца и вкусного угарно-терпкого паровозного дымка. Ощутив единение с летящим в ночи поездом, ты взахлеб вдыхаешь этот ночной коктейль, а валко покачивающийся вагон под дробный аккомпанемент стремительно уносит тебя в ночь. А ты лежишь и думаешь только о чем-то хорошем. И незачем ломать голову над причинами и следствиями, ибо все сомнения от незнания. Как говаривали бывалые люди – истинные озарения приходят со свистом пуль! А здесь не стреляли…