Загадка угрюмой земли

Архипов смачно зевнул. Но следующая мысль прервала этот сладостный процесс, едва не заклинив ему челюсти. Не раздумывая ни секунды, он соскочил вниз.

– Доброй ночи, товарищ капитан! Выспались?

Лейтенант Болотников лучился приветливой улыбкой, но, увидев выражение лица командира, в мгновение переменился.

– Тсс, тихо, Володя, тихо… Ты давеча ничего не слышал?

Лейтенант также ответил шепотом:

– Н-нет! Полуторка только эта и бабы… а так – вроде все тихо! А что, товарищ капитан?

– Возможно, мне показалось, но мы с тобой это сейчас проверим.

Они ехали в мягком вагоне. Учитывая, что за последние несколько суток толком выспаться им так и не довелось, они решили использовать ситуацию с максимальной пользой для себя – один дежурит у двери, другой, в свою очередь, спит. И эти два часа, отведенных для сна Архипову, судя по часам, давно уж истекли. Но капитан не стал отчитывать Болотникова за мальчишеское благородство, быстро обулся и оправил гимнастерку.

Поезд уже набрал скорость. С дробным стуком колеса проносились по стыкам, и вагон здорово покачивало. В коридоре было темно. Лишь скудный свет от фонарей проносившихся полустанков и дачных платформ иногда освещал его, но Архипову и без этого было видно, что в коридоре никого нет.

Он на цыпочках подкрался к соседнему купе. Прильнув ухом к двери, долго вслушивался. Затем, удерживаясь за поручни, направился к проводнику.

– Не спится? Может, вас чайком попотчевать, товарищ капитан?

Сонный проводник, сухопарый пожилой мужчина с рыжими обвисшими усами, смахнул с газеты хлебные крошки, свернул ее и потянулся к шкафчику, но Архипов остановил его:

– Вот что, э-э… Матвей Поликарпыч! Вы лучше скажите: Петрозаводск-то скоро?

– Да вроде примерно через часок.

– Вот и чудесно! Вы пройдите, пожалуйста, сейчас к четвертому купе и, как полагается, объявите об этом пассажирам. Там ведь двое едут?

Архипов вернулся к своему купе. Лейтенант ждал его с «ТТ» наготове. Архипов кивнул ему на стенку смежного купе и махнул проводнику. Тот водрузил на голову форменную фуражку и прошел по коридору. У четвертого купе он остановился и постучал ключом в дверь:

– Петрозаводск, товарищи! Скоро подъезжаем, прошу приготовиться…

На голос проводника никто не отозвался. Проводник постучал еще раз. Не получив ответа, растерянно оглянулся.

Архипов отстранил проводника и рванул на себя дверь. Ветер из распахнутого настежь окна отчаянно полоскал оконную шторку и метал по купе перья из простреленной подушки. Подушка эта валялась на полу, а на полке лежало неподвижное тело с бурым пятном на груди.

Никого более в купе не было…

…Они прибыли в Кировск в одном поезде с советником германского торгпредства Вильгельмом Шорнборном. Вернее, они сошли вслед за ним на станции Апатиты, проследили, как советник сел в автобус до Кировска, а уж потом поехали следом на машине местного райотдела НКВД.

Было это еще пять дней назад. Оперативная группа капитана Архипова, в которую входили лейтенанты Севергин и Болотников, должна была в предельно сжатые сроки проделать колоссальную работу, чтобы определить: за какой надобностью «советник», а на самом деле – резидент абвера Вильгельм Шорнборн прибыл в такую глухомань, как этот район Кольского полуострова?

Накануне у Архипова был обстоятельный разговор с начальством. А любое начальство, как известно, очень любит задавать вопросы, нимало не заботясь о том, как ты найдешь на них ответы. Справедливости ради, Архипов разделял озабоченность начальства: то, что сообщник у Шорнборна в этом районе был, сомнению не подлежало – ведь кто-то же выходил в эфир. Но вот что в этой глуши влечет немцев? Что они затевают? Диверсию на горно-химическом комбинате? Но тогда еще вопрос: какого ляда их рация выходила в эфир так далеко от города? Зачем они пошли на риск, связанный с транспортировкой и использованием рации в столь безлюдном месте?

Вопросов много, но лишь одно было ясно – в этом районе действительно есть нечто, так заинтересовавшее абвер. Словом, задание было не из простых, и при этом не было ни единой зацепки. Так что, когда по приезде в город Шорнборн направился в управление комбината, Архипов уединился в гостиничном номере со старшим оперуполномоченным местного райотдела НКВД Рыдлевичем:

– Как говорил старый Мойша на моей Могилевщине – давайте будем посмотреть.

Рыдлевич разложил на столе карту.

– Вот этот район, откуда они выходили в эфир… – Палец оперуполномоченного уперся в район горы, обрывающейся крутым северным склоном к Сейдозеру. – Вот здесь разворачивается строительство Карнасуртского рудника. Здесь, в двадцати километрах от него саамское село Ловозеро… – Он очертил полукруг вдоль северной подошвы гор Ловозерской тундры. – Кроме оленеводческих становищ и рыболовецких артелей по берегам Ловозера, в этой зоне нет ничего особого. А не может ли это быть самой заурядной маскировкой? Протопал резидент с рацией сто верст по тундре, а ты гадай потом: в чем их бубновый интерес?

– Ничего себе, маскировка – шастать по всему району с рацией на плечах! Нет, товарищ Рыдлевич, нужда их заставила выйти в эфир! По всему видно – крепко они за что-то здесь ухватились. Но вы правы, мы должны отталкиваться не от объекта, а внимательно поглядеть на тех, кто по роду своей работы может свободно бродить по этому необжитому району, не вызывая подозрений. Я не могу представить оленевода в роли немецкого резидента, залихватски отстукивающего морзянку.

По расплывшемуся лицу Рыдлевича Архипов понял, что попал в яблочко.

– Такие лица есть. – Рыдлевич достал из планшета исписанный лист и положил его на стол. – Те, что в списке вычеркнуты красным карандашом, – это люди из интендантской службы воинской части и из системы исправительных лагерей. Нет, они бывают всюду, так как занимаются заготовкой и для своей части, и для строителей рудника, но все эти люди, нами проверенные.

– Кто же в остатке?

– Начальник нашей метеостанции и геодезист Петрозаводского топографического отряда. Вполне допустимо, что им может быть еще и некто из Управления геологии.

– Геологи отпадают. Никому из геологов полевые задания в тот район не выдавались, и геологи в указанное время были на виду. Так что остаются эти двое.

– Не совсем – начальник метеостанции уже неделю как в отпуске. Он с семьей находится в Киеве, у родственников. Факт проверенный, сомнения не вызывает.

– Значит, только один – геодезист?

– Да, Чапыгин Вениамин Павлович.

– А вы не допускаете, что если Чапыгин был в Ловозерском районе в день выхода рации в эфир, то и сейчас он все еще может быть здесь?

– А я звонил в Ловозеро вчера вечером председателю тамошней артели, товарищ капитан.

Архипов с интересом посмотрел на Рыдлевича. Этот рассудительный крепыш нравился ему все больше.

– Я попросил его разузнать, не поднимая шума, бывал ли у них Чапыгин? С кем да о чем говорил? Так что… – Рыдлевич осекся на полуслове, потому что в дверь постучали.

– Вас приглашают к телефону, пройдите к дежурному администратору!

Архипов с Рыдлевичем в мгновение ока домчали до комнаты дежурной.

Но звонили не из Петрозаводска. Лейтенант Болотников сообщал Архипову, что только что из управления горно-химического комбината в райотдел НКВД отправлена телефонограмма с ходатайством о предоставлении разрешения на охоту для советника германского торгпредства Шорнборна и его провожатого.

Едва Архипов положил трубку, как прямо под окном у гостиницы остановилась машина, а минуту спустя в холл вошли двое. Один из них по-военному шагнул к Рыдлевичу. Он вполголоса о чем-то стал докладывать, в то время как его попутчик – старый лопарь[10] в национальных одеждах – с нескрываемым любопытством озирался. По его смуглому лицу уже побежали в разбег ручейки морщинок, и голова была седа, но спину старик держал прямо, да и в раскосых глазах читалась еще немалая жизненная сила.

Старик осмотрел Архипова с головы до ног и обратился к нему, по неведомо каким признакам определив старшего:

– Такое дело, начальник! Председатель велел идти к тебе и все рассказать, такое дело.

Старик Гаврилов оказался оленеводом из становища близ Ловозера. Из его рассказа следовало, что геодезист Чапыгин появился у них еще весной прошлого года. Некоторые из местных жителей видели этого геодезиста и раньше, когда еще только планировалось строить рудник неподалеку от их становища. Чапыгин был одним из тех, кто помечал их горы столбиками с выжженными на них цифрами. Потом его долго не было, а с нынешней весны он опять зачастил к Сейд- озеру, расспрашивая стариков о человеке по фамилии Барченко, который еще в начале двадцатых был в этих краях с экспедицией из Петрограда.

– Как я не знай Барченко? Очень хорошо его знай, такое дело…

И старик поведал, как он водил Чапыгина по тем местам, по которым почти два десятка лет назад водил и академика Барченко с его научной экспедицией.

– Барченко большой человек был, важный! И стариков наших уважал, и с духами разговаривать умел. Поэтому, такое дело, мы ему все здесь показали.

– А Чапыгин что ж? Ему-то за что такая почесть?

Старик вынул трубку и принялся набивать табаком, уминая его большим пальцем:

– Чапыгин тоже большой человек! Кто из наших знает сопки лучше, чем я знаю все морщинки на лице моей старухи? А Чапыгин знает! Как было отказать ему? – Раскурив трубку, старик прищурился от дыма. – Только к заклятой горе у Сейдозера Чапыгин сам ходил. Дорогу я ему показал, а сам пойти не захотел. Нельзя тревожить злой дух Куйвы[11]. И на гору подниматься тоже нельзя, такое дело.

– Это почему же?

– Нинчурт твою жизнь себе забирай, такое дело. Может, сразу помрешь, а может, следующей зимой, кто знает? Там много люди пропадай, я так Чапыгину и сказал. Только он меня не слушай, а зря. Его смерть уже сюда приходи.

Рыдлевич оборвал старика:

– Ты, дед, нам этими шаманскими штучками голову не заморачивай! Скажи-ка лучше, где эта «заклятая гора» находится! Вот карта, давай вместе посмотрим.

Через несколько минут подробных расспросов и объяснений старик уверенно ткнул заскорузлым пальцем в точку на южном берегу Сейдозера.

Архипов присвистнул. Но Рыдлевич опере- дил его:

– Скажи, отец, а когда Чапыгин был там в последний раз? Хотя бы примерно.

– Зачем примерно? Три дня назад он там был, такое дело.

Архипов с Рыдлевичем переглянулись:

– Три дня назад… то есть двадцать восьмого это было? Так?

– Выходит, что так, однако. Оленуха в тот день ногу подвернула, пришлось зарезать, зачем добру пропадай? Вот Чапыгин тогда и приходи, моя старуха его мясом угости.

Больше ничего важного из старика им вытянуть не удалось, и они отпустили его.

В конце концов, ответ на самый главный вопрос получен – «заклятая гора Нинчурт» и была той самой горой, из района которой выходила в эфир искомая радиостанция. И в этот день Чапыгин был на Нинчурте.

А вскоре пришла и телефонограмма из Петрозаводска:

«Геодезист топографического отряда номер девять Чапыгин В. П. 26 августа был откомандирован с производственным заданием в Ловозерский район, где и находится в настоящее время…»

Рыдлевич загорелся:

– Теперь ясно, на какую «охоту» собирается Шорнборн! Будем сопровождать его?

– Ни в коем случае! Тут ему деваться некуда, сам выйдет из тундры.

– Что ж, тоже верно, дождемся, возьмем по-тихому его провожатого и подробненько пораспрошаем, а там и Чапыгин объявится, не век же ему по тундре бродить?

Но Архипов, слушая Рыдлевича, думал о своем: «Что искала, а вернее – что нашла здесь в двадцатых годах та загадочная экспедиция Барченко? Не ее ли след взяли немцы?»

…Шорнборн объявился в городе только через трое суток, уже ближе к ночи. К несказанному облегчению Архипова, вернулись они из тундры всей теплой компанией. Шорнборн выделялся своей знатной егерской экипировкой, а Чапыгина несложно было опознать по описанию – по пижонским усикам и старомодной бородке-эспаньолке. Вместе с ними был и Усов, разнорабочий того же топографического отряда, а ныне провожатый германского советника.

Коротко посовещавшись у гостиницы, Шорнборн с Чапыгиным направились в гостиницу, а Усов поспешил к автобусной остановке, где уже стоял автобус к железнодорожной станции.

За время их отсутствия Архипов попытался было обнаружить хотя бы лучик света в окружавших его потемках, но дешифрованного текста радиограммы от руководства он так и не получил, а на запрос по поводу экспедиции Барченко удалось раскопать заметку в газете «Красный пролетарий». В подшивке за 1922 год от 19 февраля обнаружилось упоминание о том, что: «…в Лапландии профессор Барченко открыл остатки древнейших культур, относящихся к периоду, древнейшему, чем эпоха зарождения египетской цивилизации…» Далее в этой газете была обозначена некоторая дискуссия на эту тему, но в последующих выпусках и она сошла на нет ввиду иных проблем того смутного времени в истекающей кровью стране. Короткое известие, но над ним стоило хорошенько подумать. А пока Архипов со своей группой и Рыдлевичем наблюдали за «охотниками» через витрину продмага, стоявшего напротив гостиницы. Время было позднее, и магазин к тому времени был уже давно закрыт.

Глядя на то, как Усов забирается в автобус, Рыдлевич указал на часы:

– На станцию спешит! Через два часа поезд в Петрозаводск.

Архипов кивнул лейтенанту Болотникову:

– Володя, дуй за Усовым, приклейся к нему, но ни на шаг не отпускай! А мы за этими двумя присмотрим, чую я, что долго они засиживаться не будут. Встретимся на станции.

Болотников выскользнул через заднюю дверь магазина, слился со спешащими к автобусу пассажирами, и вскоре автобус отошел от площади. И вновь медленно потянулось время.

Геодезист вышел от Шорнборна, когда к остановке подошел последний автобус к станции Апатиты. Огладив пятерней пижонскую бородку, Чапыгин нахлобучил на голову капюшон, подхватил рюкзак и юркнул в автобус.

– Лейтенант, остаешься в гостинице присматривать за Шорнборном!

– Есть!

Лейтенант Севергин ушел в гостиницу, а Архипов с Рыдлевичем поспешили к своей «эмке». Ехали долго, держась в некотором отдалении от автобуса.

У станции их встретил лейтенант Болотников:

– Усов купил в кассе два билета до Петрозаводска, и только что последним автобусом приехал Чапыгин. Вон они, голубки! Воркуют о чем-то у края платформы. Я взял билеты, как и они, – до Петрозаводска, в соседнее с ними купе.

…Эти события последних дней промелькнули перед глазами Архипова в тот момент, когда он увидел бездыханное тело Усова, лежащее на верхней полке.

Простившись на станции со старшим оперуполномоченным НКВД Рыдлевичем, они сели в поезд, полагая, что до Петрозаводска уж точно ничего не произойдет, и решили отоспаться, сменяя друг друга. И вот перед ними тело убитого Усова, а геодезист Чапыгин бесследно исчез.

Оставшееся время до прибытия в Петрозаводск Архипов потратил на тщательный осмотр места происшествия, но так ничего интересного и не обнаружил. Единственное, что было ясно совершенно точно, – это то, что геодезист застрелил своего подельника через подушку, сиганул в окно – и был таков.

В Петрозаводске Архипов из кабинета начальника райотдела НКВД связался с руководством. Сиднев был в ярости:

– Их надо было брать сразу еще там, в Кировске! А теперь что? Оборваны единственные нити, ведущие к Шорнборну! Что прикажешь делать с ним теперь?

Дождавшись, когда высокое начальство стравит пар, Архипов еще раз настойчиво изложил ход событий:

– Товарищ комиссар государственной безопасности! Этот Усов был у них просто за провожатого. Он, по существу, и знать-то не мог что-либо сверх того, что нам и так известно.

– А нам-то что известно, капитан?

– А то, что абвер проявляет интерес вовсе не к промышленной зоне Хибин, а к тому, что было обнаружено здесь экспедицией академика Барченко в двадцать втором году! Нам необходимо срочно получить доступ к его отчетам. Именно с этим я связываю убийство Усова, и ни с чем иным. Посмотрите на личность убитого – оболтус, более полугода на месте нигде не задерживался, работал разнорабочим. Ну разве мог кто-либо доверить такому свои секреты? Однако ж его убили? Убили! Значит, все кроется только в том единственном, что он мог знать – маршрутах передвижения Шорнборна и геодезиста.

Молчание в трубке было долгим.

– Что вы намерены предпринять?

Когда Сиднев переходил на изысканные формы обращения, это было верным признаком потепления в отношениях. Архипов приободрился:

– Лейтенанта Болотникова я оставляю в Петрозаводске с засадой на квартире геодезиста. Сам звоню в Кировск, даю поручение блокировать подходы к Шорнборну и затем выезжаю к ним. Буду ориентироваться на месте.

– Вы думаете, что после произошедшего геодезист объявится в своей квартире?

– Не думаю. Но в любом случае геодезист будет искать встречи с Шорнборном, а тогда-то мы его и прихватим.

– Хорошо! Действуйте…

– Но, товарищ комиссар…

– Что еще?

– Нужен дешифрованный текст радиограммы и материалы экспедиции Барченко! В них ключ к операции абвера, и нам…

– Запрос отправлен мною на самый верх. Ждите, капитан! Все, отбой.

Обратно в Кировск Архипову удалось добраться лишь к полудню. Изложив вкратце все, что на тот момент было возможно, Архипов приготовился выслушать отчет Севергина. Но отчет был на удивление лаконичным:

– Советник сегодня из номера не выходит, видимо, отсыпается после охоты.

На лице лейтенанта Севергина проступила редкая щетина, да и глаза заметно отливали краснотой, но он всем своим видом демонстрировал капитану неиссякаемую бодрость и готовность к действию.

– Что значит: «отсыпается»?

– Так еще со вчерашнего вечера советник дежурную предупредил: «Не тревожить, мол, буду отдыхать!»

На сердце капитана опять появилась нехорошая тяжесть:

– Анатолий Денисович, в номере Шорнборна ведь стоит телефон?

Рыдлевич с готовностью отозвался:

– Верно! Комбинатовцы накануне его сами устанавливали, как раз к приезду советника.

– Вы не могли бы организовать звонок в его номер? Скажем – от секретаря директора?

Рыдлевич сразу уловил, что за тревога стоит за просьбой Архипова. Он нахмурился и стремительно вышел из номера.

Вернулся спустя несколько минут:

– На звонок никто не отвечает.

– Та-а-а-ак… Лейтенант, блокируйте выход из гостиницы.

– Есть! – Севергин выскочил из номера.

– Анатолий Денисович, идите к дежурной и принесите запасной ключ от номера советника. Жду вас у его номера.

Два пролета лестницы, ведущей на второй этаж, Архипов преодолел одним махом. Рыдлевич тоже не заставил себя ждать. К номеру Шорнборна они подошли не таясь. Архипов постучал:

– Вам срочная телеграмма!

Ответа не последовало. Его не последовало и после того, как Архипов постучал в дверь еще раз.

Рыдлевич потянул его за рукав:

– Но как он ушел? Как?! Не мог он уйти, не мог…

Оставив его вопрос без ответа, Архипов провернул ключ. В небольшой гостиной с громоздким кожаным диваном у стены никого не было. Дверь в спальню была приоткрыта. Архипов остановил Рыдлевича и ногой толкнул дверь.

Он сидел у книжного шкафа. Выражение лица его было таковым, как будто он проснулся и увидел себя лежащим на рельсах перед неотвратимо надвигающимся железнодорожным составом. Но это было вызвано вовсе не тем, что он увидел вошедшего Архипова. Зрачки его сведенных в одну точку глаз застыли на некоем длинном предмете, торчащем у него из груди. Очевидно, что объятое животным страхом тело дернулось в последний миг своей жизни, но, пронзенное трехгранным штыком, так и застыло, оказавшись пришпиленным к громоздкому книжному шкафу.

Наступила удивительная тишина, и только издали до Архипова доносились какие-то оглушительные звуки, будто кто-то со всей мочи барабанил веслом по опрокинутой лодке. До него не сразу, но дошло, что он слышал стук своего собственного сердца. И не от того, что он слыл впечатлительной особой, нет. На своем веку ему приходилось видеть нечто и более впечатляющее. Но вот только увидев тело, ему вспомнилась недавняя встреча со старым саамом Гавриловым и его слова.

Рыдлевич вошел в спальню и замер на полушаге:

– Так это же…

Вероятно, сейчас он слушал тот же концерт неистового барабанщика, который минуту назад слышал и Архипов. Во всяком случае, дар речи вернулся к нему не сразу:

– Как же так?

Глядя на изумленное лицо Рыдлевича, Архипов вновь, как наяву, услышал те пророческие слова старика Гаврилова:

– «Нинчурт твою жизнь себе забирает, такое дело. Может, сразу помрешь, а может, следующей зимой. Там много люди пропало, я так Чапыгину и сказал. Только он меня не слушай, а зря. Его смерть уже сюда приходи…»

Это все было еще удивительно тем, что именно геодезиста Чапыгина, а не советника Шорнборна смерть скрутила в этом номере в безжалостной конвульсии и, надо полагать, сделала это давно.

Первый осмотр закоченевшего тела дал понять, что смерть наступила не позднее вчерашнего вечера. А значит, и в поезд вместе с ними садился не умерший к тому времени геодезист Чапыгин, а замаскировавшийся под его обличье агент абвера Вильгельм Шорнборн. Именно он и оборвал обе нити, ведущие к разгадке зловещей тайны.

Шифрограмма за № … от 06.09.1940 г.

«Начальнику Главного управления госбезопасности НКВД СССР Меркулову.

…по делу советника германского торгпредства Шорнборна докладываю:

В ходе проведенных спецмероприятий группе капитана Архипова удалось установить состав резидентуры и определить, что сотрудник абвера Шорнборн и два его агента – геодезист топографического отряда Чапыгин и разнорабочий того же отряда Усов, вели поиски следов экспедиции академика Барченко, предпринятой им в 1922 году. Результаты этой экспедиции нам не известны, но нам представляется, что речь идет о чем-то чрезвычайно важном. После выхода Шорнборна и его агентов из трехдневного похода по Ловозерской тундре группой Архипова с 4 на 5 сентября была предпринята попытка проследить их дальнейшие действия для выявления ближайших намерений, но Шорнборн устранил обоих своих агентов, а сам исчез, выпрыгнув на ходу из поезда Мурманск – Ленинград. В номере гостиницы, где проживал Шорнборн, был найден лишь обгорелый уголок сожженной записки с явственно читаемыми начальными словами: «Для Персея…» Известные нам обстоятельства позволяют сделать единственно возможный вывод, что гибель агентов абвера Чапыгина и Усова, а также исчезновение Шорнборна никак не связаны с действиями оперативной группы капитана Архипова, а на основании вышеизложенного становится очевидным: Шорнборном (ему предположительно принадлежит кодовое имя «Персей») и его подручным удалось выйти на след экспедиции Барченко и достигнуть конечной цели своего задания. Устранение им Усова и Чапыгина подтверждает несомненную и чрезвычайную важность полученной информации и связано лишь с желанием абвера максимально сузить круг лиц, причастных к этой операции.

Нами незамедлительно были приняты меры к отысканию тех следов, по которым шли агенты абвера, но длительные поиски, которые велись в районе Сейдозера без малого почти двое суток, ничего не дали. Кроме того, при проведении поисковых работ в районе горы Нинчурт бесследно исчезли два военнослужащих из охранного взвода НКВД. Их поиски ведутся круглосуточно. На основании вышеизложенного предлагаю:

– объявить на морском и железнодорожном транспорте и на пограничных заставах Ленинградского военного округа круглосуточную готовность на случай возможного проникновения Вильгельма Шорнборна через государственную границу СССР;

– обеспечить группе капитана Архипова доступ к архивным материалам по экспедиции Барченко 1922 года;

– санкционировать проведение более масштабных розыскных мероприятий силами НКВД и частей Ленинградского военного округа в Ловозерском районе по плану капитана Архипова, если таковой будет иметь место.

Начальник Особого отдела НКВД Ленинградского военного округа комиссар госбезопасности 3 ранга Сиднев».