Солдат Империи. Книга первая. Закат

Солдат повернулся и побрёл.

– Отставить! – Крикнул я.– Ко мне! Ты чего-то не понял боец? Или ты решил, что ты в банде батьки Махно?

Солдат оторопел и тут в нём сработала армейская выучка.

– Виноват! Разрешите выполнять приказ?

– Выполняйте, – сказал я.

– Есть, – ответил боец и, повернувшись через левое плечо, пошёл к палаткам, расположенным на окраине полигона.

– Слушать всем! – крикнул я, – Вы чего-то расслабились. Кто не осознал куда он попал, напоминаю. Вы на войне. Не исполнение приказа карается смертью. От того как вы стреляете зависит ваша жизнь. От исполнения приказа зависит успех операции. От неисполнения – ваша жизнь и жизнь других людей. За 10 дней мы должны подготовиться к спец операции. На нас возложена большая ответственность. Здесь только добровольцы. Кому не нравится может разорвать контракт и валить отсюда. Остальные будут делать то, что я вам прикажу. Всем понятно?

В это время Юра изготовил свой пулемёт, ждал, когда я закончу. Поймав мой взгляд и кивок, он начал стрелять. Мишени падали как подкошенные. Юра улыбался.

На второй день я заметил одного неприметного, но по манере походки и движениям напоминающее, что-то очень знакомое, недавнее, близкое. Он почувствовал мой взгляд и повернулся. На меня смотрел мой инструктор по выживанию на курсах «Выстрел». Семён Семёновича мы в шутку называли «рейхс фюррер «СС». Фамилию его не знал никто и не узнает наверно никогда. Он кивнул мне головой и двинулся в мою сторону, я двинулся на встречу ему, улыбнулся и подумал: «Вот судьба, кто бы подумал, что здесь встретимся.»

– Здравия желаю, Семён Семёнович. Какими судьбами здесь?

–Твоими молитвами, «Поводырь». Пути господни, неисповедимы, – ответил он и протянул руку.

– На вольные хлеба потянуло или? – протянул и я руку, чтобы поздороваться.

– Или. Но это не для всех, – ответил он.

– Идём, представлю полковнику принимай командование, – предложил я.

– Не к спеху, но помочь тебе смогу. Со мной, здесь, пол курса, остальные вот-вот прибудут. Расскажешь в чём фишка? Или?

– Сначала доложусь руководству, а потом и спляшем, – ответил я.

– Привет «Седому» передай. Скажи от «Ленивого», он поймёт, – сказал мой инструктор и двинулся к своему подразделению.

*****

– Пожрать надо, – промычал Юра – И попить.

– Держи, – я протянул ему бутылку «Нарзана».

Большой обхватил горлышко двумя руками и большими пальцами надавил на пробку в верх. Пробка отскочила вода зашипела. Юра хотел поднять бутылку ко рту и попить, но я схватил её и вырвал.

– Ты чё? – буркнул Большой.

Я достал вторую бутылку из полиэтиленового пакета и протянул ему.

– Во паскудник. Я тебе что, открывалка? – заворчал Большой, затем быстро открыл вторую бутылку и быстро выпил её в три глотка.

– Шмотки твои где? На Курском вокзале? – спросил я.

– Да.

– Поехали, заберём и потом «покишкоблудим», – поднявшись с качелей, изрёк я.

– А может сначала «похомячим»? – задал вопрос Юра.

– Потом обломишься ехать, когда в помойку накидаешь. Поехали.

Юра знал, что спорить со мной, что плевать против ветра. Если я принял решение, то спорить бесполезно. Вздохнув, Юра поднялся и сказал.

– Ломает куда-то переться, что ты мне кайф обламываешь. Слышь, Поводырь?

– Слышу, у нас дела вечером. Поэтому вперёд и с песней. Вечером получишь все тридцать три удовольствия.

– Чего-нибудь пожевать-то на дорогу найдём? – смирившись, спросил Юра.

– Жрать – дело поросячье, вот выпить это благородное, – протянув пол бутылки с минералкой, сказал я.

На другой день, проснувшись на съёмной квартире, выгнав шлюх, которых мы вызвонили с вечера и сходив за пивом, сухим и продуктами, я начал готовить завтрак. Правда, поругался с чёрными, пообещал им вернуться через 3-4 часа и набить им морду. Всем им и кого они приведут с собой. Юра проснулся с тяжёлым похмельем, ходил по комнате и стонал:

– Мама дорогая, как мне плохо

Я его подкалывал:

– Слышу-слышу, сынок, сейчас полегчает. Иди сюда, мой малыш, я тебя по головке поглажу.

Юра зарычал как медведь и зашёл на кухню. На столе стояли пиво и уже открытое сухое «Арбатское», он взял бутылку красного и залпом выпил. Затем взял вторую, отпил половину и спросил:

– Жабы где? Выгнал? Зря… Сейчас бы минет в исполнении чёрненькой не помешал. А чего она так орала ночью? Не знаешь? – он протянул руку к нарезанной колбасе и получил по ней деревянной лопаткой. – Ты чего, взбесился? -спросил он, потирая руку. – Жрать-то будем?

– Через 10 минут, – ответил я – А пока сходи и помой свою «шляпу», а то дерьмом воняет.

Юра пошёл в ванную, а я ему в след сказал:

– Чего она орала?

– Заорёшь тут, когда ты её в туза пик всю ночь пилил без смазки. «Туда даром, оттуда с товаром». Разорвал ей гудок на британский флаг. Она теперь гимн Вьетнама сможет прошипеть задницей.

Юра вышел из ванной, завернувшись в полотенце, и сказал:

– Вот те раз, и чего это на меня нашло? Наверное, хотел москвичку затискать, что бы жизнь мёдом не казалась.

– Бестолочь, – ответил я, – Она же твоя землячка с Ростова, это вторая была хохлушка из Киева. Одевайся и жрать садись, а то у нас ещё одно мероприятие есть перед встречей с немцем.

– Что за дело? – спросил Большой и кряхтя, как дед, сел на стул, поднял крышку со сковородки и вдохнул запах приготовленной еды.

– М-м, пахнет вкусно. Что это? – потянулся вилкой в сковородку Юра.

– Еда, смесь номер восемь. -ответил я.

– Пробуй первым, – с опаской сказал Большой.

Протянув руку к холодильнику, открыл морозилку. Достал половину бутылки водки ноль семь, поставил два стакана и молча налил. Себе налил треть стакана, Юре- две трети. Положил в тарелку четвёртую часть своего кулинарного искусства, взял в левую руку маринованный огурчик, а в правую стакан, посмотрел на Юру и сказал:

– Готово. Бежим.

Юра молчал и смотрел, что же будет дальше.

– Бери стакан, сексуальный маньяк, извращенец.

– Чё-ё-ё, – промычал Большой.

– Стакан бери, я один не могу, – выговорил я.

– Сначала обоснуй, чё сказал, – прорычал Юра.

– Базара нет. Бери стакан. Я тебе сейчас всё разложу по полочкам. Кобылу ты пилил в «гудок.» Так?

– Так, – ответил Юра.

– Не совсем нормально, согласись?

– Не согласен, – прорычал Юра.

– Ну вот, а говоришь не извращенец. Сам признал.

Юра опешил и сказал:

– Я. Это. Ну как её…

– Понятно, понятно, не оправдывайся. У всех есть слабости. Поверь я сам такой, со своими слабостями.

– Захотелось что-то, – пропыхтел Юра на выдохе и добавил, – А не чё.

– Ну ладно с извращенцем разобрались, теперь почему ты маньяк.

– Почему? – выдавил Юра.

– Орать она начала в половина первого, а соседи постучали без пятнадцати час. В час пятнадцать она охрипла, а в два тридцать перестала стонать. Нормальный человек так долго, как ты, не сможет, значит ты маньяк. Стукнув своим стаканом с Юриным, подмигнул ему и выпил водку. Закусил огурчиком и сказал,

– Чего застыл, как монумент, пей, прокиснет.

Юра выпил, взял сразу два маринованных огурчика засунул в рот и спросил:

– Чё наварганил, есть можно?

– Смесь № 8, – сказал я и начал перечислять, – Сало, которое ты привёз, наверно не влезло, не смог съесть по дороге. Обжарил, добавил кусочки хлеба и колбасу, положил сверху дольки помидора, взбил с молоком восемь яиц и залил сверху, посолил, поперчил и накрыл крышкой. Ешь, вкусно.

– Да, кстати, о пиявках. Ты после всего, что случилось ночью, обязан на ней жениться. – произнёс я и подмигнул Юре.

– Зачем? – спросил Юра, запихивая в рот большой кусок моего фирменного омлета.

– Как же. Её теперь не сможет удовлетворить уже никто, а значит уедет она на Родину в Ростов, тебя искать.

– Зачем? – опять спросил Юра.

– Жить с тобой в любви и согласии, – прыснул от смеха я.

– Ну это ладно, в Ростове сам с ней разберёшься. Вот чего делать с её братьями, я не знаю. Наверняка придут тебя уговаривать жениться, пока ты в Москве.

– Какие братья? – спросил Юра и застыл с вилкой в руке, на которой висел кусок сала с хлебом и яйцом.

– Она про братьев ничего не говорила.

– Не успела, наверное. Ты ведь сразу предложил ей сыграть на «дудочке», а потом с криком «Люблю, Женюсь» как прыгнул и давай её пилить. А братьев шестеро или восемь. – Сказал я и разлил остатки водки.

– Ну да? – сказал Юра и продолжил жевать.

– Уходить не хотела, упиралась, плакала. Еле вытолкал её из хаты, – добавил я и поднял стакан с водкой.

– За удачу в нашем безнадёжном деле. Давай!

– Давай, – ответил Юра, мы выпили.

*****

На пятый день подготовки сводного отряда численность возросла до семисот человек. Командир решил подготовить побольше бойцов. Если не все будут задействованы в предстоящей операции, то обучение не помешает. После того как Семён Семёнович встретился с полковником и был посвящён в детали предстоящей операции, обучение резко изменилось в лучшую сторону. Его выпускники, опросив людей, разделили их так, чтобы бойцы со знанием военного дела присутствовали в каждой роте и могли помогать в обучении. Дело сдвинулось с места и мне оставалось только осуществлять контроль и обеспечивать бойцов всем необходимым. Семь рот по сто человек свели в три по двести и одну – сто человек. По нашей совместной разработке плана операции, трём ротам предстояло выдвинуться в тыл к мусульманам и захватить три базы, на которых находились наёмники. Четвёртая рота в сто человек, должна была вместе с тремя сербскими ротами прорвать фронт и выдвинуться к тем высотам, где по плану уже должны были быть наши. Атаковать в лоб предстояло неожиданно, без артиллерийской подготовки, предварительно подойдя на близкое расстояние к окопам противника. Поэтому сотня боснийских сербов очень долго отрабатывала бесшумное передвижение ползком и стрельбу в движении. На восьмой день прибыли ещё сто десять человек. Это были «добровольцы» из России, которые получили разрешение не только от родных и близких, но и из генерального штаба Вооружённых сил. А чему здесь удивляться, если все, кто имел здесь свой интерес, старались отстоять его не только дипломатией, но и силовыми методами за одну из противоборствующих сторон. Мне тогда и в голову не приходило, что наша операция была отвлекающим манёвром. Основной удар должны были нанести южнее. Как водится, нас не поставили в известность, не потому не сочли нужным, а потому, что, зная об этом ложном ударе мы наносили бы свой удар слабее. Каждый, кто знает об отвлекающем манёвре, понимает, что суть этой операции сковать войска противника, его резерв. А это затяжные, активные бои. После захвата окопов противника мы должны были закрепиться и отбивать атаки противника, переходя в контратаки. Часть отряда уходила на правый фланг и дальше по дороге ведущей вдоль гор в маленькую долину, где была первая база наёмников. Уходил отряд на помощь диверсионным группам, которые по плану должны были одновременно захватить три опорных пункта мусульман, закрепиться и ждать нашего подхода. До первой базы было примерно пять с половиной километров, до второй ещё четыре и до третьей ещё шесть. Группам в тылу приказали захватывать, а не уничтожать технику передвижения, чтобы можно было перекинуть подкрепление к соседней базе и помочь своим. Третья база располагалась на границе большой долины и контролировала не только ущелье и дорогу в ней, но и мост, который находился в трёх километрах в долине. За мостом, примерно в шести с половиной километров, находился городок и дорога к Венгерской границе, до которой было 30-35 километров. Это и была цель операции, выход к границе и нанесение удара на юго-запад, во фланг противнику. Как бы знать, что это мероприятие станет таким трудным и почти не имеющим шансов.

Но пока был девятый день подготовки и забот. Сегодня я занимался с ротой, которая должна была атаковать в лоб и захватить передовые окопы, вторую линию обороны, если такая имелась. Я обговорил с командирами варианты продвижения и способы связи, а так-же тактику боя и все варианты атаки. Перед ротой находились полно профильные окопы и огневые точки противника, миномёты. Бронетехника у них отсутствовала, так как попасть она туда не могла, если только по воздуху и бесшумно. Это уже обнадёживало. Танк в бою – страшное зрелище, мощь огня и гусениц. За передовыми окопами была площадка ровная как блюдце, она и по форме напоминала блюдце, только утопленное в землю. На другой стороне круга был проход через горы, тропа – откуда и поступало подкрепление к мусульманам, так как дорогу мы простреливали. За время подготовки нашу базу дважды обстреливали и дважды нам приходилось прочёсывать горы в поисках корректировщика.

Во второй раз повезло, боснийцы захватили группу из десяти человек, правда довели они только троих. Уж очень злые были боснийцы, потому как некоторые потеряли своих родных и близких. Не просто потеряли – их зверски убили, перерезав горло. Поэтому на допросе с пленными не церемонились и применяли четвёртую степень допроса, то есть пытку. В ход шли накалённые шомпола от автоматов и пассатижи, молоток и всё, что могло заставить их говорить. Наёмников редко оставляли в живых, так как знали, что это они убивали с особой жестокостью, никого не щадя, ни детей, ни стариков, ни женщин.

У Зорана, который принял роту под командование, хорваты убили мать, перерезав ей горло. Юра больше часа удерживал его силой пока шёл допрос. А потом пленных вывели из штаба и оставили без охраны. Страшное действие развернулось на наших глазах – их убили так же жестоко, как убивали они, во имя аллаха. Мы с Юрой ушли с плаца с тяжёлым чувством вины, что не смогли защитить пленных. Нас догнал Зоран, стал эмоционально захлёбываясь, говорить:

– Если они вас поймают, то с вами поступят ещё хуже! Знайте это! – он поднял руки, как будто хотел сдаться в плен, затем махнул на нас ими и ушёл, возмущённо бормоча.

– Горло перерезал, – сказал Юра и вздохнул.

– Я видел кровь на тыльной стороне ладони, на пальцах, – ответил я и добавил – Иди в хоз. часть и скажи, пусть баню затопят, попаримся сегодня. Не возражаешь, насчёт помыться? А?

Юра растянулся в улыбке и с довольной рожей сказал:

– Баня, дело святое. А может завхоз нам и девок подгонит. А? Друг Поводырь!

– Будешь выбирать девок, старше семидесяти не бери. Хорошо, Юрик? – ответил я и пошёл в сторону расположения связистов. Юра гоготнул по отпущенной мной шутке и тоже пошёл в свою сторону, изредка хихикая.

*****

Закончив завтрак, одевшись и приведя себя в порядок, мы вышли из квартиры и направились в сторону магазинчика, где я поругался с чёрными. По дороге я сказал Юре:

– Не думай, делай. Скажу бей – значит бей. Скажу беги – значит беги. Понял?

– Да, – ответил Большой.

– Надеюсь ты поправил организм и тормозить не будешь. Сумку мне дай и будь готов ко всему. Слышишь? – спросил я.

– Да понял я, понял. Ты чего затеял? А? Поводырь? – проворчал Юра.

– Увидишь. Сейчас расходимся и встречаемся у магазина. Делаешь вид, что мы не знакомы, но ждёшь моего сигнала. Понял? – проинструктировал я Юру.

– Понял. А как мне делать вид, что мы не знакомы? – поинтересовался Юра.

– Купишь себе фисташек и будешь грызть их как бурундук, только не мусори, это мой город. Ферштейн?

– Натюрлих! – ответил Юра и добавил – Сумку не прочухай, там «лавэ»* заныкано.

Укоротив ремень на спортивной сумке, я закинул её за спину и замедлил шаг, тем самым дав возможность Юре купить фисташек и осмотреться на местности. Медленно двигаясь к магазину, я осматривал местность и заметил, что в одной тонированной девятке сидело четверо, на улице стояло ещё четверо. Восемь, подсчитал я, наверняка в магазине ещё три-четыре. «Пойдёт» – подумал я и двинулся решительней к входу магазина. Навстречу мне выплыл Юра, на ходу засыпая в карман фисташки. Поймав мой взгляд он жестом показал мне, что трое уже лежат и вряд ли выйдут из магазина. Четверо, стоявших у входа, заметив меня, оживились и со словами:

– Ты чего говорил, что бить нас будешь? А?

Из машины вышли пятеро и двинулись в мою сторону. Я обсчитался, и оказался окружён с двух сторон. «Ну, ничего, сейчас разберёмся», подумал я и сказал:

– Что, черножопые, почувствовали себя в родном ауле? Я вашу маму имел, козлы! Оторопев от моей наглости и моих слов четверо, остановились и закипев от обиды, которую я им нанёс, ринулись в драку.

– Бей!! – сказал я и нанёс ближайшему ко мне удар снизу в челюсть, увернувшись от удара другого и сместившись влево атаковал ближайшего боксёрской тройкой в голову. Юра нанес два удара сверху кулаком, как будто забил два гвоздя. Рухнуло два тела мы с Юрой оказались вдвоём против пяти, у которых блеснули ножи и обозначились бейсбольные биты.

– У тех, что с ножами, шансов быть не должно. Понял?!

– Да, я их блядей…, – Юра зарычал и ринулся на них.

Нанеся два удара, Юра отправил двоих в тяжелейший нокаут. Поймав третьего за руку с ножом и приподняв его за грудки правой рукой, спросил у меня:

– Что, с ним сделать?

– Руку ему оторви! – крикнул я и увернулся от биты, которая просвистела у меня над головой.

Юра опустил захваченного на землю и сжал его руку так, что он вскрикнул и потерял сознание. Затем наступил на выпавший нож и приподнял бессознательное тело так, чтобы прикрыться им как щитом от биты. Приняв удар на спину обмякшего тела, Юра ударил ногой в голень нападавшего и швырнул свою защиту на второго, который заставил меня попотеть. Он со злостью махал битой и не давал мне шанса сблизиться с ним. Столкнувшись с бесчувственным телом, «бейсболист» отступил на несколько шагов и снова двинулся на меня. Сделав замах, с правого плеча он что -то прорычал. Я резко сблизился с ним и схватив за левое плечо, которое выдвинулось вперёд и резко дёрнул его на себя и вперед. Прием так себе, но он давал шанс уронить противника на землю и затем добить его. В этот момент Юра нанёс два удара в живот скрюченному от удара в голень другому «бейсболисту» и повернувшись, увидел летящего к нему моего подопечного. Сделав шаг вперёд, он выставил левое колено и выдохнул:

– Х-ха.

Хрустнули кости челюсти, и мой подопечный упал как мешок с опилками.

– Вроде всё, – сказал я и часто задышал.

– В сельпо ещё трое лежат, – сказал Юра и добавил – Может как в Баку? Реквизируем товары?

– В другой раз, а вот с хозяином поговорить бы надо, – прорычал я

– Так пошли поговорим, – сказал Юра и двинулся в магазинчик.

– Салям, уважаемый, – сказал Большой и взял за грудки азербайджанского еврея.

– Как бизнес? – спросил я.

– Ничего, потихоньку, – ответил он и добавил – Сейчас, крыша приедет.

– А это кто? – сказал я и показал на три лежащих тела.

– Земляки, – ответил хозяин магазина.

– А те на улице?

– Тоже земляки, – пролепетал нерусский и сжался в комок.

– Ну что же, подождём твою крышу. А ты пока денег приготовь, за моральный ущерб.

Через 15 минут подъехала белая восьмёрка и из неё вышли трое крепких парней. Оглядевшись, они двинулись в магазинчик и застали в нём нас, три тела и хозяина магазина, который был перепуган до смерти.

– Вы кто? – спросил один из вошедших грубым голосом.

– Люди мы, люди, – ответил я.

– Чего надо от нашего комерса? – резко вставил второй.

– А ты чего такой грубый? – спросил Юра и встал со стула. Его вид впечатлил троих бандитов.

– Может вам урок вежливости преподать? А? Салабоны! – рыкнул Юра и посмотрел на меня.

– Успокойся, – сказал я и добавил для бандосов – Вы чьи? Старший кто?

– Таганские, старший я, – сказал самый крепкий парнишка. – Проблема в чём?

– В вашей черножопой братве. Видел их на улице?

– Это не наши, – огрызнулся парнишка и обиделся на то, что я сравнил их с нерусскими.

– Д-а-а. А вели себя как крыша. Так, барыга? – спросил я у коммерсанта.

– Я же сказал, что это мои земляки, – пролепетал испуганно еврей.

– Так вот, пацаны, косяк за вашим барыгой. Хотите – стрелу набьём, хотите – сейчас вопрос решим и разбежимся, – изрёк я и добавил – Он по любому неправ и ответить за это придется. Так как? – повернулся я к «таганским».

– А чего ты хочешь братишка, – спросил третий бандос, который до этого не сказал ни слова.

– Пусть еврей извинится, материально. От этого ваша доля не пострадает, вы решаете его проблему, он вам уже обязан за свой косяк. Значит вы решили его проблему он вам обязан, а мы с корешем получим знак извинения в виде «двушки грина». И разбежимся, как в море корабли, – изрёк я наше предложение и скосил левый глаз влево, это был сигнал Юре: Внимание, приготовься!

Таганские переглянулись, и пошептавшись согласились с нашими условиями. Юра взял комерса за шиворот и сказал:

– Лове гони, лошара бакинская.

Получив деньги в размере двух тысяч долларов, мы распрощались с братвой и сели тачку.

– На Таганку, к театру, – сообщил я адрес таксисту.

– Что это было сейчас, Поводырь? – спросил Юра.

– Дай лове, – ответил я.

– Зачем? – спросил Юра.

– Посмотрю, вдруг фальшивых всунул, – отрезал я.

Юра запыхтел и подумав, что в Москве всё может случится, ведь это не Ростов, отдал нехотя мне деньги. Взяв купюры, пересчитав, я спрятал деньги в карман. Юре сказал:

– Что это было? Это дружбан был классический «кидок» с применением грубой физической силы в прелюдии развода пожиже.

– Ферштейн, дружище? – спросил я Юру.

– Яволь, гер начальник. Долю, давай, – сказал Юра.

– Потерпишь до места, – высказался я и замолчал. Юра меня не беспокоил до приезда по адресу.

*****

Юра нёс вещевой мешок с бельём и водкой, я – с провизией и чистым «камуфляжем». Тихо переговариваясь, мы шли по узкой тропе к бане, шли уже минут 20 и идти нам нужно было ещё минут 5 -10.

– Девки хорошенькие, а? – спросил я Большого.

– Не старше 70-ти, как ты и просил, – ответил Юра и хохотнул.

Внезапно возник свист и шесть разрывов впереди нас. Мы с Юрой присели он выругался: «Мать, твою! Чтоб вы сдохли, суки!»

– Да, так и накрыть могли, – ответил я.

Навстречу нам из порохового дыма выбежал молодой щенок, виляя хвостом, стал прижиматься к моим ногам. Сидя на корточках, я стал почёсывать у пёсика за ухом и, посмотрев на Большого и его карман, кивнул головой, мол давай, доставай. Юра хмыкнул и сказал:

– Откуда ты всё знаешь, Поводырь? От тебя ничего не скроешь, как будто сам в карман положил.

– Давай, давай не жлобись, колбасой на весь штаб пахло. Когда ты проходил мимо, на тебя все офицеры облизывались, – пошутил я.

Юра достал из бокового кармана бумажный свёрток и, раскрыв его, достал три куска колбасы. Один самый большой, он засунул себе в рот, второй, маленький, дал мне для собаки и последний, завернув в бумагу, спрятал в карман. У Большого всегда был «тупик» насчёт пожрать: сахар, хлеб, сыр – в общем, провизия про запас для перекуса. Разломив колбасу, я дал кусочек щенку. Он с жадностью проглотил его и стал облизывать мне руку, тыкаясь в другую, где была ещё еда, и махая хвостом. Поглаживая пёсика за ухом и по рёбрам, я сказал Юре.

– Молодой, не вязанный, на двоих хватит. А? Большой?

– Я пса жрать не буду, – ответил Юра.

Я заржал и добавил:

– А в восемьдесят четвёртом себе самый большой кусок от лайки оторвал. И быстрее всех его проглотил.

– Нашёл что вспомнить, – огрызнулся мой дружок.

– Да, есть что вспомнить, а Большой? – проговорил я и двинулся по тропе.

Пёс за мной, а за ним Юра, который пнул собачку слегка под хвост при этом сказав:

– Валил бы ты, «блохастый», а то будешь главным блюдом на нашем празднике жизни. Не зря тебя злая «Росомаха» прикармливал, быть собака – убийству, – и, вздохнув, добавил громче.

– Баня, шлюхи, водка, жаренная собака – всё, как всегда, – и добавил ещё громче. Хочу заморский деликатес, Поводырь! Ты кроме собак что-нибудь ещё готовить умеешь, а?

– Было бы из чего, я тебе приготовлю, пальцы оближешь, – сказал я и прибавил шаг.

Впереди разорвалось несколько снарядов. Мы переглянулись и пошли ещё быстрее затем перешли на бег.

– Похоже баню накрыли, – изрёк Юра.

– Сплюнь, а то не мытыми останемся. Без баб и жаренной собаки. – сказал я.

Юра оказался прав, баню разнесло так, что практически не осталось ничего, кроме глубокой воронки и обломков брёвен.

*****

Десятого сентября 1984 года мы готовились к зачёту по ориентированию и выживанию в тайге. Предполагалась заброска вертолётом в ночное время за 300 километров восьми пятёрок, без офицеров и прапорщиков. Пятёрка называлась половина «копья» и в неё входили: командир, снайпер, пулемётчик, подрывник-радист и стрелок-медик. Должности могли меняться при каждых учениях и зачётах. Мы сами решали кто есть кто, так как все владели этими специальностями. Вместе с нами готовились заступить на боевое дежурство четыре роты. После прохождения парадным маршем перед трибуной, на которой всегда стоял командир части, замполит, особист и зам по тылу, роты двинулись к своим казармам. Чтобы пообедать в столовой и погрузившись в автомобили, отбыть в свои районы несения БД. Перед торжественным маршем проверяли знания на предмет несения боевого дежурства, работоспособность радиостанций на одной волне, внешний вид и подобную «лабуду». Так как мы не заступали на БД, то нам не выдали заряженные аккумуляторные батареи, оставили старые. Прапор со склада поленился зарядить восемь комплектов батарей, чтобы не было претензий с нашей стороны, просто ушёл с территории части. Мы особо и не возмущались, так как предполагали вернуться в расположение роты через 2-3 дня, а при наличии попутного транспорта ещё быстрее. Как бы знать где упадёшь, мы бы этого прапора с бабы сняли, а аккумуляторы заряженные получили. Вечером поужинав и получив «сухой» паёк, мы ждали, когда прилетят вертушки для нашей заброски. Каждый убивал время кто как мог. Наша пятёрка пробовала местную траву, которую раздобыл Юра. Стояли недалеко от казармы и слушали «Шайбу» который рассказывал, смеясь как он сватался к своей будущей жене.