Над Иртышем парить устала,
Она проснулась рано – рано,
И в старых парках танцевала…
Ласкала радостно влюбленных,
И хмурых ливнем поливала,
Была веселой, обнаженной,
Ей мир внимал опять устало…
О, сколько красок изводила,
Чтоб город мой преобразился,
Там осень рыжая царила,
Когда художник вдруг влюбился
В ее рассветы и закаты,
В ее полеты и капризы,
Казался злым и виноватым,
Она ж готовила сюрпризы
И в золотой ее короне,
И в блеске новых одеяний
Весь мир на миг еще утонет,
Но ей не надо подаяний,
Она сама творить готова
Иные золотые дали,
Над Иртышем парила снова
Душа в восторге и печали
Осенние этюды
В отголосках печали и радости,
В пелене проливного дождя,
Бродит осень – художница праздности,
Наши страсти и сны бередя….
Эта милая рыжая бестия,
И хозяйка забытых страстей,
Разукрасила листья – так весело,
Среди всех ее дивных гостей.
Пусть Купала куда-то уносится,
Лето тает, как белый туман,
Только старый знакомый мой просится
В царство осени – все там обман.
И зовет его снова художница,
Прозревая, и тая от грез.
В нашу юность, а время уносится
Вниз по лестнице, листьев и слез
Столько было, и все-таки весело,
Мы живем, о печалях забыв,
А художница тени развесила,
Золотистый мой город красив.
Музыка на Любинском
И почти не реален, за дымкой.
Я к Любаше шагну в этот миг.
И душа все парит невидимкой
Средь скульптур и печалей твоих.
Жизнь осенняя рыжею кошкою
Пронесется над миром страстей,
Снова листья кружат за окошками,
И мазуркой закружит метель.
Золотистая, призраки вечные,
Как реальность на этом балу.
И художница, рыжая бестия
Все над Любинским кружит, замру.
Мы встречаемся нынче с художником,
Эта осень конечно права,
Я лечу на свиданье под дождиком,
Я счастливою самой была…
С нами осень – художница праздности,
Наши страсти и сны бередя,
В отголосках печали и радости,
В пелене проливного дождя.
Новогодний снегопад
.Омские вечера
Говорят, под новый год, что не пожелается,
Все всегда произойдет, все всегда сбывается.
(старая песня)
А в городе светло от снегопада,
На Любинском безумствуют поэты,
И Дед Мороз в сугробы снова падал,
Умаялся, и поднимали деда
Какие-то веселые бродяги,
Художники так радостно шутили,
И лишь она, на эту снежность глядя,
Раздетая, о чем еще грустила.
К Любаше сел какой-то иностранец,
И думает, – проявится на фото,
