Гранд Сплав, или История Троянского похода по реке Колорадо

– Валапаи, мохавы – это племена индейцев, – завершив перевод его слов, добавил я от себя. – Американские индейцы в своих резервациях не подчиняются законам, ни федеральным, ни местного штата, поэтому они организовывают свои сплавы.

– Прежде чем приступить к инструкциям, я бы хотел представить нашу команду. Меня зовут Стивен, вы можете обращаться ко мне Стив. Я буду вашим старшим инструктором. Мои помощники – Ничи и Джейкоб.

– Яша, – не дожидаясь моего перевода, заявила Троя, – спроси его, а что такое Ничи?

– Это индейское имя, он наполовину навахо, – объяснил Стив.

Мы замолчали. Все вопросительно смотрели на Трою.

– Ничего, ничего, я придумаю, – вслух думала она.

Она явно была в замешательстве. Сократить такое имя было уже некуда.

Наступило молчание. Наши ждали, чтобы Стив продолжит инструктаж, а он не понимал, закончили мы свои обсуждения или нет. Но только он заговорил, как лицо Трои прояснилось, и она безапелляционно заявила:

– Ничаво, так и назовём!

– Стив, наши ребята перевели имена твоих на русский, – со всей деликатностью, которую мне позволял мой английский, сообщил я ведущему экспедицию: – Джейкоб по-нашему Яков, уменьшительное – Яша. А уменьшительное от Ничи стало Ничаво.

– Ничавоу?! Яша?! – повторил Стив, смакуя звучание. – Оба имени смахивают на японские. Но ладно, это мы обсудим потом. Нам надо спешить, потому что сумерки у нас будут наступать раньше, чем заканчивается световой день. А до наступления темноты нам надо пришвартоваться и разбить лагерь.

Последовал резонный вопрос от Лабра:

– А почему сумерки наступают раньше?

– Потому что мы всё время будем находиться на дне ущелья, солнечные лучи перестают попадать туда уже после трёх-четырёх часов дня. Наверху светло и жарко, а внизу уже темно и прохладно. Да, кстати, вода тут жутко холодная. Но никакие гидрокостюмы и куртки-обливайки вас не спасут.

– И что же делать? – спросила Фурла, поёжившись, хотя поднимающееся солнце уже пекло вовсю.

– Мёрзнуть. Греться адреналином. Мы почти сразу же попадём на первые пороги. Система тут десятибалльная, местная. Сложность первых порогов будет от трёх до шести.

– Мы же не будем грести как мы привыкли – а как тут проходить пороги? Что нам делать на моторизированном рафте? Как вот эти плоты проходят препятствия? – Со всех сторон сыпались вопросы, я терпеливо переводил их один за другим.

Стив так же терпеливо отвечал:

– Ваше дело – крепко держаться за линьки там, где они не прилегают к «бананам»14, чтобы верёвки не оттяпали вам пальцы, и стараться не попадать под багажные ящики, чтобы они не раздавили вам конечности.

Под конец Стив спросил, что ещё нам неясно.

– Есть вопрос, – подняла руку Троя. – В нашей команде принято давать особые имена друг другу. Уверена, что твоим ребятам понравятся имена Ничаво и Яша, к тому же это просто уменьшительно-ласкательные. А вот для тебя мы ещё не придумали. Ты же не будешь возражать, если мы придумаем что-то интересное? Или ты сам нам подскажешь?

Стив не переставал смотреть Трое в лицо, даже когда я переводил её вопрос.

– Мэм, вы можете называть меня либо Стив, либо Капитан.

– Банально, – сморщила нос Троя.

Стив, чтобы найти повод оторвать взгляд от неё и отойти, скомандовал:

– На борт. Вот непромокаемые мешки, мы уже прикрепили к ним ярлычки с вашими именами, бросайте туда свои вещи. Также выдаём каждому из вас личные спальные мешки, кружку, тарелки и столовые приборы…

– КЛМН, – авторитетно сообщил Сан Саныч.

А он, оказывается, всё прекрасно понимает без перевода.

– Что вы сказали? – переспросил американец.

– Кружка, ложка, миска, нож, – расшифровали хором сразу двое или трое из наших.

Я хотел было объяснить суть, но Стив остановил меня, жестом показав на своё запястье, на которых на самом деле не было часов: мол, надо спешить.

Погрузка на плоты заняла ещё полчаса. Четверо гидов (а на борту одного из рафтов сидел четвёртый, который не вышел к нам на берег) пристёгивали большие драйбеги15 к тросам, стягивающим пять огромных баллонов в форме сигар или бананов. Затем они проверили, что мы прикрепили карабинами свои личные маленькие драйбеги и заняли безопасные места на самих баллонах или подушках-распорках. Ещё раз показали, где и как мы можем поранить руки-ноги, за что и как хвататься, что делать, если вода нас смоет – и так далее.

Наконец, мы отчалили. Место спуска на воду было ниже Лиз Ферри, где вроде как начало Гранд-Каньона, потому что на самом деле мы находились в Мраморном каньоне. По одним источникам он является частью Большого, по другим – всё-таки отдельным.

Инструкторы сидели на ящиках на корме, там же был рычаг для управления подвесным мотором. Я не знаю, можно ли было назвать его румпелем, как на простых лодках, но рулить рафтом можно было с его помощью.

Первый плот вёл Яша. Второй – сам Стив. Нас рассадили по десять человек на каждый. Отбора не было, просто кто куда забрался. Понятно, что пары – Лабр и Фурла, Холмс и Зена – сели вместе. Я же постарался оказаться на одном борту с Троей, для чего предложил Сан Санычу быть рядом со старшим гидом. Он второпях не разобрался с моей аргументацией, но последовал совету.

Короче, я даже сел так, чтобы видеть эту удивительную женщину. А она, в свою очередь, вместе с Зеной заняли места на поперечных дутых валиках, привязанных поверх ящиков, отчего оказались выше всех пассажиров и чуть ниже рулевого.

У всех было приподнятое настроение. Начало путешествия всегда бывает многообещающим, поэтому хочется поделиться воодушевлением и волнением со спутниками. Реплики и восклицания не прекращались.

– А моторизированный рафт быстро идёт!

– Попробуй воду, действительно холодная, как в горном ручье.

– Смотри, какая штука на сопке!

– Пока что выглядит как обычная река.

– Я бывал на Гранд-Каньоне, но только сверху видел, со смотровой площадки…

* * *

Мы шли по воде довольно-таки живо. Скоро уже пейзаж с пространством уходящей вдаль пустыни сменился всё круче и круче поднимающимися берегами. Река выгрызала себе русло, срезая берега по слоям сверху вниз. И чем дальше мы уходили от места посадки, тем больше этих слоёв становилось. Нас стали теснить каменистые склоны. Размеренная в своём беге река забеспокоилась. Урчание моторов отражалось эхом от глыб повыше и побольше.

– Интересно, а где прикольней будет проходить пороги – внизу на баллоне или тут? – обратилась ко мне Зена, кивнув в сторону гидов.

Я перевёл вопрос Яше.

– Конечно же внизу на баллонах. Вал накатывает с носа, – не без скрытого высокомерия мастера, опытного в таких делах, ответил этот парень.

Думаю, он был даже младше меня, хотя при нём я чувствовал себя мальчишкой. Стив – другое дело, ему за тридцать точно, может быть и все сорок.

Я оглянулся на рафт, шедший позади. Над ним возвышалась шляпа Стива, но разглядеть его лицо было невозможно, слишком далеко. Я его недолго видел вблизи. Он был настолько худощав и высушен, что определить возраст было невозможно, разве что по сморщенной коже на руках. Концы волос, которые выглядывали из-под шляпы, были соломенного цвета, возможно, выгоревшие на солнце.

– Ты тоже пытаешься дать ему имя? – поинтересовалась Троя, проследив мой взгляд.

– Капитану?

– Капитану… атаману… – Она вдруг приподнялась и громко затянула:

Из-за острова на стрежень,

На простор речной волны

Выплывают расписные,

Острогрудые челны.

На переднем Стенька Разин…16

– Передай нашему капитану, что отныне он Стенька-Атаман! – ликующе, словно решила сложную задачу, скомандовала она мне.

– Кто хотел побольше впечатлений? – вдруг спросил Яша. – Спускайтесь на баллоны, мы приближаемся к первому порогу. Проверьте, что всё прочно закреплено. Внимание, «белая вода»17!

Я проорал перевод, успел спрыгнуть вниз и занять место впереди, как вдруг плот заскакал, будто телега на ухабах. Впереди вода действительно вспенилась и приобрела белый цвет.

– Первый порог, четыре балла, – в один голос закричали Яша и Стив, причём мы явственно расслышали голос второго, несмотря на расстояние между рафтами.

Мы – те, кто смело устроился ближе к носу плота, – сидели где-то сантиметров на тридцать-сорок выше поверхности воды. Вдруг перед нами, стремительно набухнув, вздыбилась водная горка, примерно на уровне нашего взгляда. Плот плавно поднялся на неё, при этом мы видели только небо, потом перевалил через гребень. Второй вал, как стена, остановил было наш плот, но тот за счёт набранной скорости забрался наверх. Здесь, на вершине, визжа оказавшимися в воздухе винтами, рафт на мгновение повис, потом шумно шлёпнулся на склон волны с противоположной стороны и покатился вниз. Нас при этом обдало струями и тяжёлыми каплями холодной воды. Глаза ужасались нависшей толще воды, руки судорожно вцепились в леер18, ноги тоже пытались найти опору. Мы не успели прийти в себя, как нос плота не поднялся, а вонзился в третий вал – и нас всех, забывших про инструкцию «сидеть головой вперёд, склонив её пониже, чтобы быть обтекаемым» – тонны воды ударили в грудь и в лицо. Меня отбросило назад, отчего верёвка больно врезалась в пальцы. Рот, нос, уши промыло водой. Дыхание перехватило так, что началась внутренняя паника. Даже моргнуть было невозможно, таким грузом вода легла на веки. Мысли спутались. Время остановились, пока мы были под водой.

И вдруг разом всё схлынуло. Я поднял ещё секунду тому назад намертво прижатую к баллону голову. Выкашлял и высморкал набившуюся в горло и ноздри воду. Оторвал спину и присел. После дыхания и зрения вернулся слух. Давала о себе знать боль в пальцах. Я поднял руки и посмотрел на ладони: на них синим и белым по телесно-красному отпечатался узор верёвки.

Рядом вставали такие же оглушённые товарищи. Мы растерянно оглядывались.

Наш выход из паралича ускорил матерный крик Хасселя и последовавшее восклицание:

– Унесло мой «хассель»!

Так я получил ключ, по которому мне потом рассказали, что Хассель приобрёл свою кличку, потому что не расставался со своим фотоаппаратом крутой марки «Хассельблад». Это была не цифровая зеркалка, а среднеформатная аналоговая фотокамера. Знающие специалисты ценили её.

Вмиг все забыли о своих переживаниях и следили за тем, как Хассель подскочил к самому носу среднего «банана». Там осталась приклеенная основа, с помощью которой аппарат был прикреплён к плоту. Всё остальное отсутствовало. Кстати, рядом болталась на тросике экшн-камера «ГоуПро»19, которую сорвало с платформы. Это устройство я покупал по заданию Санчеса, успел настроить и не забыл прикрепить перед самым отплытием. Поборов желание сейчас же промотать запись и посмотреть, что удалось запечатлеть на видео, я убрал камеру. Если я верно помнил, в рюкзаке должен был оставаться ещё один комплект крепежа, чтобы заново приладить на плот это штуку для экстремальной съёмки.

– Как же ты без своего агрегата? – посочувствовал Хасселю Сёма.

– А у меня ещё один есть, – весело ответил тот, – этот был старый. Неужели ты думаешь, что я бы так рисковал основным своим инструментом?!

– А я вот рискнул, – рассмеялся Тоха, потирая причинное место, – не вовремя ноги раздвинул, словил волну…

Для разрядки всем нужна была шутка, пусть даже «ниже пояса». Наш плот грохнул хохотом с таким упоением, что каньон вздрогнул, и редкие птицы испуганно выпорхнули из кустов.

* * *

Поначалу выброс адреналина согревал, как и шутил гид. Потом нас стало трясти от холода, ледяная вода и лёгкий ветерок пробирали до костей, зуб на зуб не попадал. Кто-то перед тем, как взобраться на борт, натянул гидрокостюм20. Кто-то был в куртке-непромокайке. Большинство же послушало совета «памятки» и надели только плавки или купальники. Неопреновые21 вещи греют только когда ты постоянно в воде и своим телом согреваешь впитавшийся слой воды, а нас окатывало время от времени. Короче, голое тело сохло быстрее, надо было только потерпеть.

Мы только прогрелись и продолжили подсчитывать потери после первого порога – фотоаппарат Хасселя, солнечные очки у Трои и обычные у Тохи, кепка Холмса, – как Стив, который пока ещё не знал, что стал Стенькой, по рации передал что-то Яше. Тот предупредил нас громко, но не крича: «Некст рэпид22».

– Следующий что? – уточнила у меня Зена.

– Следующий порог.

– Надо запомнить: рапид. После этого слова наступает жопа.

Меня резанула вульгарность из уст дамы. Чтобы она не увидела мою реакцию, я отвернулся и задал Яше первый попавшийся для продолжения вопрос:

– Какого уровня этот порог?

– Третьего.

– Этот должен быть полегче предыдущего, – успокоил я всех.

Но на этот раз все восприняли сообщение всерьёз. Заранее наклонились, чтобы вода не ударила в грудь. Проверили, что всё закреплено карабинами, а на теле и в руках нет ничего, что могло унести потоком.

Никто уже не обращал внимания на живописные скалы, которые всё сильнее зажимали реку, заставляя её течение ускоряться. Все напряжённо вглядывались вперёд, пытаясь предугадать начало порога. Плот подбрасывало, но он держался более-менее горизонтально. Потом вдруг резко (мы даже не успели понять, что произошло) рафт соскользнул вниз. Раздались крики – не только женские, я слышал и мужские. Падение было быстрым и коротким, мы вдруг носом шаркнули по мшистым камням внизу, потом соскочили с них и продолжили танец по бурлящей воде. Мы уже выдохнули было и выпрямили спины, как Яша заорал:

– Мы всё ещё в пороге!

Я не успел перевести, но все и так поняли, что опасность не миновала, и вмиг прильнули к плоту, ещё крепче ухватившись за его обвязку. Нас тряхнуло пару раз, но уже не так сильно. Я осмелился приподнять голову и посмотреть, как выглядит прохождение концовки порога – но за брызгами ничего не было видно.

* * *

Весь мой опыт сплавов состоял из одного похода на Алтай. Я только устроился работать к Сан Санычу, и буквально через месяц он вызвал меня:

– Как тебе у нас?

– Хорошо.

– Докладай, чо успел наваять? – Он говорил со своей фирменной улыбочкой одним краем губ.

Перфекционист во мне сразу же кинулся заменять архаичное слово на «докладывай». На нашем факультете филологии были занятия по фольклору, народной речи, диалектам и даже молодёжному сленгу. Я не углублялся в эту тематику, но даже с моим поверхностным знанием было заметно, что Сан Саныч использовал то устаревшие словечки, то простонародный говор, то жаргонизмы, и всё это без какой-либо системы. Яркий пример, который ставил меня в тупик – он то «чокал», то «шокал»: «чо успел наваять?» и тут же «шо ты сказал?»

– Проверил все страницы на веб-сайте, поправил английский вариант, перевёл на испанский и итальянский. Приступил к бумажным буклетам, – отчитался я.

– Стахановец! Но шоб ты понял, как описывать то, что мы втюхиваем клиентам, тебе надо самому это испытать․ На своей шкурке! – И он подмигнул.

Примечания