Еще не сожжены мосты. Выпуск 5

– Вот видите, приятно слышать… как хорошо вы разбираетесь в спорте. Да, вы же тоже спортсмен, сказали, гимнастикой занимались – значит, понимаете спорт. Так вот, этому большому, знаменитому уже на весь мир футболисту, которого в семидесятые сравнивали с легендарным Пеле… Ну а кто Пеле, вы, конечно, знаете… Так вот, Эдуарда Стрельцова за изнасилование девушки в советское время посадили в тюрьму на двенадцать лет. А тут с Николой три смерти – и тоже двенадцать лет. Такими жестокими были законы в то время.

– Но потом-то с Настенькой и Николой… Их отношения… Свадьба-то после… состоялась? – спросила Ольга.

Водитель не сразу ответил, после минуты молчания тихим голосом продолжил:

– Как ни тяжело вспоминать и говорить, но тот случай в скверике унес не три жизни, а… четыре.

– Как четыре?! – произнесла опять Ольга.

– После того случая девочка-то эта, Настенька, узнав, что Николу посадили на двенадцать лет, начала часто болеть. Оказалось, была слаба сердцем. И когда Николу посадили, соседи говорили – я еще жил в том квартале, – что она часто ездила к нему в тюрьму, потом и в лагерь, где он отбывал наказание. Но она была слаба здоровьем и через года два или три, а может, больше проболела и… тоже отдала Богу душу. Так что тот случай в этом небольшом скверике унес не три, а четыре жизни.

Рассказав подробно обо всем этом, водитель после минуты молчания произнес:

– Но будет не все сказано о несчастии Николы, если не расскажу и об этом. После того как посадили Николу, Настенька очень дружна была с его матерью. Она часто ходила к ней на квартиру. И потом… потом, когда Настеньки не стало, и мать тоже через год или два скончалась. Помню, все соседи ее хоронили.

Сказав это, водитель умолк, молчанию предались и Ольга с Валерой.

После минуты молчания Валера спрашивает:

– А он до звонка просидел все двенадцать лет?

– Не двенадцать, а полных пятнадцать просидел Никола в лагерях… А это из-за, как сейчас говорят, блатных, или воровских, разборок уже в лагере. И там, в лагере, при этих… разборках тоже ему пришлось отколотить кого-то из тех – «законных» блатных. И ему подбавили срок.

Сказав это, он умолк, подрулил к остановке и, прежде чем остановить троллейбус, произнес:

– Как раз, как обещал, закончил подробный рассказ о Николе… и подъехали к конечной остановке. Чего недосказал… Возможно, Никола уже у себя будет… и остальное он вам расскажет. А туда, к баракам, где живет Никола, вас сам Амур и подведет.

Троллейбус остановился, Ольга и Валера встали, душевно поблагодарили водителя за то внимание, что он им уделил, подробно рассказав историю Николы. Только троллейбус остановился, Амур уже стоял у дверей, ожидая открытия. И как только двери открылись, Амур неспешно опустился передними лапами на ступеньки и, оттолкнувшись задними, спрыгнул на тротуар остановки. За ним вышли Ольга и Валера. Выйдя из троллейбуса, они еще раз попрощались с водителем и пошли вслед за Амуром, который неспешно, опустив голову, шел в сторону бараков. Амур шел медленно, лениво ступая, несколько раз останавливался, поворачивал голову и задумчивым взглядом смотрел на Ольгу и Валеру: не отстают ли те двое, что идут за ним вслед? Убедившись, что они не отстают, продолжал идти дальше.

Когда подошли к баракам, собака встала у дверей небольшого, сколоченного из досок строения, обернулась, присела и стала ждать идущих за ней Ольгу и Валеру. Они подошли, Амур завилял хвостом, несколько раз приветливо мотнул головой и прилег у двери барака.

Подойдя и остановившись у двери, которая была закрыта металлической задвижкой без замка, Ольга и Валера поняли, что их не ждал хозяин этого барачного строения.

Постояв немного, Ольга произнесла:

– Надо спросить… Видать, Николай еще не выписался из больницы…

Валера приоткрыл невысокую, примыкавшую к стенке барака калитку и заглянул внутрь маленького дворика, где рядом с барачной стеной была пристроена большая собачья конура.

– Ну да, а это жилье Амура, – вполголоса произнес он.

Потом прикрыл калитку и посмотрел вдоль бараков с маленькими, примыкавшими к ветхим стенам двориками, в конце которых, ближе к полесью, чуть больше полста метров от поселка, виднелась большая возвышенность мусорной свалки – городского свалочного мусорного пункта. И, с минуту поглядев в сторону горки мусорной свалки, над которой, кружа стаями, парили вороны, тихим голосом, как бы про себя, произнес:

– А тут немало этих бараков, а рядом мусорная свалка. И как могут тут жить люди?!

– Видимо, их тоже будут сносить, – сказала Ольга, стоя рядом и тоже глядя вдаль, в сторону горки мусорной свалки, откуда доносилось карканье парящих черных ворон и шум двигателей экскаватора, самосвала и другой уборочной техники.

– Н-да! Оно, видимо, так… Вскоре будут сносить и эти бараки, – произнес Валера. – А Николая-то нет… Видать, его еще не выписали из больницы. Надо поспрашивать у соседей.

Вдоль бараков тянулась небольшая кривая узкая улочка, и на противоположной стороне, через три барака, у подножья ствола липы с широкой кроной, был пристроен дощатый навес, а под ним четырехугольный деревянный столик со скамейками вокруг. На скамейке сидел, опираясь локтем одной руки на стол, а второй держась за ручку трости, обросший сединой старик в темной азиатской тюбетейке и смотрел в их сторону.

– Подойду спрошу, – произнес Валера и пошел в сторону навеса.

А Ольга с собакой Амуром остались на месте, у входа в барак. Валера подошел к навесу и поздоровался. Старик вместо ответа на приветствие хриплым, глухим голосом произнес, указывая дрожащей рукой в сторону барака, у входа в который стояла Ольга с собакой Амуром:

– Все-о-о!.. Нету! Ку-умича нету!.. Уже нету!..

– Как нету?! Николая еще не выписали из больницы?

Старик, дрожащими руками задвигав тростью и глядя на Валеру узкими тусклыми влажными глазами из-под густых седых бровей, прежним хриплым, дрожащим голосом произнес опять, повторяя:

– Все-о-о! Нету, уже нету!.. Николая Ку-умича… нету!..

Валера хотел переспросить старика, но увидел, что к ним приближаются два таких же по возрасту, пожилых человека, и воздержался от расспросов. Один из них был в шляпе, а второй в вязаном чепчике, рубашке и безрукавке. Когда они подошли и поздоровались, Валера повторил свой вопрос:

– Я спрашиваю его, – указал он на старика, – по поводу вашего соседа Николая, а он говорит, повторяя, и я не могу разобрать… Говорит: «Нету, Николая нету!..» Мне известно, что его забрала скорая в больницу, а он повторяет: «Нету, Николая нету!..»

– Акимыч говорит правду… Хочет сказать, что Николая уже нет в живых, – сказал пожилой в шляпе.

– Как нет в живых?! – произнес Валера.

– На следующий день, как увезли… – продолжил старик, – Николая не стало!..

– Да-а-а, да!.. Николая нету!.. Нету уже Николая! – слушая разговор Валеры с подошедшими, повторил старик в темной тюбетейке, что сидел на скамье.

– Вы сказали, на второй день его не стало? – произнес Валера.

– Да, на второй день, как увезли, его не стало, – повторил пожилой в безрукавке.

И через минуту молчания он посмотрел в сторону Ольги, потом на Валеру и спросил:

– А вы кем Николаю будете – родственники?

– Мы, мы да… Нет, не родственники. Но… но не чужие.

– Из социальной службы?.. – спросил пожилой в шляпе.

– Считайте, что из соцслужбы, – тихим голосом произнес Валера. – Мы из редакции, журналисты и хотели о вашем поселке, а заодно и о Николае в прессе написать статью… Да и вообще написать о вашем бытье-житье в этом барачном поселке. Если можно назвать то, что вижу, поселком…

– Да, скоро поселка этого не будет. – И пожилой в шляпе кивнул в сторону мусорной горки, от подножья которой доносился шум моторов трактора и экскаватора, продолжавших вываливать ковшами мусор в кузов самосвала.

Когда Валера у навеса вел разговор с жителями бараков, в их сторону скорым шагом шли двое, должно быть, работники организации, занятой уборкой мусорной свалки. Они подошли, поздоровались, и, обращаясь к присутствующим, один из них сказал:

– Мы из стройорганизации городской мэрии и пришли предупредить, что с середины новой недели приступят к сносу этих бараков, а тем, кому уже выделено жилье в других районах города или где… следует поспешить с переселением. Работу мы не будем останавливать!

Второй добавил:

– Следует поторопиться с переселением! Еще два-три дня – и начнем сносить бараки с того края. – И указал рукой в сторону горки мусора. – Кто еще не переселились и остались в бараках, пожалуйста, известите, чтоб поспешили с переселением. Им же всем мэрия выделила жилье!..

Объявив предупреждение, работники со стройорганизации пошли дальше по кривой улочке, дошли до края барачного поселка и, не дойдя до барака Николая, остановились, переговорили и отправились обратно, в обход поселка, в сторону мусорной горки.

Пожилой в безрукавке посмотрел вслед уходящим в сторону мусорной горки и сказал:

– Наконец-то взялись и за бараки.

Другой, стоящий рядом, в шляпе, произнес:

– А все же в поселке знают, что переселяют… и будут все тут ломать, разве что только Кузьмич?.. А ему…

– Да, но у него ведь с роднёй!.. Мы же знали, что близкой родни у Кузьмича не было, – сказал пожилой в безрукавке. – Только вот товарищ. – И он кивнул на Валеру. – Кажется, он к Кузьмичу в гости и тоже не знал, что его уже нет в живых!

Постояв так с минуту молча, пожилой в шляпе, обращаясь к Валере, произнес:

– Вы знаете, если вы и не родня Кузьмичу, а хотели о нем и о поселке что написать… У Кузьмича в хате-то особого добра и нет, кроме, конечно, книг… Мы тут как старосты поселка и можем оставить на ваше усмотрение. Барак-то будут ломать!

– Да, у Кузьмича там немало книг, – сказал стоящий рядом в безрукавке. И, посмотрев на пожилого в шляпе, продолжил: – Если он писатель и хочет о Кузьмиче писать книгу, пусть, что там… на его усмотрение… Может, он и разберется с книгами Кузьмича. Им-то все равно. – Он кивнул в сторону пыхтевшей вдали уборочной техники. – Они книги вместе с мусором… Кому теперь книги нужны? Пропадут. Только вот как с Амуром, что с собакой?..

– Я его заберу, – спокойным голосом произнес Валера, – и в собачий приют устрою.

– Вот это правильно! – живо произнес старик в шляпе. – И собаке тоже определено место – собачий приют!

– Что ж, решили, – произнес другой, в безрукавке, и обратился к Валере: – Хата у Кузьмича на защелке, замок он никогда не ставил. Пойдите посмотрите, что у него там за книги… а остальное…

– А остальное, – произнес пожилой в шляпе, – одежда!.. Да и какая там у него одежда! Что есть, было все на нем… Только что постель и… может, посуда. Но вот собака, Амур!.. – И обратился к Валере: – Вы точно собаку не оставите? Она станет бездомной – жалко, пропадет…

– Я не оставлю собаку, – сказал Валера. – Я позабочусь о ней… обязательно устрою в собачий приют.

– Вот и хорошо! – произнес опять пожилой в шляпе. – И с хатой Кузьмича решили. Кто еще остается в поселке?.. Вот Акимыч, но за ним завтра подойдут родственники, – сказав это, он оглянулся и, держа руки на поясе, со спокойным видом посмотрел вдоль кривой улочки барачного поселка.

– Я извиняюсь, – произнес Валера. – Меня жена ждет у барака Николая, я пойду.

– Да-да! Видим, – произнес тот, что в безрукавке.

– Не забудьте, заберите, заберите книги… У Кузьмича было много книг, – прощаясь, произнес второй, в шляпе.

– Хорошо, – произнес Валера, попрощался, повернулся и пошел в сторону поджидавших его у барака Николая Ольги и Амура.

Когда Валера подошел, Ольга спросила:

– Почему так долго?.. Как с Николаем?!

Валера, глядя на Амура, тихим голосом сказал:

– Николая больше нет в живых!

– Как нет в живых?! – вопрошающе глядя на Валеру, произнесла Ольга.

– На второй день, когда увезли, его не стало, – смотря на Амура, грустным голосом сказал Валера. – И теперь надо…

И он передал Ольге разговор у липы, под навесом.

После минуты молчания, в котором Ольга и Валера пребывали, глядя на Амура, Валера сказал:

– Завтра воскресенье, и нам нужно с позволения соседей Николая разобраться с тем, что есть внутри его хаты, как называют здесь бараки… Они говорили, что у него в хате немало книг и какое-то имущество… Впрочем, сегодня не будем заходить и смотреть… Отложим все это на завтра. Заодно и наведем справки о приюте для Амура.

Ольга после услышанной вести о смерти Николая дальше не слышала слова, что говорил Валера. Она стояла и, не отводя взгляда, смотрела на Амура. И Амур, присев на задние лапы, подняв голову, так же сосредоточив внимание, смотрел на Ольгу, будто ожидая, что она должна ему что-то сказать… важное. С минуту Ольга таким взглядом смотрела на Амура, и собака, тоже не отводя глаз, смотрела на Ольгу.

Глядя так, Ольга вдруг произнесла тихим, спокойным голосом:

– Валера, посмотри, как он, Амур, смотрит!.. Какими глазами он смотрит!.. Он… он, кажется, понял все, все… о чем мы говорили. Он понял, Валера!.. Собака поняла, что ее хозяина уже нет и что для нее все кончено. Посмотри, как он смотрит!..

Ольга медленно опустилась на корточки перед Амуром, протянула правую, затем и левую руку к его головке, положила их на уши и, легонько пошевелив их, начала ласково гладить по головке, приговаривая:

– Милая собака Амур… Вижу… вижу, и ясно, что ты понял все… все! Что хозяина твоего уже нет в живых! Но, Амурка, милый, не оставим тебя так, без внимания. Позаботимся, обязательно позаботимся. Заберем, устроим в приют и будем часто навещать…

Поглаживая Амура по голове и заглядывая ему в глаза, Ольга тихим, слабым голосом произнесла опять:

– Валера, не могу!.. Посмотри!.. Посмотри, какими глазами он смотрит. Невозможно в них смотреть!.. Он все, все понял, все, что произошло с хозяином, и… и какая жизнь теперь его ждет без него, которого любил и которого уже нет в живых… – И, опять обращаясь к Амуру, произнесла опять: – Милая, умная ты собака!.. Не оставим, не оставим тебя так, одиноко, мы позаботимся, обязательно позаботимся!..

Валера подошел, встал рядом и сказал:

– Полно, Ольга!.. Время, пора уезжать… Да, чуткое у тебя сердце, собака учуяла это, и ясно… потому так смотрит, видит сочувствие. Она, Амурка, ведь умная собака!

После слов Валеры Ольга медленно привстала и, продолжая смотреть на Амура, произнесла:

– Валера, посмотри… какими глазами она смотрит, будто навсегда прощаемся с ней… Валера, мы же никогда ее не оставим без внимания?..

– Конечно, нет, – ответил Валера. И, минуту помолчав, сказала опять: – А мы же ничего не принесли… и собака ведь голодна? Я осмотрелся, и рядом нет магазина… так что Амуру придется еще одну ночь провести без еды. Утром приедем на машине и привезем… А так, после сегодняшней встречи и разговоров, он вряд ли прикоснется к пище. А завтра заодно и Амурку, после того как наведем справки, заберем…

Сказав это, Валера помолчал, потом произнес:

– Да, но… Завтра ведь воскресенье, справки как наведем?.. Придется потерпеть до понедельника. Но завтра приедем, обязательно приедем и привезем ей еду.

Ольга опять присела и, погладив по головке Амура, сказала:

– Милый Амурка, мы не прощаемся… только потерпи до утра… Потерпи еще эту ночь, утром мы опять приедем и увидимся, еду привезем.

Сказав это, она еще с минуту посидела так, поглаживая по голове, заглядывая ему в глаза, и медленно встала.

Амур оставался на месте, продолжал сидеть на задних лапах, и, когда Ольга вставала, собака по-прежнему задумчивым взглядом, не шевелясь, продолжала смотреть на нее.

Валера и Ольга с минуту постояли так, потом повернулись и медленно, неспешно пошли в сторону троллейбусной остановки. Ольга несколько раз останавливалась, оборачивалась и смотрела в сторону барака Николая, у входа в который по-прежнему на задних лапах сидел Амур и прежним взглядом смотрел вслед уходящим в сторону троллейбусной остановки Ольге и Валере.

На следующий, воскресный, день, к полудню, Валера с Ольгой подъехали к поселку на машине и остановились у барака Николая. Выйдя из машины, Валера подошел к дверям, отодвинул затвор, открыл дверь и вошел внутрь. А Ольга, держа в руках кульки с приготовленной для Амура едой, подошла к приоткрытой калитке дворика.

– Валера, тут Амурки нет. Не пропустили ли мы седьмой номер троллейбуса, а он опять там, на остановке? – сказала она громко, чтоб Валера услышал ее.

Из комнаты послышался голос Валеры:

– Нет, мы же сюда за седьмым почти вслед ехали и наблюдали… мы не могли Амурку упустить… Возможно, он пошел к мусорной свалке. Обычно бездомные собаки там крутятся в поисках пищи. Амуркой займемся потом… Давай лучше иди сюда, здесь немало книг, посмотрим, может, что найдем интересного и, как решили… отберем для школьной библиотеки.

– Хорошо!.. – произнесла она, вышла из дворика и вошла в барак.

В помещении она подошла к окну и отодвинула занавески. Комната озарилась лучами полуденного солнца.

Валера стоял справа от окна, у стены, и проводил взглядом по корешкам книг, которыми были забиты полки.

– Да, тут столько полок, занимают почти целую стену, – произнес Валера.

Рядом, возле стены с полками книг, к углу примыкал диван, который, видимо, был и постелью Николая. И над диваном, посередине стены, висела рамка с фотографиями двух пожилых людей. Валера и Ольга подошли к ней. Стоя и смотря на фотографии, Валера произнес:

– Видать, родители Николая.

Ольга не отвечала, с минуту молча стояла рядом и тоже смотрела на фотографии двух пожилых людей, потом перевела взгляд на столик, затем на шкафчик в углу и отошла к полкам книг.

Валера тоже отошел от дивана, подошел к полкам книг, провел взглядом по корешкам и сказал:

– Да, тут немало книг, и вижу по корешкам, большинство, должно быть, старинные издания. Видать, он был любителем почитать.

Потом присел на корточки и начал просматривать нижние полки с книгами. Они оба, Валера и Ольга, принялись со вниманием разглядывать книги. Валера, проводя рукой по корешкам обложек, вынимал некоторые книги из стиснутых рядов и читал названия.

– Да тут, на этой полке, большинство – старинные издания, их не очень много, но книги интересные. Смотри, какие авторы! Николай Островский – «Как закалялась…», рядом «Война и мир» Толстого. Тут и Чехов, и Александр Куприн… «Гранатовый браслет», смотри… издана в тысяча девятьсот тринадцатом году. И «Поднятая целина», «Судьба человека» Шолохова. И все они ранее пятидесятых-шестидесятых годов издания.

Потом, дальше проводя пальцем по корешкам, он дошел до нижней, последней полки, на краю которой, втиснутые в ряды, стояли альбомы, а рядом – несколько старинных книг. И он, присев на корточки, продолжал рассматривать книги и альбомы на нижней полке.

– Ольга, смотри, какого года издания… Интересно! Тут могут оказаться и такие книги, к которым проявят интерес и букинисты… – Помолчав минуту, произнес опять: – О-о-о, смотри, это интересно!.. На этой последней, нижней полке большей частью книги судебно-юридические… – И он вытащил с края полки вначале одну, затем еще две рядом стоящие книги в серых старинных обложках и, взглянув на названия, с некоторым восторгом произнес: – Надо же, книги эти об адвокатских знаменитостях николаевских времен: Плевако Ф. Н., Кони А. Ф., Урусов А. И. Этих адвокатов еще в начале прошлого века называли, помнится, петербургской великолепной или золотой адвокатской тройкой… Откуда они у него?! – И тихим, задумчивым голосом продолжил: – Видать, после роковой судьбы, что ему выпала, находясь в поиске правды… справедливости, утешал себя чтением юридической литературы.

Ольга, слушая Валеру, не трогала книги, лишь просматривала ряды полок. Потом посмотрела на крайнюю верхнюю полку и увидела, что над ней к низкому потолку помещения примыкало несколько большого формата, альбомных книг. Ее взгляд остановился на этих книгах, и она увидела между ними объемистый альбом, не книгу, а альбом фотографий – края некоторых снимков выглядывали между страниц.

Ольга медленно протянула правую руку к альбому, взяла его за край и потянула к себе. Взяв в руки альбом с фотографиями, она, прежде чем приоткрыть плотную обложку, отошла к окну и в лучах солнечного света медленно, осторожно раскрыла альбом.

Валера, сидя на корточках и рассматривая нижние полки, увидел, что Ольга с альбомом фотографий отошла к окну, и сказал:

– Нашла семейный альбом? Да, там будет немало интересных фото. Там могут быть и фотографии с этой его девочкой, этой… Настенькой!

Она не отвечала, продолжала стоять у окна, держа в руках альбом с фотографиями, и внимательно их рассматривать.

Так они оба, Валера на корточках у полок, Ольга у окна, разглядывая фотографии семейного альбома, молча продолжили заниматься просмотром книг и альбома.

И вдруг Ольга в голос произнесла:

– Валера, подойди… посмотри!

Валера отложил книги, что держал в руках, на диван, поднялся и подошел. И когда он встал рядом, Ольга повторила не без волнения:

– Валера, посмотри… Ты посмотри на эту фотографию!

Валера взял из рук Ольги фотоальбом и, приблизив к окну, начал всматриваться в снимок.

На фотографии на веранде третьего этажа двое молодых людей, юноша и девушка, стояли в обнимку, широко улыбаясь, смотрели вниз. Он, держа левой рукой за талию девушку, правой приветствовал внизу стоящих, а рядом молодая, юная девушка, так же широко улыбаясь, тоже держала правой рукой юношу за талию, а левой посылала приветствие тем, кто в это время снизу, с улицы, их фотографировал.