На краю бездны

7

Из открытого окна слышались топот и шум. Где-то внизу выла сирена, ревели моторы, перекликались клаксоны. Со стороны залива Козуэй донесся длинный, похожий на мычание гудок. Над террасами Среднего Уровня[17] звонко заливалась хохотом чайка. Из транзисторного приемника вырывались звуки поп-музыки. Со скрипом выползали на улицы первые грузовички доставки товаров.

Как раз за минуту до того, как у него в телефоне зазвонил будильник, он приоткрыл один глаз, потому что на лицо попал солнечный луч. Потянулся, сел, снова потянулся и обнаружил у себя эрекцию. Наверное, ее вызвал либо переполненный мочевой пузырь, либо эротический сон, либо и то и другое вместе. Он встал и отправился в туалет. Было 6.30 утра.

Когда он вернулся в тесную комнатушку, какофония стала еще громче: город лихорадочно задышал. Привычно размявшись и помахав руками, он подошел к окну, не надев рубашки и держа в руке стакан с яблочно-морковным соком. Четырьмя этажами ниже, у входа на самый большой в мире внешний эскалатор – на самом деле цепь из нескольких механических лестниц, которые карабкались в гору между стенами старых домов – уже теснилась толпа, где смешались трейдеры в белых рубашках, официанты, лавочники, грузчики, подручные модисток, продавщицы, кассирши; только туристов еще не было…

На другой стороне Шелли-стрит красовались вывески: «БУРГЕР КИНГ», «ИБЕРИКО И КОМПАНИЯ», «ЛОТОС МОДЕРН ТАЙ»… В этом квартале жили в основном молодые служащие и путешественники. Тут было много баров и ресторанов, зачастую модных, несмотря на обветшалость жилых домов. У молодого офицера полиции, такого, как он, конечно, не хватило бы средств, чтобы жить здесь, если б эту квартиру он не получил в наследство от отца. Его знакомые полицейские обитали на «Новых территориях» и тратили по три часа в день на переезды. Так что ему повезло… В Гонконге космические цены на жилье – в городе, где беднота составляет 80 процентов населения; настоящая насмешка над элементарным здравым смыслом. Нехватка места (хотя изрядные территории застройке не подлежат), рельеф, прирост населения – вот основные официально приводимые причины. На самом же деле главный спекулянт жильем на всей планете – это правительство Гонконга, второе по богатству после швейцарского, и все банки Гонконга, вместе взятые.

После десяти дней непрерывного проливного дождя он на секунду подставил голый торс и лицо солнечному лучу. Он не курил, не употреблял алкоголь и не баловался наркотиками, а потому, допив сок, быстро оделся. Поверх джинсов надел голубую хлопчатую рубашку и сунул в карман бумажник и полицейское удостоверение:

Инспектор Мо По Чань

Полиция Гонконга

Затем быстро взял оружие и, прежде чем выйти, коротко взглянул на себя в зеркало возле двери: короткие черные волосы топорщились, как сорная трава, тонкие черты лица огрубели, а в угольно-черных глазах таилась глубокая нежность, хотя ему всегда хотелось иметь жесткий и твердый взгляд. Такой, как у Хуан Сяо-Мина[18], как сказала ему однажды его подружка, которую он не смог удержать возле себя. У него действительно внешность актера, молодого премьера… Да нет, полицейский – он и есть полицейский…

Красная линия метро, направление У-Кай-Ша, была набита битком, но хранила клиническую чистоту и совсем новый вид.

Мойра где-то читала, что для Гонконга суматоха и давка – вторая натура. Можно подумать, что те, кто это написал, никогда не бывали в парижском метро. Хотя ей редко когда приходилось видеть такую спрессованную и при этом такую почтительную толпу.

Она трижды пересаживалась с линии на линию, после того как села в метро в Коулуне, под самой башней Международной торговой палаты, в самом сердце торгового центра люкс (тут имелся даже «Роллс-Ройс Фантом», который царил на подиуме, и «улица», посвященная французским фирмам). Теперь, когда она сошла на последней станции «У-Кай-Ша», в северо-восточной оконечности Гонконга, вдруг почувствовала, как псы тревоги натянули поводки. Пришлось достать из сумки бутылку с водой и тюбик лексомила.

Уже вторая таблетка за сегодняшнее утро…

Мойра убрала лекарство на место, забрала свою карточку «Октопус» № 75982654 (8), которая обеспечивала право проезда на всех видах транспорта, и с трудом подавила зевоту. Сегодня ей удалось поспать только три часа.

На парковке, возле огромных и безобразных жилых небоскребов, похожих на все дома в округе, стояли четыре синих микроавтобуса с логотипом М. Автомобили эти имели очень необычную форму: почти квадратные, с двустворчатой дверью сбоку и на удивительно маленьких колесах. Но, тем не менее, это все-таки были одни из первых моделей «беспилотного» общественного транспорта. Микроавтобусы стояли один за другим, и Мойра не знала, в какой из них садиться, но потом успокоилась, увидев, что сотрудники садятся куда захотят, не соблюдая никакого порядка.

«Добрый день, Мойра», – послышался женский голос, когда она вошла в автобус.

Ей понадобилось с полсекунды, чтобы понять, что ее узнала камера, расположенная там, где должен сидеть шофер. Сердце у нее екнуло, когда она не увидела ни педали тормоза, ни руля. Быстро принялась искать глазами кнопку экстренной остановки. В общих чертах Мойра понимала, как функционирует управление «беспилотниками». Информация, поступавшая от десятков датчиков – ультразвуковых, лидаров[19], камер, радаров, GPS и инерциальной станции[20] – обрабатывалась в режиме вероятностных и антиколлизионных алгоритмов, что позволяло принять верное решение за тысячную долю секунды. Мойра слышала, что предприятие готовилось в следующем году выпустить на дороги Китая и Японии множество «беспилотников», и подумала, уж не используют ли служащих «Мин инкорпорейтед» в качестве подопытных кроликов. Однако, понаблюдав за другими пассажирами, поняла, что этот вопрос заботит только ее: остальные спокойно уткнулись в свои планшеты и телефоны.

Мойра заняла место сзади. Микроавтобусы заполнились моментально – в каждом было только по четырнадцать мест, – раздалось звяканье, напоминавшее сигнал из игры «Супер Марио», и двери с пневматическим вздохом закрылись. Микроавтобусы двинулись гуськом, как колонна военного транспорта. Обернувшись, Мойра увидела в заднее стекло, что на их место уже встали другие.

Четырехполосная дорога в течение нескольких секунд шла между высоченными мрачными домами, потом стала двухполосной; небоскребы исчезли и сменились элегантными земельными участками между горами и морем, утопавшими в зелени. Вскоре и они исчезли из виду, и теперь за окном простирались лишь покрытые лесом холмы, пышная растительность, да время от времени поблескивала зеркальная вода маленьких бухточек.

Мойра включила планшет. Дорога огибала большой национальный парк под названием Мань-Он-Шань, сворачивала на юг и шла по красиво вырезанной линии побережья, а потом брала курс на восток, пересекая полуостров Сай-Кун и второй национальный парк, еще больше первого: «Сай-Кун-Ист-Кантри-Парк». Согласно путеводителям это первозданное пространство – низкие холмы, джунгли, потайные бухточки с пляжами и лесные тропы – все утопало в зелени. Вот тут, в самом сердце не тронутой цивилизацией природы, Мин и умудрился построить свой Центр. Дело явно не обошлось без поддержки влиятельных кругов и крупной взятки, а потому Мойра сразу вспомнила о двух представителях независимой антикоррупционной комиссии.

Спустя полчаса в ее наушниках раздался все тот же женский голос, который воскликнул по-французски: «Ура! Мы приехали!» Она подняла голову, взглянула в окно и увидела шлагбаум с двумя сторожевыми будками по бокам, как на границе. Рядом со шлагбаумом стояли трое охранников в униформе цвета морской волны с золотым значком «М».

Слева и справа от пропускного пункта поднималась двухслойная ограда из сетки с ячейками в ромбик, оплетенная колючей проволокой. Эта проволочная ограда уходила в джунгли коридором шириной в два метра и высотой в три. На изрядном расстоянии друг от друга внутри коридора были расставлены опоры с прожекторами. По всей видимости, для безопасности «Мин инкорпорейтед» было недостаточно электронного фейс-контроля. Шлагбаум поднялся без всякой проверки, и Мойра спросила себя, для чего тогда здесь стояли охранники. В любом случае, оружия при них не наблюдалось. По ту сторону шлагбаума дорога превращалась в широкую аллею, которая плавно шла вниз, окруженная лужайками и пальмами.

Пальмы расступились, и Мойра увидела здания кампуса, рассыпанные по просторной, засаженной деревьями площадке. Ей даже показалось, что она различила еще какие-то редкие ароматы, кроме запаха сосен и азалий. Если не считать двух конструкций, одна из которых походила на огромную черную сферу, поставленную прямо на землю, а другая – на серый бетонный блокгауз без окон, размером с несколько футбольных полей, остальные строения сверкали на солнце множеством окон.

В конце аллеи перед белым строением красовался плакат:

Мойра заметила, что плакат был на английском. Здесь вообще не было видно надписей на китайском. Чуть пониже виднелась еще одна надпись, начертанная не такими крупными буквами:

Надпись была похожа на какую-нибудь китайскую мудрость, но на самом деле автором этого мудрого изречения был Гераклит. Микроавтобусы остановились с благодушием вернувшейся в стойло домашней скотины, и сотрудники вышли.

– Хорошего дня, Жанет, хорошего дня, Салим, хорошего дня, Фен, хорошего дня, Мойра… – приветствовал всех автобус-беспилотник.

По-видимому, все знали, куда идти, потому что достаточно быстро разлетелись, как стая воробьев. Мойра подождала, пока ее кто-нибудь встретит, но вскоре осталась одна под палящим солнцем. Воздух так нагрелся, что на горизонте, на том конце аллеи, вибрировал, как в мираже.

Планшет снова подал голос, и Мойра включила его, чтобы понять, куда идти. Ей пришлось отойти в тенек под плакат, иначе было невозможно различить, что появилось на экране. А там возник план Центра с целой серией стрелок, указывающих направление. В конце пути крестиком было отмечено здание Отдела искусственного интеллекта.

Мойра двинулась туда пешком.

8

Жаркое июньское солнце припекало сквозь окна просторного кабинета в доме № 1 по Арсенальной улице, на этаже, где находилось подразделение полиции Гонконга, занимавшейся интернет-безопасностью и технологическими преступлениями. Чань подумал, что неплохо было бы иметь такой кабинет, а не восьмиметровую живопырку, которая досталась им со Стариком.

Он взглянул на Элайджу. Старик был явно не в духе, в последнее время это часто с ним случалось. Казалось, он задремал, уткнувшись носом в рубашку. Чань спросил себя, уж не болен ли он. Потом повернулся к технику, примерно своему ровеснику, чокнутому компьютерщику, который в этот момент протирал очки.

– Электроды? – переспросил он, не до конца уверенный, что понял правильно.

Техник – как же его звали?… Ли Ка-мин – внимательно разглядывал протертые очки.

– Да, электроды, – терпеливо объяснил он, – вживленные в префронтальную зону головного мозга, как утверждает судебный медик…

– Ты хочешь сказать, что вот это было у нее в черепушке? – Элайджа указал на тоненькие, похожие на вермишель, проводки, которые лежали в прозрачном пластиковом ящике для вещдоков, и поскреб себе череп под длинными седыми волосами.

Компьютерщик подавил вздох.

– Я же вам только что сказал… А еще вот это… за грудиной.

И он указал на другой пластиковый ящик. Там лежала крошечная черная коробочка, помятая и деформированная, словно по ней прошелся дорожный каток.

– А что это такое? – спросил Чань.

Ли взглянул на него с видом человека, который хочет казаться хитрее и опаснее, чем есть на самом деле, но это не произвело на Чаня никакого впечатления. Хотя ему и было всего двадцать восемь, он уже достаточно повидал «чокнутых мудрецов», с тех пор как служит в уголовном розыске, особенно когда расследовали убийство, совершенное одним из профессоров Китайского университета Гонконга.

– Трудно сказать, учитывая, в каком виде эта штука, а вот назвать производителя я, пожалуй, смогу. Вот здесь выгравировано маленькое «м», видите? Этот аппарат разработал Мин. Имя я назвал.

– Ну и?…

Техник устало улыбнулся.

– Девушка была у них в базе данных. Согласно их информации в течение нескольких месяцев она носила этот новейший революционный антидепрессант.

– Настолько революционный, что, в конце концов, сиганула с тридцать второго этажа, – прокомментировал Элайджа голосом, осипшим от всякого рода злоупотреблений.

Ли раздраженно фыркнул.

– К тому же когда-то она у них работала, – прибавил он с важным видом.

Чань со Стариком переглянулись. Браво, Холмс, это мы и так знали… «Девушка работала в „Мин инкорпорейтед“, теперь это точно известно», – подумал Чань, ощутив привычный зуд сыщика.

– А чем она занималась? – спросил он.

Молодой техник постарался быстро объяснить. Чань уловил выражения «электрические импульсы», «мозговая деятельность», «искусственный интеллект», но с большим трудом смог связать их воедино. Он подошел к окну и вгляделся в знакомый пейзаж порта, расстилавшийся за скоростными автострадами и железнодорожными путями.

Однако общий смысл Чань все же схватил. Подумал: «А что, если кто-то смог поработать с этим аппаратом и… как бы это сказать… расстроить его?». Он повернулся к коллеге:

– А ты можешь открыть коробочку и посмотреть, что там внутри?

– Как это?

– Ну, как она работает. Если кто-то смог ее подделать…

Чань увидел, как за очками глаза Ли вылезли из орбит.

– Ты что, шутишь? Такие гаджеты не в моей компетенции. И потом… он так расплющен, что вряд ли удастся добыть из него хоть какую-то информацию.

Он произнес это с таким унылым видом, что Чань понял: ему неприятно признавать неудачу.

– Ну, ты хотя бы можешь посоветоваться с каким-нибудь специалистом? Ведь наверняка кого-нибудь знаешь? – не унимался Чань.

Техник мрачно на него взглянул.

Минут через пять они с Элайджей стояли у лифта. Старый сыщик был погружен в свои мысли. Чань уже давно перестал считать его своим наставником; он знал, что такая глубокая сосредоточенность ума относится не к расследованию, а к расчетам с кредиторами. Ему вспомнился отец. У того тоже было полно долгов. Игровых долгов. Единственное, что им удалось спасти после его самоубийства, была квартира. В Гонконге, если кто считает себя обесчещенным, залезает на последний этаж небоскреба и… Каждый год так поступают около ста подростков. Перед ним появилась неведомо откуда взявшаяся картина: в полном молчании, как в замедленной съемке, падает дождь из юных мальчиков и девочек; они пролетают мимо бесконечных стен и окон и падают на землю один возле другого.

– Что ты об этом думаешь? – сказал он. – Когда-то она работала у Мина, и у нее внутри стояло какое-то устройство, разработанное Мином…

Старик поднял голову.

– И что с того? Она покончила с собой, бросилась с небоскреба, и ты, как и я, только что слышал: у нее была депрессия.

– Да, но все же… тебе это кое о чем не напоминает?

Кое о чем, кое-что… Никто не осмеливается назвать вещи своими именами. Все это слишком страшно, слишком грязно и как-то очень уж не по-гонконгски. В этом городе насилие поутихло, несмотря на присутствие триад[21], а может, и благодаря их присутствию.

– Ни капельки, – отрезал Элайджа, чтобы побыстрее закрыть тему. – Забудь об этом.

9

Старина «Дуглас ВС-2» с серебристым фюзеляжем стоял посередине лужайки, опираясь на передние шасси. Люди входили и выходили, спускаясь по трапу и возбужденно переговариваясь друг с другом. Внутри самолета, у иллюминаторов с занавесками, она увидела еще посетителей: те что-то обсуждали с таким же увлечением, держа в руках чашки с кофе. Неподалеку от них несколько сотрудников играли в мини-гольф, тоже о чем-то споря. Все эти разговоры выглядели очень оживленными, и каждый из собеседников прилагал немалые усилия, чтобы убедить остальных. Единственные, кто не принимал участия в этих баталиях, были человек пятнадцать обоего пола, которые старательно и неторопливо выполняли фигуры тайцзицюань, китайской гимнастики. Но вот сеанс закончился, и все сразу же принялись что-то обсуждать.

Мойра шла по выложенной плиткой дорожке; справа от нее виднелись здания, ни капельки друг с другом не схожие, а слева простирались луга, обсаженные деревьями. На каждом перекрестке виднелись указательные стрелки, на которых можно было прочесть: «Отдел искусственного интеллекта», «Администрация», «Кафе Стар Трек», «Фитнес», «Лондон 5969 миль», «MIT 7961 миль», «Кремниевая Долина 6889 миль», «Пекин 1216 миль»… Большинству сотрудников, попадавшихся ей по дороге, было не больше тридцати. Все или почти все носили джинсы, шорты и футболки. Мойра посмотрела на часы. 9.24. Встреча у нее была назначена на 9.30. Обычно в 9 утра в кампусах, живущих по распорядку новейшей цифровой экономики, кабинеты чаще всего пустуют, а если кто-то в них и есть, так это те, кто пришел пораньше, чтобы получить бесплатный завтрак. Ознакомившись с расписанием работы метро, Мойра решила, что на работу будет являться к 7.30. Ей хотелось приходить первой и уходить последней, как и подобает тому, кто работает больше и дольше всех.

Вдруг она застыла на месте: слева послышалось низкое жужжание. Обернувшись, Мойра увидела, что там, между деревьев, что-то есть. Какой-то крупный зверь… Он шел спокойно, даже немного лениво, но все его движения были чуть-чуть неестественны. Что же это такое было? И тут она догадалась: это же робот…

Когда-то давно Мойра смотрела видеозаписи фирмы «Бостон дайнэмикс», где были засняты образцы роботов всех размеров и форм, разработанные в сотрудничестве с Лабораторией реактивного движения НАСА и Гарвардским университетом. Роботы двуногие, четвероногие, ползающие по земле, бегающие с резвостью газелей или прыгающие вверх на несколько метров, ловко лазающие и способные преодолеть любое препятствие. Тот, что находился перед ней, передвигался на четырех конечностях и казался довольно неповоротливым. У него было массивное туловище, обмотанное каучуковым жгутом, явно, чтобы предохранить его от ударов, и тонкие лапы с металлическими суставами, пронизанные проводами и поблескивающие при движении. Размером и строением он походил на молодого бычка. Вот только головы у него не было…

Но Мойра быстро отвлеклась от робота – ей не хотелось опаздывать. Она прошла мимо бассейна с фонтанчиком и свернула направо по направлению к ослепительно-белому зданию в форме параллелепипеда. Чтобы добраться до него, надо было пройти по маленькому мостику над ручьем, утопавшим в тропических цветах и кувшинках. На фасаде не было никакой надписи, зато на верхней ступени крыльца стояла знакомая фигура: Лестер. Рыжий и бородатый эльф-лепрекон.

Широкая улыбка обнажила неровные зубы.

– Мойра! Добро пожаловать!

Он тепло пожал ей руку: очевидно, китайские нравы сюда еще не добрались. Мойра снова подумала, что с этим рыжим, как осенняя листва, гномом они будут хорошо понимать друг друга. Но в то же время у нее возникло какое-то странное чувство. Если бы ей надо было подобрать слово, чтобы это чувство описать, она назвала бы леденящий ветер, который гонит пожелтевшие листья и сразу замораживает вас, хотя на дворе стоит солнечный осенний денек. И в живых глазах Лестера в этот момент промелькнуло выражение, далекое от благодушия. Она была уверена, что на какую-то долю секунды в его зрачках сверкнул страх. Но это длилось всего лишь мгновение, и уже в следующий миг Мойра подумала, что ей привиделось. Впрочем, легкий холодок по телу все-таки пробежал.

Лестер, наверное, что-то сказал, но она не услышала, потому что теперь он очень пристально на нее посмотрел.

– Мойра?

– Да, – весело отозвалась она. – Пошли!

Они вошли в холл, такой просторный, что там разместились бы три теннисных корта.

– Я видела там робота, – сказала она, идя по блестящему полу, – и вид у него был какой-то… э… беспардонный.

Лестер улыбнулся.

– А… ты, наверное, видела одного из Бешеных Псов первого поколения. Их выпустили в две тысячи пятом. По парку шатаются два-три экземпляра. С ними возятся, как со старыми кошками, которые долго не протянут. Остальные давно уже сломались… После них было еще три поколения Песиков. В парке ты увидишь последний экземпляр. Там полно роботов, они разгуливают по одному или группами.

– Группами?

– Ну да, в Отделе робототехники в них заложили программу поведения социальных животных, скажем так, стайных. Поэтому они держатся вместе. И самоорганизуются. Без постороннего контроля… В Китае резко вырос рынок роботов. Здесь их покупают больше, чем в любой из стран мира. Это связано с повышением зарплаты и с общим одряхлением населения, которое есть порождение политики «единственного ребенка».

Его слова заинтересовали Мойру – слишком много слухов ползло по Европе относительно рывка, сделанного Китаем и в области робототехники, да и в других областях, – но она решила задать все вопросы потом.

– А музыка в машине, фото в моем планшете – как вам это удалось?