Дис

– Ну замечательно, – наконец проговорила Наталья Сергеевна, приветливо улыбнувшись, – вот примерно так я все себе и представляла. – Однако тут она отчего-то погрустнела и посмотрела в окно. – И все же, Антон, – продолжила она с едва заметной укоризной в голосе, – я, конечно, все понимаю: что загородный дом там, деревня и прочее. Но, как же можно опускаться до такого, – она мельком посмотрела в дальний затененный конец коридора, где тоже что-то валялось. – Ведь здесь хорошо старикам жить, а не тебе, молодому парню. У тебя ведь тут даже, знаешь, запах какой-то… – она немного поводила носом словно принюхиваясь, – стариковский. Трухой пахнет, пылью и еще чем-то противным. Вещами старыми, наверно. Ну, и не стыдно тебе?

– Да тут как раз моя бабка и жила, – пытаясь хоть как-то оправдаться, ответил Антон. – А я все что-то с ремонтом никак не соберусь. Да и прибираться тоже лень. Что в старье-то прибираться? Тут если уж делать, так делать…

– А лучше ничего не делать, – закончила за него фразу Наталья Сергеевна. – Таким как ты и вправду, наверное, лучше ничего не делать. Валяться себе на диване целыми днями, а потом еще на работе сидеть, тоже лодырничать. Работа-то ведь у тебя, так скажем, совсем не пыльная: наладил себе компьютеры и сиди, мух считай. А вот у других не так, – Наталья Сергеевна грустно вздохнула. – Но, впрочем, я не за этим к тебе ехала.

– А зачем? – Антон в последнее время действительно как-то уж слишком прямо стал задавать вопросы, без обиняков.

– А ты будто не знаешь?! Да у нас сегодня весь офис просто на ушах стоит. То, что у вас тут ночью произошло, ведь об этом теперь все только и пишут, и по телевизору говорят. Неужели же не видел?

– У меня света нет, – ответил на этот, второй уже подряд не слишком удобный вопрос Антон. – Вчера еще отключили. Ну, как только все произошло, так сразу и вырубили. Вода вот, правда, почему-то есть.

– Понятно тогда. А телефон что, тоже не работает? Я то тебе несколько раз сейчас звонила пока ехала. Меня шеф прислал. А ему еще утром из отдела кадров доложили: кто ты и откуда. А у нас ведь сам знаешь как: «Где такой-то, почему на работе нет? Ах, это он самый и есть? И еще живет там-то? Ну, Наталья Сергеевна, чешите тогда к нему, все равно нам послать больше некого». Так и приехала. И все же, – женщина грациозно потянулась, вытянув вперед обе руки и скрестив пальцы, – я даже рада, что меня послали. Так уж надоел наш офис. Да и как ты сам здесь живешь тоже давно хотела посмотреть.

– Да тут и смотреть-то не на что, – бросил через плечо Антон. Он уже все понял и поэтому пошел в другую комнату переодеваться. – Говорю же, как бабка померла, так я сразу сюда и переехал. Надоело, знаете, все время квартиру снимать, пусть даже и в Москве. А тут хоть и ехать далеко, но зато никто не беспокоит, сам себе хозяин.

– Хозяин, – повторила за ним Наталья Сергеевна многозначительно. – Впрочем, твое дело, живи как знаешь. Мне вот сказали тебя на работу доставить, я и доставлю, а остальное меня не касается. Мало ли кто как живет.

И все же посетительница Антона во время последней своей реплики еще раз и как-то уж слишком тоскливо посмотрела вокруг. Она, конечно, все понимала. И что этот парень живет один, и что ему нет никакого дела до всего этого бардака. И что хозяйку бы ему надо. А она как раз и согласилась бы стать такой хозяйкой. Вот только слишком далеко от Москвы он живет, да и дом плохой. Деревня. А она как-то не очень любила всю эту провинциальную жизнь, где все друг друга знают и всем до всего есть дело. В общем, не складывалось у нее. Опять не складывалось и уже в который раз.

– Все, Наталья Сергеевна, я готов, – отрапортовался Антон, выйдя из соседней комнаты. – Можем ехать.

И тем не менее, прежде чем уйти, он еще раз подошел к столу, на котором лежали подобранные им в поле куски стекла и взял один из них, чистый. Ведь именно его, похоже, и держала в своей маленькой детской ручке Люн до того момента, как он ее испугал. Ему показалось даже, что это стекло было еще немного теплым, отчего он, чтобы убедиться, поднес его к своей щеке. Наталья Сергеевна же, глядя на все эти странные его манипуляции, как-то неодобрительно фыркнула, прибавив что-то наподобие: «Фу, грязь какая». После чего прошла через коридор на кухню, а за ней и на терраску, из которой наконец вышла на улицу. Антон последовал за ней. Ему с одной стороны, конечно, вообще не хотелось сегодня никуда ехать, но с другой, он понимал, что вернуться хотя бы и отчасти к привычному укладу жизни, было бы для него сейчас очень полезно. «А то так и вправду можно с ума сойти», – подытожил он свои не вполне ясные умственные рассуждения.

Однако, оказавшись на улице, он вдруг остановился и невольно посмотрел по сторонам. То, что он там увидел, ну никак, то есть ни в малейшей степени не соотносилось с такой уместной и вполне разумной его идеей вернуться к нормальной человеческой жизни. Поскольку вокруг него творилось нечто невообразимое. Такое, что даже и описать-то это было сложно. Яркие лучи, широкие и узкие, мощные и слабые от скрытой где-то на невероятной глубине звезды, вырывались разноцветными всполохами из-под земной поверхности. Лучи эти то прерывались, пропадая где-то на головокружительной высоте, то возникали снова. И хотя почти все они были не слишком четко выраженного цветового оттенка и не слепили совсем, но тем не менее безучастно смотреть на все это светопреставление было почти невозможно. Помимо этих лучей и так же из-под земли вырывались некие, как Антон тогда сразу догадался, протуберанцы. Они гигантскими полупрозрачными дугами медленно скользили то вверх, то вниз, словно бы перетекая из одного невидимого подземного сосуда в другой. Антон даже подставил руку под один такой поток. Отчего малая толика его, тонкой струйкой плавно отошла сначала в сторону, после чего закружилась неспешным изогнутым вихрем и наконец, словно бы нехотя, стекла куда-то под землю, вниз.