Дис

9. Мертвица

Антон посмотрел по сторонам. Вокруг было темно. То есть за исключением, конечно, того света, что шел снизу. Но фонари вдалеке по сторонам асфальтовой дороги не горели, да и сам весь поселок был погружен в темноту. «Электричества, наверное, нет, – подумал Антон. – Хорошо еще, что я теперь могу вот просто так видеть. А то бы, наверное, вообще не знал куда идти». Да и действительно, небо к тому времени уже совсем заволокло взявшимися невесть откуда облаками, поэтому ни звезд, ни луны видно не было. Даже вертолет, который еще несколько минут тому назад разрезал своим прожектором непроглядный сумрак осенней ночи, тоже куда-то улетел.

Антон остановился. С тропинки, по которой каждый вечер шел от станции до дома, он сбился уже давным-давно. Да сейчас и не было никакой тропинки. Лесополоса тоже совершенно пропала, выгорев, по всей видимости, дотла. А поле, обычно сырое и ухабистое, все было покрыто ровным слоем серого пепла. Так что по какому пути было сейчас идти, казалось совершенно безразличным. Антон пошел просто, напрямки, даже не пытаясь разобрать дороги. Под мягким слоем теплого пепла чувствовались все те же ухабы давным-давно перепаханного под пары и какого-то заскорузлого поля. Однако они были совсем не жесткими. И когда Антон наступал на них, крошились и рассыпались мелким песком под босыми его ногами. И тут он неожиданно наступил на что-то твердое или даже острое, отчего и отдернул ногу. «Вот черт, камень что ли?» – выругался он про себя. После чего посмотрел на то место, куда только что наступил. Да, действительно камень. Он поднял его, очистил от пепла и пригляделся. В флуоресцирующем сиянии подземной звезды камень выглядел как-то странно. Он казался почти полностью прозрачным, отчего, слегка искрясь, переливался различными цветовыми оттенками. «Стекло, – решил Антон поначалу, – но откуда здесь? Странно». Он поглядел по сторонам. Нет, других таких стекол что-то нигде видно не было. «Хотя, нет… вон там еще какое-то светлое пятно виднелось из-под слоя пепла. И вон там еще». Антон пошел посмотреть.

Собирая все эти стекла, он не переставал удивляться какой-то странной, словно внутренней их красоте. Впрочем, стекол вокруг было не слишком много. Поэтому, набрав две полные горсти, он еще раз огляделся по сторонам и, удовлетворенно хмыкнув, пошел уже не останавливаясь по направлению к дому. Там он быстро нашел запасной ключ, который прятал под собачьей конурой. Сам же пес, Дружок, сейчас где-то пропадал. Хотя Антон никогда и не сажал его на цепь и даже не всегда надевал ошейник, за что пес был ему всегда очень признателен. Отперев входную дверь, он прошел на терраску. Потом была еще одна дверь, на кухню, потом коридор и наконец зал. В зале он вывалил подобранные в поле стекла на стол и полез в платяной шкаф поискать свечи. «Они же здесь где-то все были», – ворчал он про себя, некоторое время копаясь во всяком тряпье на средних и нижних полках шкафа. Наконец он нашел, что искал. И даже некое подобие подсвечника в виде маленького железного блюдца обнаружилось тут же. За спичками он сходил на кухню, после чего вернулся в большую комнату и зажег наконец свет.

Комната осветилась тусклым сиянием парафиновой свечки. Но сейчас и этого было вполне достаточно, поскольку вокруг была кромешная темнота. Да еще и тихо так. Антон чуть поежился, и вместе с этой, слегка вздрагивающей от движений воздуха свечей, прошел на кухню к умывальнику, где и глянул на себя в зеркало. Оттуда на него посмотрело совершенно незнакомое ему лицо. Он никогда еще не видел себя таким, даже в детстве, когда лазил с мальчишками по разным интересным и не очень местам. Его мать, весьма умная и добрая женщина, всегда очень терпеливо относилась к подобным его вылазкам и почти никогда не ругала. Даже когда он и возвращался домой совсем уж чумазым. Но такого вот как сейчас он не видел еще никогда. Он был грязен как черт. И только глаза его выделялись яркими белыми пятнами на фоне совершенно чернющей, посыпанной серым пеплом физиономии. Антон открыл воду. Ура, вода была. Он немного опасался, что вода вместе со светом пропала также, но этого, к счастью, не произошло.

Мылся он долго и с наслаждением. Несколько раз ему пришлось даже сходить на терраску, чтобы принести оттуда сначала таз, потом тряпку, потом мочалку и еще какую-то мелочь. В общем же, он устроил себе на кухне почти настоящий душ. Он даже помыл голову с мылом, поскольку волосы его, теперь все слипшиеся и какие-то заскорузлые, более походили на взъерошенную дворовую метлу. Наконец процедура закончилась. Антон тщательно вытерся полотенцем, натянул на себя что-то из одежды и прошел обратно в зал. По дороге он несколько раз пощелкал в комнатах выключателями. Но нет, света по-прежнему не было. В зале он поставил свечку на стол, поудобнее устроился в кресле, в котором обычно смотрел телевизор, и стал размышлять.

Воспоминания о столкновении с незнакомцем он все еще гнал от себя. Но вот эта девочка, Люн, его очень занимала. «Странное существо, – думал он. – И не человек, вроде, а выглядит как человек. Летает еще на какой-то крылатой зверюге, тоже явно неземного происхождения. Руками лечит. Ведь она – тут он потрогал свои бока – действительно помогла мне. Ведь и не болит уже совсем ничего, даже если и болело. Потом, этот ее голос, добрый такой, словно бы знакомый. Да и сам язык. Ведь он каким-то образом понимал ее тогда, хотя и говорила девочка явно на незнакомом наречии. Или на знакомом?» Он не мог точно вспомнить. Уж слишком быстро все произошло, отчего в голове у него был по-прежнему какой-то сумбур. О звезде, которая находилась глубоко под землей и слабо светила даже сейчас, прямо сквозь пол его дома, Антон решил пока не размышлять, ограничившись лишь соображением, что древние, похоже, все-таки были правы, утверждая, что преисподняя находится где-то там, в глубине.

Делать было совсем нечего. Дожидаться ли рассвета или пойти все же спать? Антон не знал, что лучше. Конечно, с одной стороны, сон был бы сейчас ему очень полезен. Но как он мог? Как мог он уснуть после всего, что с ним произошло? Ведь ни один человек на свете не смог бы выдержать этого. Но ведь он тоже был человеком? Да, верно, человеком он именно был, вот уже как двадцать шесть лет. А прежде? Что с ним было до того, как он стал человеком? «Космос, черный лед, свет, опять космос, что-то еще…» – Антон не мог вспомнить. Что-то мешало ему. И это была не столько даже память, а точнее ее отсутствие. Это было что-то иное… Он попытался было вспомнить еще раз, но уже с усилием, и вдруг почувствовал, – резкую боль. Это опять была боль. И тогда, очень давно, тоже была сильная боль, отчего он просто не в состоянии был сейчас вспомнить все. Эта боль словно бы затуманивала его разум, делая те, очень далекие теперь уже воспоминания просто невыносимыми. А значит ему ничего другого не оставалась, кроме как оставить их на время в покое, не бередить. Но – и это он теперь уже знал наверняка, – тогда тоже что-то было.

Антон встал, пару раз прошелся по комнате, потом остановился, подумал еще о чем-то и задул свечку. После чего спокойно прошел к своей кровати – он мог бы найти ее даже с закрытыми глазами, – скинул с себя одежду и залез под такое привычное, легкое, но вполне удобное одеяло. И почти сразу уснул. Хотя, прежде чем успел уснуть, ему на миг вдруг показалось, что в комнате с ним кто-то был. Но кто это был, Антон не знал, конечно. Возможно, он на самом деле уже спал тогда. А приснилась ему просто его мама, которая стояла там, в дальнем углу и спокойно на него смотрела. Потом, и это уже точно во сне, он видел зеленый лес и речку с каким-то чудным названием. Они тогда, давно еще, вместе с отцом ездили к его тетке в деревню в какую-то область, он не помнил точно в какую, но где-то на северо-западе. Кажется, в ленинградскую. Там все время было довольно сыро и очень свежо. Хотя, почему так, он догадался даже во сне. Потому, что там как раз и находилась та самая речка с таким вот чудным названием – «Мертвица». Вот уж глупость какая. Антон поворочался прямо во сне. И долго потом они еще добирались на старой скрипучей лодке с одним поломанным веслом до небольшого лесного озера, в которое та речка впадала. И ловили там рыбу. После чего жарили ее прямо на костре, а точнее запекали в углях. А потом… Антон проснулся.

Он не знал почему так. Что его разбудило. В комнате было все так же темно. Тикали настенные часы да что-то где-то поскрипывало в старом, давно не ремонтированном доме. Дом этот Антону еще от бабки достался, когда та померла. А он все только и собирался, что сделать в нем хоть какой-то ремонт или хотя бы немного подновить. Да все что-то недосуг было. Поэтому ничего удивительного в том, что дом поскрипывал, конечно же не было. Антон прислушался. Нет, теперь даже поскрипывание пропало. Ан нет, вот опять. «Ну что же, – подумал он, пытаясь себя успокоить, – скрипит старая развалюха и пусть себе. Не мучиться же мне теперь из-за этого до утра? Спать нужно». Антон перевернулся на другой бок лицом к стене. «Нет, так было еще страшнее», – он все-таки, пусть и не нарочно, но произнес это слово, видимо, постепенно начиная осознавать, что именно мешало ему уснуть и почему он проснулся. Он чего-то боялся. Трудно было сказать чего именно. Он повернулся назад. Открыл глаза, огляделся. И ему вновь показалось, что в комнате с ним кто-то был. Он закрыл глаза.

Нет, это было просто невыносимо. Вот так лежать и думать, что в комнате еще кто-то есть, что он стоит там в углу и смотрит на тебя. А может быть в дверном проеме? А может ему лучше было просто плюнуть на все и спать. А может взять и выпить? «Вот, – обрадовался Антон, – вот хорошая мысль, выпить! И это нужно было сделать прямо сейчас. А то так и вправду можно до самого утра проворочаться. Да к тому же еще после всего, что с ним произошло этим вечером, расслабиться было бы, наверное, даже полезно». И он открыл глаза.

Антон не закричал и даже не шевельнулся, хотя этого ему и очень хотелось. Он так и остался лежать в своей постели без движения, и словно бы чего-то ожидать. Или это было просто оцепенение? Ему почему-то даже и не было в тот момент особенно страшно, поскольку он увидел именно то, что и предполагал, и отчего так и не смог в тот поздний час как следует заснуть. С ним в комнате кто-то был.

Это было нечто едва различимое в ночной темноте, чуть более светлое, чем сама темнота. Некая белесая тень словно бы надвисала над полом в дальнем пустом углу его комнаты. Антон пригляделся. Ему очень хотелось протереть глаза, но он не решался пошевелить руками. Он просто медленно поднимал и опускал веки, надеясь, что это видение как-то само-собой исчезнет, растает как дым. Ему даже пришлось один раз сильно ущипнуть себя за ногу, чтобы убедиться, что все-таки не спит. Но нет, он не спал. А этот призрачный посетитель все так и продолжал стоять в дальнем углу неподвижно. Глаза Антона теперь уже совсем привыкли к ночному сумраку, отчего он смог наконец более или менее отчетливо разглядеть своего гостя. Это была женщина. Обыкновенная, простая, каких очень много было в городе, да и здесь в его поселке. Довольно изящная и хорошо сложенная. Одета она была во что-то светлое. Лица ее Антон, конечно, не мог в подробностях разглядеть, но оно, и в этом он был почему-то абсолютно уверен, было красивым.

Наконец Антон, превозмогая все еще мешавший двигаться страх, приподнялся на одном локте и слегка вытянул вперед голову. Женщина не шелохнулась. «Надо бы зажечь свечку, – подумал он, а то мы так с ней и впрямь до самого утра тут будем смотреть друг на друга». То обстоятельство, что его посетителем оказалась именно женщина, его почему-то немного успокоило. «Ведь женщины, существа в большинстве своем довольно покладистые и мягкосердечные, а значит нельзя от них ожидать чего-то совсем уж плохого», – продолжил он как-то глупо размышлять. Однако то, что произошло через несколько секунд, буквально заставило его, причем не то чтобы переменить свои мысли, а на некоторое время и вовсе отказаться от них. Да он, на самом деле, и не мог тогда нормально соображать, не мог он по-прежнему и пошевелиться. Жуткий страх, холодный и безжалостный буквально сковал его по рукам и ногам, потому что женщина эта начала двигаться. И это было такое движение, от одного которого можно было легко сойти с ума и прямо там на месте. Что-то внутри ее тонкого изящного тела приглушенно хрустнуло и она, совершенно раскоординировано, переступая с одной ноги на другую, стала медленно продвигаться по направлению к его кровати. Она даже делала отмашки руками как-то неправильно. То есть правая ее рука шла вперед вместе с правой ногой, а левая с левой. Все движения женщины были похожи на движения большой кукольной марионетки, управляемой кем-то извне. Даже голова ее как-то резко, короткими рывками наклонялась сначала в одну сторону, а затем в противоположную.

Наконец Антон не выдержал. Он вскочил на свою кровать и, крепко прижав руками к груди одеяло, попытался было закричать, но вместо этого вдруг как-то глупо заскулил. А потом, пару раз сухо сглотнув, совершенно неестественным, почти свистящим хрипом все же смог выговорить: «Да что же ты за тварь-то такая!» Женщина в тот же миг на секунду остановилась, повернула наискось свою разлохмаченную голову и посмотрела на Антона. И вот уже после этого и сам Антон не смог бы, наверное, даже закричать. Потому, что смог наконец разглядеть лицо женщины. Ведь она теперь стояла уже совсем близко от него, почти вплотную к его кровати. И это было неживое лицо. Да, женщина была мертвой. «Тварь, тварь, гадина», – бешено носились у него в голове хаотичные мысли. Но он уже не мог ничего: не кричать, не пошевелиться. Он просто смотрел в оцепенении на все приближающуюся к нему белесую тень. Вот он уже ощутил слабый холодок, а вот и запах: мерзкий, затхлый, словно из давно заброшенного, прогнившего старого колодца. А вот и прикосновение, – ледяное. Женщина теперь уже вся взобралась к нему на постель и, почти нежно взяв одной рукой за его руку, в упор посмотрела на него. А потом, тихо выдохнув, прижалась к нему всем телом. И это было сырое тело, холодное, отвратительное. В тот же миг Антон почувствовал, как словно бы несколько твердых скользких щупалец буквально обхватили его. Они сжимали его все сильнее и сильнее, пытаясь как удав задушить и раздавить свою жертву. Женщина закинула ему на бедра свои ноги, а руками обхватила за шею. И вот этого уже Антон не перенес.

Он вдруг почувствовал, что в нем что-то переменилось. Он уже не мог больше вот так просто стоять и ждать пока его убьют. А его хотели убить. Он почувствовал это. Отчего молча, спокойно, не издавая ни единого даже шороха, развел руки сначала в стороны, а затем и изо всех сил ударил ладонями женщину в грудь. Удар этот оказался сильным. Неожиданно сильным. Поскольку даже сам он в результате обратной отдачи буквально врезался в стену, что была за его спиной. Страшная же посетительница его дома отлетела к стене противоположной. То есть сразу метров на пять. И это было явно неожиданным для нее. Поскольку ударившись о стену, она издала такой мерзкий и протяжный вой, что даже сам Антон невольно зажал уши руками. После этого женщина, или то, что казалось ей, вся как-то неестественно изогнулась и словно огромное мерзкое насекомое прижалась сначала руками и ногами к противоположной стене, а затем и поползла по ней. Эта тварь залезла сначала под самый потолок. Потом посмотрела своими пустыми водянистыми глазами на Антона, вывернув едва ли не на пол оборота назад свою шею. После чего спрыгнула на пол и стала вновь к нему приближаться.

Однако Антон теперь уже отчего-то совсем не боялся. Какое-то странное чувство больше похожее на боевой раж овладело им. Он даже принял некое подобие боевой стойки, приготовившись отразить новое нападение. После чего стал спокойно думать и одновременно, не сводя глаз с твари, потихоньку отходить боком по направлению к столу. Там он аккуратно нащупал коробок со спичками, и совсем уже не дрожащими пальцами зажег свечку.

В тот же миг тварь вся буквально ощетинилась, вспрыгнула на ноги и начала такими же мелкими рывками отходить в сторону от центра комнаты и подальше от света. Антон сразу понял, чего боится существо, отчего, взяв в руку свечу, быстро пошел прямо навстречу опасности. Тварь явно не ожидала такого агрессивного поведения от своей жертвы, отчего снова завыла. И на этот раз это было похоже на некое протяжное «мяууу», что заставило Антона даже хмыкнуть. Он теперь уже совсем не боялся твари. Теперь она боялась его. Отчего забилась сначала в дальний затененный угол комнаты, за шкафом, потом опять полезла на стену и наконец, видимо от безысходности, сквозь эту стену словно бы просочилась и исчезла. Антон поставил свечку на стол.

После этого он подошел к своей измятой и испачканной какой-то гадостью кровати, сел на нее и попытался было хоть о чем-то подумать. Не важно о чем, лишь бы просто думать, думать и не сойти наконец с ума. Но в голове у него крутилось лишь одно только это дурацкое название той небольшой речушки в какой-то там области, которое он теперь, наверное, никогда уже не сможет забыть: «Мертвица, мертвица, мертвица».

10. Объяснение

Антон проснулся поздним утром. На улице было уже совсем светло и солнце, поднявшееся высоко над деревьями, ярко светило сквозь так и не зашторенное еще с вечера окно комнаты. Часы, которые ночью так страшно тикали, вызывая одним своим звуком всякие нехорошие предчувствия, показывали теперь уже почти половину одиннадцатого. «Ого, – сказал Антон сам себе, – и как это я умудрился так долго проспать?» Он действительно был немало удивлен, что все-таки смог, несмотря на все ужасы минувшей ночи, каким-то чудом уснуть. Хотя, наверное, все это и нельзя было назвать вполне нормальным сном. Если только вообще не нервным обмороком, который как раз сном без сновидений и завершился. Об этом говорила хотя бы сама та поза в которой он спал, – полусидя. Видимо, тогда еще, посреди ночи, он как сидел на своей истоптанной и измятой постели, так, даже не разогнувшись, и завалился головой на подушку. Сама же подушка была сейчас немного влажной, причем явно не от пота. Антон, похоже, плакал этой ночью и прямо во сне. Измотанные запредельным напряжением нервы все-таки давали о себе знать.

Но теперь все было совсем по-другому. Наполненная яркими лучами просторная комната, посвежевшая голова и даже какое-то игривое настроение. Все это было так непохоже на то, что происходило вчера. Антон бодро потянулся и встал. Он еще какое-то время осматривался по сторонам, словно не до конца веря в реальность происходящего, а также в то, что все ужасы минувшей ночи остались позади. И тут он вдруг опять почувствовал, и снова почти инстинктивно, что на него кто-то смотрел. Однако на этот раз Антон не испугался. Видимо, и у страха тоже есть какой-то свой непреодолимый предел, когда человек уже просто не может боятся больше. Так и он, уверенно и очень спокойно посмотрел сначала в тот злополучный угол комнаты, потом в другой угол, за шкафом, потом в дверной проем, а затем в окно. И точно, чуть повыше подоконника, затененные косым выступом от угла дома, на него смотрели два прищуренных зеленоватых глаза. Но эти глаза были совсем не такими, как ночью. Это были глаза добродушные, озорные и радостные. Антон буквально подскочил к окну:

– Люн, – едва не закричал он, – когда с высоты своего роста разглядел всю девочку целиком. Она, похоже, пряталась там у стены, решив немного подшутить над ним.

Девочка же, увидав, что ее наконец обнаружили и более того очень ей рады, также выпрямилась и, немного приподняв правую руку, приветливо помахала ему в ответ. Антон тут же быстро прошел через коридор на кухню, а за ней уже и на терраску, где открыл входную дверь. Однако девочки на пороге не оказалось. Тогда он вышел прямо босиком во двор на мощеную камнем дорожку, что шла по его участку вокруг дома. Но и у окна девочки тоже не было. «Вот уж еще, – как-то внутренне заулыбался Антон, – она тут теперь в прятки со мной играть будет». После чего все таким же быстрым шагом вернулся назад к себе в комнату.

То, что он там увидел, его несколько озадачило. Нет, он был даже очень сильно удивлен, если не сказать, – шокирован. Люн уже сидела в его комнате за столом и разглядывала стекла, которые он подобрал этой ночью в поле.

– Слушай, кротик, – начала она спокойно и без малейших предисловий, – подари мне один такой камень, – она указала на кучу стекол на столе. – Уж больно они у тебя красивые.

– Это простые стекла, Люн, – возразил ей Антон с легкой укоризной, – и они не стоят ничего. Но если хочешь, то бери. Бери их все.

– Спасибо, – ответила девочка вежливо, – но я только одно на память возьму, можно?

Антон пожал плечами. А затем подошел к столу, сел напротив нее и, подперев одной рукой голову, с чувством произнес:

– Ты даже не представляешь себе, как я тебе рад!

На это девочка как-то недовольно фыркнула, после чего посмотрела немного в сторону, в окно. Однако щеки ее, несмотря на такую неодобрительную реакцию, все же слегка порозовели в тот момент, явно свидетельствуя, что такое простодушное признание было ей очень приятным.

– Ты даже представить себе не можешь, – продолжил Антон, с трудом сдерживая буквально накатывавшие на него подобно морским волнам эмоции, – что со мной вчера было!

– А что с тобой было? – осведомилась Люн спокойно. Она явно умела владеть собой, отчего и не позволила эмоциям разыграться. – Ты мне лучше вот что скажи, кротик, – продолжила она все тем же прохладным тоном, – почему ты никому не помог вчера, я же просила.

На это Антон не нашелся, что ответить. Он лишь в немом изумлении смотрел на Люн и как-то глупо хлопал глазами. Ему очень хотелось рассказать ей все, или даже нет, просто выпалить ей то, что произошло с ним этой ночью. Однако слова буквально застряли у него в горле. К тому же, несмотря на свою относительную молодость, он все-таки был уже вполне состоявшимся мужчиной, почти взрослым. Поэтому немного засомневался, стоит ли ему пересказывать ей все то, что, возможно, было просто ночным кошмаром.