Дитя раздора
Наташа вышла через пять минут после того, как часики протикали конец смены. На каблучках своих вырулила на улицу, увидела меня и замерла. Я уже выскочить хотел к ней, чтобы фортель не выписала, но она сама ко мне направилась. Я вышел, дверцу перед ней раскрыл. За руку взял, когда молча в машину садилась, пальчики поцеловал.
Красивая она у меня все-таки. Стройная такая, тоненькая, жопка большая, титьки мягкие, губки полные, волосы длинные черные – все как я люблю. Аж кровь закипела.
Наташа с видом королевы сидела, на меня ни разу не смотрела. Зато я больше на нее, чем на дорогу, поглядывал и неспешно до дома катил. Любовался женой моей.
Оказывается, соскучился. И хотел ее в немыслимых позах. Раньше у нас задорный секс был, потом как-то поутихло, игрушки вот в шкафу завалялись…
Черт, я про них и забыл… Ну ничего, сегодня вспомним.
Машину когда остановил, сайгаком к ее дверце допрыгал, чтобы открыть да руку подать. Успел. Из машины вывел и на руки подхватил – потом «Лексус» загоню во двор, сейчас главное – жену растопить. Она дар речи потеряла, когда в дом ее внес.
– Что это ты… – спросила и замолчала, глазищи темные распахнула.
– Хочу с тобой помириться, – ответил.
Поставил жену на пол и к себе развернул. На плечи руки положил, к губам ее потянулся. Наташа не отмахивалась от меня – радовало. Только когда почти губ ее своими коснулся, спросила:
– То есть наебся с сучкой своей, теперь тебе меня подавай?
Да мать твою… Как чайником по голове, чесслово.
На колени перед женой упал, из рук ее не выпуская.
– Прости, Наташ. Я знаю, что наломал двор. Хочу исправить все. Дай мне шанс.
– И что? Брюхо у нее рассосется?
Не понял… Бровь вздернул, но потом на место ее усилием воли вернул – об этом я потом подумаю.
– Давай сегодня отмотаем время на до всего этого? – предложил. – Потом отпуск возьмешь, поедем куда-нибудь на месяц. Ты и я. Да?
Жена передо мной на корточки опустилась, в глаза пристально с минуту смотрела. Молчала. Потом спросила:
– Ты ее любишь? – Я только рот открыл, ответить, перебила: – Только врать не надо, ладно? Не мне – себе. Подумай хорошо, прежде чем сказать.
Я сделал вид, что подумал. Потому что думать не о чем. Я жену люблю.
– Нет, не люблю.
– А что я тогда видела? – вскинул бровь недоверчиво.
– Секс. Ты видела секс.
– Тебя просто перло от нее.
– Нет, Наташа. Меня перло от того, что сын скоро родится. От живота беременного меня прет.
– Ты у меня извращенец? – глаза расширила.
Но я уже услышал заветное «у меня», и в груди нахохлилась радость – прощению быть!
– Наверное, – еле сдерживая улыбку, повинился. – Простишь мне это?
Наташа снова на меня молча смотрела. А я терпеливо ждал.
– Ладно, – наконец, медленно кивнула она. – Наверное, надо было это пережить когда-то. Может, даже лучше, что вот так открыто. Только запомни, Артем: вот так, по щелчку пальцев, – и щелкнула, демонстрируя, – такое не прощается. Потому придется тебе из кожи вон вылезти.
– Можно, я уже начну? – спросил и снова к жене потянулся.
– Изволь, – серьезно ответила Наташа.
Первый раз я прям тут же, на полу, изволил, потом к основной программе, до утра рассчитанной, приступил.
***
Катя
Артем на следующий день не появился. Соседа на своём грузовике отправил. Он сначала все ненужное на помойку отвез, потом кузов вымел веничком и аккуратно мои пожитки загрузил. Из крупного я консоль старинную забрала и технику: телевизор с большой диагональю и системой смарт, кухонную электронику, цветы в горшках – целый лес у меня дома.
Заготовки остались в погребе, я только часть взяла. Но мне еще все равно приезжать – урожай собирать с огорода и картошку копать, так что успею забрать.
В городе дядя Гриша быстро нашел, кто мне все в квартиру перетаскает, дождался конца разгрузки, счастья пожелал на новом месте и уехал.
А я села на диван старый среди своего барахла и осмотрелась. Такое чувство странное было – будто черту в жизни провела только что, и что дальше будет – неизвестно.
Одиноко мне вдруг стало. В этот день решила ничего не разбирать, только продукты убрала и куриный суп быстренько сварила. Потом в магазин все-таки спустилась и по мелочи набрала: хлеб, чай, сахар, яблоки и еще что-то, чтобы завтра не ходить.
Включила телевизор, с ноутбуком в кресле устроилась и принялась обустраивать свою новую жизнь: заказывать разбор старой мебели, доставку новой, пока строго самой необходимой, искать того, кто доделает ремонт. Не евро, конечно, но чтобы свежо было и из тех материалов, что я присмотрела, когда с Артемом ездили смотреть.
Спать на новом месте в первую ночь не смогла, все крутилась в полудреме, про Артема думала – как дальше все будет? Представить не могла. В деревне все как-то понятнее было.
***
Артем
Оказывается, когда отлучают от любовницы, ломка такая же, как когда бросаешь курить. Только не существует «Монпансье» от этой тяги.
Через несколько дней мир в доме наладился. Наташа убедилась, что Катя уехала в город, а я ее даже не перевозил туда и вообще теперь всегда под контролем, и отмякла. Мы писали друг другу сообщения, часто созванивались и болтали о глупостях, я драконил жену, чтобы дома с порога заняться с ней сексом, она улыбалась. Будто медовый месяц у нас повторился.
Но утром сегодня едва не брякнул «Катя» вместо «Наташа», а потом хлопал глазами, потому что словил разрыв матрицы – вместо жены видел любовницу. Просто Наташа с какого-то перепугу нажарила для меня картошки с мясом и горой лука, чего лет пять уже не случалось. Я сам себе повар в доме.
Наташу на работу отвез и щеку изнутри изгрыз, потому что жесть как хотелось к Кате рвануть. Она фоном в мыслях сидела, и я с колом в штанах весь день ходил. Очень хотелось ее номер из черного списка достать, куда его Наташа ультимативно сунула, узнать, звонила Катя мне или нет, голос ее услышать.
Но я пересиливал эти хотелки.
Глупость говорят, что все бабы в постели одинаковые. Ни хрена подобного. Они и с виду все разные, хоть у них все одно между ног, и внутри все разные – по-разному ощущаешь их членом, и ведут себя все по-своему, и отдача от каждой неповторимая, и сам себя ведешь с каждой иначе. У меня до Наташи была любовь, первая, и девственница была, и других девок я трахал без отказа, так что мне было с чем сравнить.
Наташка как воск была – я уже с опытом ее в оборот взял и под себя научил. Да и фигурка ее меня до сих пор заводила. Ну люблю я большие жопы и титьки. А какой мужик не любит? Хотя нет, вру – такие на любителя. Мне нравится, когда ебешь – и зад колышется. А когда Наташка редкое удовольствие позволяла – в попку ее вытрахать, да еще при этом член ее полными булочками зажать – кайф нереальный! Я Наташку в основном потому раком и трахал – хлеб и зрелище получал сразу.
Но, черт возьми, Катька сзади тоже красавица – ямочки, изгиб кошачий…
Взвыл, как представил упругий попец любовницы, и опять член в кулаке погонял. Хотел Катьку прям щас – и хоть тресни. Хоть в машину прыгай и на всем газу лети ей развал-схождение устраивать.
В общем, неделя прошла, от хера отлегло – и я уже мечтал в город перебраться и к любовнице нырнуть в теплую щелку.
Надо было срочно занять себя. И я нашел чем – пошел к Кате в дом, перебил, как обещал, всех кур, выпотрошил сразу. Яйца собрал в ведро, зелени в огороде навыдирал, огурцы с помидорами накидал в ящик… сел в «Лексус» и в город рванул сразу, как жену на работу отвез.
По пути купил цветов букет на выбор продавщицы, сок с мякотью мультифруктовый, печенье и ввалился в Катин подъезд.
В дверь позвонил, она открыла…
Домашняя вся такая, беременная, волосы русые по плечам волнами, платье все то же на ней. Она глаза распахнула, как меня увидела, рот раскрыла сказать что-то, а я его своими губами тут же скомкал. Жесть как давно Катю не целовал, аж крыша поехала – будто крепкого алкоголя горячего от души хлебнул, так повело и под коленями раскисло.
Трусов на Кате, как обычно, не было, потому первый раз прям сразу случился. Я только джинсы расстегнул, хер достал и Катю к себе спиной повернул, чтобы живот не мешал и ямочки с изгибом видеть. Трахал Катю и пальцами по ним водил, упругую попку мял.
Бля, как хорошо мне было – словами не передать. Всех соседей по площадке распугал, наверное, своими стонами.
Даже не думал, что так соскучился по Кате. Аж до дрожи в руках.
– Я думала, долго тебя теперь не увижу, – сказала она, когда сидела у меня на коленях и пальцами по голой груди моей водила.
А я рукой по животу ее гладил и ловил пинки сына. Как мне этого не хватало… Он толкнет изнутри, а у меня аж дух захватывает – я ж это чудо накачал.
Наташа правду сказала: я извращенец какой-то. Но мне нравился беременный живот Кати, крепенький такой, аккуратненький. Сын словно фигуру мамкину берег, вырос красиво так пузырем, так что прикрой рукой вид сбоку – Катя все такая же стройная. Только чуть больше в пояснице изогнулась в противовес и титьки больше стали.
Я в них, голые, лицом зарылся, по соскам губами прошелся. Голая Катя на голом мне сидела, живот к животу, как мне нравилось.
Уезжать совсем не хотелось. Прикинул, что время еще есть до того, как жену с работы забирать.
– Я тоже думал. Дел полно. Я, кстати, куриц привёз, яйца, еще там с огорода всего понемногу.
– Спасибо. Гусей пока не руби – Надя еще яйца от них не собрала. Мы на сотню договаривались.
– Да помню я, помню, – кивнул. – Десяток твоих кур в холодильник влезут, а куда ты десяток гусаков денешь?
– На фарш перекручу и пельменей наделаю сразу.
– А. Вариант, – кивнул и подумал: почему Наташа пельмени не стряпает?
Когда я их ел последний раз? По-моему, при бабке еще живой. Потом все такое стало «пищей нищебродов».
Бабка Наташку в хвост и гриву гоняла, «ишь, королева выискалась» – ругалась часто, когда Наташа губы квасила по разным поводам: то сапоги резиновые «ужас какие страшные», то мозоль от черенка граблей надулась, то гречка «фу, гадость».
Мне было смешно и интересно смотреть, как Наташа капризничает и губы дует – потом я между них член вставлял – с удовольствием утешал ее в постели и своей королевой называл. А на следующий день она титьки наперевес – и опять бабке претензии выкатывала. Я только посмеивался, в сарай Наташу заводил и снова утешал. Все время на драйве, на острие жили и друг друга любили.
После смерти бабки Наташа воцарилась и все по-своему сделала. Хотя по бабке плакала, тосковала. После стажировки быстро на работе в гору пошла, мной на корпоративах хвасталась – городского парня отхватила, мол. Я тоже быстро на старой работе в рассрочку техники накупил – не новой, но сам все перебрал, отрепетировал – до сих пор гоняет. Как стал нарасхват, так жена совсем нос задрала, пристрастия в еде появились: лук не ем, чеснок воняет, яблоки – лакомство для колхозниц, а ей киви и манго нужны…
А я все спокойно воспринимал. Денег на все хватало, ее баловство забавным казалось – почему нет, если могу себе позволить? И чем выше запросы становились, тем я себя важнее чувствовал – потому что все удовлетворял, уровень держал. Что бы жене ни приспичило – нет проблем. Когда женщину свою обеспечить всем можешь, уверенность в себе растет до небес.
Так мы прямо пропорционально и поднимались с ней, пока докатились до того, что Наташа второй аборт сделала. Плохо себя чувствовала – помню хорошо. Есть не могла совсем – токсикоз был атомный. Поехала в больницу и приехала – на тебе, блядь… Стоило мне на дальние поля на уборочную отлучиться.
Вспомнил и на Катин живот посмотрел. Нет, правильно все я сделал. Ребенок – вот что я жене обеспечить еще должен. Остальное – пыль.
Глава 5. Организация пространства
Катя
Наверное, как все любовницы, я втайне мечтала, что рождение ребенка повернет мужчину ко мне лицом, к жене задом. Что греха таить, были такие мысли. И торжество, когда он приходил ко мне, тоже испытывала.
Артем приезжал два-три раза в неделю весь месяц. Я выдохнула ремонт и любовалась пустой детской комнатой с обоями, на которых нарисованные плюшевые мишки перемежались корабликами, полосатыми мячиками, разномастными сказочными домиками, мышками и зайчатами, морковками и солнышками. Для взрослого – аляписто, для малыша – ярко, разноцветно, завораживающе. Будет что рассматривать и на что показывать пальчиком.
Нетронутыми оставались только общие помещения – банально не хватало денег. Хотя я не прекращала вести рабочий блог и получала за него еженедельные выплаты.
Теперь мне нужно было купить мебель. Всю старую демонтировали и вынесли, а из новой я пока купила самый минимум в спальню. Огромную кровать – ее мы выбирали с Артемом, а матрас испробовали прямо в магазине – прежде чем купить, на них можно было полежать, и я не упустила шанса найти такой же, как был в квартире посуточно, поэтому теперь просто уплывала в сон с улыбкой от радости, что могу как будто лечь на живот. Угловой комод – длинный, во всю стену – примыкал к огромному и тоже угловому шкафу с антресолями. Под окном протянулся неширокий стол с тумбой и анатомическое офисное кресло. Вместо банальных тумбочек рядом с кроватью встали консоль с пуфом и зеркалом и этажерка-держатель для моих нескольких любимых книг.
Сама спальня переехала в большую комнату с застекленной лоджией. Среднюю комнату, чуть меньше спальни, я отвела под детскую, а вот в самой маленькой решила сделать гостиную. Но эти две комнаты пока стояли пустыми.
– Но почему самая большая – спальня? – удивился Артем, когда приехал ко мне в очередной раз.
– Ох, какой же ты смешной! – потрепала я его по волосам. – Потому что большую часть жизни человек проводит один или со своим спутником жизни.
Тут я вздохнула. У меня такого не было, но это не значило, что я не надеялась… на что-то.
– Ну ладно, – подумав, кивнул Артем. – Но почему под детскую тоже большая комната?
– Если бы балкон был в комнате поменьше, я бы сделала детскую здесь, – объяснила непонятливому. – А большая, потому что ребенку нужно больше пространства и вещей, которые не нужны взрослому. Сын вырастет и будет приводить друзей. Да и дни рождения тоже гораздо интереснее проводить в детской, где вся обстановка располагает играть и веселиться. К тому же так локализуется бардак.
Артем восхищенно покачал головой:
– Никогда не думал об этом… Но гостиная… Двенадцать квадратных метров? Серьезно?
– Для дивана и домашнего кинотеатра хватит, – пожала я плечами. – Книги теперь удобнее хранить в электронном виде, а праздничной посуде хватит места в кухне. И вообще, толпы гостей водить домой на праздники – это прошлый век. Теперь дешевле проводить застолья в кафе. И не заморачиваться хранением сервизов, не мучиться мытьем гор посуды.
– О! Кстати, о посуде! – поднял палец Артем. – Как раз думал, что надо бы тебе подключить посудомоечную машинку. Я схожу за инструментом в машину…
***
Артем
Мне понравился Катин подход к организации жизненного пространства. Я думал об этом всю дорогу от нее до Выселков. Еще думал о том, как отговорить Катю от покупки детской мебели и вещей.
Они ей не понадобятся.
Но как сказать ей об этом? «Я все равно заберу у тебя сына, не трать деньги напрасно»?
Чувствовал себя мерзавцем. Нет, хуже – тварью.
Разговоры о ребенке стали главными у нас с Катей. Оно и понятно. Но только меня они ввергали в депрессию, выход из которой я не видел ни в чем, кроме как с головой уйти в работу. Дома я теперь только ночевал и то не всегда – часто падал спать прямо в машине на сиденье, чтобы не гнать ее в поле. Мужики подкармливали и привозили воду и дизель топливо – началась уборочная пора, и я только успевал менять на комбайне навесы.
К Кате все равно выбирался стабильно пару раз в неделю. Но не столько целенаправленно, сколько по пути – мне хватало дел в городе: снял квартиру для нас с Наташей, подтвердил договоренности с врачом роддома и вручил ему вторую часть оговоренной суммы, договорился на старой работе с шефом, что сдам им весь свой спецавтопарк в аренду. Потом подумал и часть суммы попросил переводить на Катин счет.
Мне казалось, это честно. Хотя о какой честности могла идти речь, когда я собирался лишить ее ребенка?
И даже этот продуманный ход, сначала показавшийся хорошим, все больше выглядел как откуп.
Только от вдруг заговорившей совести откупиться не получалось.
И чем дальше, тем сложнее мне было видеть Катю. И не видеть – тоже. Я уже не знал даже, в каком случае больше. Вместе с ней было больно, без нее… я думал только о ней. Всегда. Каждую минуту.
Каждый раз она удивляла меня.
– Когда сын пойдет в школу, я напрошусь в родительский комитет и буду добиваться того, чтобы родители именинника не носили угощение для всего класса, – поразила она меня в очередной раз.
– Почему?
– Потому что это дикость какая-то. Почему мой сын должен угощать всех подряд, даже тех, с кем у него, например, полная антипатия или даже конфликт? Откуда у него будет самоуважение тогда?
– Может, это как раз и поможет уладить конфликт?
Катя на меня посмотрела как на идиота:
– Артем, если ты Петровичу начнешь таскать торты каждые свои именины, он перестанет говорить о тебе гадости?
Я только губы на это поджал. Петрович меня возненавидел как конкурента, едва я организовал свою деятельность. В Выселках до меня он был царь и бог-ассенизатор. Только вот за воротник закладывал, и люди днями ждали, пока он откачает септик. Я такого себе не позволял. Мои машины всегда были в рабочем состоянии, и я ехал по вызову в любое время дня и ночи.
И Катя была права.
– И вообще меня восхищает в этом смысле западный опыт, – продолжала отстаивать она свою позицию. – У них люди, которые уважают, любят и ценят именинника, сами приносят ему угощения и подарки. Сговариваются толпой или делают сами по себе. Там воспитание построено на уважении личных границ и частной собственности. Наше русское гостеприимство – пережиток, который был удобен власти. Я буду воспитывать сына таким человеком, чтобы он был уважаемым, и его хотелось поздравить. А не чтобы он метал бисер перед свиньями вроде Петровича, который надерётся за его счет и тут же за праздничным столом его и обосрет.
Что я мог на это возразить? Ничего. Потому что ее доводы мне казались состоятельными. И я, черт возьми, понимал, что хочу воспитывать сына вот так, как делала бы это Катя. Я прислушивался к ней, и когда ходили по детским магазинам, она в очередной раз меня поразила.
Я спросил про странную узкую кроватку-приставку – Катя скептически морщилась и больше заинтересовалась радионяней и видеонаблюдением.
– Это зачем? – Я снова тупил, не догоняя ход ее мыслей.
– Сын с рождения будет спать в комнате один. Дети не должны мешать взрослым. А взрослые не должны ограничивать себя в своей интимной жизни, только чтобы не разбудить детей.
Она многозначительно на меня посмотрела, и я в очередной раз согласился с ней.
Молодая, ни разу не бывшая замужем и впервые носившая ребенка, она была готова к материнству и вообще удивляла и восхищала меня как женщина.
Только я чувствовал себя разогнавшимся комбайном, у которого сорвало тормоза и он прет по инерции по слякоти, которую сам же наворотил, и не может остановиться, свернуть, отдышаться, вырулить на твердую полосу жизни, выбрать правильную дорогу.
Я уже не понимал, что делаю и зачем, но приходил домой к жене… и вспоминал, зачем все это затеял. И вроде бы все вставало на места.
Я. Жена. Сын.
Семья. Полноценная.
То, чего мне так не хватало.
***
– Слушай, Артем, – подошел ко мне дядя Гриша, когда мы с Наташей, наконец, в город уезжали. – Может, оставишь ассенизаторскую машину? Я бы поработал, пополам доход. А то ведь на этого, – махнул в сторону дома Петровича, – надежды никакой. Я не настаиваю, просто предлагаю подумать.
Это было хорошее предложение, и руки надежные.
Я глянул на Наташу, которая садилась в «Лексус» с видом королевы, и кивнул:
– Согласен, дядь Гриш. Когда совсем уеду, оставлю тебе машину. Как раз страховку надо будет продлять. За домом присмотри, ладно? Мы еще не решили, может, на продажу выставим.
– Вот с этим погоди, – покачал головой старик. – Я давеча в администрацию ездил, слышал там разговоры, что все-таки статус поселка городского типа деревня получит. Цены сразу взлетят. А на ваш домино точно цена хорошая будет. И автомобильный кинотеатр открывать собираются. Мой племянник говорил, бизнесмен какой-то выкупил кусок земли между аэропортом и деревней.
– Это где забор и шлагбаум поставили, что ли? – уточнил я.
– Да, то место, – подтвердил сосед. – И там еще искусственное озеро будет – платный пляж, катамараны, ресторан. Место там хорошее, у реки.
– А я слышал, что торгово-развлекательный центр строить хотят.
– То с другой стороны трассы будет, – кивнул сосед. – Московские там хозяева теперь.
Кольнуло в груди – жалко уезжать как-то стало. Но я отмахнулся от этой мысли, как уже привык отмахиваться от них вообще – когда голова занята только работой, дышать проще. И я собирался в ближайшие дня махнуть в Краснодар, присмотреться, почву провентилировать и к переезду подготовиться. Заодно жену проветрю, она уже ножками от нетерпения дрыгала у меня.
За неделю, что уволилась и дома свои хахаряшки собирала, плешь мне проела этой поездкой. А я смотрел, как она всякую чушь собирала с собой, и диву давался, зачем все это во временную квартиру тащить? А потом куда? Но махнул рукой – чем бы жена ни тешилась, лишь бы не плакала. А у нас мир в семье восстановился, слава тебе господи! Я аж перекрестился. Все-таки правильно я сделал, что Катю раньше в город увез. И волк сытый, и овцы целы.
– Ладно, дядь Гриш, погнал я. Там коптильня еще сутки будет работать – заглядывай время от времени, ветки вишневые подсовывай, ладно?
Кате свинину коптил, как она просила. Картошку выкопать и огород убрать нанял бабок соседских. Гусей перебил всех за раз перед очередным приездом к Кате, перья со шкурой снял, а мясо мы уже у нее дома на фарш пустили. Катя пельменей налепила, как хотела. Я пару раз с удовольствие наелся их от пуза.
Вот сало осталось докоптить. Морозилку новую Кате мясом забили, тушенки она наварила. Я по мере сил старался ей жизнь после меня по максимуму обеспечить.
Да только все равно последним мудаком себя чувствовал. Не отпускало никак.
Махнул рукой на свои мысли, снова их прогоняя, а сосед за жест прощания принял, тоже махнул да к себе в ограду пошел.
Я с тяжелым сердцем за руль сел. Наташка щебетала что-то, я не слышал и не слушал. Так, обрывки долетали до мозга: ресторан, билеты, спа-клуб, депутат…
Вот на депутате я встрепенулся.
– О, черт… Женька же на дэрэ приглашал, надо подумать какой подарок сделать, – озадачил жену.
Понятия не имел, что подарить избраннику народа.
– Ой, да что тут думать? Денег всем надо, только депутату больше, – фыркнула жена.
Я на нее покосился недоверчиво. Деньги… Ну и что это за подарок взрослому мужику? Насмешка, типа он сам не в состоянии заработать. Я бы оскорбился. Это подростку деньги нужны на карманные расходы.
Вспомнил, что Женька Катю тоже пригласил, решил, что позову ее купить подарок и заодно снова присмотрюсь, что она выбирать будет. На ее разумность я почему-то рассчитывал и уже привык ее чутью доверять.
Так и произошло на следующий день.
Наташа отправилась покорять салон красоты и спа, а я поехал к Кате.
– Артеммм… – как обычно, обняла меня за шею и подставила губы для поцелуя.
Мне нравилось ее целовать. Каждый поцелуй затягивался и возбуждал. Поцелуй на пороге и сразу в постель стало уже чуть ли не ритуальным действом.
В этот раз я не отказал себе в этом же.
Раздел Катю, хотя всего и надо было снять уже привычное голубенькое платьице в сиреневый и белый мелкий цветочек, и уложил на теплую постель – Катюша спала, когда я приехал к ней.
Развел ножки, зацеловал их от пальчиков до развилки, накрыл ртом взмокшие складочки, поиграл языком между ними, заигрывая с набухшим клитором.
Чудно, но Катя последнее время секса хотела больше, чем обычно. Вспыхивала быстро, кончала сильно, вела себя расковано и не стеснялась просить, как ей хотелось.
Я называл ее своей царевной-лягушкой: ножки нараспашку, в коленях согнутые, чуть не плашмя на постели лежат, живот больший выпирает, руки за голову раскинуты, титьки торчат дерзко, соски большими стали.
И я с членом своим пристраивался и трахал с упоением, наглаживая ее всю. Потом спиной к себе переворачивал, горочкой ставил – жопка кверху, титьки на постель – и сзади делал еще заход, любуясь ямочками на пояснице. Потом попку ее расцеловывал и последний раз языком в таком вот положении до еще одного оргазма доводил.