Шут герцога де Лонгвиля
– Ты когда-нибудь научишься рано вставать, лежебока? – вещал пожилой голос. – Служишь герцогу целый месяц, а все никак не постигнешь простой истины: у нас день начинается с восходом солнца!
– Но… – пробовал возразить мальчишка.
– Никаких оправданий! – перебил его пожилой. – Ты меня вывел из себя! Я могу пожаловаться на тебя герцогу, и он вышвырнет тебя за ворота, как шелудивого пса.
– Простите, господин Жан! – воскликнул молодой голос. – Я прошу вас не делать этого! Вы же знаете, что мне некуда идти! Я сирота, моя мать умерла много лет назад, а мой отец не сумел заплатить долги своего покойного брата и попал в тюрьму. Я один могу выручить его, мне нужно скопить необходимую сумму и уплатить за него долг.
– Мне это известно так же, как и то, что ты продаешь то, что тебе не принадлежит, а это воровство, – «господин Жан» повысил голос. – Ты торопишься к своему отцу – в тюрьму?
– О, я верну все! – взмолился юноша. – Только прошу вас не выдавать меня!
Послышался какой-то глухой звук, видимо, молодой человек упал на колени.
– Хорошо, – нехотя ответил пожилой. – Я буду молчать. До поры до времени, но с условием, если ты поделишься со мной.
– Чем? – воскликнул юноша. – Господин Жан, у меня ничего нет!
– Врешь, гаденыш! Ты успел скопить немного денег!
– Но они нужны мне для спасения моего отца!
– Ему они уже не понадобятся, – хмыкнул пожилой. – У меня племянник служит надзирателем в той тюрьме, и он рассказал, что Антуан Дежере умер недавно от чахотки. Ведь твоего отца звали Антуан?
Молодой человек ничего не ответил. Молчание затягивалось.
Пожилой первым нарушил его:
– Теперь тебе надо позаботиться о себе самом. Ведь ты только начинаешь жить, а за воровство господин герцог по головке не погладит. Стоит мне сказать ему только одно слово, и тебя…
– Не делайте этого, господин Жан! Умоляю, пощадите! Я знаю, вы добрый человек, вы не станете говорить герцогу!..
– Только если ты будешь благоразумным!
– Да, я буду, буду благоразумным. Вот… возьмите все, что у меня есть. Я клянусь вам, что больше никогда ничего не возьму…
Послышался звон рассыпанных по полу монет.
– Ну почему же, – высокомерно произнес «господин Жан», – Каждый может воровать сколько угодно, только надо уметь не попадаться. Мы все здесь – не ангелы, так что терзаться душевными муками не стоит, мой хороший. Я прощаю тебя. Отныне ты – под моим покровительством и под моей вечной защитой.
На некоторое время он замолчал, очевидно, подбирал и пересчитывал деньги.
Потом разочарованно сказал:
– И ради этой суммы я так унижался перед тобой? Признавайся, щенок, где ты спрятал остальное?
– Нет, господин Жан, я ничего не утаил, это все, что у меня есть… Все, что было…
– Врешь, наверное, змееныш! Ну ничего, погоди, я до тебя еще доберусь!.. Понабрали… Селить некуда!..
Послышались мягкие удаляющиеся шаги, и наступила тишина.
Анри уже решил, что в коридоре никого нет, но тут послышался легкий шорох и приглушенное всхлипывание.
Он осторожно подошел к двери в коридор, неслышно отодвинул щеколду и выглянул…
Спиной к нему у противоположной стены сидел на коленях какой-то тщедушный юноша и тихонько плакал горючими слезами. Вся его маленькая фигурка в одежде непонятного цвета вздрагивала от сдерживаемых рыданий.
Анри протер глаза и, потянувшись, спросил:
– Ты чего?
Молодой человек вздрогнул от неожиданности и повернул к Анри свою русую голову с порозовевшим от слез лицом.
– Ты чего плачешь? – повторил Анри.
– А ты откуда взялся? – в свою очередь спросил юноша.
– Я здесь живу, вот в этой комнате.
– Как! – на физиономии юноши отразился испуг.
– А чего тут удивительного?
– Это же комната шута господина герцога! – громким шепотом произнес молодой человек.
– Естественно, – Анри пожал плечами. – Моя комната.
– Не может быть! – юноша забыл о своем горе и поднялся на ноги. – Ты что, новый шут?..
– Вроде того. А почему это всех так пугает? Наслушались сказок тетушки Фантины про проклятья и страшную месть?
– Ну… – молодой человек замялся; видимо, вопрос Анри попал в цель. – А тебе-то самому не страшно жить в комнате покойника?
– Нет, не страшно.
– А вот я бы на твоем месте не был бы так беспечен.
– Да что ты говоришь. По-твоему, это как-то должно отразиться на мне?
– Не знаю…
– Тогда и не будем обсуждать этот вопрос. Давай знакомиться. Анри.
– Франсуа, – молодой человек пожал протянутую ему руку.
– Будем друзьями. А теперь скажи, что ты такого натворил и почему тебя достает «господин Жан»?
Франсуа снова всхлипнул:
– Я служу чуть больше месяца. У меня…
– Я все слышал. Извини, это получилось невольно…
Тут произошло нечто странное. Молодой человек снова брякнулся на колени и умоляюще забормотал:
– Не губи меня! Мне нечем тебе заплатить!
– Да хватит тебе! – воскликнул, опомнившись от неожиданности, Анри. – Черт возьми, с чего ты взял, что я доносчик и подлец?
– Ты не будешь меня выдавать?
– Клянусь!
– Правда?
– Зайдем ко мне, – предложил Анри.
Он твердо взял юношу за руку, завел в свою комнату и усадил на кровать. Сам опустился перед ним на пол.
– Ну, теперь рассказывай.
– Мой отец попал в долговую яму… – начал Франсуа. – Дело в том, что когда умер его брат, мой дядя, после него осталось множество долгов. Их следовало выплатить в очень короткий срок, и мой отец… Он был мельником… – юноша задумался и повторил снова, но с какой-то скорбной интонацией. – Был… Все пришлось продать, но денег все равно не хватило. И его забрали…
– Его посадили в тюрьму, а ты, чтобы помочь отцу, поступил на службу к герцогу, – закончил за собеседника Анри.
– Да.
– А здесь ты начал красть и продавать?
– Нет же, нет! – Франсуа чуть не плакал. – Эта вещь принадлежала мне. Одежда лакея. Один человек, здешний, он увидел ее на мне и попросил продать. Ему она была очень нужна. Нужнее, чем мне. Я его выручил…
– А господин Жан тебя прижал?
– Он видел, как мы совершали торг.
– И теперь ты ходишь в лохмотьях и боишься господина Жана?
– Да.
– Сколько денег ты ему отдал?
– Все… Мое жалованье за месяц и то, что удалось выручить с той продажи.
– Бесподобно! Ну что ж, готовься и дальше работать бесплатно.
– Почему?
– Да потому что господин Жан будет и впредь тебя шантажировать и отбирать жалованье. Какая мерзкая тварь! – Анри не выдержал, вскочил и прошелся по комнате.
– А что же делать? – Франсуа беспомощно развел руками.
– Не попадаться ему на глаза. Или уходить отсюда.
– Куда и как? – юноша моментально сник.
Это еще больше взбесило Анри.
– Скажи, ты ему и вправду поверил? – со злостью спросил он.
– А?
– Я спрашиваю, ты действительно поверил в то, что твой отец умер?
– Но господин Жан сказал… Он самый приближенный из слуг господина герцога. И очень влиятелен.
– Однако не всякое слово нужно воспринимать, как библейскую истину. Тем более, если это такой симпатяга, как Жан. Хоть я его в глаза не видел, но голос его и манера общения влюбляют в себя однажды и навечно!
– Значит, ты считаешь…
– Да, его слова еще нужно проверить.
– Но как? Здесь никого не отпускают без разрешения герцога. А господин герцог очень редко расположен к подобным просьбам.
– Вот как? – Анри на мгновение задумался. – Значит, мы все здесь, как в тюрьме?
– Как в тюрьме, окруженной со всех сторон водой.
– Чудесное уточнение.
– А еще говорят, что, если подойти с просьбой к герцогу в неподходящий момент, лучше сразу молиться о спасении души.
– Что, он такой опасный?
– Он странный человек! – воскликнул Франсуа и сам зажал себе рот, вспомнив, что поблизости мог оказаться «господин Жан».
– Ну ладно, о герцоге поговорили. Теперь о тебе. Кем служишь?
– Посыльным. Но меня, правда, отправляли с поручением всего однажды, отнести письмо в монастырь, где воспитывается дочь господина герцога. Остальное время я подметаю двор замка, мою крышу и слежу за канарейками госпожи Генриетты, но вскоре к канарейкам будет приставлен другой человек, мне говорили.
– А кто такая госпожа Генриетта? – с живостью спросил Анри.
– Дочь герцога. Она молода, хороша собой. Я ее мельком видел в монастыре, – Франсуа смущенно хихикнул. – Я бы даже сказал, что она красивая. У нее темные глаза и светлые волосы.
«А у Карменситы глаза синие», – некстати подумалось Анри.
– Она носит фамилию и титул по названию поместья, которое отойдет ей в приданое, – продолжал Франсуа.
– Какое поместье?
– Жанлис. Она баронесса.
– Странно, мне ее представили, как графиню.
– Она вскоре станет графиней. Уже десять лет, как она помолвлена с неким графом, который, говорят, омерзителен и в пять раз старше, но зато богат. Дело в том, что этот ее жених, как его… – Франсуа задумался, вспоминая. – …Граф до Лозен через месяц приедет сюда, и долгожданная свадьба состоится. Говорят, герцогу нужен наследник, – молодой человек вздохнул. – Я завидую богатым. Они такие счастливые: ездят на прекрасных лошадях в уютных каретах и делают это, когда им захочется; едят и спят, сколько угодно…
– А еще венчаются с незнакомыми людьми! – отрезал Анри. – Я бы свое ремесло не променял бы на сладкую богатую жизнь…
– Ремесло шута? – удивился Франсуа.
Анри вздрогнул, как от пощечины, и исподлобья посмотрел на собеседника:
– Запомни, я – актер, причем очень неплохой. А в шутах я числюсь только со вчерашнего дня. Решил заработать денег… То есть у меня была причина почти такая же важная, как у тебя… А если говорить правду самому себе… Желал кому-то что-то доказать… и просто-напросто свалял дурака, шут безмозглый…
– Что-то я не понял…
– Я и сам ничего понять не могу! – воскликнул Анри и вцепился руками себе в волосы.
– Не переживай, все будет хорошо, – попытался утешить его Франсуа.
– А может, мне удрать отсюда? – вдруг задал вопрос молодой человек.
– Как?
– А никак! – Анри заложил руки за голову и расхохотался, потом, отсмеявшись, сказал. – Не обращай на меня внимания. Все пути назад отрезаны… Я сам их себе отрезал, болван!
– Анри, – осторожно спросил Франсуа. – Сколько тебе лет?
– А тебе зачем? Говорят, восемнадцать.
– Я так и думал, что я старше тебя! – воодушевился юноша. – Мне уже почти двадцать.
– Вот как? – искренне удивился Анри, измеряя взглядом молодого человека. – Непросто в это поверить, но я буду стараться.
– Ничего, я буду твоим покровителем! – утешил его Франсуа. – Я тебе все здесь покажу.
– Благодарю вас, мсье! – ответил Анри, смешно раскланиваясь и шаркая ногами. – Значит, с этой минуты я оказываюсь под тройным покровительством, ибо надо мной покровительствуете вы, господин Франсуа, над вами – господин Жан, эта треклятая змея, а над ним – сам господин герцог. Как приятно ощущать на себя внимание всех этих выдающихся людей! – он сопровождал свою речь очень забавными жестами и гримасами, изображая то герцога, то Жана, то передразнивая Франсуа и, в довершении, повернувшись к зеркалу, закончил. – Я несказанно счастлив!
Франсуа смотрел на него, не мигая. Наконец дар речи вернулся к нему, и он изрек:
– О, ты настоящий шут!
Анри сразу сник:
– Ты думаешь, что сказал мне приятное?
– Но ты… ты такой… талантливый, удивительный человек! Я таких не встречал! Никогда не видел ничего подобного. Ты умеешь смешить, и тебе это ничего не стоит!
– Представь себе, стоит! И очень дорого. Что я могу сделать один!.. Эх, видел бы ты спектакли, которые давала труппа Альфонсо! Когда выступал сам Альфонсо, публика рыдала и падала наземь от смеха и от горя!.. О, Альфонсо! А Дени! А Карменсита!.. – молодой человек немного запнулся, но продолжал. – Она в жизни еще более смешная, чем на сцене. Все мечтает разбогатеть или устроиться в тепленьком местечке… Дурочка…
Он замолчал.
– Тебе больно вспоминать? – спросил Франсуа.
– Это единственное, что мне осталось, мой друг! – Анри быстро взял себя в руки. – Ну ладно, давай шлепай по делам, пока твой покровитель тебя не хватился.
– Не хватится! – уверенно заявил собеседник. – У меня же больше нет денег.
– Верно!
– И он меня не увидит! – заявил Франсуа и выскользнул за дверь.
Анри подумал о том, что неплохо бы позавтракать и смело направился к любезной тетушке Фантине, подозревая, что опять услышит ту же самую страшную сказку, которую та поведала ему накануне.
Глава 5
Днем он опять был у герцога.
Судя по всему, причина крылась в том, что новые люди в первое время своего пребывания в замке несколько скрашивали скуку его владельца.
– Ну, – заулыбался герцог вошедшему Анри. – Рассказывай, как ты находишь мой замок? Что тебе нужно для полного комфорта?
– Благодарю, я всем доволен. Ваш замок восхитителен, – вежливо ответил молодой человек.
– Готовишься ли ты к встрече со своей хозяйкой?
– Безусловно, – соврал Анри. – А когда прибудет госпожа баронесса?
Герцог уставился на юношу немигающим взглядом:
– Почему ты назвал мою дочь таким титулом? Здесь ее принято величать графиней…
– Да, потому что она давно помолвлена с неким господином графом, – без смущения продолжил Анри. – Простите меня, мой господин, я ничего не смыслю в высоких титулах и тонкостях придворного этикета.
Герцог по-прежнему буравил юношу тяжелым взглядом.
– С вашего позволения, я хотел бы, чтобы мне выдали несколько кусков ткани разных цветов для костюма, который я намереваюсь изготовить для себя самостоятельно к приезду вашей благородной дочери, – молодой человек тут же поспешно добавил. – Это не просьба, мною движет необходимость.
Герцог хлопнул в ладоши и сказал вошедшему слуге:
– Достань ему все, что он скажет. Разрешаю.
Слуга кивнул.
– Можешь идти, – не глядя, бросил герцог молодому человеку. – И не смей впредь беспокоить меня по пустякам.
«Он не терпит никаких просьб. Вот о чем меня предупреждал Франсуа», – подумал Анри.
Он поклонился и вышел.
В тот же день у него было все необходимое для того, чтобы осуществить свои творческие замыслы.
Разнообразные лоскутья лежали разложенным на полу, столе и кровати, а Анри стоял посреди комнаты и размышлял… В этот момент вошел Франсуа и замер на пороге. Его глаза округлились, рот открылся, и некоторое время молодой человек разглядывал всю открывшуюся его взору пестроту.
– Ну, как тебе все это? – нарушил молчание хозяин каморки.
– У меня прямо в глазах зарябило, – переведя дух, ответил гость. – Что ты собираешься делать?
– Хочу сшить себе одеяние по случаю приезда госпожи Генриетты.
– Ты будешь использовать все? Тут хватит на целый шатер! – Франсуа засмеялся.
– Идея хорошая, – одобрил Анри. – Но все-таки хочется сотворить нечто такое, от чего герцог начнет заикаться. Тогда он сразу меня вышвырнет, и я стану свободным.
– Для этого тебе придется очень сильно постараться. Обычно он применяет телесные наказания.
– Да? Полагаешь, что вместо свободы есть риск улететь на небеса? – молодой человек задумался.
– Это не исключено.
– Ладно, – Анри вновь оживился. – Тогда будем действовать иначе… Можешь найти мне черную краску?
– Зачем?
– Принесешь, узнаешь! – он подошел к столу и сосредоточенно уставился на кусок красной материи.
Франсуа неслышно выскользнул из каморки.
Анри взял ножницы.
– Сейчас начнется война! – провозгласил он, врезаясь ножницами в лоскут.
Ткань смачно похрустывала под лезвиями.
Хлопнула дверь.
– Я принес! – сообщил Франсуа.
– Что? – не отрываясь от занятия, сквозь зубы поинтересовался Анри.
– Черную краску, как ты просил, – молодой человек поставил на стол небольшую чашку, перевязанную сверху тряпкой.
Затем жестом фокусника извлек из рукава маленькую кисточку. Анри оторопел.
– Плотник поделился, – объяснил Франсуа.
– Я поражен твоей расторопностью!
– Ну, я же как-никак посыльный!
Анри был в восторге:
– Франсуа! Ты просто молодец! Про кисть я даже не подумал, а ты догадался!
– Теперь ты обязан рассказать, зачем тебе краска?
– А ты слышал древнюю мудрость: «Много будешь знать, скоро состаришься»?
Франсуа насупился.
Анри понял, что обидел друга и примирительно похлопал его по плечу:
– Ну, не кисни! Я просто беспокоился, чтобы ты не стал стариком раньше времени. Тайна очень простая. Раскрасим одеяние всякими кружочками-палочками-крестиками, чтобы всем господам плохо стало.
– Ты опять за свое?
– Нет. Орнамент придаст костюму гармонию.
– Ладно, мне пора идти, – сказал Франсуа. – Когда будешь рисовать, позови меня, хорошо?
– Само собой!
Он уже пошел к двери и вдруг остановился:
– А ты сам-то справишься с шитьем? Я тут знаю хорошую портниху…
– Не извольте беспокоиться, – успокоил приятеля Анри. – Еще не с таким справлялись.
– Ну, смотри, – дверь за Франсуа закрылась.
Молодой человек возобновил кройку и все приговаривал:
– А чего тут справляться-то! Сделать из дурацких тряпок дурацкую вещь! Это и каждый дурак сможет!
Он вырезал кусок необходимой формы, по нему выкроил точно такой же из лоскута другого цвета, затем продел нить в иголку, уселся на кровать и, тихо мурлыкая, принялся за работу. Стежки ложились ровно и аккуратно, так, как учила покойная тетя Лаура, жена Альфонсо, она ведь когда-то была белошвейкой.
Анри вспомнились ее уроки. Во время остановок бродячего театра она сажала всех актерских детей, вокруг себя, раздавала швейные принадлежности и заставляла штопать и вышивать, показывая каждому, как добиваться совершенства в этом нехитром деле. У Карменситы почему-то получалось хуже всех: ткань скользила в ее руках, нитка путалась и завязывалась противными узелками, а иголку она держала от себя, потому что была убеждена, что по-другому она воткнет ее себе в живот. Никакие увещевания тетушки Лауры на нее не действовали. «Посмотри на Анри! – говорила жена Альфонсо. – Он хоть и мальчик, но у него усидчивости побольше твоего будет. Ты не шьешь, а просто наматываешь нитки, все стягиваешь и при этом злишься. А здесь нужно терпение и любовь». «Мне это надоело! – хныкала маленькая Карменсита. – Ничего у меня не получается!» «А почему у Анри все отлично выходит?» «Потому что у него руки растут как-то по-другому, ему удобно иголку держать, а мне – нет! И вообще, я устала!» С этими словами девочка отшвыривала от себя рукоделие и с громким ревом убегала прочь.
«Карменсита… ленивая дурочка!» – подумалось молодому человеку.
Он вспомнил те времена, когда труппа была большой и шумной, как весело и хорошо им было всем вместе, дети резвились и подражали старшим, а взрослые мечтали о каком-то великом театре, способном делать людей счастливыми… Светлый детский сон!.. Прекрасный корабль, разбившийся о черные скалы мрачного небытия… Вечная боль потерь и несбывшихся мечтаний…
Боль от укола иглой вернула Анри к действительности. Он тяжко вздохнул и продолжил шить.
Прошло шесть дней пребывания Анри в замке. За это время не проходило и дня, чтобы герцог не вызывал его к себе, дабы расспросить, каково юноше в столь прекрасном месте. И непременно все визиты заканчивались разносом за то, что молодой человек приходит к своему милостивому господину совершенно без повода, беспокоит и утомляет его. Анри и Франсуа давно разрисовали разноцветный шутовской наряд и разложили его сушиться на крыше, благо дни стояли теплые и солнечные. Вдобавок приятель взял на себя труд оберегать костюм от посторонних глаз, так как Анри хотел сохранить свое облачение в тайне, вплоть до приезда молодой госпожи.
На шестой день вечером герцог в очередной раз вызвал молодого человека к себе.
– Анри! – сказал де Лонгвиль, лежа под балдахином в ночном колпаке. – Я счел своим долгом предупредить тебя, что завтра приедет моя дочь. Она еще не знает о смерти Шарля, и я могу себе представить, какой удар ей предстоит пережить. Она его обожала! Поэтому тебе придется постараться втройне, чтобы сгладить ее переживания. Ты меня понял?
Анри кивнул.
– Я забыл спросить, – ласково молвил герцог. – Есть ли у тебя какие-нибудь затруднения? Готов ли твой костюм или ты все это время лоботрясничал, а мне, как всегда, за всех все нужно помнить!
– Не извольте беспокоиться, все готово, – молодой человек поклонился.
– Тогда ступай вон, я буду спать. И не смей меня тревожить! – с этими словами герцог дернул за шнурок, и упавшая вниз волна тяжелой ткани скрыла его от взора юноши.
Анри уже взялся за дверную ручку, когда из-под балдахина раздался голос господина герцога:
– Я бы хотел посмотреть на твое платье. Ну, то, в чем ты собираешься предстать перед госпожой.
«А больше тебе ничего не хочется?» – со злостью подумал молодой человек, но вслух сказал, вежливо улыбаясь бархату балдахина:
– Если герцог хоть немного доверяет своему недостойному слуге, да позволит он сохранить это пока что в секрете. Уверяю вас, вы не будете разочарованы.
– Какие еще секреты! – возмутился герцог. – Я всё должен видеть заранее и самолично одобрить или отвергнуть!
– Понимаю, ваша милость, – Анри стоял на своем. – Но если я пойду у вас на поводу, то лишу вас удовольствия первого впечатления. Вы должны увидеть представление целиком, ничего не зная заранее. Так принято в театре.
– А у меня это не принято!
– Увы, в любом случае, я вынужден отказать вам.
Под балдахином воцарилась тишина.
«Ну, гони меня скорее из своих владений, я готов!» – подумал Анри.
– Да? – недоверчиво произнес герцог после небольшого молчания. – Хорошо…
«Когда уходить? Можно, прямо сейчас?»
– Я разрешаю тебе не показывать мне своего наряда.
Анри скрипнул зубами.
– Благодарю вас, – выдавил он из себя.
– Я доверяю тебе, хотя ты этого пока не заслужил.
– Я буду очень стараться…
«Не заслужить еще больше»
– И не показывай мне свой норов! – воскликнул герцог. – Оставь меня в покое! Что за привычку взяли: как ночь, они все лезут ко мне со своими просьбами!
– Позвольте напомнить, что вы меня сами пригласили в столь поздний час.
– Убирайся.
Анри с нескрываемым удовольствием закрыл за собой дверь спальни герцога и отправился к себе.
По дороге он зашел к Франсуа, чья комната находилась в том же коридоре, что и комната Анри.
Ему пришлось долго стучать, прежде чем из-за двери донесся сонный голос:
– Чего вам?
– Открой, это я.
– Кто?
– Я только что от герцога.
– Анри! – дверь немедленно отворилась, и заспанный Франсуа со всклокоченной шевелюрой возник на пороге. – Что случилось?
– Его дочурка приезжает завтра, – сообщил приятелю молодой человек.
– Генриетта?
– Вроде бы других дочерей у господина герцога пока не отыскалось.
– Спасибо, что предупредил, ты настоящий друг, – Франсуа собирался закрыть дверь, но Анри ловко подставил ногу в щель и приятель вновь был вынужден подставить лицо тусклому свету его фонаря. – Чего еще?
Ты недавно хвастался, что научился рано вставать.
– Ну?
– Если так, не сочти за труд, разбуди меня, как только встанешь.
– Хорошо, если не забуду.
– Постарайся не забыть.
– Ладно, разбужу. А тебе зачем?
– Спокойной ночи! – вместо ответа сказал Анри и отправился в свою комнату.
– Спокойной ночи… – отозвался Франсуа, непонимающим спросонья взглядом провожая фигуру товарища.
Анри, не раздеваясь, завалился на кровать и закрыл глаза. Он подумал о том, что будет завтра… Он чувствовал себя глубоко виноватым перед своими друзьями и расценивал ситуацию, в которой оказался, как расплату за собственную глупость и себялюбие. Возможно, он был прав, ведь что такое справедливое возмездие? В чем разница между испытанием и карой небесной? Как различить это простому смертному, запутавшемуся в собственных мыслях?
Грустные воспоминания опять выжали слезы из его глаз, он досадливо смахнул их рукой и решил думать о чем-нибудь прекрасном. Или о ком-нибудь.
Он принялся фантазировать и заставил себя представить баронессу. Упрямая барышня долго не желала приходить к нему, но потом все-таки сдалась, и перед мысленным взором юноши возник образ миловидной девушки с бледным худым лицом, прекрасными белокурыми волосами и теплыми карими глазами. Но едва только он захотел приблизиться к ней, видение мигом распалось, а сам он провалился в глубокую яму. Ветер засвистел в ушах. Все окружающее скрыла таинственная темнота, похожая на черный туман…
И тут он увидел ЕЁ: она была, как обычно, в дешевом платьице голубого цвета, с монистом из медяков вокруг шеи, и волнистые длинные черные волосы тяжело падали на плечи. Синие глаза смотрели пронзительно печально, но от них исходило удивительное тепло, будто этот синий огонь хотел обогреть своими лучами всю вселенную. «Карменсита», – прошептал Анри. И тут он почувствовал, как какая-то сила несет его навстречу этим бездонным глазам. Он летит с ужасающей скоростью, а они становятся все больше и больше, и он вот-вот утонет в них, как в глубоком омуте. Но его погрузило в их бездну спокойно и мягко, а Анри тотчас увидел перед собой две синие звезды и устремился к ним… «Анри!» – сказал ее голос, и многократное эхо разнесло этот вздох по звездному океану.