Оставив распоряжение персоналу хорошо покормить Кей-Ше и удвоить дозу витаминизированной смеси, он направился на взлетную площадку и перелетел в ближайшее кафе, где встретил одиноко обедающего Зарема. Глаза его ученика и ближайшего помощника во всех делах удивленно округлились:
– Эсте эс-Мессе? У вас же отпуск. Вы же говорили, что прилетите вечером.
– Я работаю над своим проектом, – коротко пояснил Берк и кивнул на свободное место за столиком, – присоединюсь?
– Конечно. Как себя чувствует ваша невеста после перелета?
Внимательно посмотрев на Зарема, Берк внезапно понял, что без его помощи не обойтись. Он слишком привык за три последних года сбрасывать всю рутину на него. Слишком много всего на себя нагрузил, чтобы провернуть теперь это в одиночку.
– Моя невеста – октианка. Чувствует она себя отвратительно и лежит сейчас в нашей клинике.
– Что? – поперхнулся Зарем. Его глаза, не успев вернуть нормальную форму, снова выкатились и на этот раз стали похожими на мультяшные – как у одного из персонажей, которые вечно прыгают с экрана на экран в детском отделении.
– Да. Тебе придется сохранить эту тайну, но деваться некуда, верно? – скучающим голосом спросил Берк и подозвал официанта, чтобы сделать заказ, тем самым предоставив своему собеседнику время на то, чтобы прийти в себя.
– Я не понял. Эсте эс-Мессе, вы что, шутите? – тихо осведомился Зарем, когда официант удалился.
– Нет, как это ни странно, – не глядя на него, ответил Берк. Но эмоции и мысли на всякий случай просканировал и, разумеется, среди шока и искреннего испуга не обнаружил ничего похожего на желание предать его. Что ни капли не удивило: Зарем его обожал и ради возможности учиться у лучшего телепата планетарной системы мог бы утаивать от властей даже десяток октианцев и тайник с наркотиками в придачу, если бы это по каким-то причинам понадобилось Берку для его работы.
К вечеру они успели многое. Зарем проштудировал тонны литературы в сети на тему экспериментов на низших планетах и нашел для Берка несколько гипотез, нуждающихся в проверке. Одна другой хуже: к своему ужасу и отвращению, они узнали многое, о чем предпочли бы не знать: на диких планетах в попытках освоить телепатию практиковали чудовищные издевательства, от полного уничтожения памяти до удаления части мозга.
– Они что, серьезно верят, что калека может быть полноценным телепатом? – в сердцах спрашивал вслух Зарем, зачитывая ему куски нужных материалов.
– Я думаю, на полноценность они не замахиваются, – вздохнул Берк, потирая ладонями лицо, чтобы взбодриться, – все они ищут рецепт волшебного превращения.
– Как из нетелепата сделать телепата, – презрительно фыркнул Зарем, – как будто это решило бы все их проблемы.
– Хорошая новость в том, что физически Кей-Ше здорова, ей не делали никаких ужасных операций на мозге, – сказал Берк. – Плохая – в том, что память ей затирали и эмоции немилосердно искорежили. Я даже не смог активировать эти зоны.
– Я могу вам ассистировать в следующий раз? – тихо спросил Зарем, затаив дыхание.
Берк криво улыбнулся:
– От того, что мы вдвоем зайдем в увод, ей легче не будет, мягко говоря. Лучше расскажи мне о Никамае.
– Я провел сканирование, ваш диагноз, конечно, точен, – Зарем с готовностью, несмотря на легкое разочарование, переключился на свою пятилетнюю пациентку, – У нее врожденная телепатическая гиперчувствительность. Лечение можно начать с сегодняшнего дня.
– Как она в целом?
– Хорошо. Немного скучает по родителям, но я прикрываю эти эмоции, и еще с ней все время кто-нибудь занимается и играет.
– Хорошо. Пойдем взглянем на нее, – кивнул Берк и поднялся, – а потом я пораньше полечу домой. Мне очень нужно выспаться.
– А как же ваша не… веста?
Зарем немного осекся к концу фразы, поймав жесткий взгляд Берка, но тот тут же взял себя в руки и качнул головой:
– Останется здесь. Она все равно не сможет сегодня никуда лететь.
Немного поколебавшись, он снова поднял усталый взгляд на Зарема:
– Присмотри за ней тоже, ладно?
– Конечно, эсте. Я присмотрю, не волнуйтесь, – с готовностью кивнул эс-Каве.
Домой Берк возвращался в таком угрюмом состоянии, что люди, летевшие навстречу, невольно шарахались, сами не понимая, почему огибают его на гораздо большем расстоянии, чем требовалось. Он чувствовал себя полнейшим ничтожеством, беспомощным, как младенец.
*** Кей-Ше
Она так плохо себя чувствовала, что постоянно просыпалась – как будто плыла по поверхности болезненного сна, то захлебываясь в нем, то погружаясь в приятную темноту и даже выравнивая дыхание в ней, под ней… но потом ее снова что-то выталкивало на поверхность, где было зябко, противно, некомфортно. Где она ощущала сухость губ и тянулась за водой, а потом снова засыпала и просыпалась то от жара, то от озноба.
Сколько проходило времени между этими "всплываниями" она сама не понимала и каждый раз удивлялась, глядя на часы: то ей казалось, что прошла целая вечность, а она спала всего десять минут, то, наоборот, думала, что лишь на минутку закрыла глаза, но проходил час или два. К вечеру Кей-Ше почувствовала, что больше не может лежать с закрытыми глазами и пытаться снова и снова заснуть поглубже, каждый раз терпя в этом неудачу. Она с трудом подтянулась и села. Рядом тут же появилась молчаливая сиделка, горианка. Синие волосы, кроткий взгляд, ровный телепатический фон… неприятно кольнула мысль, что они равны по телепатическому уровню. Как же так, это же простая медсестра, а она, Кей-Ше, на Октиании считалась сверхчеловеком.
Глупо было гордиться почти неразвитыми способностями, доставшимися ей от рождения, но поскольку Кей-Ше гордиться было больше нечем, она всегда радовалась, что не похожа на других. Она была счастлива, что стала телепатом, что столько училась, столько страдала, строила такие грандиозные планы, столького добилась… здесь же, на Горре, все ее достижения словно обнулились, все прошлые страдания превратились в бессмыслицу. Здесь люди достигали тех "вершин", что и она, просто по факту рождения, без каких-либо усилий, и здесь ей стало совершенно очевидно, что никакие это не вершины. Это едва ли не самое дно глубокого оврага, из которого только предстояло выбраться.
– Как вы себя чувствуете, эсте эс-Нэрка? Хотите поужинать? – спросила горианка негромким, каким-то неприятно-вкрадчивым голосом.
– Прекрасно. Где Берк? – требовательно процедила Кей-Ше, не в силах сдержать иррациональной агрессии, ненависти к ней. Ей не нужна была эта горианка. Ей нужен был эс-Мессе. Она пришла в себя, отдохнула – самое время продолжить. Нужно, чтобы получилось хоть что-нибудь, пока она не сошла с ума от неизвестности и страха.
– Эсте эс-Мессе уехал домой. Он вернется завтра утром, – еще тише ответила горианка.
Кей-Ше молча уставилась на синеволосую дылду, которая, на глаз, была на голову выше нее. Ей показалось, что горианка насмехается, и она мысленно представила, как хватает свой стакан воды с тумбочки и запускает ей в голову. Инстинктивно проверив блок, она сделала глубокий еле слышный вдох, чтобы снова обрести дар речи. А затем процедила, едва размыкая сухие губы:
– Хорошо. Оставьте меня.
Что-то прошелестев, горианка тихо, как тень, покинула ее палату. Кей-Ше молча посмотрела в стену, намеренно расфокусировав взгляд. Перед глазами поплыли голубые круги, эмоции немного улеглись, но осталось какое-то тянущее чувство. Он уехал. Бросил ее в больнице – разумеется. Она ему никто, и с какой стати он должен заботливо сидеть рядом или везти ее домой каждый вечер? Он просто запрет ее здесь и будет ставить свои эксперименты, а она будет его подопытным кроликом. И, наверное, она это заслужила.
Дверь в палату снова открылась в тот момент, когда Кей-Ше была готова меньше всего: на ее глазах выступили беспомощные слезы жалости к себе, тело начало слегка дрожать. Она проваливалась в отчаяние.
На секунду подумав о медсестре, Кей-Ше испытала вспышку ненависти: как она посмела снова беспокоить ее в такой неподходящий момент? Но, встретившись глазами с огромным мужчиной, вздрогнула от неожиданности и невольно вжалась в спинку кровати. Черные глаза – не такие пронзительные, как у Берка, но пугающе необычные для горианца – обожгли до самого нутра.
На мгновение ее сердце ушло в пятки, потому что ей показалось, что это октианец, но его темно-серые крылья мгновенно развеяли сомнения – они качнулись за спиной, как огромный плащ, когда доктор повернулся, чтобы закрыть дверь. О том, что это именно доктор, говорила темно-зеленая форма, такая же, как у Берка. Кей-Ше медленно перевела дыхание, украдкой вытерла слезы краем одеяла и принялась тщательно осматривать вошедшего. Крепкий, внешне холодный, как все горианцы, очень коротко стриженый и очень деловитый – судя по походке.
– Здравствуйте, эста эс-Нэрка. Меня зовут Зарем эс-Каве, я ваш второй лечащий доктор, – сказал он после некоей паузы, словно специально дал ей время хорошенько себя рассмотреть прежде, чем начать разговор.
– Супер, – коротко отозвалась Кей-Ше, еще не зная как реагировать. Почему Берк не предупредил об этом? Черт бы его побрал.
– Я высший. Мой плюс в том, что я не читаю мыслей в отличие от эсте эс-Мессе, – с этими словами, сопровожденными обезоруживающей телепатической улыбкой, Зарем подвинул стул и сел рядом, протянув ладонь:
– Позвольте вашу руку?
Кей-Ше послала ответную, немного растерянную улыбку и протянула руку, не без опасений наблюдая за тем, как Зарем прикладывает к ее запястью холодный кругленький металлический прибор размером с монетку.
– Это измеритель жизненных показателей. Я могу и сам их измерить телепатически, но не хочу беспокоить вас сканированием. И, к тому же, эта штука передает сведения напрямую в вашу электронную карту, – пояснил он, снова улыбнувшись Кей-Ше.
От двух телепатических улыбок подряд ей внезапно стало очень тепло. Еще никто на Горре не баловал ее этим, и она даже не подозревала, насколько истосковалась по простому дружелюбию за последние дни.
– У тебя сейчас эмоциональный провал после длительного сканирования, это нормально, – мягко продолжил Зарем. – Мы с тобой поужинаем, если хочешь, и посмотрим что-нибудь забавное, чтобы ты могла восстановиться, хорошо?
