Ошибка предубеждения. Книга 2
– Засада, а не операция по связи с уже завербованным агентом, потому что именно Охлестин совершил первые выстрелы, тем самым демаскировав присутствие противника. Если он должен был с ними встретиться, то вряд ли бы стал в такой момент стрелять. Преднамеренная, так как вчерашним осмотром выявлены множественные признаки длительного пребывания людей и наблюдения за участком, с применением замаскированных укрытий и технических средств. И именно на Охлестина… здесь сложнее. Но мы думаем так, потому что его рассказ о вербовке очень тесно коррелирует с множеством иных известных нам фактов. Мы не можем утверждать, что именно там была его вербовка, но то, что именно с ним должна была пройти какая-то встреча – это неоспоримо. При этом, с огромной долей вероятности, данная операция проводилась под руководством или в интересах ЦРУ, так как в этот момент в районе находился резидент ЦРУ в Украине Джеймс Хоуп. Он же, незадолго до захвата, приезжал в Валуйки.
– Согласен, – отреагировал Ковалёв, – Охлестин в данный момент от службы не отстранён, постоянно находится в Валуйках. Кстати, он не пострадал сегодня?
– Никак нет, – отреагировал Бадрам, – он оставался в резерве, и сейчас, вероятно, исполняет обязанность коменданта…, начальника отдела, вернее. Сам начальник ранен, его зам возглавил манёвренную группу.
– Ясно. Давайте тогда Вы сами, Андрей Юрьевич, доложите по своему фигуранту, что на данный момент установлено и предложения по дальнейшей разработке. И начните со своего мнения о нём. Вы единственный, кто находился с Охлестиным в тесном контакте больше недели.
Андрей глубоко вздохнул – выдохнул, успокоил волнение:
– Фигуранта четыре раза опрашивали о событиях ночи 21 декабря. Пока без полиграфа, так как для корректного инструментального психофизиологического обследования нужно больше деталей. Беседовали в разной обстановке, разные люди, вопросы согласовывали с нашими психологами. Каких-то противоречий или нестыковок не выявлено. Однако это мало о чём говорит, потому что нюансов он помнит немного, большую часть времени был с завязанными глазами и под воздействием психотропных препаратов. Очень выгодная позиция, оправдывает любую забывчивость, путаницу и т.д. По этой же причине и полиграф будет не информативным, потому что применённые препараты искажают восприятие реальности. Человек подсознательно сомневается в истинности пережитого, что и будет фиксировать аппаратура. Вместе с тем, на мой взгляд, вербовочная беседа всё же была. Фигурант мне представляется человеком довольно прямолинейным, простым, бесхитростным, не склонным к интригам. Но при этом решительным, волевым и слегка авантюрным. По темпераменту ближе к холерику, но способным держать свои эмоции под контролем. Пока у меня нет ни фактов, ни внутреннего ощущения, что Охлестин лжёт.
– Понято. Теперь, что сделано и каковы результаты?
– Фигурант с супругой взяты под круглосуточное наблюдение. Квартира и его кабинет оборудованы средствами негласного контроля. Пока ничего интересного ни техника, ни поисковая служба не дали. Из главного. Вчера, в ходе встречи в кафе с танкистами, которые его спасли, он получил условный сигнал о выходе на связь – была подкинута рекламная листовка турфирмы. Кто это сделал, пока выяснить не удалось. Почти все лица, кто был в это момент в помещении, сейчас установлены и проверяются. Благо кроме танкистов и персонала там пребывала всего одна компания из трёх человек, и заходила пара одиночных клиентов. Именно один из этих одиночек является основным подозреваемым. К нему я ещё вернусь. Видеонаблюдение в заведении отсматривать мы опасаемся, пока не отметём версию причастности к нашим материалам персонала кафе. Далее.
На листовке исчезающими чернилами был написан номер телефона и имя «Алёна», с просьбой позвонить ей до вечера. Охлестин сообщил мне о сигнале, но про номер не упомянул. Соответственно, звонка совершено не было. Ночью номер телефона исчез. Из этого мы делаем вывод, что подобное ухищрение сделано намеренно, дабы проверить агента: позвонит сразу – хорошо, не позвонит, значит, работает под контролем контрразведки… доложить куратору надо, инструкции получить и т.д. А звонок должен был свидетельствовать лишь о приёме сигнала и готовности агента к сотрудничеству.
– Так, а почему фигурант не упомянул о номере телефона? – перебил Ковалёв докладчика.
Андрей выдохнул от опять накатившего волнения. Кратко объяснить данный аспект было невозможно, а пространные объяснения приведут к ещё большему количеству вопросов:
– Он его просто не заметил, выпил на радостях и не заметил… Встречался с танкистами, что пришли ему на помощь при нападении, вот и принял лишнего.
– Не заметил? Странно… Вы его инструктировали о порядке действий при получении сигнала? – в голосе генерала, наряду с удивлением, уже слышались нотки раздраженного недовольства.
– Конечно. Но мы подробно с полковником Кадяевым и всем составом группы обсудили эту невнимательность и пришли к выводу, что он не обманывает.
– А почему это вы так решили? – Ковалёв скептически откинулся на спинку кресла. Он, как профессионал и человек не погруженный в детали, безусловно смотрел на вещи реально. И своим вопросом продемонстрировал, что несмотря на мнения подчинённых, по-прежнему не считает версию о вербовке и добровольной сдаче Охлестина единственной из возможных.
– Разрешите, Сергей Борисович? – вмешался Кадяев, – мы считаем, что была просто невнимательность. Дальнейшее развитие событий доказывает этот факт. Позвольте мы сейчас опустим детали, дабы не углубляться в несущественные для всего дела обстоятельства.
– Александр Михайлович? – Ковалёв посмотрел на генерала Финтиппова.
– Там длинная история Сергей Борисович, согласен с мнением группы. Парень просто молодой, активный… разгильдяй, одним словом. Но мы его воспитываем, подполковник Бадрам обязался, что подобных пролётов больше у его подопечного не повторится, – и со своим фирменным прищуром посмотрел на Андрея.
«Ну, естественно, вот и нашли виновного во всех будущих пролётах» – подумал Бадрам, но в слух выразил своё полное согласие. После чего продолжил:
– Номер нами установлен. Он был в сети лишь сутки, с вчерашних восемнадцати часов. Включался в Москве, зарегистрирован на утерянный ещё осенью паспорт гражданина РФ. Данное направление нами отрабатывается, но, думаю, оно тупиковое. Телефон был разовый, только для контроля, что агент на связи и готов к работе.
– То есть, на данный момент, та сторона полагает, что агент не получил сигнал или получил, но не готов работать? – Ковалёв нервно вертел в пальцах карандаш.
– Какой точно из этих вариантов мы сможем понять, как только установим, кто подкинул листовку. Если он видел, что Охлестин подобрал её, то это не очень хорошо. Значит, агент почему-то не захотел звонить. Это если думать за противника… он-то не знает о банальной невнимательности фигуранта. Если же не видел, то можем предположить возможность повторной попытки связаться, так как логично предположить, что агент попросту не получил сигнал. ДВКР, – Андрей посмотрел на Дениса Гребенюка, – проверяет танкистов из компании Охлестина, местные – персонал кафе и посетителей. Наибольшее подозрение у нас пока вызывает один парень. По данным наружного наблюдения, он зашёл в заведение за 15 минут до появления листовки, и вышел оттуда вместе с ещё одной компанией отдыхающих, когда Охлестин с товарищами курил на улице. Последний нашёл рекламку на своём стуле, как раз после возвращения с перекура. Всех этих посетителей уже пробили, за исключением парня. В провинциальном городе сложно работать, мало уличных камер и все друг друга знают. Компанию ОПС проводила по домам, а вот мужчина как появился внезапно у кафе из подворотни, так и исчез там сразу после выхода. Подозрений добавляет тот факт, что, по мнению бригады наружного наблюдения, парень был странный. Очень молодой, до двадцати лет. Субтильного телосложения. В больших очках. Пока пил чай в кафе – шапку не снимал. Также походка и поведение, как сейчас принято говорить – гендерно неопределённые. Похож на гомосексуалиста, одним словом. Местные его отрабатывают в первую очередь. Установили уже, что в городской гей-тусовке такого нет точно.
– Во-во! В гей-тусовке у них контрразведывательные позиции есть, а в украинской разведке, нет. Вражеский разведпункт почти у себя на крыльце пригрели! Ну ни пид…сы ли они после этого!? – сказано было резко и без доли иронии. Все понимали, что сейчас Ковалёв в большей степени озабочен нападением на пограничные заставы и согласованный с этим теракт против выдвигающихся им на помощь резервов. Поэтому никто не посмел даже улыбнуться, хотя внутри, в очередной раз, оценили чувство юмора заместителя директора. Возникла напряжённая пауза:
– Александр Михайлович. Прошу в кратчайший срок связного установить. Давайте дальше, – последняя фраза была обращена к Бадраму.
– По адресу, указанному в рекламке, находится турфирма, соседствующая через дорогу с нашим городским и пограничным отделами. Работник один, установлен. Предполагаем, что именно он имел отношение к связному и, вероятно, причастен к взрыву.
– Почему имел? – Ковалёв посмотрел на Финтиппова, а потом на Кадяева. Удар опять на себя принял полковник:
– Работница эта получила при взрыве ранение. Однако в больнице на нее было совершено покушение, она скончалась. Нападавший при задержании скрылся, сейчас ведётся его розыск.
– Личность установили? Нападавшего.
– Да, личность прикрытия – ответил зам руководителя ДВКР, сидящий рядом с Финтипповым, – по фото с больничной видеокамеры вычислили, что это гражданин Украины, въехавший к нам почти два месяца назад. В базе данных второй Службы26 есть его фото как сотрудника 10-го отряда специального назначения ГУР Министерства обороны.
– Александр Михайлович, – в голосе Ковалёва появились стальные нотки, – в середине декабря Вы мне представляли докладную записку о деятельности там же, в Валуйках, ГУР-овцев. Из этого же подразделения? Они же помогали вашему фигуранту во время его поездки?
Финтиппов взглянул на Кадяева, тот утвердительно махнул головой и генерал ответил:
– Да, Сергей Борисович. Они вели контрнаблюдение и выявляли признаки наших оперативно-поисковых мероприятий по фигуранту. После чего выехали назад, в Украину.
Опять повисла напряжённая пауза.
– Попросите начальника второй Службы после совещания зайти ко мне, – спокойно распорядился Ковалёв, обращаясь к присутствующему референту, – мне нужен доклад о результатах исполнения распоряжения директора о передаче в органы пограничного контроля и местные территориальные отделы данных на всех установленных ими лиц, причастных к диверсионным и иным специальным подразделениям ГУР и СБУ Украины.
Атмосфера надвигающейся грозы ощущалась по обе стороны видеомоста. Присутствующие, кто сидел, потупив взор, кто нервно что-то помечал в своих записях.
– Что за безалаберность! – зам. директора говорил тихо, но слова звучали грозно, – почему офицер ГУР, фото которого нам известно, вновь спокойно и бесконтрольно пересёк границу? Страна почти у порога войны, а у нас вражеские спецслужбы хозяйничают как дома. Запишите, – вновь обратился он к референту, – заслушать на внеочередной Коллегии начальников приграничных теруправлений о выполнении указаний относительно усиления работы по противодействию спецслужбам Украины. И…, – тут он осёкся, поняв, что предмет совещания иной, – И в 22.30 жду личного доклада начальника белгородского УФСБ по сегодняшним событиям. Как… как всё непрофессионально и бездарно!
Зам. директора уже плохо скрывал своё раздражение и недовольство:
– Первая Служба всё нянькается с вражеской агентурой и пособниками, продолжая работать в белых перчатках. …позиции у них в гей-среде, видите ли, есть. Вторая боится к своим базам данных конечных потребителей на земле подпустить, за свои источники переживает. Вот тебе уже и теракты пошли! Третья, вместе с первой же, – Ковалёв посмотрел на Финтиппова как на представителя перовой Службы в зале, – второй месяц украинского хакера найти не могут в масштабах всего одного региона. Хакера, который инициировал военно-политический кризис, похлеще карибского. А пятая, та вообще… всё у них хорошо: «Моральный дух ВСУ слабый. При первой же возможности все будут сдаваться. Политическое и военное руководство готово к договорнякам…». Несерьёзно, – генерал открыл бутылку с водой, налил в стакан. Сделав пару глотков, как ни в чём не бывало, почти ласково, предложил Бадраму продолжать.
Андрей уже в третий раз тяжело выдохнул. Голова перестала болеть, или он просто не чувствовал этого от волнения. Собрался с мыслями и продолжил:
– Сейчас у нас нет рабочей версии, объясняющей как операция по связи с Охлестиным увязана с произошедшим терактом и последующим убийством. И увязаны ли они вообще.
– Так, не пойму, а почему Вы решили, что работница этой турфирмы причастна к операции связи? Только из-за рекламки? Да кто угодно мог ее взять там или в другом месте, где эти рекламки есть.
– Дело в том, что работница явно знает фигуранта… знала, а он её нет.
– Почему такие выводы? – генерал армии опять проявлял нетерпение и не скрывал уже своей раздражительности.
«Боже, за что мне это?!» – взмолился Бадрам понимая, что начни он сейчас аргументировать свои слова, реакция может быть непредсказуемой. Кратко это не сделать, а описание сцен ревности и семейного скандала, при такой щепетильности, закончится уже в следующем году. Он взглянул на часы напротив: «17:50. Ну если не в следующем, то только потому что меня раньше просто пошлют на хрен отсюда».
– Разрешите? – на спасение подчинённому, вновь пришёл начальник отдела. – По описанию её поведения. Когда Охлестин ещё утром заходил со своей супругой в соседний с турфирмой магазин, было очевидно, что он ей знаком.
– Ну и что? Вы, если любовница Вас с женой увидит, на шею ей что ли броситесь? Конечно, он сделал лицо «кирпичом».
– Охлестин клянётся, что эту девушку никогда не видел. И опять же, мы склонны ему верить в силу совокупности всех нам известных обстоятельств.
Ковалёв посмотрел на Финтиппова, тот что-то пробурчал в знак согласия с Кадяевым.
– Хорошо. Не будем углубляться в детали, тем более, сегодня не до этого. Основная версия прежняя – Охлестин завербован ЦРУ, сдался нам добровольно. Попытка связи с ним пока не удалась. Ждём очередной?
– Да, Сергей Борисович, – за всех ответил Кадяев, – несмотря на критичную обстановку – ждём. Для них агент подобного уровня – серьёзное приобретение. Как раз в столь кризисную ситуацию он им нужен чрезвычайно, и, уверен, в ближайшие несколько дней на него как-то выйдут вновь. Ну, или иным способом себя проявят.
– Хорошо. Утверждаем. Связного, что принёс листовку, а также ГУРовца, установить и разыскать. Связной за СКР. Спезназовец – за второй Службой совместно с ДВКР. Срок – неделя. Затягивать разработку в нынешних условиях недопустимо.
Глава 10
Директор ЦРУ выглядел уставшим. Он вышел навстречу посетителям и с приветливой улыбкой поздоровался за руку с обоими. Поговорив о текущих делах и выслушав доклад прибывшего сотрудника касаемо обстановки на российско-украинской границе, руководитель перешёл к главному:
– Мистер Хоуп. Я вызвал Вас в Вашингтон, на самом деле, не только для этого, – Бернс сделал паузу, будучи словно не до конца уверенным, стоит ли продолжать запланированный им разговор. Посмотрев в окно, а затем на заместителя начальника Службы, директор встал и направился в помещение, примыкающее к рабочему кабинету:
– Господа, прошу сюда.
Оба сотрудника последовали за шефом. Комната оказалась просторным салоном отдыха с уютной мебелью и спокойным освещением. Мягкий ковер приглушал звуки, у стены стоял огромный аквариум с яркими обитателями морских глубин.
– Присаживайтесь, – начальник жестом показал на п-образный диван со столом в центре, – Джеймс, кофе? – директор стал производить какие-то манипуляции у кофемашины.
Джеймс Хоуп взглянул на заместителя НРС, явно чувствуя себя не в своей тарелке и не зная, как реагировать на предложение налить ему чашечку эспрессо, поступившее от руководителя одной из самых могущественных разведок мира. Бернс оглянулся, ожидая ответа.
– Спасибо, господин директор, – не нашёлся Хоуп и озадаченно вновь взглянул на заместителя.
– Господин директор, позвольте мне, – заместитель подошёл к шефу.
– Да, пожалуй, – тот уступил место у столика подчинённому и присел напротив Джеймса.
Зам поставил перед Бернсом и Хоупом две чайные пары и маленький чайник. Себе приготовил кофе. Директор налил чай в обе чашки.
– Мистер Хоуп. Осенью в Киеве мы с Вами уже говорили о розыске хакера, некоего Яна, гражданина Украины, проживающего в России. На тот момент он, по нашим данным, находился где-то в Крыму. Я просил Вас подключить свои возможности к установлению его точного места нахождения и самое главное, вероятных связей преступника с ФСБ. Судя по отсутствию информации из резидентуры, ничего конкретного пока нет? – директор встал и направился к чайному столику за блюдцем с лимоном.
«Вот в чём дело, оказывается» – понял Хоуп, но облегчения от этого не получил, так как результаты действительно были почти нулевые. «К чему только такой антураж к моей порке? Хотя как раз для этого дела он как нельзя лучше. А спектакль с кофе-чаем – это всего лишь любовная прелюдия» – от последней мысли ему стало даже чуть весело.
– Господин директор. В середине декабря моя информация и отчёт о проведённых мероприятиях были включены в меморандум за подписью резидента, мистера Кэмпбла. К сожалению, сколь-нибудь существенных результатов нам добиться не удалось. По известными данным, Ян ещё в 2019 году выехал из Украины в Россию. Дальше его след теряется. С родственниками в Киеве с того момента он не контактировал.
– Контактировал. Со своей сестрой. Это данные нашего Центра киберразведки во Франкфурте-на-Майне, – перебил его директор, – но об этом позже. Меня сейчас интересуют возможности вашей агентуры и связей по розыску Яна. В частности, источников в системе ФСБ.
Джеймс подробно доложил руководителю и ответил на возникшие у него вопросы. Зам начальника НСС, при этом, достал из портфеля несколько папок и положил у Бернса перед глазами. Судя по задаваемым вопросам, в документах были справки относительно работы указанной агентуры за последнее время. Данное обстоятельство ещё больше напрягло Джеймса: «Значит разговор столь высокого уровня заблаговременно был тщательно проработан. Зам начальника Службы готовил к нему документы, но меня об этом не предупредил. Даже намёком, хотя отношения у нас были вполне доверительные… как мне казалось».
– Джеймс. Хорошо, – Бернс подлил в чашку Хоупа чаю.
«Ну вот, наверное, всё. Прелюдия окончена… не тяните же, в чём меня подозревают?» – ничего хорошего Хоуп дальше уже не ожидал. А директор продолжил:
– …и то, что Ваш агент переведён на такую должность, и то, что связной с ним уже выехал. Этот источник имеет сейчас крайне важное значение. Операция с шифрами дала колоссальный эффект. Идея использовать отработанный код для вербовки «Жирафа» также нами высоко оценена, несмотря на гибель двух наших офицеров. Не буду томить ожиданием. Вас представили к медали «Национальной безопасности»27. Это высшая награда ЦРУ и, уверен, Вы оправдаете наши ожидания и впредь.
Хоуп недоумённо взглянул на зама, тот в ответ улыбнулся, демонстрируя свою удовлетворенность произведённым на Джеймса эффектом. Хоуп как ни старался оставаться с серьёзной миной, тоже не сдержал улыбку, хотя в душе подумал: «Вот же сукин сын! Гребанный Тонни Скот!28 Устроил тут бродвейскую постановку».
Директор же, не меняя ни тона, ни озабоченной манеры речи, продолжил:
– Информация, к которой Вы сейчас получите доступ, имеет высший гриф государственной важности. Её обсуждение, кроме как со мной и Мистером Сайнсом, – Бернс посмотрел на заместителя начальника НРС, – недопустимо. Осенью мы передали русским обширное досье по хакерской группировке, планирующей крупномасштабную атаку на нашу банковскую систему. Основным разработчиком «троянов»29 был этот Ян. Исходные коды к программам взлома ему предоставил некий «Ливанец», проживающий в США. Ни объекты атаки, ни её характер, Управлению точно известны не были. Президент поручил нам прибегнуть к помощи русских, дабы они у себя нашли этого негодяя. Я был уверен, что ФСБ откликнется на нашу просьбу, несмотря на сомнения со стороны Министерства внутренней безопасности и ряда представителей администрации Байдена, – Бернс замолчал, обдумывая дальнейшие слова. Потом встал и начал медленно расхаживать по комнате:
– Дальше… ну, а впрочем, дальше Вы прекрасно знаете уже из новостей: 21-го декабря происходит взлом серверов нью-йоркской биржи и она валится к чертям, унося треть стоимости экономики США в канализацию. Одновременно мы перехватываем сообщение Ливанца для Яна, из которого следует, что русские сливали хакеру всю нашу информацию и попросту крышевали его. Это означает, они как минимум косвенно причастны к «чёрному понедельнику». В это же время у российского берега в Японском море вспыхивает вооружённое столкновение кораблей России и Штатов. Обстановка на украинской границе взрывается, и русские уже официально заезжают своими танками на Донбасс. Совпадение всё это или нет – мы сказать не можем. Однако имеем, что имеем – невиданное обострение отношений с Россией, разрыв всех связей и угроза ядерной войны в любую секунду, – директор встал напротив столика, внимательно посмотрел на коллег. Затем сел на своё место, и откинувшись на спинку дивана продолжил:
– Информацией о перехвате сообщения Яну владели не больше десяти человек, однако уже через час о нём трубили все таблоиды мира. Ливанец был убит в тот же день, также как и основной разработчик взломанных программ безопасности для биржи. Взрыв газового баллона и наркоманские разборки, соответственно. Учитывая, что исходные коды, предоставленные Яну от Ливанца, были известны погибшему сотруднику, то, сами понимаете, такие совпадения, как минимум… необычны. Вместе с тем, позавчера на совместном заседании постоянного комитета по разведке Палаты представителей и комиссии по расследованию инцидента, Майоркас30 отрапортовал, что ни он, ни ФБР не видят связи между гибелью Ливанца и его хакерской деятельностью. А об убийстве ведущего сотрудника компании – разработчика этих самых программ, вообще никем и нигде не упоминается. Представитель компании «Сигнификант» под присягой заявил, что корпорация не располагает исходными кодами, так как они переданы заказчикам софта. Взлом произошёл, якобы, по причине утечки пользовательских паролей. При этом, вчера ФБР уже арестовывает специалиста биржи, у которого в столе при обыске находят цифровые копии данных паролей, – директор вновь поднялся, явно скрывая своё волнение и негодование:
– Мистер Хоуп, мы не делаем никаких выводов. Однако Харис31 выразила недовольство нашей работой, мол, ЦРУ, госсекретарь и помощник Президента Байдена убедили последнего передать хакерское досье русским, – Бернс пристально посмотрел на сотрудников и остановил свой взгляд на Хоупе, оценивая, понимает ли он, к чему клонит директор, – Президент и его помощник уже в отставке. Госсекретарь, как нам известно, тоже новый. В аппаратах обоих структур идут кадровые перестановки. При этом логика назначений напоминает мне традиционно восточную – личная преданность, а уже потом профессионализм. Отсюда столько малознакомых персон, таких, кстати, как вновь назначенный госсекретарь, – Бернс замолчал, давая собеседнику время переварить услышанное.
– Личная преданность кому? Харис? Она же явно статист и вряд ли обладает какой-то политической инициативой, – высказался Хоуп.
– Давайте пока не будем углубляться в это вопрос. Вашингтонское болото столь же инертно, сколь и непредсказуемо. Кого оно породит на это раз сказать сложно. Но по поводу возможных кукловодов в нынешней игре Вы правы, вице-президент, в их число не входит. Важно сейчас другое, какое место в этой вероятной интриге отведено было нам? И выяснение данного аспекта жизненно важно не только для нашей безопасности, но и для понимания той угрозы, которую несёт государству эта игра.
Джеймс был озадачен. Столь откровенный разговор не очень вязался с уровнем его должности. Кроме того, директор явно многое не договаривал. Работа в ЦРУ давно приучила не путать праздное любопытство с профессиональной любознательностью. Поэтому, многие возникающие вопросы лучше не задавать, а ответов на некоторые из них желательно не искать даже в своей голове. Неприятные ощущения возникли у Джеймса, словно он сам начал погружаться в смертоносную трясину этого пресловутого вашингтонского болота. Ясно, что Бернс опасается за своё кресло, и это, пожалуй, вполне обоснованно. Но, что он намерен предпринять, чтобы усидеть в нём? Больше всего Хоуп не хотел оказаться втянутым в грязные политические игры. «А чего ты хотел? Твоя работа связана с этим политическим дерьмом, только за рубежом и в интересах Штатов. Сейчас будешь делать то же самое. Разница лишь в объектах: были власть и оппозиция государств постсоветского пространства, будут власть и… кто? Кто сейчас будут они – Бернс и его люди? Заговорщики, или наоборот, спасители страны от заговора? И чей этот заговор?» – Хоуп пока не понимал роль, которую ему намеренны отвести, но уже чувствовал опасность оказаться пешкой в руках могущественных сил.