Иисус Христос улыбнулся своей кроткой улыбкой и вышел на перрон, тихо-тихо притворив за собой дверь.
На перроне падал снег. Стояла еще ночь. Иисус вдохнул полной грудью чистый ночной воздух. Он перешел через железнодорожные пути и вышел в открытое поле. Под его ногами мягко хрустел снег, ноги не чувствовали холода. Густые хлопья снега падали на землю с тихим шумом, как кусочки намокшей ваты. Над бескрайним заснеженным полем не было видно неба, только мгла и хаос падающего снега, как в День Первый при сотворении Мира. Мир творил Его Отец Бог Яхве, но Иисус представлял, как это могло произойти.
"Вначале Бог сотворил небо и землю. Земля была пуста и безвидна, и тьма зияла над бездною, и Дух Божий носился над водой. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму – ночью. И был вечер, и было утро…"
И вдруг снег перестал падать, и стало тихо, и только был слышен скрип снега под ногами Христа. Иисус смотрел на восток, где кромка неба розовела от приближающегося рассвета. Он брел на восток параллельно железной дороге. Железнодорожная насыпь на самой дальней границе поля служила ему ориентиром. Он не удалялся от нее и не приближался, следуя на восток, туда, где лежал большой город, и где его помощи ждало много грешников и страждущих.
Вот раздался гудок электровоза, и на восток проследовал поезд, тот самый, который должен был отойти от станции в 7 часов 16 минут. Иисус знал, что в этом поезде в третьем вагоне едет Павел с одним рублем в кармане, и едет опять без билета, и через четыре станции его опять поймает контролер, но пожалеет, не станет штрафовать, а отберет рубль, который истратит себе на обед.
И поезд проследовал на восток, в его сторону смотрел Павел и не узнавал своего товарища по камере, да и мог ли он рассмотреть Иисуса с такого расстояния.
Поезд прошел, унося Павла навстречу новым приключениям, а Иисус Христос шел своей дорогой, думая одно-временно сразу о судьбах многих людей, блуждающих в этом мире.
6. Дерьмовый кофе из буфета
Павел вышел из служебной комнаты сержанта милиции товарища Макарова с тремя хрустящими рублевыми бумажками. Зал ожидания уже наполнялся народом. В 7.15 ожидалось прибытие поезда.
Павел горел большим желанием побыстрее убраться с этой злополучной станции, где его, полусонного, ссадили ночью с поезда как безбилетного пассажира и, вдобавок ко всему, передали в руки правосудия. И всю ночь он проторчал в этой вонючей камере, где рыгал и пускал ветры пьяный. Но Павел также горел не меньшим желанием заморить червячка, чем-нибудь подкрепиться. Голод навалился на него с такой силой, что он ни о чем больше не мог думать. Со вчерашнего дня он не держал во рту маковой росинки.
Буфет только что открылся, и упитанная буфетчица разогревала вчерашний кофе и позавчерашние позы. От запахов и вида съестного у Павла потекли слюнки. Он постоял, потоптался у буфетного прилавка, помял в руках хрустящие рублики и, наконец, решившись, протянул их буфетчице. Павел купил три стакана кофе и полдюжины поз.
Можно было и не шиковать, взять что-нибудь поскромнее. Но уж такой был у Павла характер. Всегда в последнюю минуту, решая тратиться или не тратиться, он кончал колебания бесспорным аргументом: "Живём один раз в жизни, чёрт побери".
За еду Павел заплатил два рубля. Буфетчица обсчитала его всего на тридцать семь копеек. Перед ним тут же возникла проблема, как добраться до города с одним рублем. Билет стоил три рубля, но сама собой отпала другая проблема: поесть он мог уже сейчас.
Павел проглотил позы, запив горячим кофе. Кофе показался ему не вкусным, буфетчица подавала напитки в бумажных стаканчиках, и поэтому все они отдавали привкусом канцелярского клея. Однако позы оказались преотменного качества, хотя были позавчерашними.
Как только желудок наполнился живительным теплом, на душе Павла сделалось веселее. Он вышел на перрон, посмотрел на кружащиеся снежинки, снующих взад-вперед пассажиров с чемоданами и сумками, потянулся и сладко зевнул.
До прибытия поезда оставалось еще несколько минут, и Павел осмотрел достопримечательности станции. Недалеко от вокзала высилась водонапорная башня, оставшаяся еще со времен, когда паровозные котлы заливали водой. За станционными зданиями находился небольшой сквер. Поселок стоял от станции на приличном расстоянии. Перед входом в здание вокзала стоял облезший, тысячу раз ремонтировавшийся автобус. При желании на нем можно было найти марку серийного выпуска 1937 года.
Павел сочувственно похлопал старую развалину по радиатору и произнес: "Ну что, старичок, когда же тебя отправят на свалку?"
Других достопримечательностей на станции не оказалось, и Павел вернулся на перрон. Он подошел вовремя, так как прибывал поезд 7.15. Павел сел в третий вагон опять без билета. Впрочем, в кармане у него оставался еще один рубль, которого не хватило бы ни на билет до города, ни на штраф за безбилетный проезд. Как только поезд тронулся, он стоя на подножке тамбура, отыскал глазами окно, где, по его предположению, должна была находиться комната милиции, и громогласно заорал: "Благодарю за гостеприимство!"
Когда вагон поравнялся с другим концом здания, где размещался зал ожидания, он прокричал в сторону буфета: "А кофе был дерьмовый!"
7. Новая учительница
С поезда 7.15 сошла кареглазая девушка с двумя чемоданами и сумкой, которые ей помог вынести из вагона любезный молодой попутчик. Он спросил девушку, куда ей можно написать письмо, но девушка не знала своего нового адреса, и молодой человек огорчился.
Девушка оказалась единственной пассажиркой, сошедшей на этой станции. Поезд стоял всего одну минуту и тут же тронулся в путь. Все пассажиры успели сесть в поезд. Перрон вмиг опустел.
Девушка стояла у чемоданов и искала глазами носильщиков. Наконец, ей пришла в голову мысль, что на такой маленькой станции может и не быть носильщиков. И как только она подумала об этом, тут же появился носильщик. Он подхватил чемоданы и спросил:
– Куда прикажете?
Она засмеялась, некоторое время думала, а затем спросила:
– А здесь ходит какой-нибудь транспорт?
– Только что ушел автобус. Что же вы прозевали его? Автобус вернется только через три часа.
Тут носильщик спохватился, вероятно, подумав о своей нерасторопности и еще о том, что девушка не успела сесть в автобус по его вине. Он сокрушенно покачал головой и сказал:
– Чемоданы у вас очень большие. С такими чемоданами не очень разбежишься.
Затем сочувственно осведомился:
– А вам куда?
– Мне нужно в школу или районо, – ответила девушка.
– Это недалеко, могу вас проводить.
И он потащил чемоданы по перрону, сгибаясь под тяжестью ноши.
– Что в чемоданах? – спросил носильщик. – По весу похоже на кирпичи.
– Книги. Меня прислали в вашу школу, чтобы подменить учительницу, ушедшую в декрет.
– Вот оно что! – протянул носильщик. – Значит, вы новая учительница?
– Выходит, что так, но все же не совсем так. Пока я еще не учительница, а студентка. Меня направили в ваш поселок на полгода, до весны. Затем я вернусь в город и буду сдавать экзамены.
Носильщик поставил чемоданы на землю, встряхнул руки и вытер пот со лба рукавом пальто. Они прошли уже добрые полкилометра. Он посмотрел на студентку-учительницу и впервые заметил при розовом сиянии утреннего солнца, как она прекрасна. От мороза у девушки щеки пылали, как алые розы, и вся она казалась такой светленькой и чистенькой, как свежее утро. Девушка сняла рукавички и грела руки своим дыханием. Она с интересом смотрела на носильщика и находила, что он "очень даже ничего". И вдруг они улыбнулись друг другу, и на душе у обоих сделалось легко и спокойно.
– А вас не хватятся на работе? – спросила она. – Мне кажется, что это уже не ваша работа – носить чемоданы за пассажирами в такую даль. Вот если бы у нас в городе были такие носильщики!
Парень растерялся и не сразу понял ее вопроса. Затем он рассмеялся и заявил:
– Так я же не носильщик, а шофер.
– А где ваша машина? – удивилась девушка. – Или вы шофер того автобуса, который уехал без вас?
И они оба рассмеялись. Смеялась девушка. И парень смеялся тоже. Девушка ему очень нравилась.
– Моя машина стоит в гараже, – наконец, сказал он.
– А что вы делали на вокзале?
– Я сидел в кутузке.
– Где вы сидели?
– В каталажке у дежурного по вокзалу милиционера.
– Сидели за драку?
