Скажи мяу, ведьма, или Дорога проклятых кошек
– Отойди от неё, Айхельштарк! – процедил бывший кот.
– Не тревожься, я пришёл не за ней, – мягко улыбнулся граф. – Я пришёл за тобой.
– Зачем тебе Андреас? – не удержалась Лара.
Взгляд прозрачных серых глаз вернулся к ней.
– Прошу прощения, если разочаровал. Ты говорила, что через три недели к твоему любовнику явится Библиотекарь. Это правда? – Филипп вопросительно посмотрел на Андреаса.
Тот кивнул.
– Ровно через двадцать дней.
– Прекрасно. Тогда пусть он лучше явится в мой замок, нам есть о чём потолковать. – Филипп указал подбородком на Андреаса. – Ты едешь со мной в Кемниц.
– Ты… так жаждешь стать колдуном, что готов меня похитить? – поразился тот.
– Да. И если ты попробуешь сказать заклинание или сбежать, я прострелю этой барышне голову.
Андреас помрачнел ещё больше.
– Я не сбегу, и колдовать я уже не способен. Убери оружие!
Дверь снова открылась, чтобы впустить графского кучера, которого Лара видела в Кемнице в ночь перед казнью.
– Свяжи его, – велел дворянчик.
Лишь когда кучер завёл руки Андреаса за спину и связал их, Филипп опустил пистолет, с сомнением оглядывая своего пленника.
– Куда подевалась твоя колдовская сила, ведьмин ухажёр?
– Силу давала книга, но её украли.
– Гм… Тем лучше, – заключил граф.
– Зачем увозить человека в другой город? – осмелела Лара, впиваясь ногтями в одеяло. – Если тебе так важно встретиться с Библиотекарем, останься с нами в Дрездене на двадцать дней и жди. Клянусь, мы никуда не сбежим!
– «Мы»? – усмехнулся Филипп. – Ты мне даром не нужна, меня интересует только твой любовник. Ступай вперёд, колдун! – Теперь он направил дуло на Андреаса и, повернувшись к Ларе спиной, шагнул к двери.
«Пистолет… Выстрелив раз, он не успеет его перезарядить[3]».
Она заметила, как кучер встал вполоборота, отворяя дверь, и спрыгнула с кровати, одновременно набрасывая на голову Филиппа одеяло.
– Лара, нет! – заорал Андреас.
Грянул выстрел. Сноп искр вспыхнул и растаял в дыму. Лара не успела свалить графа на пол – кучер одним ударом в грудь толкнул её в угол комнаты.
От боли глаза заволокло туманом, дыхание оборвалось и восстанавливаться не спешило. Ослеплённая Лара напрасно хватала воздух ртом, не в силах вымолвить и слова. Всё, что могла – это слышать крики мужчин:
– Рольф, подай мне второй пистолет!
– Я не сбегу, не убивай её!
– Подлая тварь…
– Если ты выстрелишь, я сделаю всё, чтобы ты не дождался встречи с дьяволом!
К двери приближался топот.
– Кто стрелял? В чём дело? Вы перепугали людей…
– Я стрелял. Все живы, пошёл вон.
– Матерь божья! Это мне теперь дыру в стене латать придётся…
Зазвенели монеты.
– Бери и уходи!
Лара наконец задышала. Пахло порохом. В глазах прояснилось, и она увидела, как Филипп и его кучер уводят связанного Андреаса из комнаты.
– Андреас, – прохрипела она.
Тот серьёзно посмотрел на неё – ни тени прошлой весёлости:
– Не смей за нами ехать! Когда всё разрешится, я вернусь. Компания, конечно, сомнительная, но я потерплю.
– Он не вернётся, – пообещал Филипп. – Как только я подпишу договор с Библиотекарем, я избавлюсь от твоего любовника самым справедливым способом – сдам его дядюшке как колдуна.
Лара дёрнулась. Андреас непонимающе уставился на Филиппа сверху.
– Какой тебе прок?
– За то, что ты не дал повесить эту ведьму, повисишь вместо неё.
«Он погибнет из-за меня!»
Лара попыталась встать.
– Сидеть! – рыкнул граф, приставляя дуло к виску Андреаса. – Или хочешь его смерти прямо здесь?
Тело и дыхание сковал страх.
«Он прав, я бесполезна! – внутренне кричала Лара. – Что я могу? Что делать?!»
– Иди к своим, – будто в ответ, сказал Андреас, бросая на неё прощальный взгляд. Даже в полумраке было видно, как он бледен. – Не слушай его, киса, я вернусь. Не делай глупостей!
Кучер захлопнул дверь. Лара напрасно поискала глазами какое-нибудь оружие и подбежала к окну. На графской карете висели фонари, позволяя разглядеть, как из гостиницы выходят трое.
– Про месть ты, не подумав, ляпнул? – донёсся голос Андреаса. – Я ведь и убиться могу, и не видать тебе Библиотекаря.
– Убиться я тебе не дам, не надейся.
Андреас сел в карету, подталкиваемый Филиппом. Так же как когда-то Лара. Нестерпимое чувство вины захлестнуло новой волной. Глаза затопило слезами, и Лара не увидела, как экипаж тронулся с места. Она поняла это лишь по свисту кнута и топоту лошадиных копыт.
Лара не знала, сколько времени стояла, упёршись лбом в стекло и рыдая. И как бы ни ослабляли рыдания, ей хотелось крушить всё вокруг. Она ударила по подоконнику, потом по столу. Набегающая и жалящая боль успокаивала, облегчая боль внутри.
С силой треснув по комоду, Лара увидела, как открылся верхний ящик, и с раздражением толкнула его обратно. Но ящик закрылся не полностью и без желанного грохота – что-то мешало. Она пригляделась и выдвинула ящик: в нём лежала одежда Андреаса. В нос проник запах табака, снова вызывая приступ слёз.
– Его вещи, – прошептала Лара. И больше не плакала.
Вместо этого она достала одежду Андреаса и разложила её на кровати. Живо сбросив с себя юбки, корсаж и сорочку, Лара облачилась в белую рубашку, чёрные штаны и камзол. Подвернув чересчур длинные рукава, она натянула ботфорты. Затем подошла к настенному зеркалу, чтобы повязать на шее белый батистовый воротник, и, перехватив волосы лентой, надела чёрную фетровую шляпу с красными перьями. Дорогая одежда Андреаса сидела на Ларе лучше, чем наряд покойного ландскнехта, который у неё отобрали в тюрьме, но всё равно заставляла чувствовать себя полуголой.
В зеркале отразился уже знакомый мальчишка с отчаянным взглядом, что когда-то пытался бежать от инквизиторов.
«Я не дам его убить», – мысленно решила Лара, собирая в узел остальные вещи – свои и Андреаса.
Она повесила на руку плащ и спустилась вниз. В ботфортах ощущалась неприятная пустота.
«Придётся ходить аккуратнее».
– Вы кто такой? – насторожился сидевший у очага хозяин гостиницы.
– Я со второго этажа, – не меняя голоса, ответила Лара.
На лице хозяина проступило медленное осознание.
– Госпожа из комнаты, в которой стреляли? Вы не ранены?
– Нет. Я съезжаю. Пусть конюх закладывает мою карету.
Положив плащ и узел в золочёную карету, Лара проверила, надёжно ли закреплён на крыше епископский шкаф, пока конюх запрягал лошадей.
– А где ваш кучер? – не удержался от вопроса юноша.
– Я сама себе кучер, – бросила Лара, сходя с ума от нетерпения.
Дождавшись, когда конюх отойдёт, она села на козлы и взяла вожжи – но только для вида.
– Мне надо проститься с семьёй. Поезжайте в проулок.
Четыре лошади закивали головами.
Дорога заняла не больше двух минут. Лара ещё издали увидела вывеску мебельной лавки. А рядом – чёрную карету с вензелем «К», запряжённую шестёркой лошадей. Похожая карета перекрывала ей путь во время ареста.
«Не может этого быть…»
Лара сказала лошадям остановиться, спустилась на землю и прошла вперёд, чтобы взглянуть на крыльцо отчего дома. У входа темнела знакомая грузная фигура. Фонарь в руке отца освещал не только его бледное лицо, но и тонкий профиль стоявшего перед ним господина в окружении четырёх охранников.
«Сталеглазый канцлер!»
Сдвинув шляпу на лицо, Лара отступила в тень и побежала к карете, слыша в каждом своём шаге биение сердца.
«Какого чёрта? У него дел других нет, кроме как ловить по Саксонии сбежавшую ведьму?! – Её одновременно трясло от страха и негодования. – Теперь мне совершенно точно придётся уехать…»
– Снова вы? – удивился хозяин, едва она показалась на пороге гостиницы.
Лара вытащила из кошелька клочок бумаги и один рейхсталер.
– Вы не могли бы кое-что передать моему отцу? Вот адрес.
– Конечно. Что ему передать?
– Шкаф.
Когда конюх вместе с хозяином, пыхтя от усилий, сняли с крыши кареты великолепный ясеневый шкаф, Лара приблизилась к кобылам и зашептала:
– Тьма, Снежинка… Ромашка и Весна, нам предстоит долгий путь. Мы едем на север – к морю… Вероятно, это единственный способ спасти вашего хозяина.
Глава 4
Колдуны и разбойники
Ловя первые лучи восходящего солнца, Лара развернула карту Священной Римской империи германской нации. Мысленно провела линию от Дрездена до Ростока через Саксонию и Бранденбург и сделала в том месте залом.
«Чтобы найти Крэха, мне придётся пересечь почти половину империи», – осознала она и с высоты козел посмотрела на четвёрку кобыл.
– Лошади не съезжены, трое из них – мыши… – проворчала Лара, складывая карту и заталкивая её за пазуху. – Осилят ли они такую долгую дорогу?
Она ехала всю ночь, Дрезден остался далеко позади. Впереди виднелись стены Кёнигсбрюка.
Город оказался даже меньше Кемница и тоже был полуразрушен. Чтобы восполнить силы для дневного пути, Лара задержалась в Кёнигсбрюке на два часа. Заехав в местную таверну, она попросила конюха распрячь лошадей. На всякий случай попыталась запомнить последовательность его действий.
«Не приведи господь, понадобится делать это самой…»
Кобыл отвели в конюшню и дали овса. Пока они отдыхали, Лара завтракала в таверне омлетом. Сидя за столом, она нашла на карте родной лес и Кемниц. Вспомнила, за какое время доезжала верхом от особняка до города. Сравнив эту скорость с примерной скоростью кареты, Лара подтвердила печальную истину – ехать в экипаже было удобнее, но гораздо медленнее, чем верхом.
«А у меня всего двадцать дней. Ещё неизвестно, сколько времени я буду искать Крэха в порту. Может быть, продать карету? Сколько, говорил Андреас, она стоит? Около двухсот талеров? Безумные деньги – можно несколько лет жить припеваючи. – Она задумалась и посмотрела в карту. Избавляться от кареты не хотелось, несмотря на все разумные доводы. – Доедем до Финстервальде, там решу. Кто знает, сыщется ли в этих городках покупатель, готовый заплатить столь высокую цену. Да и как я повезу с собой мешок с деньгами? По крайней мере, двадцать дней Андреасу ничего не грозит, а потом…»
По телу пробежала дрожь.
Пока конюх запрягал лошадей, Лара снова встала у него над душой, пытаясь ничего не упустить. Затем накупила на рынке провизии и отправилась в путь.
Некоторое время они ехали вдоль реки Пульсниц. Когда по краям тракта вырос лес и им долго никто не встречался, Лара остановила лошадей, чтобы пересесть с козел в карету и поспать хотя бы час.
– Поезжайте вперёд. Как устанете, скажите, – сонным голосом напутствовала она кобыл.
Её разбудило тревожное ржание.
Лара не сразу поняла, что лежит на сиденье. Она с трудом приподняла неотдохнувшее тело, высунула голову в окно и поморщилась от облака дорожной пыли.
– Утомились?
– И-и-и-и! – ответили без устали, но с ужасом.
Она легко узнала голос Адской Тьмы и посмотрела назад. Вдали темнели фигуры всадников.
– Стойте! – крикнула Лара кобылам.
Те встали и, едва она села на козлы, сорвались с места раньше, чем им дали команду.
«Они боятся?»
Надевая кожаные перчатки с раструбами, Лара вновь оглянулась – пятеро всадников приближались. Теперь она даже могла их рассмотреть. И то, что она видела, доверия не внушало.
Над головами мужчин торчали пики и длинные палки. Почти все носили бороды и были одеты в выцветшие крестьянские одежды, а иные – и вовсе в лохмотья. Среди шляп сиял солдатский шлем, который, возможно, принадлежал дезертиру. О бока лошадей бились полупустые мешки – точно как у злополучного отряда кирасир.
Лара услышала свисты и крик:
– Стоять…
Разномастность шайки не оставляла сомнений, пугая до нервной дрожи.
«Разбойники!»
На кнут, своё единственное оружие, она не рассчитывала. Надеяться, что измотанные и развращённые войной люди проедут мимо, было глупостью – уж слишком манила роскошная, хоть и безвкусная карета Андреаса.
«Ещё минута-две, и они меня догонят, – подумала Лара. – Хорошо, если только ограбят, а если поймут, что я женщина…»
– Надо их задержать. – Она потянула за вожжи, не смея кричать.
Адская Тьма и Ромашка замедлились, пока Весна и Снежинка продолжали бег. Из-за этой неровной остановки Лара чуть не свалилась, совсем теряя самообладание. Спрыгнула, лихорадочно открыла дверцу и, выдвинув из-под сиденья ящик коньяка, опустила его на землю.
– Нате, подавитесь… Девчонки, гоните!
Она второпях села в карету, на ходу закрывая дверцу. Кобылы тем временем перешли в галоп.
Отъехав от подарка на достаточное расстояние, Лара со страхом высунулась из окна. Оставленный на дороге ящик окружили всадники. Её подношение разбойники оценили по достоинству – поделили, откупорили, отведали прямо с горла. Но с миром не отпустили.
Когда Лара смотрела, как бандиты садятся верхом и снова едут за ней, сердце стучало, заглушая все прочие звуки – топот копыт, свист преследователей, собственный голос…
– Чтоб вам провалиться! – Она вжала кулак в стену. – Стой!
На сей раз Лара выставила на дорогу ещё два ящика коньяка. С последним ящиком случилось странное. Если раньше она не ощущала их веса, то теперь плечи ныли от тяжести, а руки в перчатках тряслись от страха. Да и не свои были руки, чужие…
«Это не со мной» – решила в мыслях Лара.
Она сама от себя не ожидала такого фатализма. Тряхнула тяжёлой головой, влезла на козлы и заорала:
– Скачите так быстро, как можете!
Руки вцепились в вожжи. Кобылы понеслись вперёд.
«Только бы от них оторваться, пожалуйста…»
Посмотреть назад не хватало духу. Довольно было того, что крики стали неразличимы и наконец умолкли. Когда Лара трусливо оглянулась, её уже никто не преследовал.
– Господи… – Она вздохнула с улыбкой облегчения. – Хоть где-то коньяк пригодился.
Морок ужаса, постигший разум, почти отступил. Лара достала из-за пазухи карту и развернула.
«На ближайшее время я откупилась, но лучше съехать с тракта и отыскать место для укрытия. Хорошо бы, в городе, а то деревня не защитит…»
– Фью-ю-ю-у! – донёсся издали свист.
Не откупилась. Не оторвалась.
– Да что вам надо от меня?! – в отчаянии вскричала она. – Когда же вы уймётесь, подонки?!
И сама себе ответила: «Они уймутся, только получив карету».
Судьба, пожалуй, никогда не ставила её перед столь трудным выбором. Но жизнь была важнее.
– Стой! – со слезами в голосе повторила Лара.
Перепуганные кобылы снова встали вразлад. Лара спрыгнула, уже не бранясь. Когда она срывала дышло с левой стороны, Адская Тьма повернула к ней голову и вопросительно заржала.
Ответить Лара не могла. Надо было скорее освободить кобыл и не зареветь.
А топот приближался.
По счастью, распрягать лошадей было легче, чем запрягать. Обращённые в лошадей мыши стояли растерянно, а Адская Тьма поняла – нетерпеливо забила копытами и приклонилась.
– Бегите, – хрипло сказала Лара серым лошадям. И, злясь на себя за слабый голос, замахнулась кнутом.
Нелепо вскидывая ноги, Ромашка и Снежинка бросились в разные стороны. Замешкалась только Весна, в ногах которой путались вожжи. Лара сообразила их подхватить и села верхом на Адскую Тьму.
– Прочь отсюда! Прочь!
Тьма поскакала вглубь леса, серой кобыле пришлось последовать за ней. На дороге осталась принесённая в жертву карета – с разверстой дверцей, словно ахнувшая от изумления.
От холодного пота взмокла спина.
Даже отряд кирасир не пугал Лару так, как эта кучка лиходеев. Тогда от опасности её отделял защитный ров и магия, теперь один лишь лес.
– Двести талеров, – захлёбываясь дрожью, бормотала она. – Двести, чтоб им сдохнуть, талеров… А я ещё надеялась её продать… И беспокоилась, что будет тяжело везти мешок с деньгами…
«Зато теперь налегке!»
При ней остались только карта, фляжка, кнут и кошелёк, набитый монетами разного достоинства. Лара вспомнила, что, кроме трёх ящиков доброго коньяка, разбойникам досталась вся провизия, узел с вещами Андреаса, её одежда, башмаки… И похолодела.
«Если они догадаются, что я женщина, то непременно отправятся на поиски».
Как и многие девушки, Лара боялась не столько смерти, сколько насилия. Смерть, в конце концов, могла быть лёгкой и быстрой. А насилие – никогда. Именно звериный страх перед этими пытками и гнал её вперёд, принуждая забыть об усталости.
Спустя примерно час пути Лара уговорила себя замедлиться и оглядеться. Судя по солнцу, время давно перевалило за полдень. Вековые дубы, буки и клёны, едва начавшие багроветь, перемежались с елями.
Лара прислушалась – ни звуков преследования, ни шума воды. Только жизнерадостное пение птиц на разные голоса, что так не вязалось с её тревогой. Она спешилась и вытащила карту.
– Насколько же я отдалилась от реки, если ничего не слышу…
Река была и ориентиром, и источником воды.
– Вы, должно быть, устали, но мне нечем вас напоить, – покаянно призналась Лара кобылам. – Назад нам нельзя, пойдёмте на север. Возможно, наткнёмся на ручей или деревню. В худшем случае отдам вам воду из фляжки.
Её опасения сбылись, когда солнце начало клониться к закату, но никаких ориентиров на их пути не возникло. Придерживая за подбородок Адскую Тьму, а затем Весну, она дала им попить из фляжки. Лара почистила лошадям копыта, и они опять двинулись вперёд.
«Быть может, я с каждым шагом ещё больше удаляюсь от дороги… – в ужасе подумала она. – Надо скорее добраться до ближайшего поселения».
Однако поселения им так и не встретилось. Лара снова и снова разворачивала карту, ища ответы в расплывчатых зелёных пятнах, обозначавших лес.
– Я даже не знаю, где мы и куда нам идти, – шептала она.
Вечерело. Стало слышно, как стрекочут сверчки. Дневные птицы давно замолкли, уступая место ночным. По мере того как удлинялись тени и в лес пробирался мрак, в тело Лары пробирался страх. Днём его отгоняло солнце, надежда, птичьи рулады… Теперь – ничего. Оставалось держаться за вожжи и во все глаза всматриваться в предательскую темноту.
Первой реку заметила Адская Тьма.
– Умница моя! – Лара погладила лошадь по гриве и побежала наполнять пустую фляжку, от радости бросив шляпу на землю. – Хоть что-то хорошее!
Она напилась и умылась. Немного поёжилась, не ожидая, что вода будет настолько холодной. Между деревьями взошла луна, освещая подлесок.
– На ночь останемся здесь, – объявила Лара, когда кобылы кончили пить.
Адская Тьма согласно всхрапнула, Весна только стригла ушами, отгоняя насекомых.
Где-то кричала выпь. Ларе уже доводилось ночевать в лесу, но тогда её охранял ворон, она была кошкой и в любую минуту могла вскочить на дерево. Что её спасёт? Лишь кнут да две кобылы.
Лошади улеглись под деревьями. Натаскав палой листвы, Лара опустилась на свою подстилку и прижалась к тёплому боку Адской Тьмы. Проверила, все ли вещи на месте. Подумав, положила на колени кнут и завернулась в плащ.
Надо бы закрыть глаза, но страшно. Надо бы поспать, но это казалось ещё страшнее. Некоторое время она прислушивалась к ночным шорохам и уханью совы. В памяти всплыли слова доброй Гретхен из сна: «Эка невидаль – девица, путешествующая в одиночку, тем более ночью!»
– Эка невидаль, – одними губами повторила Лара.
Ласковая рука убрала с её лба прилипшие волосы.
– Ты всегда была трусихой, – прошептал знакомый голос. – С детства.
Андреас сидел рядом с ней, подложив под щёку руку, которой опирался на лежащую Тьму. Лохматые кудри чернели на фоне белой, призывно распахнутой на груди рубашки, а чуть прищуренные глаза блестели.
– Да какая трусиха станет ночевать в лесу? – возмутилась Лара.
Андреас тихо засмеялся.
– Умная трусиха наверняка не станет.
Она поджала губы.
– Какого чёрта ты пришёл ко мне как покойник?
– Ну почему как покойник? Я пришёл как твоя ночная фантазия.
– Глупости болтаешь. Я ни о чём таком не думала.
– Хочешь, я тебя поцелую? – предложил вдруг Андреас.
– Обойдусь.
– Зачем же ты отправилась меня спасать?
– Затем, что это я виновата в твоём похищении, – с горечью сказала Лара.
– Тобою движет только чувство вины?
– Да.
– Уверена?
– Да!
Андреас наклонился к её лицу, горячо дыша и вынуждая отвернуться.
– Т-ты… что такое делаешь? – растерялась Лара.
– А ты не слышишь?
– Что не слышу?
– Волки, Лара.
– Что?
В ответ заржала Адская Тьма.
Лара открыла глаза – и в уши туманом влился волчий вой. Пока далёкий, но вполне отчётливый. Ноги мелко задрожали, а надо было вставать.
– Тьма… Весна… – неверным голосом позвала она.
Кобылы подскочили на ноги. Схватив Весну за вожжи, Лара взобралась на Тьму, и они поспешили вглубь леса.
«Больше никаких ночёвок в лесу! Ночевать буду только на постоялых дворах, ни к чему эта бравада!»
Она впилась глазами в бледный диск луны, надеясь найти малейшие признаки скорого рассвета. Его пришлось ждать ещё два часа. Днём Лара радовалась, что лето кончилось и жара спала, а ночью пожалела об этом. Особенно холодно было перед восходом, когда от тепла, скопившегося за день, не осталось и следа, а от дыхания клубился пар.
Едва за пением ранних птиц послышалось звонкое кукареканье, она чуть не заплакала от счастья. Лара поехала на голос петуха и вскоре увидела поля и деревенские дома.
– Доброе утро! – понизив голос, обратилась она к встречному крестьянину. – Скажите, как зовётся это место?
– Чорнегозда[4].
– Боже, куда меня занесло?..
– В Верхнюю Лужицу, – невозмутимо ответил парень.
– Это я уже понял…
Молодой крестьянин помог ей отыскать на карте дорогу. Лара купила у него короб с сыром, хлебом и салом, а у соседа-кузнеца – седло, потник, стремена и поводья. Первой она седлала Адскую Тьму.
– Буду сменять вас каждые три часа, – сказала Лара кобылам.
Тьма кивнула, а вот поняла ли её Весна, равнодушно отмахивающаяся хвостом от мух, – было неясно. Лара прижалась лицом к щеке Адской Тьмы.
– Прости, я обещала, что не буду причинять тебе боль.
Лошадь ободряюще фыркнула. Хотя они немало отклонились от намеченного пути, Лара больше не тревожилась.
«Всё хорошо, я справлюсь».
К середине дня Лара почувствовала знакомое онемение между ног. Сначала решила, что это последствия непривычно долгой езды верхом. Но нет – когда она спешилась, на седле осталось пятно крови.
– Проклятая жи-и-изнь, – застонала Лара, не зная, как быть с этой новой напастью.
Она уткнулась лбом в шею Адской Тьмы. Та повернула к ней голову и заржала, будто спрашивая: «Что случилось?»
– Худшее, что может случиться с женщиной в пути, не считая разбойников, – вздохнула Лара.
«Всё верно. Сегодня четырнадцатое сентября. Последний раз пришёлся на кошачий период, поэтому неудобств не доставил, но сейчас… То, что легко скрывалось юбками, трудно скрыть, когда ты в штанах, пусть и чёрных!»
Она отёрла кровь с седла и, недолго думая, сорвала с шеи белый кружевной воротник.
– Андреас не простит, – пробормотала Лара, раздирая бесценный воротник на два лоскута, и горько усмехнулась.
«Если я вообще когда-нибудь его увижу…»
Теперь ей приходилось искать для стирки какой-нибудь ручей или водоём и останавливать Тьму и Весну чаще обычного. Им эти передышки были только в радость. Затем она привязывала лоскут к запястью, чтобы просушить его по дороге.
Доехав вечером до постоялого двора, Лара заплатила за ночлег на конюшне рядом со своими лошадьми. Утром она собрала испачканную солому и выбросила.
На третий день пути кровотечение усилилось, и двух часов для каждого куска батиста уже не хватало. Тогда Лара приняла трудное решение заехать в ближайшую деревню, чтобы дать себе и кобылам отдых до утра.
– Заодно пополню запас еды, – утешалась она.
Судя по карте, ближайшая деревня называлась Вендиш-Дрена[5]. Но никакой деревни Лара не увидела – только старую церковь образца поздней готики, заброшенный фахверковый дом в два этажа и останки деревянных строений, заросшие травой.
Будто мало ей было бед, о шляпу стукнули первые капли. Пережидая дождь, Лара завела лошадей в церковь. Все оконные и дверные проёмы имели остроконечную арку с литыми каменными архивольтами. В стрельчатых окнах виднелись потускневшие картины из цветного стекла.
– Есть тут кто? – крикнула Лара, забыв понизить голос.
Крик отразился от тёмных сводов церкви и вернулся жутким эхом. От страха заколотилось сердце.
«Хватит трястись, точно лист на ветру. Нет здесь никого!» – рассердилась она на себя.
Оставив лошадей у аналоя[6], Лара обыскала церковь и фахверковый дом, но ничего съестного не нашла. Единственная добыча – два истлевших по краям одеяла, которые она набросила на спины кобыл как попоны. Адская Тьма и Весна остались довольны.