Скажи мяу, ведьма, или Дорога проклятых кошек
– Какой у тебя рост?
– Не знаю. – Лара неуверенно сползла с кровати.
– Ой, жердь-то какая… – застонала незнакомка, буквально пригвоздив её к месту. – Я не поспею!
– Поспеешь, – отозвался Хансен. – Его милость не любит, когда одежда наколдована.
«Жердь?! Да ты сама не красавица!» – Лара с обидой уставилась на незваную гостью.
И губы, и глаза, и даже щёки – всё как будто тянулось у женщины книзу, отчего её лицо выглядело исключительно несчастным. Она безнадёжно махнула рукой.
– Пусть разденется.
– Раздевайся, – передал Хансен Ларе, и если слова незнакомой женщины не вызывали у неё ничего, кроме недоумения, то его приказов она ослушаться не могла.
Лара с содроганием вспомнила, как на допросе её раздевал епископ, и принялась расстёгивать камзол. Женщина отвернулась к столику, на котором пестрел ворох тканей, а Хансен развалился в кресле, положив одну ногу на колено.
«За подножку рассчитывается!» – догадалась Лара, и пальцы против её воли перешли к пуговицам штанов.
– Тебе непременно нужно здесь находиться? – спросила она. Слава богу, заклятие не мешало ей разговаривать.
– Непременно, – с вызовом ответил охранник. – Продолжай.
– А вы тут зачем? Извольте уйти! – напустилась на него женщина таким противно-жалобным голосом, что Хансен не вытерпел и подскочил.
Выходя за дверь, он мрачно распорядился:
– Стой смирно, ослица. Делай всё, что попросит швея.
Лара смотрела на женщину с искренней благодарностью.
– Спасибо. Вы будете шить мне платье?
– Ох, если бы у нас было время! – заголосила та. – Уже готовое платье я буду удлинять, и управиться надо до завтра.
– Почему до завтра?
– Потому что утром вы с его милостью уедете.
Никаких подробностей Лара от швеи не добилась. Когда она сняла мужскую одежду, на неё надели вышитую сорочку, две нижних юбки и платье из голубой тафты, что оказалось ей коротковатым.
– Что ж ты длинная такая? – чуть не плакала женщина, стоя на коленях и измеряя расстояние от подола платья до пола. – Это ж мне всю ночь не спать…
Лара не слушала.
«Завтра канцлер повезёт меня в Оснабрюк! – осмысливала она. – Ещё дальше от Крэха и Адской Тьмы…»
– Какое сегодня число?
– Двадцать третье сентября, – вздохнула швея.
– Проклятый ублюдок! – зашипела Лара, ещё больше напугав женщину.
– Ты чего кричишь-то?
– Прошу вас, помогите мне бежать! – взмолилась она. – Я дам вам столько денег, сколько пожелаете… И подол подшивать не придётся!
Женщина, охая, поднялась на ноги и плаксиво сказала:
– Да как я тебе помогу? Я сама немногим лучше пленницы! Как управлюсь с твоим туалетом, мне заплатят да память сотрут…
В комнату ворвался Хансен.
– Закончили? О… – Увидев Лару, он замер на пороге. – А ты, ослица, и впрямь девица. – Бесцветные глаза охранника ощупали её фигуру. – Только что же ты без корсета?
– Корсет не надену! – рявкнула та.
– Без корсета нельзя! – страстно возразил старик, выглядывающий из-за широкой спины Хансена.
«Ты ещё кто такой?» – опешила Лара.
Охранник пропустил вперёд сухопарого старика в камзоле оливкового цвета.
– Это учитель танцев. Он обучит тебя манерам.
– Корсет не столько подчёркивает талию, сколько держит спину, – объяснил учитель, для наглядности показывая на себе.
У Лары голова пошла кругом.
– Манеры… Корсет… Идите вы к чёрту! – закричала она раньше, чем поняла, что кричит. – Я не собираюсь притворяться благородной!
– Заткнись и слушай учителя, истеричка! – ещё громче взревел Хансен.
Лара ощутила, как её язык прилип к нёбу, и, не способная выразить свой гнев иначе, залилась беззвучными слезами.
«Тебя я тоже убью, красноглазый изверг», – пообещала она себе.
– Никто и не примет тебя за благородную! – будто сплёвывая, бросил Хансен. – Но как племянница канцлера ты должна хоть немного уметь вести себя в обществе. – Он обернулся к швее. – Приступай.
Женщина сняла с неё платье и поверх сорочки надела корсет. Шнуровку почти не затягивала, но Лара всё равно почувствовала себя захваченной в капкан странного вида.
На ней остались только сорочка, корсет и нижние юбки – платье унесла швея. Спина теперь была прямой и жёсткой, а себя Лара ощущала негибкой и несвободной, зато с соблазнительно приподнятой грудью. Ощущение усилилось, когда Хансен убирал её волосы в хвост, приговаривая:
– Дура ты. Благодаря господину канцлеру ты станешь придворной дамой. Вообрази, сколько девиц поменялось бы с тобой местами.
«Хочешь, поменяемся?» – мысленно съязвила Лара, не в силах сказать это вслух.
Потом её учили делать реверанс.
– Держи голову, не забывай об осанке! – восклицал старый учитель.
«Забудешь тут…» – думала она, покорно приседая и отводя ногу назад, как муштрованная лошадь.
Во время приседания Лару учили изящно расставлять руки в стороны. А они дрожали. Постепенно на смену подавляемого гнева приходило отупение: она больше ничего не воспринимала и не хотела.
«Это не я. Они превращают меня в куклу. – Лара опустила глаза на своё полуодетое тело. – Уже превратили».
Канцлер, принёсший обед, что-то почувствовал.
– Довольно уроков, ей хватит. – Он посмотрел на Хансена: – Сколько времени осталось до конца заклятия?
– Час.
– Прекрасно.
Сталеглазый отпустил и Хансена, и учителя танцев.
– Слушайся его милость, – уходя, велел охранник Ларе.
Та устремила на канцлера тяжёлый взгляд.
«Не прощу. Изничтожу».
Дверь закрылась. Йорг Хольдт указал на поднос, водружённый на столик.
– Садись в кресло и ешь не спеша.
Лара подчинилась.
– Как-то ты молчалива, – заметил сталеглазый, оставшись стоять. – Ах да, Хансен, верно, приказал тебе помалкивать. Можешь говорить.
Лара со вздохом отвела ложку и, не глядя на канцлера, сказала вполголоса:
– Вы же понимаете, что я вас когда-нибудь уничтожу?
– Когда-нибудь? – В его тоне слышалась улыбка. – Мне нравится, что так или иначе ты видишь свою будущность рядом со мной.
– Я никогда не забуду унижения, которое испытала по вашей милости…
Вдруг канцлер наклонился к столику, накрывая её руку прохладной ладонью.
– Сначала, кисонька, ты остановишь войну.
Лара подняла на него глаза. Тогда он убрал руку и выпрямился.
– Господин канцлер, – обратилась она, хотя язык так и жгло назвать его господином ублюдком. – А какая звериная суть у вас?
Некоторое время стальные глаза изучали её лицо. Пожав плечами, Йорг Хольдт ответил:
– Этого я не знаю.
«Скоро узнаем».
Её день начинался до омерзения однообразно: Хансен говорил два заклинания подряд – для пробуждения и подчинения воли, а она послушно размыкала веки, будто тело ждало лишь его приказа.
«Я вас всех ненавижу» – первая мысль за утро.
– Вставай, ослица, и не смей колдовать.
«Я вас всех уничтожу» – вторая мысль за утро.
Поднимаясь, Лара заметила, что у изножья кровати стоит не только белобрысый охранник и плаксивая швея, но и молодая перепуганная служанка.
– Это… ведьма? – шёпотом спросила та у швеи.
На Ларе была вчерашняя льняная сорочка, которая украшалась серебряной вышивкой. Ни метлы, ни лохмотьев – ещё бы не засомневаться.
– Такая же ведьма, как этот прохиндей – колдун. – Лара кивнула на Хансена, пользуясь тем, что пока способна говорить.
– Молчать! – приказал охранник.
Лара скривилась – теперь у неё отняли и это.
– Стой на месте. Одевайте её.
Если нижние юбки Лара стерпела, то, завидев свёрнутый корсет, от которого так радостно было избавиться вчера вечером, она замычала и замотала головой. Служанка и швея отпрянули от неё, побледнев.
– Чего она мычит? – запричитала женщина.
– Потому что ей не велено разговаривать! – сердито ответил Хансен. – Стой смирно, сука! Прекрати мычать!
Прежде чем он кончил фразу, Лара пусть на секунду, но успела, мыча, выбросить руку в сторону женщин. Служанка с визгами, швея с воплями – обе кинули корсет и побежали из комнаты прочь.
– Она не может колдовать! Вернитесь! – закричал Хансен.
Он выглядел растерянным, будто не знал, догонять ему женщин или одевать Лару самому. Лара уже не мычала. Только голова моталась из стороны в сторону, как маятник.
– Прекрати! Прекрати! – Хансен замахнулся для пощёчины.
Даже принуждённая не шевелиться, Лара вся внутренне сжалась. Занесённая над ней рука замерла. Хансен торопливо шагнул к двери.
– Ты пожалеешь…
«Что теперь будет?» – обожгло её мысленной вспышкой.
Лара не знала, сколько времени она простояла столбом с гулко бьющимся сердцем, пока за дверью не послышался топот и в комнату не влетел раскрасневшийся от гнева канцлер:
– Ты почему такая тварь?!
Ларе хотелось бить его по наглому лицу до кровавых мозолей на руках.
– Ши-рва-ци-ас-воль-он-тэ! Отвечай! – крикнул сталеглазый, и слова из её горла полились водопадом:
– Это я-то тварь?! А кто ты, плешивая мразь? Мало того что ты меня похитил, ты делаешь из меня механическую куклу! Куклу!
Лара уже сама не знала, где её истерика настоящая, а где притворная – настолько она была измучена.
Канцлер со вздохом уточнил:
– Ты не хочешь надевать корсет?
– Да, не хочу! – немного поутихла Лара. – Оставьте мне хотя бы мою одежду!
Йорг Хольдт оглянулся на стоявшего позади Хансена.
– Пусть это треклятое платье едет в багаже. Иди догони служанку, иначе одевать и причёсывать нашу стерву в Вестфалии будешь ты.
Эта угроза привела охранника в такое смятение, что он побежал. Канцлер тем временем поднял с пола одежду Андреаса и бросил Ларе.
– Одевайся.
Лара повернулась к нему спиной и сняла юбки, в мыслях отмечая: «Одно заклятие для подчинения воли можно перекрыть другим? А если бы два колдуна, наложивших заклятие, потребовали противоположных вещей? Надо будет спросить об этом в пути. – Она осеклась. – В пути… Я уже смирилась с тем, что поеду чёрт знает куда и не спасу своих друзей? Как страшно… Плешивый дюйм за дюймом отвоёвывает у меня позиции. Я отстояла свой наряд, но не отстояла свободу».
Когда ей осталось надеть только чулки и ботфорты, Лара обернулась через плечо.
– Мне нужно сесть на кровать.
– Садись, – дозволил канцлер.
Пока Лара подвязывала под коленями чулки и натягивала сапоги, он наблюдал за её действиями с лёгким презрением.
– Они ведь явно тебе велики. Как ты в них не спотыкаешься?
– Чулки не до конца дотягиваю, чтобы заполнить пустоту в носках сапог, – ответила Лара. – Я уже привыкла.
– И эта девица отказалась от прекрасного корсета из китового уса, – проворчал канцлер, направляя руку.
– Вы что делаете? – заволновалась Лара, когда он произнёс заклинание.
Вдруг ботфорты будто ожили и обхватили её ноги, а висевшая раньше одежда прилегла к телу. Лара испытала странную смесь восторга и ужаса.
«Хоть какая-то от тебя польза, плешивый».
– Теперь впору, – равнодушно сказал канцлер. – Поднимись.
Надев на Лару плащ и шляпу, он положил ей на плечи руки.
«Как есть, отец и сын», – подумала бы Лара с усмешкой, если бы внутри себя не умирала от отвращения.
– Я понимаю, что ты устала.
«Неужели?»
– Но если ты поразмыслишь, – мягко добавил сталеглазый, – то поймёшь: в своих страданиях ты виновата сама.
«Вот оно как!»
– Чем примернее ты будешь себя вести, тем меньше заклятий я буду вынужден на тебя накладывать. Поняла?
Лара закивала.
– Умница, – похвалил Йорг Хольдт.
– Если я ещё раз услышу о своём якобы плохом поведении, я вас прикончу.
Канцлер, сдерживаясь, прикрыл глаза.
– Ты невыносима.
– Как и вы.
– Видит чёрт – я не хотел, – вздохнул он, отступая и вытягивая руку. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх.
«Боже мой, нет!» – Ничего более внятного ей в голову не приходило.
Лара упала на колени, сдаваясь под натиском боли. Не забытой, не успевшей превратиться в полустёртое воспоминание. Нет, эта боль навсегда останется до безумия яркой и будет сниться ей в пророческих снах. А сейчас она есть, и от неё не скрыться.
«Боль не спрашивает», – осознала Лара вместе с ощущением прохладных рук на своём маленьком дрожащем тельце.
Канцлер повязал ей на шее верёвку, поднял с пола и понёс вниз. Застучали двери, зазвенели отрывистые голоса, зашаркала обувь, в глаза хлынул солнечный свет…
– Ваша милость, первый экипаж готов, – раздалось совсем близко.
– Я сяду во второй. Отъезжайте.
Кнут ударил так оглушительно, будто ударили не лошадей, а её саму.
– Не бойся, кисонька. – На голову легла ненавистная рука.
Даже его запах был ей ненавистен. И звуки вокруг. Особенно звуки…
– Господи, хватит шуметь! – не вытерпела Лара.
– Молчи! – загремело сверху.
Язык к нёбу не прилип. Лара удивилась, но на всякий случай затихла.
– Ваша милость… – виновато пропищала служанка.
– Садись в мою карету, идиотка.
– Это ослица? – выглядывая из экипажа, спросил беловолосый верзила.
– Можно и так сказать.
Канцлер на миг убрал одну руку, чтобы сесть в карету. Запах сентябрьского утра сменился запахом пыльного бархата, которым были обиты сиденья. Сталеглазый посадил Лару на колени, передав Хансену конец длинной верёвки.
– Держи крепко.
Лара огляделась – напротив, кроме Хансена, сидел ещё один охранник. Служанка недоверчиво косилась на неё сбоку.
– Трогай! – приказал канцлер.
За свистом кнута последовало громыхание колёс о мостовую. Лара во все глаза смотрела в окно. Она неуверенно приоткрыла пасть, не смея издать звука. Не смея убедиться.
«Неужели… заклятие подчинения действует только на людей?»
– Сиди спокойно. – Канцлер погладил её по макушке, отчего Лара, брезгливо вжав голову в шею, завела уши назад.
Ощутила верёвку. Прикинула длину. Поймала на себе пристальный взгляд белобрысого мучителя. Канцлер спросил его о багаже, Хансен отвлёкся, и Ларе полегчало.
«Если выпрыгну, повисну на удавке, как висельник, и наверняка погибну раньше, чем меня вытащат, – подумала она, провожая глазами дома. – Прощай, Росток… Прощай, Адская Тьма…»
Мысли о любимой лошади кольнули сердце. Захотелось реветь.
«Кошки не умеют смеяться, зато умеют плакать», – вспомнила она.
Карета миновала кирпичное здание университета. Пронёсся плотный ряд торговых контор. Лара с надеждой подобралась.
«Сейчас проедем кузницу!» – поняла она, и пульс забился так часто, что ей показалось, будто все в карете его слышат.
Лара, не отрываясь, смотрела вперёд.
«Вон деревянная колода у входа! А топор с двумя лезвиями? На месте! – О последствиях она думала всего миг: – Даже если лезвие не перерубит верёвку, я хотя бы попытаюсь!»
Сердце отсчитывало секунды. Воткнутый в колоду боевой топор приближался… Лара боялась пропустить момент. Она ждала его и страшилась. Вот, вот, сейчас!
«Только бы вышло!» – внутренне вскричала Лара и одним рывком прыгнула в окно через топор.
Глава 11
Приём приёмной внучки
Верёвку дёрнули назад уже после того, как она коснулась наточенного лезвия топора – это Лару и спасло. Ещё в полёте Лара услышала победный треск, и натяжение удавки на её шее исчезло.
«Получилось!»
За спиной ревели голоса:
– Стой, тварь!
– Остановись!
Едва приземлившись, Лара помчалась к Новому рынку. Следом волочился обрубок верёвки. Судя по воплям, Хансен и ещё один охранник погнались за Ларой пешком, а остальные поехали в карете.
Несмотря на утренний час, рыночная площадь была наводнена горожанами. Ноги, копыта, колёса… Только успевай уворачиваться! Резкие малоприятные запахи ударяли в нос, крики торговцев и покупателей били по ушам…
Кто-то наступил на верёвку – Лара зашипела от испуга. Снимать ошейник было некогда, и ей пришлось нести конец верёвки в зубах.
– Держите кошку! Пять талеров за кошку!
«Ну конечно! Здесь слишком много народу, чтобы колдовать!»
В тот же миг Лара нырнула под прилавок с заморскими тканями. Какой-то мужчина, откинув красное полотнище, потянул к ней руку с грязными ногтями. Отшатнувшись, Лара проскочила между сапогами торговца. Тот уже нагнулся и схватил её за бока, но она так отчаянно извивалась всем телом, так неистово царапалась и рычала, словно одержимая, что смельчаку не осталось ничего иного, как, ругаясь, бросить её на землю.
Лара ринулась в гущу толпы.
– Держите кошку! – опять взбудоражил людей крик Хансена, почти мгновенно утопая в звоне церковного колокола.
Если раньше колокольный звон раздражал, то теперь он вселял в душу Лары неподдельную благодарность.
Увидев, как от пахучего рыбного ряда отъезжает телега с бочонками, она сообразила, что эта телега наверняка курсирует между площадью и портом, где торговля запрещена, и побежала за ней. Грубыми окриками прокладывая себе дорогу через людской поток, извозчик пока ехал медленно, поэтому Лара успела запрыгнуть в телегу и спрятаться в одном из пустых бочонков.
«Хоть бы они не увидели, как я сюда залезла!» – заклинала она, глядя в синее безоблачное небо над головой.
Не меньше десяти минут Лара сидела в бочонке, готовая обороняться. Лишь когда телега ускорилась и над Ларой пролетел кирпичный свод крепостных ворот, она позволила себе расслабиться – они выехали из города, и канцлер их не остановил!
«Я сбежала! Я смогла!»
Бочонки стукались друг о друга, колёса душераздирающе скрипели, телега подскакивала на ухабах, однако в маленькое кошачье сердце понемногу возвращался покой.
Прежде Лара относилась к рыбе вполне благосклонно. За час езды в рыбной повозке, даже пустой, её мнение переменилось навсегда. Она не понимала, как запах, напоминающий о морской свежести, был в то же время таким гадким и прилипчивым.
Снять удавку Лара не сумела – в бочке было слишком тесно. Она задумалась, в какой момент ей лучше сойти, когда снаружи зашумел прибой.
Телега начала замедляться. Лара встала на задние лапы, чтобы проверить обстановку. Увидев море и причал, она осторожно выскочила. Осторожность была напрасной – выскакивая, Лара перевернула свой бочонок, тот задел остальные… Пока она спрыгивала с телеги, несколько бочонков кинулись её сопровождать, а извозчик орал ей вдогонку проклятие:
– Вот ведь шельма! Чтоб ты издохла!
Лара побежала к берегу. У причала стояло не меньше пятнадцати кораблей.
Мозг пронзила лихорадочная мысль: «Если Крэха здесь нет, я не знаю, что делать! Канцлер уже, верно, догадался, где меня ловить, и нагрянет в любой момент. Придётся искать спасения в рыбацких домишках или на таможне…»
Она неслась по причалу, не обращая внимания на расступавшихся моряков. Огромные буквы разбегались перед глазами. Каждое название Лара читала со страхом и отчаянием.
«Не то, не то…»
Она так привыкла к чужим названиям, что не сразу остановилась, прочитав на левом борту одного из кораблей: «Изольда».
– Нашла! – не сдерживая радости, замурлыкала Лара.
Судно выделялось на фоне соседей не только роскошной обшивкой и более длинными мачтами, но и сосновым запахом. Лара быстро поднялась на корабль по сходням, по которым матросы носили бочки с провизией. Стараясь не попадаться им ни на глаза, ни под ноги, она достигла кормы.
Прячась за штурвалом от очередного матроса, Лара услышала, как он воскликнул:
– Доброе утро, капитан!
– Утро в самом деле доброе, – весело ответил знакомый голос.
Лара вылезла из своего укрытия. По палубе вышагивал видный безусый брюнет лет двадцати семи в бледно-жёлтом камзоле с тростью в руке. Белизну его кружевного воротника оспаривала белоснежная шляпа со страусовыми перьями, под которой блестели карие глаза. Блестели страстностью и жаждой жизни.
«Теперь понятно, почему бабушка влюбилась», – отметила про себя Лара и позвала:
– Крэ-эх!
Плечи молодого капитана дрогнули, как от удара плетью. Он обвёл глазами палубу, и взгляд упал на белую кошку, чьё мяуканье потревожило его утреннюю прогулку.
– Крэх, это я! – завопила Лара.
– Ты! – нервно вскричал молодой человек. – Только тебя недоставало, разрази меня гром… Ты откуда взялась? Как ты меня отыскала?!
– Капитан, – озабоченно вмешался проходивший мимо матрос, – вы беседуете с кошкой.
Тот замотал головой, отчего перья на шляпе пришли в беспорядок, и выбросил руку вперёд:
– Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях!
Боль почти не опалила. Радость от обретения тела и от встречи с бывшим старым другом затмевала все неизбежные страдания. Но чем слабее делалась боль из-за превращения в человека, тем меньше оставалось воздуха…
Лара вцепилась в верёвку, что пережимала ей шею, и, задыхаясь, открыла рот. Чьи-то пальцы забегали по её затылку, удавка спала, и Лара жадно вдохнула.
– Крэх! – уже человеческим голосом прохрипела она.
Помолодевший Крэх вышел из-за её спины с верёвкой в руке.
– Кто надел на тебя поводок? Неужто Андреас?
– Канцлер!
– Кто? – Карие глаза округлились, став ещё больше.
– Плешивый канцлер, который доказал мою вину. Он тоже колдун!
– Что?!
– Я всё расскажу, но потом. Боже… – выдохнула Лара, заткнув за пояс едва не убившую её верёвку, и рассмеялась от счастья. – Как я рада тебя видеть, Крэх! Наконец-то я тебя нашла!
– За каким же чёртом ты меня искала? – погрустнел тот.
Она стиснула его руку в ладонях.
– Помоги мне спасти Андреаса! До прихода Библиотекаря осталось всего девять дней!
Бывший ворон выдернул пальцы из её рук и шагнул назад.
– Почему я должен тебе помогать?
Лара на мгновение опешила, не понимая, почему он стал таким неотзывчивым.
– Но… это ведь случилось по твоей вине. Если бы ты не украл книгу, Андреас бы смог использовать немое заклинание, и его бы вряд ли похитил Филипп…
– Граф фон Айхельштарк похитил Андреаса?! – поразился Крэх.
– Даже ты запомнил его титул…
– Для чего? Зачем графу наш Андреас?
– Он приходил в мою темницу перед тем, как Андреас меня освободил. Хотел узнать, как вызвать Библиотекаря, чтобы стать колдуном. Пытался меня душить… – Лара положила руку на горло и с ужасом нащупала след от удавки. – Пришлось сказать, что Библиотекарь скоро сам навестит Андреаса. Когда мы сбежали, Филипп поехал за нами и напал прямо в дрезденской гостинице…
– И всё-таки – как ты меня отыскала? – оборвал Крэх.
– Это слишком долгий, трудный и праздный разговор, который мы отложим на потом, – настаивала Лара.
– А ты сумей сократить! По правде говоря, это единственное, что меня беспокоит.
Она недовольно скривила губы и задумалась.
– Адская Тьма узнала лошадь, которую ты украл у Андреаса…
Бывший ворон вздёрнул брови.
– Но в итоге я нашла тебя по названию судна.
На гладком лице Крэха отразилась не то досада, не то сожаление.
– Если бы я знал, что ты меня искала, я бы никогда не назвал свой корабль «Изольда», – сказал он почему-то с укором.
– Ты ещё можешь его переименовать, – пожала плечами Лара. – Прошу тебя, Крэх, поедем в Росток. Мне надо забрать из таверны Адскую Тьму!
Тот нетерпеливо перекинул трость с позолоченным набалдашником из одной руки в другую.
– А как ты догадалась приехать в Мекленбург?
– Во-первых, ты говорил про герцогство на суде. А во-вторых… мне приснился сон.
Крэх посмотрел на неё с новой опаской.
– Пойдём в каюту. – Он взял Лару за руку и увлёк за собой.
– У тебя очень красивый корабль, – сказала она, оглядываясь по сторонам.
– Это голландский флейт.
– Он ведь прежде назывался «Бесстрашный»? Во сколько мешков золы он тебе обошёлся?
Смятенный взгляд, который бросил на неё Крэх, вызвал у Лары странное чувство – будто он еле сдерживался, чтобы не швырнуть её за борт.
«Да нет, ерунда», – мысленно решила она.
Два матроса, которые шли им навстречу, тащили пустую сеть.
– Доброе утро, капитан!
– Уже недоброе, – печально ответил тот.
– Я думала, ты мечтал стать пиратом, – зашептала Лара. – Так удивилась, когда таможенник сказал, что у тебя рыболовное судно.
– Рыболовное? Да… Я иногда разрешаю матросам порыбачить.
– А они знают, что ты колдун?
– Конечно.
– И какими заклятиями ты заставляешь их молчать как могила?
– Никакими! – оживился Крэх. – Я просто им щедро плачу. В основном, я набрал команду из бывших матросов с военных кораблей. Хотя, возможно, кто-то из них занимался пиратством.
– Ты нанял пиратов? – похолодела Лара, взглянув на команду «Изольды» другими глазами.
– Не все пираты начинают свой путь с разбоя. Иные тратят годы на службу отечеству.
Крэх привёл Лару в залитую солнцем каюту. По её стенам были развешаны карты. Массивный дубовый стол украшал глобус на деревянной подставке. В углу темнел секретер с откидной крышкой для письма.
«За сколько же дней он добрался до Ростока, если успел так разительно изменить свою жизнь?» – задумалась Лара.