Фаталити. Цена его успеха

Глава 6

Илиана

Воспоминания

Дни сменяли друг друга. Наступили летние каникулы. Для кого-то – сплошные выходные, для меня – еще больше тренировок.

Ираклий приезжал ко мне в перерывах между занятиями. Порой, когда у меня оставались силы, он забирал меня вечером после занятий, покупал нам по хот-догу и вез на наш любимый холм. Там, сидя вдвоем, мы смотрели на огни вечернего города, много разговаривали и просто наслаждались присутствием друг друга.

Наши отношения находились на тонкой грани между дружбой и любовью. Мы оба понимали, что влюблены друг в друга, но я упрямо держала дистанцию, а Дадиани терпеливо ее соблюдал. Однако наши взгляды, случайные прикосновения и те щемящие чувства, от которых перехватывало дыхание, говорили громче любых слов. После этих встреч я будто обретала крылья. Возвращалась на тренировки с новой порцией вдохновения и готова была работать вдвое больше. Я стала чаще улыбаться, смеяться, шутить. Мир вокруг наполнился яркими красками, а внутри меня поселилось ощущение счастья. И хотя я убеждала себя быть сдержанной, в глубине душе уже понимала: мой рассудок потерпел поражение. Оставался лишь один шаг, чтобы окончательно отдаться во власть своим чувствам.

И этот шаг сделал он – так, что мое сердце не смогло устоять.

Перед каждым концертом или турниром я закрывала глаза и представляла своих родителей среди зрителей. Как они, счастливые, стоят и с любовью наблюдают за мной. Раньше так и было: мама с папой всегда приезжали поддержать меня на выступлениях, а после мы гуляли в парке, ели мороженое, и они говорили мне, как гордятся мной. Эти воспоминания согревали и наполняли меня. Только после них я выходила на сцену и отдавалась танцу без остатка.

Но потом я возвращалась в реальность, где за кулисами меня никто не ждал. Только сплошная болючая пустота. Пока других ребят встречали радостные родители, обнимали их, хвалили и говорили слова любви, я собиралась в полном одиночестве, шепча себе под нос: «Ты тоже молодец. Ты тоже достойна любви».

Но однажды я услышала за своей спиной уже до боли родное:

– Привет.

Я замерла. Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы перевести дыхание и обернуться.

– Привет, – растерянно улыбнулась я, встретившись взглядом с Ираклием.

Я не думала, что он придет на мое выступление. Это было совершенно неожиданно. Дадиани подошел ближе, и только тогда я заметила букет в его руках.

– Это было очень красиво, – сказал он и протянул мне цветы.

Я смотрела на них в изумлении.

– Это мне? – спросила я, не скрывая удивления.

– Конечно тебе.

Мое сердце сорвалось с места и начало биться о ребра. В голове не осталось ни единой мысли – лишь оглушительная тишина и вихрь эмоций. Сейчас цветы для меня стали чем-то обыденным, но тогда… Тогда это был самый трогательный момент в моей жизни. Никто и никогда до этого не дарил мне цветов. Это было так непривычно, так странно… и так прекрасно.

– Я с замиранием наблюдал за вашим танцем, – продолжил Дадиани. – Ты большая умница.

Я приняла букет, все еще не веря в происходящее, и посмотрела ему в глаза.

– Ты правда так думаешь?

– Думаю? – он слегка приподнял бровь и шагнул ближе. – Я уверен в этом. Ты великолепна.

Я опустила взгляд на бутоны, пытаясь справиться с захлестнувшими меня чувствами. Ираклий даже не догадывался, как много значил для меня этот момент. Дело было не только в цветах или его словах. А в том, что после ухода папы никто не приходил на мои выступления, лишь в редких случаях – бабушка. Никто не сидел в зрительном зале ради меня и не встречал меня за кулисами.

А теперь он был здесь. И делал все, чтобы я почувствовала себя важной.

Это был последний раз, когда я закрывала глаза перед выступлением, представляя родных в зрительном зале, а затем уезжала домой в одиночестве. С тех пор на всех моих концертах и соревнованиях рядом всегда был Дадиани. И сколько бы ошибок я ни совершала, сколько бы глупых решений ни принимала, влюбиться в него оказалось самым лучшим выбором в моей жизни.

– Ты не представляешь, насколько это важно для меня, – призналась я почти беззвучно.

Ираклий наклонился и тихо прошептал:

– Представляю. Поэтому я здесь.

Глаза защипало от слез, но я сдержала их, стиснув зубы. Нельзя было плакать сейчас – не здесь, не перед ним. Я должна была выглядеть сильной и уверенной. Но внутри все кричало от счастья.

Еще недавно Ираклий был для меня всего лишь парнем, сбившим мою бабушку. А теперь стал значимой частью моей жизни.

К нам подошли Алексей с Линой и еще две пары, которые тоже участвовали в турнире. Все были в приподнятом настроении, оживленно обсуждали выступления, делились впечатлениями. Слово за слово разговор плавно перетек к предстоящему открытому чемпионату Германии. Кто-то с воодушевлением рассказывал, что уже подал заявку на участие, другие делились планами на новые костюмы для турнира. Все были оживленными и радостными, но я чувствовала себя совершенно иначе.

Мое настроение упало так резко, что я с трудом сдерживалась, чтобы не выдать это. Старалась улыбаться, делать вид, что слушаю, изредка вставляла дежурные реплики, но обида и разочарование разрывали меня изнутри. Хотелось поскорее сбежать от этих разговоров.

Дадиани, будто почувствовав мое состояние, улыбнувшись, извинился перед всеми:

– Простите, но я украду Илиану у вас.

Я облегченно выдохнула. Мы попрощались с ребятами и вышли на улицу. Молча дошли до его машины. Я села на пассажирское сиденье и отвернулась к окну, всем видом показывая, что не хочу разговаривать. В голове крутились мысли, которые не давали покоя. Я понимала, что будь папа рядом, я могла бы добиться больших высот в танцах. Я чувствовала себя несправедливо обделенной. Грудь сдавливало так сильно, что слезы подступали к глазам.

Ираклий не стал меня трогать. Он всегда знал, когда лучше дать мне время прийти в себя. Мы ехали в полной тишине. Лишь когда машина остановилась у дома бабушки, он спокойно сказал:

– Приехали.

Я кивнула, не глядя на него.

– Как смотришь на то, чтобы сходить в ресторан или в кино?

– Сегодня? – посмотрела я на него устало.

– Да. Когда приведешь себя в порядок после концерта.

Ираклий знал, как я не люблю сценический макияж на лице и туго собранные волосы.

– Я очень устала. Может, посидим дома и посмотрим какой-нибудь фильм? – предложила я. – Бабушка уехала в санаторий с подругой, я одна…

Он согласился без лишних слов.

Оказавшись дома, я тут же скрылась в ванной комнате. Залезла под душ, включила воду и разрыдалась. Я не хотела многого. Я просто хотела родителей, их поддержки и любви. Хотела тоже иметь возможность путешествовать и участвовать в таких масштабных турнирах. Меня сжирали злость и зависть. Я завидовала ребятам, которые имели все то, о чем я мечтала, и одновременно злилась на себя за это чувство.

Когда я вышла из ванной, Дадиани уже устроился на диване в гостиной. Он лежал с пультом в руках и лениво переключал каналы телевизора. Увидев меня, приподнялся и улыбнулся:

– Ну что, выберем фильм?

Я подошла к дивану и плюхнулась рядом с ним. Не говоря ни слова, забралась под его руку и положила голову ему на плечо. Его присутствие успокаивало меня лучше любых слов. Ираклий обнял меня крепче и осторожно спросил:

– Поговорим?

– О чем?

– Почему ты расстроилась, когда все заговорили про чемпионат в Германии?

Я вздохнула. Меня мучило чувство собственной ничтожности. Хотела сначала соврать. Но сил на выдумки не было, поэтому я честно призналась:

– Завидую ребятам.

– Но ведь ты тоже можешь подать заявку, – констатировал он и ободряюще сжал мою руку. – Ты проходишь по всем параметрам, разве нет?

– Дело не в этом, – я крепче прижалась к его боку, стараясь не расплакаться. – У бабушки нет средств, чтобы оплатить перелет, проживание, участие в чемпионате, а еще нужны платья, туфли… Это все стоит невообразимых денег. У Дениса та же самая проблема.

Ираклий слегка отстранился и шокированно посмотрел на меня.

– Я думал, танцы отплачивают твои родители. Не знал, что это тоже упало на плечи Тамары.

– Ты еще не понял, что моим родителям плевать на меня? – я горько вздохнула. – Папа не платит алименты. А мама отказалась оплачивать мои занятия, посчитав это пустой тратой денег и времени. Я собиралась бросить танцы, но бабушка запретила. Она взяла все финансовые обязательства на себя.

Я в очередной раз задумалась о том, как эта хрупкая женщина в одиночку тянула меня, свой скромный быт, и мне стало не по себе.

– Поэтому я так много учусь и тренируюсь, – продолжила я. – Хочу добиться успеха, чтобы бабушка знала: ее жертвы были не напрасны. Хочу обеспечить нам обоим счастливую, безбедную жизнь.

– Все у тебя получится, – Ираклий притянул меня обратно к себе и поцеловал в лоб.

– Спасибо, – прошептала я, чтобы скрыть дрожь в голосе. – Спасибо, что рядом.

– По-другому уже и быть не может, – произнес он с легкой улыбкой и провел рукой по моим волосам, затем неохотно поднялся с дивана. – Пойду принесу попкорн. Он уже, наверное, готов, – добавил и ушел на кухню.

Когда его шаги стихли, я лениво сползла с дивана, подошла к зеркалу и сняла полотенце с волос.

– М-м-м, – с облегчением вздохнула и начала массировать голову.

Собранные волосы всегда были стрессом для меня. За столько лет я должна была бы привыкнуть к концертным прическам, но ничего подобного. Как только заканчивались соревнования, я тут же мчалась смывать весь лак с волос и распускала их.

За моим отражением в зеркале показался Ираклий. Поставив тарелку с попкорном на стол, он подошел ко мне, и наши взгляды встретились.

– Помочь? – спросил он, забирая из моей руки расческу.

Я кивнула, и он принялся аккуратно расчесывать мои волосы. Мы молчали, в тишине я слышала лишь биение собственного сердца. Я понимала, что, без оглядки на логику и благоразумие, оказываюсь во власти этого человека. Это было похоже на мгновение перед прыжком с парашютом – сперва страшно, но как только решаешься, испытываешь ни с чем не сравнимый восторг, от которого захватывает дух. Казалось бы, ничего необычного не происходило, но для меня этот момент был наполнен какой-то глубокой интимностью.

– Сегодня ты была восхитительна, – прервал молчание Дадиани, продолжая смотреть на мои волосы. – Это удивительно. В жизни ты такая забавная и хрупкая, но выходишь на сцену и превращаешься в другого человека. В тебе столько экспрессии, огня, страсти.

– И где я нравлюсь тебе больше? – с трудом выдавила я.

– Ты мне нравишься всегда и везде, – он поднял взгляд на меня.

Его откровения всегда смущали и дезориентировали меня. Особенно тогда.

– Но есть одна вещь, которая меня беспокоит, – неожиданно признался он.

– Какая?

Ираклий отложил расческу и посмотрел мне прямо в глаза.

– Что у тебя с Денисом за пределами сцены?

Я улыбнулась. Меня постоянно спрашивали об этом люди, которые мало знакомы с миром бальных танцев. Им не верилось, что страсть на сцене может быть просто хорошо сыгранной ролью.

Мне всегда льстил этот вопрос, ведь он означал, что мы с Деном умеем играть и изображать чувства, которых нет в реальности.

– Мы друзья и партнеры. Не больше, – ответила я спокойно. – Будь иначе, ты думаешь, я стояла бы сейчас здесь, рядом с тобой?

Он задумался, а затем развернул меня к себе. Его рваное дыхание ставило под угрозу мой самоконтроль. И я поняла, что пора спросить напрямую о том, что меня волнует:

– Ты ревнуешь меня?

– Ревную?

– Да. Мне сказали, что такие парни, как ты, никогда не позволят, чтобы их девушка занималась бальными танцами. Якобы для грузина неприемлемо, чтобы его девушки касался другой.

– Хочешь спросить, буду ли я против того, чтобы ты танцевала? – улыбнулся он.

– Да, именно это. Хочу быть уверена, что правильно поступаю, подпуская тебя к себе так близко.

– Если бы был против, просто не связывался бы с тобой. Мне нравится то, что ты делаешь. Кайфую от того, как ты танцуешь, и как горят твои глаза, когда ты на сцене. Признаюсь честно, я завидую Денису и хочу быть на его месте. Но мне достаточно было услышать от тебя, что между вами ничего нет, и теперь я спокоен.

– Я сказала, и ты поверил?

– Так работают здоровые отношения, – мягко улыбнулся Дадиани. – Ты пока не давала мне повода усомниться в твоих словах.

– Мне приятно это слышать.

Мне до сих пор не верится, что я встретила в юном возрасте такого рассудительного мужчину, как он. Не могу назвать его мальчиком. Он был Мужчиной с большой буквы даже в восемнадцать лет. И с каждым годом я лишь сильнее убеждалась в этом.

Ираклий разглядывал мое лицо с каким-то особым упоением.

– Тебе всего пятнадцать, а ты уже такая… – он замолчал, не сумев подобрать нужное слово. – Боюсь представить, сколько сердец будут тобой разбиты лет через пять.

– Твое я буду беречь всегда, – с напускной легкомысленностью отшутилась я.

Мне хотелось разрядить атмосферу, но я понимала, что уже бессмысленно. Я смотрела в его глаза и будто окуналась в другую вселенную. Без преувеличений. Весь мир переставал существовать, когда я смотрела в бездну карих глаз. Они забирали меня в другое измерение. И даже несколько коротких секунд там заставляли встрепенуться каждый уголок моей души.

– Как же я в этом сомневаюсь, – усмехнулся Ираклий, однако в глазах было столько восхищения.

Это обезоруживало…

Он запустил пальцы в мои волосы и, прижав к себе, навис надо мной. Я не могла и не хотела больше сопротивляться.

– Прости, невозможно дальше терпеть, – успел прошептать он, прежде чем затянуть меня в поцелуй.

Это был взрыв неведомых мне прежде эмоций. Мы потеряли почву под ногами и вместе с ней весь здравый смысл.

В тот вечер я еще не догадывалась, что Дадиани становился не просто частью моей жизни.

Он становился ее центром.

Глава 7

Илиана

Я стою перед современным кирпичным зданием клуба с яркими неоновыми вывесками, которые мерцают в такт глухим басам, доносящимся изнутри. Ночная влажность липнет к коже, а сигарета в руке становится единственным способом хоть немного упорядочить хаос в голове. Я глубоко затягиваюсь, пытаясь вытравить гнетущие мысли, но они цепляются за меня, как колючий репей. Горький вкус обжигает горло и легкие, но это ощущение странным образом успокаивает. Я не курила много лет, но болезнь бабушки, возвращение сюда и встреча с Ираклием стали катализаторами.

Последняя неделя была эмоционально тяжелой. Бесконечные встречи с прошлым, поездки по врачам, вспыхнувшие воспоминания и попытки сохранить внутреннее равновесие отнимали все силы. Бабушку сегодня оставили на ночь в клинике для обследования, и я решила отвлечься и приехать в клуб.

– Привет, моя девочка. Только вернулся и прослушал автоответчик, – мужской голос на том конце провода отрывает от мыслей.

– Привет, – улыбаюсь я.

Звонок Яниса – как напоминание о том, что настоящее существует. Что скоро я выберусь из цепких объятий прошлого и вернусь к жизни, где все находится на своих местах. Где разум не спорит с сердцем, где нет этого мучительного разлада между ними. Там сердце не вмешивается в принятие решений, а лишь спокойно соглашается с доводами рассудка. Но сейчас оно будто впервые за долгие годы вырвалось из клетки и никак не может надышаться свободой. Мечется как безумное из стороны в сторону, лишая меня покоя. Словно хочет наверстать все то, что было упущено за годы молчания.

– Как бабушка?

– Гордо держится. Главное, что теперь я рядом, и она под моим присмотром.

– Что планируешь делать дальше?

– Ближайшие несколько недель буду здесь. Сначала она пройдет полное обследование, а затем заберу ее с собой на Пафос. Больше тут не оставлю.

– Все правильно. Я завтра сделаю пару звонков. Найдем лучшего врача у вас в Краснодаре.

– В этом нет необходимости. Я уже положила ее в хорошую клинику, – бессмысленно возражаю я.

Знаю, что Янис не успокоится. Уже после нашего разговора наверняка обзвонит всех своих знакомых врачей в России и найдет лучшего кардиолога.

– Как ты сама?

– Все в порядке. Обо мне не беспокойся, – стараюсь говорить бодро.

– Ну, ведь кто-то должен? – его голос становится мягче, и я почти вижу его улыбку.

Между нами повисает тишина.

– У меня тут пара нерешенных дел. Закрою их и прилечу к тебе хотя бы на пару дней, – сообщает он, словно считав мои мысли и переживания.

– Буду тебе очень благодарна.

У меня нет подруг, нет друзей, нет любимого человека. Есть только Янис – моя опора и поддержка. Да, наши взаимоотношения сложно назвать идеальными и правильными. Но они настоящие и изначально выстроены на взаимной честности. Ему нужны были красота и страсть, мне – крепкая рука, которая поднимет меня со дна. И даже для красивого словца или чьего-то успокоения я никогда не скажу, что сожалею о нашей связи. Нам хорошо друг с другом настолько, насколько хорошо и друг без друга. И это лучшее, что могло случиться со мной после того, как я отдала свое сердце на растерзание за счастье другого человека.

Поговорив еще немного, мы прощаемся друг с другом, и я убираю телефон в сумку. Сигарета дотлевает, я делаю еще одну затяжку и уже собираюсь войти в клуб, когда слева раздается удивленный голос:

– Илиана?

Поворачиваю голову и вижу троих парней. От неожиданности не сразу узнаю их, однако, приглядевшись повнимательнее, я понимаю – это лучшие друзья Ираклия.

Первым ко мне подходит Рома, встреча с которым произошла пару лет назад при далеко не лучших обстоятельствах.

– Привет, – улыбается он удивленно и, прежде чем я успеваю что-то ответить, приобнимает меня. – Ты какими судьбами здесь?

Рома единственный, кто решается на такое проявление тепла. Остальные смотрят на меня так, словно видят призрака. Хотя для них я и есть призрак, как и они для меня…

– Привет, – коротко обнимаю в ответ и тут же отпускаю. – Дела.

Боковым зрением замечаю движение. В нашу сторону неспешно направляется еще один мужчина, пряча в карман ключи от машины. Я стараюсь не смотреть в его сторону, но мне и не нужно этого. Даже в темноте я узнаю Дадиани.

Я уже успела поверить в свое везение и подумать, что наши случайные встречи больше не повторятся. Но пора прекращать удивляться тому, насколько тесен этот город.

Внутри меня все напрягается до предела. Я чувствую взгляд Ираклия на себе и, не удержавшись, смотрю на него. Наши глаза встречаются, но лишь на пару секунд. При виде сигареты в моей руке его брови взлетают вверх. Он наверняка помнит, как я ненавидела раньше любые вредные привычки.

Дадиани старается сохранить безразличие на своем лице, но ему не удается скрыть презрения. А я вместо того, чтобы выбросить окурок, делаю еще одну глубокую затяжку, смотря прямо в его глаза, и медленно выпускаю дым.

Подпитываю его ненависть к себе.

– Рад тебя видеть, – добавляет Рома с искренней улыбкой. – Лена недавно спрашивала о тебе. Хотела связаться с Янисом, чтобы взять твой номер.

Имя его жены в последние годы я всегда воспринимаю с тревогой.

– С ней все хорошо? – интересуюсь я.

– Да, она в ремиссии, – отвечает он. – Думаю, просто хочет поговорить или узнать что-то важное.

– Рада это слышать, – искренне признаюсь я. – А вы все еще общаетесь с Янисом?

– Иногда он звонит узнать, как у нее дела.

Янис такой. Если взял кого-то под свою опеку, то всегда будет оберегать этого человека. Как он сам честно признается, так он балансирует по жизни. Где-то забирает, где-то отдает. Не плохой и не хороший. Такой, какой есть – настоящий и живой.

– Оставь мне номер Лены, – прошу я после недолгого раздумья. – Я наберу ей позже.

– Договорились.

Делаю заключительную затяжку, тушу сигарету о бачок и выкидываю в него окурок. Замечаю, как к Ираклию подбегают поклонницы с просьбой дать автограф и сфотографироваться, и с трудом сдерживаю улыбку. Вот оно – живое доказательство его успеха.

Остальные ребята подходят ближе. Я ожидала, что они просто пройдут мимо, сделав вид, что не заметили меня. Но к моему удивлению, каждый из них здоровается со мной.

– Как твои дела? – неожиданно спрашивает Левон, разглядывая меня так, будто до сих пор не верит своим глазам. – Ты так изменилась.

Левон… Мой старый «друг». Один из тех, кто легко вычеркнул меня из своей жизни за считаные секунды.

Когда я разрушала свою жизнь, я еще не осознавала масштаб катастрофы. Тогда я была уверена: несмотря ни на что, кто-то из друзей останется рядом. Кто-то поймет меня без слов и прочтет между строк то, что я не могла сказать вслух. Но оказалось, что никому не было дела до того, что скрывалось за моей улыбкой.

Я ошиблась. Они никогда не были моими друзьями. Они были друзьями Дадиани. И я не виню их за это. Только себя – за свою глупую веру в их искренность.

– Все хорошо, спасибо, – отвечаю с фальшивой улыбкой на губах.

Я не задаю встречных вопросов. Нет никакого желания поддерживать этот разговор. Хочу только одного – чтобы он закончился как можно быстрее.

– Неожиданно видеть тебя здесь, – подает голос Артем, третий из компании.

– Еще неожиданнее стоять среди вас, – отмечаю саркастично. – Кажется, в последнюю нашу встречу вы не хотели видеть меня в своем обществе.

– После того, что ты сделала для Лены… – Левон замолкает на полуслове, будто не может подобрать подходящие слова или боится продолжить мысль, – мы все тебе очень благодарны.

– Да, – подхватывает Артем, кивая. – Уверен, Рома уже тысячу раз сказал тебе «спасибо», но прими благодарность и от нас тоже.

Я чувствую, как напрягаются мои плечи и как сжимаются губы. Я не хотела, чтобы кто-то знал об этом. Я сделала это по старой памяти. Без желания получить признание.

«Совершаешь ошибки на глазах у всех, а хорошие поступки скрываешь? Ты мазохистка?» – спросил тогда Рома. Однако я настояла на анонимности. Как вижу – безрезультатно.