Лишь одна Звезда. Том I
– Да-да, и я о том же, – кивнул Марк. – Покажите ящик, о котором идет речь.
Хэммил повел гостей во внутренние залы Святилища. Но прежде Марк поймал за плечо одного из младших служителей:
– За полчаса собери здесь всех своих коллег. Всех до единого, кто есть во дворце.
Парень был новеньким. Недоуменно округлил глаза:
– Сударь, простите, кто вы?
– Каррррр! – гортанно выкрикнул Марк.
– Делай, что сказано, – потребовал Хэммил.
Парень отправился выполнять приказ. Марк и Итан в сопровождении архивариуса углубились в бумажную сокровищницу. Шагая между рядов полок, маркированных латунными табличками, Хэммил говорил:
– Вчера после полудня к нам пожаловал барон Рэдлейк из Надежды и запросил две апрельских ленных грамоты касательно рыцарских владений на границе графства Холливел и Пастушьих Лугов. Выполнять отправился Грэм. Согласно каталогу он определил ящик, в котором следует искать бумаги, а когда принялся проглядывать его содержимое, то нашел пробел в нумерации. Вынул все документы из ящика и тщательнейшим образом перепроверил. Убедился в том, сударь, что грамота за номером сто тринадцать исчезла.
Они сделали поворот, миновали арку, задрапированную тяжелыми бархатными шторами, вошли в новый зал. Потолки здесь были ниже, а воздух – прохладнее. Свернули в просвет между стеллажами.
– Сто тринадцатая грамота была одной из тех, которые просил барон?
– Нет, сударь. Те, которые он запрашивал, присутствовали и были исправно ему доставлены. Грэм исполнил заказ, несмотря на замешательство. Любой мой подчиненный отлично знает: дело – прежде всего.
– Нельзя не согласиться. И Грэм доложил вам о пропаже?
– Да, сударь.
– А вы говорили кому-то?
– Кроме вас, сударь, никому. Более того: я и Грэму запретил говорить с кем бы то ни было. Знаете ли, если всякий начнет разглагольствовать о том, что в Святилище Пера пропадают бумаги…
– Полагаете, Грэм выполнил ваш приказ?
Седой Хэммил бросил на Марка удивленный взгляд и ничего не ответил. Миновав несколько рядов стеллажей, они нырнули в неприметный проход, также занавешенный бархатом. За шторой царили сумерки, лишь пара искровых ламп освещала новый зал.
– Вот здесь, – сделав новый поворот, Хэммил подвел гостей к стеллажу, маркированному «Исх. Пожал. 1752 – 1774», выдвинул ящичек «74-А». Марк заинтересовался:
– Что значит: «исх пожал»?
– Исходные документов о пожаловании, сударь.
– Почему на ящике значится семьдесят четыре – а?
– «А» обозначает весну. Чтобы проще ориентироваться.
– Ах, вот как… Здесь все грамоты о пожаловании ленов за означенный период?
– Конечно, нет! – сказал Хэммил как о чем-то само собой разумеющемся. – В данном шкафу только вольные западные графства и Юг, и только за последние годы. Земля Короны – слева от вас, Альмера и Надежда – у дальней стены, Север – вон тот ряд стеллажей. Как видите, сударь, у нас во всем полный порядок!
Марк усмехнулся.
– Что скажешь, Итан? Что следует из увиденного нами?
Имперский секретарь, нередко бывавший в архиве, лишь пожал плечами:
– З…здесь действительно полный порядок. Т…так что заметить отсутствие документа было…
Марк оборвал его:
– Порядок? Да здесь можно заблудиться и умереть с голоду прежде, чем найдешь нужную бумагу! Лишь опытные следопыты способны отыскать тропу в этом месте.
Губы Хэммила вздрогнули от обиды, а Итан улыбнулся с пониманием:
– Хотите сказать, если бы сюда даже проник посторонний, он не нашел бы нужный документ б…без помощи служителей?
– Именно. Что приводит нас к следующему вопросу: не мог ли сам Грэм украсть бумагу по заказу барона Рэдлейка?
– Ни в коем случае, сударь! – возмущенно отрезал Хэммил. – Грэм – хороший парнишка, весьма аккуратный и старательный. Он ни за что не пошел бы на такое! К тому же, барону Рэдлейку эта бумага без надобности.
– Откуда вы знаете?
– Барон бывает у нас регулярно, не реже, чем дважды в неделю. Он занят весьма благородным трудом: пишет книгу о географии и землеустройстве вольных графств. Весьма доскональный труд, сударь! Мне довелось прочесть его черновики – поистине, талантливейший человек! Не жалея усилий, он провел глубочайший анализ перераспределения земель, вывел закономерности укрупнения феодальных владений…
– Какая тоска, – покачал головой Марк. – И вы считаете, сей графоман не мог похитить документ?
Хэммил скривил губы и отвернулся. Вместо него ответил Итан:
– В…вряд ли. Очевидно, барон Рэдлейк просто выписывает сведения из грамот в свой черновик. Зачем ему красть оригинал?..
– Пожалуй… Хэммил, что конкретно представляла собою похищенная бумага?
– Грамота о пожаловании двух поместий в Холливеле, общей площадью порядка семисот акров.
– Маленькие… Кому они были пожалованы?
– Малоизвестным рыцарям. Мне нужно будет свериться с записями, если желаете знать их имена.
– Позже пожелаю.
Марк выдвинул ящик, проглядел две грамоты, соседние с пропавшей. Обе представляли собою фрагмент карты графства Холливел, на которой штриховкой были отмечены небольшие владения. Ниже шло описание, какие именно земли передаются в ленное пользование, кому, за какие заслуги. Подпись ответственного секретаря, подпись его величества, печать имперской канцелярии.
– Скажите-ка, Хэммил, вы уверены, что эта грамота вообще появлялась здесь?
– В каком смысле, сударь? Не понимаю вас.
– Ну, самый простой способ украсть ее – вовсе не помещать в ящик. Изъять сразу, как только она попала в руки служителя.
– В каталоге имеется запись о помещении грамоты в архив.
– И что же? Служитель мог сделать запись в каталоге, но украсть сам документ.
– Сударь, в каталоге значится, что бумагу поместил сюда тот же Грэм, который и обнаружил пропажу! Зачем бы парнишке сперва красть документ, а потом самому же и докладывать о пропаже?
– Ясное дело: чтобы отвести от себя подозрения!
Хэммил не ответил, но его лицо хорошо передавало мысли старика о подобных обвинениях. Итан вмешался в беседу:
– С…сударь, ведь вы регистрируете всех посетителей? Кто, когда и какие бумаги запрашивал, верно?
– Конечно. Порядок должен быть во всем.
– К…кто-то запрашивал пропавший документ в последнее время?
– Никто. Ни одной записи нет, я лично просмотрел книги регистрации.
– Т…то есть, бумагу держал в руках только Грэм, а после него – похититель?
– Верно.
– Достаточно, – сказал Марк. – Давайте выбираться из этой пещеры.
В читальном зале уже собрался десяток служителей. Они перешептывались, сбившись в нестройную кучку. Лица выглядели тревожными – это хорошо. Двое вошли и присоединились к группе уже на глазах у Марка. Это плохо: согласно задумке Ворона, подозреваемые должны успеть поволноваться, понервничать в ожидании. Он решил потянуть время и попросил у Хэммила каталог архивных документов. Не торопясь, не обращая внимания на шепчущихся служителей, принялся листать массивный том. Страница за страницей – однообразные скупые записи: такого-то числа таким-то служителем внесен документ за номером таким-то. Почерк меняется от строки к строке. Вот апрельская запись сто тринадцать, сделанная Грэмом. «Пожал лен влад Холливел. 113 – 19-4-1774». Подпись.
Здесь имелась странность, Марк нахмурился.
– Хэммил, вы говорили, площадь владений – семьсот акров?
– Верно, сударь.
– Откуда вы знаете? В учетной книге это не сказано, а сам документ пропал.
Архивариус нимало не смутился:
– Достаточно просмотреть апрельский «Голос Короны». В нем печатаются все последние сведения о землевладениях.
«Голос Короны»… хм.
Ворон шумно захлопнул каталог, и когда все взгляды служителей обратились в его сторону, заговорил:
– Как вы уже поняли, господа, тайная стража его величества заинтересовалась вами. Хотите знать, почему?
Служители молчали, однако пожаловаться на нехватку внимания Марк не мог. Он медленно прошел вдоль группы туда и обратно, вглядываясь в лица. На них – растерянность, тревога. Это правильно – такими и должны быть лица невинных. Кто из них Грэм? Марк не знал и намеренно не спрашивал архивариуса. Он был почти уверен, что именно Грэм украл документ. Однако для проверки хотел взглянуть на служителей непредвзято, разглядеть виновного по одной лишь его реакции, которая неминуемо отразится на лице.
– Вы стоите и гадаете: в чем мы провинились? Зачем прилетел сюда Ворон Короны? Или, может быть, не гадаете? Возможно, кто-то уже рассказал остальным, что случилось?..
Речь Ворона лилась спокойно и вкрадчиво. Служители не шевелились. Кажется, даже боялись дышать. Еще бы: почти сотня придворных прямо сейчас ночует в темнице. Любой из тех, кто пока сохранил свободу, вздрогнет при одном слове «протекция».
– Я уверен, парни, что большинство из вас невиновны. Однако вы все равно не чувствуете себя в безопасности. Вы думаете: не ошибется ли Ворон? Не схватит ли меня, невинного? Будет ли спасение? Ведь тайная стража может вырвать признание у любого. Даже святая Глория Заступница дала бы показания, попади она в лапы протекции. Созналась бы в убийстве Ульяны Печальной, а заодно донесла бы на Янмэй и Агату. Верно говорю?..
– Сударь… – рискнул подать голос кто-то, и Марк рявкнул в ответ:
– Молчать! Предатели, продажные псы! Разве я позволял говорить?! Один из вас, гнилых шкур, работал на Айдена Альмера! Кто?!
Свирепо раздувая ноздри, Марк обвел взглядом служителей.
– Ты – шпион альмерской дряни? Или ты? Или, может быть, ты?!
Парни бледнели от страха и отводили глаза. Один, второй, третий… десятый. Все до единого боялись. Дрожали от мысли о камерах, дыбах, «спелых яблочках»… Плохо. Вор не должен был испугаться. Услыхав, что речь идет не о краже документа, вор испытал бы облегчение. Марк надеялся заметить эту эмоцию на чьем-то лице… но не замечал.
В эту минуту в зал влетел Рыжий, держа в руках пухлый сверток вощеной бумаги.
– Эскиз июльского «Голоса», как вы просили, чиф. Я проглядел: там, вроде, ничего такого, ради чего стоило бы…
Марк шикнул на него:
– Тьфу! Ты сорвал мне всю мизансцену.
– Простите…
– Ладно, неважно.
Ворон отозвал в сторону двух своих помощников и старшего архивариуса.
– Хэммил, здесь собрались все ваши люди?
– Четверых нет, сударь. Отсутствуют Бойл, Гаррет и Томсон – они живут в городе. И еще Ленард…
Нечто мелькнуло в глазах старика, и Марк повторил:
– Ленард?
– Да, Ленард. А в чем дело, сударь?
– Я просто хотел рассмотреть это выражение на вашем лице… да, вот это. Что не так с Ленардом?
Хэммил вздохнул:
– Сегодня была его смена, и он не явился.
– Что? То есть, он пропал?!
– Да не пропал он… – архивариус покачал головой. – У бедняги Ленарда жена захворала. Когда ей совсем худо, он остается с нею. Такое уже случалось…
Марк переспросил с металлом в голосе:
– Хотите сказать, прежде Ленард уже пропускал службу из-за того, что его жена больна? И вы не вышвырнули его, и даже не доложили мне?!
– Да где ваше сердце, сударь! – с презрением бросил Хэммил. – Кем надо быть, чтобы выгнать человека за такое? Он ни в чем не виноват! Разве что любовь к жене теперь считается преступлением!
Ворон Короны покачал головой.
– Знаете, за что Темный Идо любит добрых людей? У кого добрая душа, у того глаза незрячие! Вашему Ленарду отчаянно нужны деньги, понимаете? Настолько нужны, что он боится вас и даже меня меньше, чем лекаря, называющего цену за снадобья. Этот человек ненадежен! А теперь он исчез.
Марк повернулся к помощникам.
– Рыжий, возьми в картотеке портрет Ленарда и домашний адрес. Езжай, проведай хворую жену, спроси, где муж. Когда жена скажет, что не видела его пару суток, организуй розыск тела. Ищите на берегах реки, в канализационных стоках, в оврагах вдоль дорог. Словом, ты лучше меня знаешь, куда обычно деваются тела.
Хэммил ахнул, Марк не обратил внимания.
– Итан, а ты отправляйся в типографию.
– Так ведь там только что был я!.. – воскликнул Рыжий.
– Ты искал черновики «Голоса». А теперь меня интересует личность парня, которого нынче утром мы видели в канаве. Итан, один из сотрудников типографии был убит вчера. Твоя задача – узнать о нем все: как звали, чем занимался, с кем водился, когда в последний раз был на службе, что делал в тот день.
– Так точно, чиф. А в…вы думаете, есть связь?..
– Из архива пропала грамота о ленных владениях. Содержание таких документов дублируется в «Голосе Короны». Вчера убит человек из типографии. Предположительно, убийцы хотели узнать что-то о «Голосе Короны».
Итан задумался.
– Чиф, но г…грамота ведь апрельская. Апрельский «Голос Короны» давно отпечатан и распродан, его можно найти в любом богатом доме. Если вчерашнее у…убийство и связано с «Голосом», то с июльским. И в нем ничего нет о том апрельском документе.
– Хочешь сказать, связи нет?
– Я ее не вижу, чиф.
– Я тоже. Потому и говорю – копайте. Связь есть, найдите ее.
Он зашагал к выходу, не дожидаясь ответа. Через плечо бросил стайке служителей архива:
– Да, парни, чуть не забыл: вы все невиновны.
Итан Гледис Норма догнал Ворона Короны на улице. Схватил за плечи, заглянул в лицо.
– Чиф, вы действительно д…думаете, что эта ч…чертова бумага, это крохотное поместье за тысячу миль отсюда важнее судьбы л…леди Глории?
Марк покачал головой:
– Ты так ничего и не понял. Твоя леди Глория – прошлое. Скелет в шкафу Дома Нортвуд. Ее история окончена. Пропавший документ, мертвец в канаве, «Голос Короны» – это начало другой истории. И да, тьма тебя сожри, будущее всегда важнее прошлого!
Меч
Август 1774 г. от Сошествия
Герцогство Альмера
На свадьбе должен быть важный гость. Это – неотъемлемое условие, как цветы в гривах коней, испытания для жениха и обручальные браслеты. Святой отец из соседнего села, баронский писарь, старший лесничий, помощник судьи – кто-нибудь в таком роде. Странствующий монах или бригадир с рельсовой стройки тоже сгодится… На свадьбе мельничьего сына из Трех Тополей, что в землях Бонегана, был северный рыцарь.
Вот как вышло. Мельник Ходжис слыл скрягой по всей округе – от Валиента до Смолдена. Не так уж много в этих краях мельниц, потому к Ходжису ездили крестьяне даже за десять миль. Он смекнул, что находится в выгодном положении, какое городской купчина назвал бы «монополией», и принялся выжимать монету. Почитая себя человеком справедливым, Ходжис не делал скидок никому: ни своим кумовьям, ни одиноким вдовам, ни тем, кто день тащился по жаре, ни тем, кто поил его вишневой настойкой, ни даже тем, кто грозился поколотить. Цена едина для всех, как закон: агатка за мешок пшеницы.
Крестьяне ходили к барону жаловаться на мельника. До самого барона, конечно, не дошли – поговорили с кастеляном. Ходжис вовремя прознал о такой интриге, погрузил в телегу бочку пива и сам поехал к кастеляну – договорился. Позже мельника подловили в кабаке и как следует отлупили. Две недели он охал и почесывал синяки, уговорил священника прочесть проповедь о вреде насилия, но цену не скинул. Агатка за мешок – и все тут! Еще позже сельчане собрались толпой, вооружились вилами и подступили к мельнице. Однако переговоры с позиции силы провалились: на стороне Ходжиса оказались четыре крепких сына, пять немаленьких псов и арбалет. Крестьяне прокляли мельника, нарекли безбожником и прихвостнем Темного Идо, поклялись сжечь мельницу, освежевать псов, а арбалет запихать Ходжису в… скажем, отнюдь не за пазуху. Затем они отступили восвояси – и смирились. Крестьяне Альмеры – терпеливый народ.
Но с тех пор о Ходжисе пошла дурная слава. На беду для него, Три Тополя ничем не были примечательны, кроме, собственно, Ходжиса с его мельницей. Так что мельник-скряга стал чем-то вроде опознавательного знака. По всей округе, от Валиента до Смолдена, спроси кого хочешь: «Как проехать в город?» – и тебе скажут: «Езжай до Трех Тополей – это там, где скупердяй живет. Увидишь мельницу – плюнь на нее, а потом сверни налево и еще пять миль».
Ходжис, почитавший себя человеком суровым, но справедливым, терял сон от бессильной злобы. Думал в отместку повысить цену еще больше, но вовремя сообразил, что слухи от этого только ухудшатся. Понизить цену он не думал – не пришло в голову подобной мысли. Но вот второй сын мельника посватался к внучке старейшины, и Ходжис решил, что это – возможность все исправить. Отгулять свадьбу как следует, на широкую ногу, чтобы по всей округе загудело – и никто больше не посмеет назвать мельника скрягой! Тем более, что своих-то денег тратить не нужно: имеется невестино приданное. Говорят, у благородных принято наоборот – жених платит выкуп за невесту. Вот же странные люди!.. Ходжис толково поторговался со старейшиной, взял приданное вперед – шестнадцать елен, и целых четыре из них швырнул на устройство свадьбы. А позже, как стало не хватать, широким жестом докинул еще две. Теперь уж точно никто не скажет!..
Свадьба получилась на славу. Десять бочонков вина, двадцать – пива; восемь молочных поросят, две дюжины огромных пирогов с телятиной, а гуляша столько, что впору накормить целый полк! Столы накрыли во дворе – ни в одну избу такая трапеза не вместится. Гостей – без малого сотня! Есть певец с лютней и музыканты со свирельками. Цветами забросали всю дорогу от церкви до избы, гривы коней украсили шелковыми лентами, а на концах привязали медные звездочки, чтобы звенело. Все отлично! Даже злостные недруги Ходжиса – и те подобрели. Но сам мельник сидел мрачнее тучи. Давеча он беседовал с баронским кастеляном, и тот обещал приехать на свадьбу.
– Ваше высокородие, вы только не позабудьте!
– Сказал же, что приеду.
– Вся будущая счастливая жизнь молодых – в руках вашего высокородия!
– Да отцепись уже. Буду!
Но в назначенный день вместо кастеляна прискакал его сквайр:
– Господин не может приехать. Отбыл в Валиент по срочному делу.
С листа зачитал поздравление, передал подарок – серебряный кубок. То был единственный случай на памяти Ходжиса, когда серебро не подняло ему настроения. Сыновья свадьба – без почетного гостя! Святые Праматери, как же теперь? Что делать-то?! Вот тогда мельник и убедился, что Праматери слышат молитвы простого люда, а не одних только дворян. Спасение явилось само собою! Верьте или нет – само!
На дороге показался рыцарь верхом на гнедой кобыле. Едва мельник увидал блеск кольчуги и шлема, как тут же послал навстречу всаднику двух младших сыновей, а следом и сам выбрался из-за стола.
– Добрый сир, здравия вам и доброго пожалования в Три Тополя!
– Приветствую, – обронил рыцарь, горделиво задирая подбородок.
Лицо у него было мужественное, хоть и молодое, плечи – широченные, а острая бородка – прям как у императора на портретах. Сын лорда, никак не меньше!
– Вы, добрый сир, устали с дороги? Проголодались? Не изволите ли разделить праздничную трапезу?
Рыцарь поколебался – еще бы, ему зазорно, поди, с простыми крестьянами сесть за стол! Ай, да рыцарь! Как раз такой, как нужен! Ходжис насел на него с полной силой: упомянул кастеляна, что обещался приехать, перечислил все блюда, имевшиеся на столе, и добавил:
– Клянусь, добрый сир, много у нас есть такого, чего вы в северных землях и не пробовали!
Почему-то мельник решил, что рыцарь прибыл с Севера. Тот не возражал.
– Что ж, – сказал благородный воин, – видимо, придется мне задержаться, раз уж вы так настаиваете…
– Очень настаиваю, очень! Все будущее счастье молодых зависит!..
– Ладно уж, – рыцарь спешился. – Меня зовут Джоакин Ив Ханна с Печального Холма.
Его усадили на почетном месте между тестями и свекрами, а чтобы рыцарю не скучалось, присоседили вторую внучку старейшины – конопатую хохотушку Маргери. Мельник Ходжис, раздуваясь от гордости, объявил:
– Боги послали нам славного гостя! Нас посетил сир Джоакин Ив Ханна, сын лорда Печального Холма, что находится в…
Он шепотом уточнил у воина:
– Вы из Нортвуда или Ориджина?
– Ага, – буркнул рыцарь.
– …что находится в самом сердце священной земли Ориджин!
Гости шумно выразили радость. Джоакин поздравил молодых – немногословно, как и подобает суровому воину. Маргери наполнила тарелку рыцаря, и тот принялся уплетать за обе щеки. Это было очень вежливо с его стороны – сделать вид, что крестьянская еда пришлась по вкусу дворянину. Все гости оценили и одобрительно зашептались.
Маргери, радуясь соседству с приезжим, стала щебетать:
– Сир Джоакин, а вы были на войне?
Рыцарь отвечал, закидывая в рот куски пирога:
– Еще бы. В этом году участвовал в паре стычек под Лабелином, прошлой осенью – в Мельничной войне на западе… А прежде столько всего было, что и не упомнишь.
– А как звать вашу кобылу?
– Леди.
– Ой, как мило!.. А ваш меч?
– Что – меч?
– В балладах у рыцарей мечи всегда носят имена! Как зовется ваш?
– Я… назову его имя только благородному воину.
– Ой, простите!.. А где ваш оруженосец? Ведь у всякого рыцаря есть оруженосец, правда?
– Он… я отправил его с письмом.
– Ой, как здорово! Писать умеете! Сир Джоакин, покажите, как пишется мое имя!
– А как тебя звать-то?
– Маргери.
Он показал – мазнул свинину соусом и кончиком ножа вывел буквы.
Старейшина строго вычитал внучке:
– Прекрати беспокоить гостя! Ему немного удовольствия от твоей болтовни!
– Ой, простите!.. – Маргери прижала к груди ладошки. Вытерпела молча не больше минуты, а потом снова начала:
– Сир Джоакин, вы какого рода? Ваша Праматерь кто была?
– Будто по мне не видно!.. – буркнул с недовольством рыцарь.
Девушка принялась перечислять всех Праматерей, кого вспомнила.
– Агата?.. Люсия?.. Елена? Глория? О! Глория-заступница, да?
Рыцарь кривился и не отвечал. Воину было неприятно, что деревенщина не может распознать на его лице славные родовые черты. Неловкую сцену прервало развлечение, перетянувшее внимание на себя. Начиналось испытание жениха.
Смысл действа состоял в том, чтобы жених доказал силу своей неугасимой любви к невесте, а заодно позабавил гостей. Помочь ему в этом должны были два друга, а задания ставили подружки невесты. Девушки сразу напустили на себя суровый вид, показывая, что не дадут слабины и выдумают испытания со всей строгостью.
Сперва жениху приказали выпить для храбрости. Разумеется, не просто так, а с преодолением трудностей. Друг жениха залез на стол и зажал между коленями бутылку с вином. Сын мельника сел на землю у стола и раскрыл рот, пытаясь поймать струю. Выглядело очень забавно, гости веселились от души, особенно когда подружка невесты принялась щекотать парня с бутылкой, и тот облил жениха с головы до ног. Вот только сир Джоакин отчего-то хмурился.
В качестве следующего задания сын мельника должен был забраться на яблоню с завязанными глазами и с высоты спеть невесте песню о любви. Друзья жениха подсказывали ему путь, а подружки невесты – сбивали и отпускали шуточки.
Сир Джоакин раздраженно бросил:
– Какая унизительная забава! Неужели обязательно так позорить парня?
– Это же весело!.. – смеясь, ответила Маргери.
– Разве невесте по душе, когда любимый так унижается?
– Но ведь он доказывает свою любовь! Конечно, ей в радость!..
– Один стыд, а не испытание, – процедил рыцарь. – Вот у нас, на Севере, если жених хочет завоевать сердце девушки, то должен скрестить мечи с воином невесты. Если она любит парня, то выставит бойца послабее, а если не слишком пылает, то выберет самого сильного из своих вассалов. Тогда жениху придется несладко.
– Так то среди благородных… – ответила Маргери, но внезапно мысль овладела ею: – Эй, женишок, когда спустишься – сразишься с сиром Джоакином!
Бедный парень чуть не грохнулся с яблони. Гости покатились со смеху.
– Да я пошутила! – хохотала Маргери. – Шуток не понимаешь?..
– Ни за что не стану жениться в Альмере, – проворчал рыцарь и помрачнел.
В качестве третьего испытания жениху предлагалось оседлать кабанчика и проехать кругом мельницы. Взнуздать свинью и взобраться верхом было несложно – помогли друзья. Но вот направить животное в нужную сторону – это оказалось непосильной задачей. Едва друзья жениха отпустили кабанчика, как он стартовал галопом, не хуже боевого жеребца, но понесся отнюдь не к мельнице, а в более привлекательном направлении – к огромной грязной луже. Жених изо всех сил принялся дергать поводья, колотить скотину ногами и орать. В какой-то миг кабанчик даже было заколебался и шатнулся в сторону, но затем вернулся к прежнему плану и со всего разгону влетел в лужу. Достигнув цели, он резко затормозил – и сын мельника не удержался в седле.
Надо же было случиться такому, что в самый разгар потехи, когда жених в сердцах колотил себя по бокам, пытаясь сбить грязь, а кабанчик радостно хрюкал, избавившись от груза, – как раз тогда на свадьбу пожаловали трое незваных гостей. Они спешились у ворот и, не сразу замеченные, приблизились к столу. На них были дорожные плащи и серые сапоги, на поясах болтались топоры и кинжалы. Внешностью чужаки мало отличались от разбойников, разве только немного почище.