Лишь одна Звезда. Том I
Зал взорвался негодованием. Стены едва не дрожали от криков. Воины схватывались с мест, вздымали мечи над головами.
Эрвин дал им время, затем поднял руку, призывая к тишине.
– Буду честен с вами, воины. Я не обещаю легкой победы. Не обещаю звона золота и громких почестей. Не обещаю, что многие вернутся живыми. Вы привыкли к быстрым и победоносным сражениям, привыкли, что враг дрожит перед нами… но нынешний враг не таков! Подобного врага никогда прежде не было. Потребуются все наши силы до последней капли – и все равно окажется мало. Будет трудно и жарко, на нашем пути вырастут железные стены, а земля станет гореть под ногами. Но если кто и сможет противостоять такому врагу, то это – мы, северяне. Никто другой! Ни одна сила в мире не рискнет обнажить меч, если мы не сделаем этого! Мы – последний оплот, мы – надежда Праматерей, и другой не будет! Мы родились на свет, чтобы вступить в эту войну. И я клянусь вам: это будет чертовски славная война!
Трапезная потонула в криках. Злость, азарт, предвкушение. Эрвин и не ждал другого. Убедить кайра сразиться за своего лорда против сильного врага ради славы и чести – не сложней, чем уговорить пса броситься на волка… Нет, трудная часть – еще впереди.
Эрвин вынул из-за манжеты свернутый листок и подмигнул сестре. Она была рядом, когда он писал это, но не видела текста. Он попросил тишины и показал воинам письмо.
– Согласно древним законам чести, прежде чем начать войну, следует дать врагу шанс. Если он признает себя слабым и отступит без боя, благородный воин не должен его преследовать. Потому я намереваюсь отправить нашему врагу следующее письмо.
Он зачитал с листа:
– Адриан Ингрид Элизабет, сударь. Мне известно о страшных злодеяниях, творимых по вашему приказу в Запределье. Вы преступили законы людей и богов. Если хотя бы отзвуки чести присущи Вам, Вы сделаете то, чего я требую. Остановите святотатство; судите и казните тех, чьими руками творилось зло; освободите всех пленников и выплатите десять тысяч эфесов семьям безвинно погибших; принесите извинения Великому Дому Ориджин. Лишь тогда останусь Вашим верным вассалом. Эрвин София Джессика, герцог Ориджин.
На минуту повисла гробовая тишина. Ее прорезал чей-то возглас:
– Правильно! Пусть знает! Север воюет по чести!
Кто-то подхватил:
– Верно! Адриан может поджать хвост и сбежать, если захочет!
– Дадим ему время подрожать от страха!
И следом понеслось:
– Да здравствует Ориджин! Слава Агате!..
Но верхний, господский стол хранил хмурое молчание. Кто смотрел с укором, кто – с разочарованием. Роберт обронил:
– Бывает…
– Милорд, – сказал Артур Хайрок, – это плохая идея.
– Худшая из тех, что можно придумать, – добавил полковник Блэкберри.
– Самоубийство, – ввернул Деймон Ориджин, брат Роберта.
Полковник Хортон растолковал Эрвину, будто несмышленому:
– Внезапность – наш козырь. Адриан не знает, что вы живы. Если выступим быстрым маршем, за месяц достигнем земель Короны. Возможно, Адриан не успеет сосредоточить войска, и мы разобьем их по частям. Но если предупредим, он подготовится и соберет армию. Против каждого нашего воина выйдут по два искровых копья! У нас не будет шансов!
– Учтите политическую обстановку, милорд, – взял слово граф Лиллидей. – Как только вы оповестите Адриана о мятеже, он тут же созовет своих вассалов. Можно не сомневаться, что на его стороне выступят Лабелин и Литленды, Альмера и Надежда. Это даст ему не меньше тридцати тысяч рыцарей! У Адриана будет пятикратный перевес в кавалерии! Как вы планируете победить, милорд?..
Эрвин громко кашлянул и заговорил на весь зал:
– Я хочу дать шанс не только Адриану. Здесь, среди нас, могут быть такие, кто не согласен со мною. Те, кто не готов подчиняться приказам, кто считает меня глупым и неопытным. Те, кто не верит мне. Я даю вам возможность, но только одну: встаньте и уйдите прямо сейчас, и никогда не возвращайтесь. Я не стану преследовать – даю слово лорда.
Джемис аж присвистнул. По столам пробежал шепоток. Такого не ожидал никто. Разрешение на предательство?.. Как это?..
Некоторые лица выразили колебание. Некоторые предпочли бы не идти за неженкой в его самоубийственный поход, но не могли решиться подняться с мест. Было слишком похоже на издевку или жестокое испытание. Сложно поверить, что герцог говорил всерьез.
Эрвин нашел глазами кайра – зачинщика поединка, и чуть заметно кивнул. Тот побледнел, но встал. Растерянно развел руками.
– Милорд?..
– Ступайте, – сказал герцог.
Кайр пошел к выходу, то и дело оглядываясь. Эрвин буравил его взглядом, пока воин не оказался за порогом. Повернулся к залу:
– Кто еще? Кто еще не верит мне?
Поднялось несколько человек. Потом другие, и еще. Один за одним, двадцать три воина покинули зал. Больше, чем Эрвин хотел бы, но меньше, чем опасался.
Затем он окинул взглядом верхний стол: Хортон и Блэкберри, Лиллидей и Хайрок, бароны, два кузена, сестра и мать, граф Шейланд. Никто из них не изъявил желания встать. Многие опустили глаза.
– Я рад, что теперь меж нами полное взаимопонимание, – сказал Эрвин и взмахом руки велел начать трапезу.
Иона хотела сказать что-то, но Эрвин прижал палец к губам:
– Потом.
И через плечо сестры шепнул Виттору Шейланду:
– Граф, после обеда я хотел бы поговорить с вами наедине.
* * *Эрвин плотно запер дверь кабинета и предложил свояку сесть. Тот отказался. Застыл в напряженной позе, готовый не то сражаться, не то оправдываться, не то отвесить поклон.
– Граф, почему вы не ушли?
– Простите?..
– Я предложил уйти всем, кто не хочет участвовать в моей безумной и безнадежной затее. Большинство северян остались – они сумасшедшие, как и я. Но вы-то, граф?..
– Ваша светлость… – Виттор Шейланд потер подбородок, опустил взгляд. – Вы не лучшего мнения обо мне. Я не первый день живу на свете, милорд… Понимаю: такие, как леди Иона, не выходят за таких, как я. Уже одного этого довольно для вашей немилости… Я – сын банкира и внук купца, это верно. Но и сын графини – тоже. Вы предложили уйти, и предатели ушли. Можете думать обо мне что угодно, милорд, но у меня есть достоинство. Я остался.
– Слово «предатель» неприменимо к тем, кто не связан клятвой. Вы не обязаны служить мне.
– Но я – ваш свояк, милорд.
Эрвин искривил губы в улыбке:
– Будьте верны Ионе – этого довольно.
Граф Шейланд прочистил горло:
– Милорд, неловко говорить… Не к лицу мне пафос и громкие слова. Не тот я зверь, чтобы рычать. Но… мне тоже не по душе то, что сделал Адриан.
Эрвин смерил его внимательным взглядом, будто увидел впервые.
– Хорошо сказано. Я рад это слышать… И тем не менее, буду просить вас, граф: уезжайте. Вернитесь в Уэймар. Доложите императору о том, что видели здесь.
Виттор дернулся:
– Вы принимаете меня за…
– За умного человека, граф. Тысяча ваших воинов не изменит ход войны. Они даже не удержат Уэймар, если император пошлет туда искровиков. Но если вы сделаете, как я прошу, то спасете себя… и мою сестру.
– Вы просите… постоять в стороне, пока вы сражаетесь со злодеем и тираном?
– Да. И защитить леди Иону.
Виттор поразмыслил – и покачал головой.
– Нет, милорд, простите. Я не сделаю этого.
– Имеются весомые причины, кроме уязвленной гордости?
– Даже две. Во-первых, леди Иона не согласится стоять в стороне. Ни за что.
– Я поговорю с нею.
– И она откажет вам, милорд. Увидите.
– Увидим. А во-вторых?
– Во-вторых, у меня есть идея. Вам ведь нужны союзники, верно?
Эрвин прищурился, склонил голову в сомнении.
– Хотите сказать, вы можете привести на мою сторону Великий Дом?
– Полагаю, да.
– Как?
Виттор медлил.
– Желаете плату за это?
– Да, милорд.
– Какую?
– Ваше доверие.
Герцог издал смешок:
– Всего-то?..
– Милорд, я женат на вашей сестре и знаю, чего стоит доверие Ориджина. Дороже всего, что я мог бы попросить.
Эрвин ответил:
– Ничего не обещаю вам. Лишь одно: я дам вам право выбрать сторону, и если по какой-то причине выберете мою – я приму вас.
Виттор слабо улыбнулся:
– Этого я и хотел, милорд. Моя идея – в следующем…
Полчаса спустя граф Шейланд покинул кабинет герцога. В приемном покое дожидались леди Иона и кайр Джемис. Они застали Эрвина в странном воодушевлении.
– Милорд, ваша радость скверно пахнет, – тут же заявил Джемис. – Вы имеете дурную привычку смеяться, стоя на пороге смерти.
– Сейчас – не тот случай, – возразил Эрвин. – Близость смерти наскучила и больше не забавляет. Я стал предельно осторожен.
– Неужели? – с сарказмом процедил кайр. – Из чистой осторожности вы предупреждаете императора о своем мятеже?
– Именно.
– Даете ему время подготовиться, собрать войска, встретить нас пятикратным перевесом?
– В кавалерии. И десятикратным – в пехоте.
– А изменникам в вашем войске милостиво позволяете предать вас?
– Точно так.
– Не объясните ли смысл ваших поступков, милорд?
– И не подумаю! – Эрвин буквально лучился самодовольством.
– А мне – объяснишь?.. – осторожно спросила Иона.
– И тебе – нет.
Лицо сестры посерело. Кайр Джемис сказал:
– Вы просили правду, милорд. Извольте: ваш поступок выглядит благородной глупостью. Очень благородной… и очень глупой.
– От всей души на это надеюсь! – Эрвин подмигнул кайру. – Вы можете идти, Джемис.
Тот покачал головой и вышел. Брат и сестра остались одни.
– И тебе не объясню, милая Иона… но ты поймешь сама.
Иона повела тонкой бровью.
– Ты хотел избавиться от предателей сразу, еще до сражений?
– Верно. А зачем я злю Адриана?
В темных глазах сестры блеснули искорки:
– Ты хочешь, чтобы он прислал за тобой своих убийц с Перстами Вильгельма. Мы схватим их и покажем всему миру. Тогда Великие Дома выступят на нашей стороне!
Эрвин улыбнулся в ответ:
– Провокация, дорогая сестричка. Ее так легко принять за безрассудство противника.
Иона обняла его и шепнула на ухо:
– Знаешь, что я хочу сказать?
– Тебе достался чертовски хитрый брат.
– А еще?
– Ты гордишься мною.
– Это не все, – глаза леди Ионы были очень серьезны.
– Если Адриан разгадает мою маленькую хитрость, то решит сыграть на опережение. Захочет раздавить нас прежде, чем мы сплотим Великие Дома. Швырнет в бой каждого рыцаря, каждого искровика, каждого зверя с говорящим Предметом, который ему служит. Здесь, в долине, случится самая кровавая бойня, какую только видел Север. Земля станет цвета кайровских плащей, а от Первой Зимы не останется камня на камня. Ты об этом, сестрица?
– Да, – кивнула Иона. – Но мы все равно победим. Иначе просто не может быть. Мы – Ориджины. Мы разобьем его.
– Не мы… – тихо сказал Эрвин. – Я.
– Что?..
– Прошу тебя: уезжай. Отправляйся с мужем в Уэймар. Если они придут в Первую Зиму, хочу, чтобы тебя здесь не было.
Иона отстранилась. Обошла комнату, встала у окна. Долину накрывали сумерки, повсюду тлели искры костров.
– Как ты думаешь, милый: птицы умеют падать?
– Так же, как рыбы – тонуть…
– Если птица захочет умереть, что ей делать? Сложить крылья и рухнуть камнем вниз, на скалы… Хватит ли силы воли, чтобы не вспорхнуть в последний миг? Сможет ли заставить себя разбиться?..
Эрвин подошел ближе, а голос сестры стих до шороха.
– Я думала об этом, когда ты был… там. Стояла на башне меж зубцов, смотрела туда, где Запределье. Не видела тебя и думала о птицах… О себе. Я – не птица, мой дорогой Эрвин. Никаких крыльев, ни перышка. Мне было бы очень легко падать.
Брат развернул ее лицом к себе.
– Хочешь о смерти? Хорошо. Я вернулся из Запределья ради тебя. Проще было тысячу раз сдохнуть, чем вернуться… Так вот, не смей говорить мне про башни и перья, слышишь? Если сотворишь такое, я найду тебя на Звезде, притащу обратно на землю, а потом своими руками задушу.
– А ты не смей прогонять. Мое место – здесь!
– Иона, ты говоришь, как капризная девчонка. Вспомни, кто ты!
Северная Принцесса покачала головой с ледяной улыбкой на устах.
– Я хорошо помню, кто. А помнишь ли ты? Я – Ориджин. Ты – мой лорд, и я хочу служить тебе. У меня есть такое право.
– Сестрица, ты не…
– Прикажи! – оборвала Иона. – Прикажи что угодно, я сделаю. Тебе нужны деньги – сколько? Сто тысяч? Миллион? Я найду! Нужно командовать войском? Ты же знаешь, смогу и это! Искать союзников, договариваться, убеждать – кого угодно, хоть Темного Идо. Сидеть в засаде, ожидая, когда за тобой и мной придут всесильные убийцы? Я буду, если нужно. Только скажи!
Эрвин оторопел от этой вспышки и не находил слов. Иона продолжила:
– Но не приказывай уезжать. Не говори, что я снова должна оказаться в сотнях миль от тебя. Снова неделями не спать, снова дышать пеплом вместо воздуха. Чувствовать, как сердце леденеет в груди. Замерзать с каждой вестью, которую приносят голуби. Умирать вместе с тобой ночь за ночью, и делать вид, что живу… Не поступай так со мною, прошу. Я устала от смерти. Я знаю, как холоден мир без тебя.
Перо
Август 1774 г. от Сошествия
Фаунтерра
Три недели в столице – это много. Не сказать, что целая жизнь, но где-то около. Множество событий теснятся, скрещиваются, затеняя друг друга.
Его величество начал появляться на людях вместе с ее высочеством. Минерва Стагфорт взошла на очередную ступеньку традиционной лестницы. В день помолвки она стала зваться «ее высочеством», наравне с принцессой крови. Первого августа обрела привилегии сопровождать владыку в светских делах и наполнять его кубок за столом. Шестнадцатого августа леди Минерва начнет носить фамильные цвета Династии, первого сентября получит место у трона во время больших приемов… Так, ступень за ступенью, она будет вживаться в новую роль, пока не сделает окончательный шаг: шестнадцатого октября корона императрицы ляжет на голову девушки.
Айден Альмера, обвиненный в измене, окопался в родовом замке Эвергард на окраине Алеридана. Пришли донесения: герцог удвоил гарнизон и набил склады припасами. Эвергард сможет продержаться до зимы против самого сильного войска. Герцог больше не покидает стен замка. А вот его дочь иногда выезжает в город под охраной рыцарского эскорта. Безрассудная смелость, или отчаянная глупость, или попытка доказать свою невиновность. А может, все вместе.
Архиепископ Галлард – брат герцога – отбыл из Фаунтерры в Алеридан, где собирает войско небогатых рыцарей и наемников. Едва суд лишит Айдена Альмера титула, как его брат тут же провозгласит себя правителем Красной Земли. Прежде это встревожило бы Корону: одиозный упрямец, собравший в своих руках и церковную власть, и военную мощь Альмеры… Однако со дня помолвки императора Галлард сделался шелковым: именем Праотцов благословил невесту, пожелал венценосной чете долгих лет счастья, осудил злодеяния брата, поклялся всеми силами бороться за справедливость. Ходят слухи, Галлард так увлекся, что даже сказал несколько слов о пользе рельсовых дорог! К сожалению, Марк не слышал этого лично.
Литлендский лорденыш заколол на дуэли дворцовую собачку – помощника почтового управителя. В тот же день бежал из Фаунтерры. Люди Марка нашли, догнали, вернули. Состоялся шумный процесс. Как ни старались судьи представить поединок преступлением против Короны, дуэль оказалась совершенно обычная: гордость, бахвальство, дамская честь и ни капли политики. Лорденыша лишили титула, сослали на Веселые острова. Дама подалась следом.
В Надежду протянули «волну», скоро состоится торжественное открытие. Линия, ведущая в Алеридан, работает уже несколько месяцев, но из-за неурядиц в Альмере никаких торжеств не было. А Надежда чиста перед Короной, так отчего бы не отпраздновать?.. Изначальное длинное название «голос-на-расстоянии» заменили простой и понятной «волной». Наглядное словечко: провода, по которым бежит искра, выгибаются дугой меж верхушек столбов – точно как гребень волны…
Марк читал обо всем этом в донесениях агентов. Мельком – за едой или в карете, или глубоко за полночь, когда глаза слипались. Иного времени не находилось: бесконечная череда допросов по делу Айдена Альмера подошла к концу, и теперь требовалось передать материалы суду. В деле имелись показания трехсот человек – свидетелей и обвиняемых. Общее число страниц перевалило за две тысячи. Марку следовало просмотреть их лично и внести необходимые правки.
Дело в том, что вина большинства подсудимых весьма сомнительна. Герцог Айден, конечно, поручил грязную работу двум-трем доверенным людям, а все прочие его слуги виновны лишь в том, что служили не тому господину. Однако суд не признает полутонов в подобных делах: человек либо виновен в измене – тогда его ждет топор или каторга, либо невинен – и прощен. И судьи не побоятся переусердствовать: лучше снести пару-другую лишних голов, чем выглядеть мягкотелыми в глазах владыки. Так что материалы дела следует представить суду в правильном свете: бросить на съедение тех, кто явно виновен, и по возможности обелить остальных. Суд – фарс, показуха для непосвященных. На деле судьбу обвиняемых решает Ворон Короны, вычеркивая и переставляя слова в протоколах допросов. Другой на его месте наслаждался бы своей невидимой властью… Марк сходил с ума от усталости и проклинал все на свете. Кто выдумал судейскую коллегию?.. В феодальных землях правосудие вершат лорды – выносят приговоры на основании собственной прихоти и сомнительного чувства справедливости. А в просвещенной столице дела обстоят намного лучше. Судьи трезво учитывают все нюансы дела: знатность обвиняемого, размер взяток, полученных от его родных, необходимость выслужиться перед императором, наконец, толщину протоколов. Протокол допроса невинного должен быть тонким. Если в отчете больше трех страниц, к чему трудиться и читать их все? И так понятно, что человек виновен…
Обиднее всего то, что канцелярская возня не оставляла времени для решения загадки, которая уже две недели беспокоила Марка. Он поручил своим помощникам пропавший документ и убийство в типографии, но вновь и вновь возвращался мыслями к этому делу. Вполне возможно, здесь нет и следа заговора против Короны. Убийство и кража – скверная штука, но обыденная. Такими делами занимается шериф и констебли, никак не тайная стража владыки… Но Марку не давал покоя вопрос: зачем? Какую цель преследовали злодеи?
Ленард, служитель архива, исчез без следа. В июле соседи видели, как дважды приезжали к нему некие господа в темной карете. На господах были широкополые шляпы – лиц не разглядеть. Уже шестнадцать дней Ленарда не видели ни в архиве, ни дома. Марк не сомневался: большей своей частью Ленард уже исчез в желудках крыс, а то, что осталось, невозможно будет опознать. Ясно и другое: именно Ленард взял из архива грамоту и продал тем самым господам в карете. Зачем?
Зачем кому-то понадобилась эта бумажка?
По требованию Марка воссоздали точную ее копию. Документ гласил: граф Холливел передает во владение двум своим рыцарям однощитные деревни на краю Пастушьих Лугов в награду за верную службу; Корона заверяет передачу. Графство Холливел – одна из самых диких земель Империи. Мелкие рыцари в этой земле мало чем отличаются от разбойников. Такие люди ценят железо и золото, немногим меньше – слово. На бумаги им плевать. Наверняка они даже читать не умеют. Зачем этим парням документ из архива? Зачем собаке подкова?..
Ладно, предположим… За две недели Марк много чего успел предположить. Допустим, кто-то подал в суд на добрых рыцарей по поводу спорных земель. Документ из архива выкрал затем, чтобы у воинов не было доказательств. Глупо. Такие споры на Западе решаются мечами или словом сюзерена, но не судом. Честный рыцарь признает над собой только одну власть – своего лорда, никак не судейскую коллегию.
Может быть, именно лорда хотели убедить в чем-то? Украли грамоту только для того, чтобы ему показать?.. Новый абсурд. Холливелы – Великий Дом. Сам граф или любой его доверенный слуга мог законно получить доступ к любому документу архива. Зачем красть?..
Предположим – эту мысль подкинул Рыжий – документ украли по ошибке. Ленард должен был взять другую грамоту – более ценную, но ошибся и взял эту. Потому его и убили. Марк сказал, что Рыжий – дурак. Преступник вернул бы ошибочный документ и взял нужный. Для этого действия ему требуется Ленард. Так зачем убивать?..
И вот что странно – это сказал Итан – что странно: документ-то новый, всего три месяца как выписан. Обычно тяжбы случаются из-за старых земель: кто-то умер, что-то сгорело, лес разросся, ручей сменил русло, а то и просто забылось, где проходила межа. Но когда владение только что пожаловано, сложно найти зацепки, чтобы оспорить. Верно, – согласился Марк, – это странно. Но все же, зачем красть бумагу?..
Хорошо думается в разговоре с умным человеком. Из тех, кому Марк доверяет, самый смышленый – Итан.
– Начнем сначала, – сказал Ворон Короны. – Что мы знаем о преступниках?
– П…простите, чиф, но я к вам по делу… – Итан мял в руках гербовый конверт.
– Всегда есть какое-нибудь дело! Подождет. Расскажите мне о злодеях.
– Н…ну, их двое. Одеты как мещане среднего достатка: рубахи, сюртуки, бриджи, башмаки. Ездят в темной карете, з…запряженной парой рысаков. Носят широкополые шляпы и стараются не показываться никому вблизи. Поэтому н…никто не помнит их лиц.
– А кто их вообще видел?
– Х…хворая жена Ленарда видела из окна, как муж сел к ним в экипаж. Л…лекарь, что приезжал к ней, тоже как-то видел эту карету – стояла недалеко от дома, двое сидели внутри, выглядывали. З…затем, этих же двоих видели у типографии…
– О типографии – предельно подробно, – потребовал Марк.
– Д…двадцать шестого июля печатный цех работал в ночь. На службе б…были семеро печатников, среди них – некто Джейк из Годвина, мещанин сорока лет. На рассвете охранник видел, как Д…джейк вышел из дверей типографии, неся в руках сверток бумаги. Он отошел ярдов на сорок и сел в к…карету, что ждала его дальше по улице. Темный экипаж, два м…мышастых рысака. Как и у дома архивариуса Ленарда. Карета укатила, с тех пор живым Джейка никто не видел. Его т…тело нашли констебли службы шерифа в канаве у рельсовой дороги. Там его и осмотрели вы с Рыжим.
– Что Джейк делал в ночную смену?
– Как и все: н…набирал июльский «Голос Короны».
– Что значит – набирал? Да-да, помню, ты уже рассказывал. Поясни-ка еще раз!
Итан пояснил. Чтобы изготовить одну страницу книги, сперва делается печатный барабан – труба, на поверхность которой рядками насажены металлические буковки, согласно тексту страницы. При печати барабан сперва прокатывается по красящей пластине, а затем – по странице. Краска перебивается на буквы барабана, а с них – на бумагу.
– То есть, бедняга Джейк всю ночь занимался тем, что цеплял бисерные буковки на этот самый барабан?
– Э…это не так уж сложно, чиф. Имеются приспособы, чтобы ускорить…
Итан рассказал, как буквы набираются на барабан. Марк попытался уследить за смыслом, но сбился. В чем-чем, а в машинерии никогда не был силен. Однако уловил одну деталь:
– Если я тебя правильно понял, после того, как Джейк ушел, на станке остался готовый печатный барабан?
– Тут есть странность, чиф. Обыкновенно п…печатник вполне успевает за ночь подготовить барабан. Но тот, что остался после Джейка, был готов лишь наполовину.
– Стало быть, полночи Джейк занимался чем-то другим?
– П…похоже на то.
– Чем именно?
– Пара свидетелей заявила, что Джейк заряжал барабан в станок и делал пробные страницы.
– Пробные страницы?
– Да, чиф. Закончив набор барабана, нужно напечатать пробную страницу, прочесть ее и проверить, не допустил ли ошибок. Н…на бумаге лучше видно, чем на барабане.
– И люди видели, как Джейк печатал пробные?
– М…мне кажется, они лгут, чиф. Во-первых, его барабан был не готов. Во-вторых, и пробных страниц мы не нашли. Р…разве что их сдуру выбросил кто-то или забрал какой-нибудь констебль. Там ведь побывало целое стадо…
– М-да…
Теперь Марк жалел, что некогда отправил в типографию и шерифа, и гвардейского капитана. Тогда дело не казалось ему интересным. Но теперь…
– Итак, Джейк из Годвина – совершенно обычный работник печатного цеха, ничем не примечательный, кроме одного: как-то он занял денег у своего коллеги, чтобы вернуть карточный долг. Это значилось в отчетах помощника шерифа.
– Верно, чиф.
– В ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое Джейк набирал печатный барабан. Неизвестно, окончил ли он дело: свидетели говорят за, улики – против. Так или иначе, на рассвете он покинул цех и сел в карету к людям, которые часом позже задушили его и выбросили тело в канаву.