Сами интересы органа государственной власти могут оказаться препятствием для стратегического планирования. Важнейшим фактором такого рода ограничений является сама природа построения органа государственной власти, его консервативность и даже забота о рабочих местах для сотрудников. Самые благие стратегические начинания федерального министра ограничены предписаниями сверху, утвержденными нормативными документами, которые практически невозможно быстро изменить. Любые, даже одобренные инициативы должны ждать своего времени, а когда время приходит, их ценность уже может быть утрачена. Стратегия повышает эффективность и слаженность в работе сотрудников, а значит, многие рабочие места могут оказаться лишними. Получается, что стратегическое управление и стремление создавать рабочие места – противоречивые рычаги, которые необходимо непростым способом улаживать между собой.
Парадоксально, но если бы руководители министерств составляли свои планы с абсолютно полным непосредственным учетом всех возможных интересов людей, то министерству пришлось бы убрать все барьеры и … слиться с другими министерствами и обществом, а руководителю «выйти из игры» – министерство потеряло бы свою институциональную идентичность. По крайней мере, руководители должны были бы беспредельно разнообразить свою деятельность и переобучать своих сотрудников, а это угрожает напрямую разрушить организацию труда сложившейся государственной организации.
Да и само стратегическое управление не застраховано от рисков и ошибок. И крушительность этих ошибок может расти из-за неправильности выбора способа выработки стратегии. Поэтому руководители органов государственной власти редко бывают радикальными в стратегических изменениях. Поэтому современный стратегический менеджмент – как государственный, так и корпоративный – стратегическое планирование чаще привлекает для углубления понимания и решения только острых проблем, оценки возможностей и предупреждения угроз, интеграции идей сотрудников и ресурсов организации в конкретных ситуациях.
Национальное проектирование, о котором идет речь в настоящей монографии, включая разработку национальных проектов, их паспортов и рабочих программ – это часть стратегического управления. Оно проводится с конкретной целью, зафиксированном в Майском 2018 года указе Президента России и в паспортах национальных проектов. Процесс формирования каждого национального проекта может рассматриваться как инструмент выявления уровня взаимопонимания сотрудников, выявления оппозиционных интересов. Этот процесс носит инкрементальный характер, а процесс достижения целей – стратегический.
Ответственные за реализацию национального проекта в любой дискомфортной ситуации ищут точку опоры для ее анализа, пытаются сформировать критерии оценки ситуации. Сами пункты плана реализации каждого национального проекта могут стать такой точкой опоры – они должны помочь сформировать систематизированный взгляд «из будущего» на сегодняшний день. Это, конечно, стратегический подход к национальному проектированию.
Ответственному за реализацию национального проекта может быть более важен даже не результат разработки национального проекта, ведь план не догма, а сам процесс его формирования и принципы последующего проведения в жизнь, им диктуемые. Национальное проектирование включает в себя построение бизнес-модели исследуемых процессов – словесной, математической, аналитической – с последующим применением модели для оценки принимаемых мер, управленческих решений. В это понятие включается прогнозирование ситуации и последствий принимаемых управленческих решений, а также выбор средств и методов достижения поставленных целей.
Приведем сравнительную таблицу двух рассмотренных подходов к национальному проектированию: стратегическому и инкрементальному (Табл. 2–1).
Таблица 2–1.
Сравнение стратегического и инкрементального подходов к национальному проектированию
Таким образом, разработка национального проекта (его паспорта и рабочего плана) – это только начало пути. В национальном проектировании все же разумно ставить вопрос в более широком и долгосрочном смысле и говорить больше о стратегическом управлении, чем об инкрементальном. Вместе с тем, стратегическое управление, помимо процесса планирования, включает в себя также процессы организации, мотивации и контроля деятельности, где инкрементальные особенности управления также могут быть важны.
В частности, в настоящее время формируется организационное обеспечение национальных проектов, приняты соответствующие постановления правительства России. Например, управление проектом по Цифровой экономике[32 - Постановление Правительства РФ от 2 марта 019 г. № 234 «О системе управления национальным проектом «Цифровая экономика Российской Федерации»] предусматривает многоуровневую систему, состоящую из 18 (восемнадцати) инстанций. С точки зрения теории катастроф[33 - Арнольд В. И. «Жесткие» и «мягкие» математические модели. – М.: МЦНМО, 2004. – 32 с.]– это катастрофа. В работе[26] (#litres_trial_promo) нами уже отмечалось, что, согласно этой теории, с увеличением числа уровней управления более 3 (трех), система управления начинает терять свою устойчивость развития.
Самой устойчивой является проектная конструкция управления – она 2-уровневая. Этим, собственно, и отличается проектный подход от других. В нем предусмотрены уровни: владельца проекта (ответственного) и исполнителей, задействованных в рискованном проектном процессе. То есть, проектный подход с бо?льшим числом уровней управления, это не проектный подход.
Однако социально-гуманитарные системы управления, к которым относится системы национального проектирования, их рефлексивно-активная среда, по-видимому, нуждается в дополнительном теоретическом исследовании и поиске научного обоснования методологического и технологического инструментария поддержки решений, которые обеспечат устойчивость развития и безусловность достижения поставленных Майским указом 2018 года Президента России целей. Весомую роль в этом обеспечении должны, по-видимому, сыграть ситуационные центры развития с имплантированным в их функционирование переплетением различных подходов к управлению, включая инкрементальный и стратегический.
2.2. Прорывное ситуационное управление в условиях катаклизмов и катастроф
Классический, традиционный, подход к ситуационному управлению (СУ) опирается на возможности логико-лингвистических моделей, детерминированного (логико-ориентированного) искусственного интеллекта, индуктивного и дедуктивного и вывода, нейронных сетей и экспертных систем. Вместе с тем, особую актуальность в решении задач СУ все больше приобретают вопросы социально-гуманитарного характера. Становится необходимым все быстрее согласовывать коллективные решения. Например, ранее стратегические планы могли согласовываться месяцами, а теперь это процесс сокращается до нескольких дней и даже часов. Потребовался учет коллективного бессознательного в самоорганизующихся среде, что связано с идеей активизации формирования инсайтов и повышения мотивации участников принятия решений в построении и реализации планов действий. Последовательная демократизация общества все больше заставляет заниматься построением интеллектуальных систем поддержки процессов гражданского и экспертного участия. А это приводит к необходимости в СУ осваивать новые, более высокие, уровни сложности семантик компьютерных моделей, на которые раньше исследователи просто закрывали глаза. Причем сложность этих семантик континуально возрастают не в разы, а на десятки порядков. Необходимость управления ситуацией в условиях катаклизмов и катастроф не оставляет шансов ручному управлению, поскольку процессы управления нуждаются в принципиальном ускорении решений, что невозможно осуществить без обновления СУ.
Таким образом, требуется новая парадигма СУ. В этой парадигме экстенсивное совершенствование заменяется интенсивным, многие задачи приобретают обратный характер, субъект становится неотъемлемой частью систем поддержки принятия решений, что, в свою очередь, на упомянутые выше десятки порядков (а в отдельных случаях – до бесконечности) повышает сложность системы управления. Система распределенных ситуационных центров развития становится основной институциональной и цифровой платформой для поддержки коллективных процессов консолидации участников на всех уровнях управления.
Классический подход к ситуационному управлению имеет длинную историю, соизмеримую с историей развития кибернетики, а значит исчисляемую несколькими тысячами лет. Вместе с тем научный разрез этого подхода можно датировать второй половиной прошлого века. Его появление связано, скорее всего, с появлением компьютеров и началом становления дисциплины искусственного интеллекта (ИИ). Сначала все родимые пятна ИИ принадлежали и ситуационному управлению. Акцент в его развитии в основном делался на представлении знаний об объекте управления и способах управления на уровне логико-лингвистических моделей, применении логического вывода в процессах построения многошаговых решений и распознавании ситуаций[34 - Поспелов Д. А. Ситуационное управление: теория и практика – М.: Наука, 1986. – 288 с.][35 - Попов Э. В. Экспертные системы: Решение неформализованных задач в диалоге с ЭВМ. – М.: Наука, 1987. – 288 с.].
Цифровая трансформация экономики наших дней подразумевает внедрение технологических новшеств, порождающих качественно новую синергию, создающих условия для эмерджентности и дающих прорывной, подрывной (disruptive) эффект. Этот эффект является необходимым условием быстрого роста конкурентоспособности продукции на мировых и отечественных рынках, принципиальным улучшением качества жизни людей, созданием неведомых ранее устройств и утилизацией старых и пр. Новые технологии и бизнес-модели перелицовывают промышленность, сервисы и сектора экономики, сквозные цифровые технологии ломают границы между отраслями и компаниями, научные исследования становится все более междисциплинарными. Сквозные цифровые процессы дают практически неограниченные возможности для развития бизнеса. Например, транспортные компании развивают программные приложения для совместной реализации поездок, системы управления интеллектуальной собственностью делают опору на блокчейн, банки переходят на финтех, прогнозирование рынка делается с учетом его непредсказуемых флюктуирующих изменений, порождаемых девиацией неформализуемой мечты[36 - Райков А. Н. Метафизика мечты// Экономические стратегии. – 2006. № 3 (С. 16–23) и № 4 (С. 22–25)].
Явно меняются подходы к проведению научных исследований. Так, все больше проявляются такие явления, как «наука данных», в науку вмешивается краудсорсинг. Весомые научные результаты получаются на основе анализа больших данных в определенной предметной области. Для этого накапливаются соответствующие массивы данных в геологии, здравоохранении, астрономии, физике, энергетике[37 - Воропай Н. И., Губко М. В., Ковалев С. П., Массель Л. В., Новиков Д. А., Райков А. Н., Сендеров С. М., Стенников В.А… Проблемы развития цифровой энергетики в России. № 1. 2019, – С. 2–14. doi: http://doi.org/10.25728/pu.2019.1.1], биоинформатике, мониторинге климата, в исследованиях на основе численного моделирования и др.[38 - Зацаринный А. А., Колин К. К. Методологические основы системного подхода к созданию информационных систем в условиях глобализации общества // Стратегические приоритеты. – 2018. – № 1. – С. 38–62.]. Вместе с тем есть риск, что анализ больших данных не позволит найти оригинального решения, ведь изобретение является продуктом инсайта человека или группы людей[39 - Raikov A. Convergent networked decision-making using group insights. Complex & Intelligent Systems. December 2015, Volume 1, Issue 1, pp 57–68 (DOI 10.1007/s40747-016-0005-9). doi: 10.3182/20080706-5-KR-1001.0644]. А инсайт происходит, как правило, в иной ситуации, даже не смежной. Анализ больших данных загоняет процесс поиска в экстраполяционном направлении, ведь нейронные структуры и статистические подходы свои прогнозы строят на основе предыдущей истории, и, как правило, в шорах сложившегося конечного базиса факторов. На получение же прорывного результата прошлый опыт может накладывать существенные ограничения.
Основные причины проявления таких ограничений лежат в инерционности логического склада мышления, диктате имеющихся нормативов, невозможности устранения междисциплинарных барьеров, потребности формирования новых институтов на основе разрушения старых, необходимости сокращения рабочих мест и набором сотрудников с новыми компетенциями и многом другом. Примерами появления принципиально новых решений служат давние прорывы с созданием радио, самолета и трактора, а сейчас – социальные сети, смартфоны, туманные вычисления, блокчейн, квантовые семантики, оптические компьютеры, голографические процессоры и др. Некоторые из новых технологий пока только очень избирательно обсуждаются в узких научных кругах, а некоторые вообще не обсуждаются и находятся на уровне фантазий середины прошлого века, например, Айзека Азимова.
В связи с запуском и реализацией во многих ипостасях в России национального проекта по цифровой экономике, включая разработку дорожных карт по сквозным цифровым технологиям (СЦТ), растут ожидания в получении весомого социально-экономического эффекта, что России сейчас очень нужно на фоне затянувшейся экономической стагнации. Есть надежда, что вложение больших инвестиций в СЦТ (порядка 1 % от ВВП) позволит осуществить ожидаемый экономический прорыв. Однако, следует заметить, что планируемые показатели эффекта от цифровизации приводятся без обоснования с применением научного моделирования, что не создает должного уровня доверия к этим показателям. Причем некоторые показатели выглядят просто упаднически, достаточно посмотреть, например, на планируемый рост числа объектов интеллектуальной собственности, где предельное значение числа подготовленных патентов в сотни раз меньше, чем в Китае или США. Возможно, причина выбора столь пессимистического сценария развития лежит в отсутствии адекватных и совсем новых методов, которые помогли бы выбрать нестандартные решения, обеспечивающие прорыв.
Таким образом, складывающаяся глобальная, политическая, экономическая и рыночная ситуация подразумевают необходимость принципиальной смены управленческих правил игры. Требуется некое кумулятивное решение проблемы обеспечения прорывного роста российской экономики, значительного повышения показателей качества жизни и производительности труда, создания ресурса обеспечения глобальной конкурентоспособности российской продукции. Очевидно, что только цифровыми приемами и технологиями, пассивной диффузией новаторских новшеств эти проблемы не решить. Необходимо многоаспектное, с участием различных дисциплин, включая социологию, философию, психологию, математику, физику, нейрофизиологию, биологию и другие науки, переосмысление подходов и методов к ситуационному управлению.
При проведении цифровой трансформации нужны новые институциональные построения. Такие построения делаются, например, есть нормативный правовой документ по управлению Национальным проектом по цифровой экономике[40 - Постановление Правительства РФ от 02.03.2019 № 234.]. Как уже отмечено выше, этим постановлением предусмотрено 18 инстанций в системе управления. Однако среди этих инстанций нет инстанции, которая будет улучшать инновационную среду, например, за счет создания адекватного механизма управления интеллектуальной собственностью. Такая инстанция работает сама по себе, а значит – автономно, в условиях запрета синергии.
В новых условиях приоритет стоит отдавать, прежде всего, социально-гуманитарному и когнитивному аспектам в управлении, усилению внимания к вопросам активизации гражданского участия в принятии управленческих решений, созданию соответствующей экспертной среды. При таких приоритетах сложность создания систем управления возрастает многократно. Классических логиколингвистических подходов здесь явно недостаточно. Даже такие инструменты, как анализ больших данных, имеют ограничения, императивно диктуемые программистской логикой. Новые задачи заставляют учитывать когнитивную насыщенность компьютерных моделей и логики вычислений, что может быть выражено, например, формированием и развитием дисциплины «когнитивного программирования»[41 - Райков А. Н. Когнитивное программирование // Экономические стратегии. – 2014. Т.16. № 4, – С. 108–113.], учитывающего непосредственное включение неформализуемого (непрограммируемого) субъекта в систему правления и механизмы управления. Классические же подходы опирается на детерминированную экстраполяцию прошлого опыта, а подрывная технология больше напоминает футуризм, принцип которого состоит в отказе от прошлого опыта[42 - Мартин С., Ю. Грозеник. Футуризм. Кёльн. Изд. TASCHEN/АРТ-РОДНИК. 96 с.].
Возможно, решающим фактором успеха в совершенствовании государственного, муниципального и корпоративного менеджмента в таких условиях становится явная смена парадигмы управления. Необходимым условием, инструментом и институциональной средой реализации такой парадигмы становится Система распределенных ситуационных центров развития[43 - Социогуманитарные аспекты ситуационных центров развития / под ред. В. Е. Лепского, А. Н. Райкова. – М.: Когито-Центр, 2017. – 416 с.][44 - Зацаринный А. А., Ильин Н. И., Колин К. К. и др. Ситуационные центры развития в полисубъектной среде // Проблемы управления. – 2017. – № 5. – С. 31–42.]. Развитие сложившихся подходов к созданию современных систем управления в настоящее время вынуждено считаться с новыми вызовами, к которым стоит отнести:
– Классическое стратегическое управление в флюктуирующих и плохо предсказуемых сегментах рынка не работает. В политике и бизнесе побеждает тот, кто, используя прорывные нестандартные приемы, быстрее всех предлагает рынку оригинальное решение, удовлетворяющее мечту потребителя. Стратегическое планирование идет от амбициозной и неизведанной цели, зачастую не имеющей ничего общего с примерами из прошлого опыта;
– В принятии решений необходим учет некаузального (беспричинного) фактора, порождаемого коллективным субъективным участием. Группа людей принимает правильное, но беспричинное решение, в определенный момент обсуждения проблемы наступает коллективный инсайт;
– Рынки становятся флюктуирующими, требования потребителей в различных сегментах начинают вести себя непредсказуемо, например, меняться на 25 % в течение месяца. Традиционные маркетинговые технологии перестают работать. Это, например, обусловливается кризисными изменениями внешней среды компании[45 - Игнатова Г. В. Механизм организации процесса реагирования на факторы внешней среды // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. – 2017. – № 5 (69). – С. 84–87.][46 - Паламарчук В. П. Разработка прорывных стратегических решений в условиях кризисных изменений внешней среды: логика и алгоритмы // Экономические стратегии. – 2017. – Т. 19, № 1 (143). – С. 174–183.];
– Необходимость формирования безальтернативного решения проблем без применения традиционной многокритериальной оценки альтернатив. Руководитель, обладая инсайдерской информацией, чувствует необходимое решение, но не всегда может объяснить его коллективу. Задача становится обратной, образ необъяснимого решения уже есть, только его надо довести до всех участников команды, да так, чтобы каждый видел в нем свою заинтересованность;
– Задачи анализа становятся менее важными, чем задачи синтеза. Причем, первые являются, как правило, дивергентными (расходящимися), их решение обеспечивает генерацию множества идей. Вторые же должны носить конвергентный (сходящийся) характер. При этом сборка решения из множества проанализированных частей должна обеспечить его целостность и корректность учета сгенерированных на стадии анализа ситуации факторов;
– Нет возможности построить формализованную модель проблемной ситуации. Это свойственно для социально-гуманитарных объектов, корпоративных коллективов, групп гражданского общества;
– Размерность пространства репрезентации ситуации может быть бесконечной. Параметры ситуации могут быть неизмеримы в реальном времени. Требуется переход к бесконечномерному пространству состояний при построении схем человеко-машинного взаимодействия, например, гильбертову;
– Увеличивается потребность в конструктивных подходах, обеспечивающих поддержку мыслительных, медитативных, эмоциональных (т. е., когнитивных) аспектов принятия решений, характеризующих процессы самоорганизации групп людей, работающих в сетевой среде, с обеспечением ускоренного согласования решений, в том числе стратегических;
– Появляется необходимость разработки и учета этических регуляторов (например, кодексов этики) и консервативных культурных традиций в процессах принятия решений. Отсутствие таких регуляторов служит источником фрагментации целостности управленческой деятельности, и, как следствие, снижения качества принятия решений и уровня безопасности объектов управления.
Перечисленные вызовы определяют потребность в постановке и решении широкого спектра вопросов в рефлексивно-активной полисубъектной среде. Полисубъектность отражает способность к глубинному осознанию субъект-субъектных и метасубъект-субъектных отношений, групповую творческую активность, стремление к самоорганизации и саморазвитию. Поиск адекватного ответа на эти вызовы предполагает реализацию потребности формирования новой философии, психологии и компьютерной науки СУ при целостной активизации междисциплинарных исследований в различных областях науки и техники.
В настоящее время в России идет разработка или уже работает множество разноликих информационных систем. В государственном реестре информационных систем их зафиксировано порядка 350. В соответствующем государственном реестре числится порядка 130 тыс. документов стратегического планирования, из которых половина уже утратили свою силу. Разработано более 20 тыс. схем территориального планирования, более 100 тыс. административных регламентов и пр. В этом контексте явно видна потребность в создании единого и целостного правового и методического базиса, а также кибер-физической системы систем, совокупности цифровых платформ и сквозных цифровых технологий для обеспечения синергии воздействия стратегических документов и действий по их выполнению на прорывное социально-экономическое развитие страны.
В сложившейся ситуации для поддержки принятия эффективных коллективных решений требуется институциональная и семантическая интероперабельность, создание соответствующего пространства доверия. Иначе барьеры, стоящие на пути улучшения взаимопонимания участников принятия и реализации решений, приведут к невозможности обеспечения их прорывного характера.
В таких условиях пространство принятия решений приобретает мощность континуума. Один только учет фактора коллективного интеллекта заставляет использовать неклассические подходы к оперированию ситуациями, представляемыми в бесконечномерном пространстве. На эти ситуации влияют социальные, макроэкономические и микроэкономические факторы, а также физические и биологические эффекты, определяющие в скрытой форме волновые и физиологические аспекты мышления и сознания. И если первые, в какой-то степени могут быть формализованно описаны, например, классическими эконометрическими методами или приемами, то вторые требуют подключения неклассических подходов, например, панпсихизма, квантовой когнитивистики и семантики[47 - Atmanspacher H. Quantum approaches to brain and mind: An overview with representative examples. In S. Schneider, & M. Velmans (Eds.). The Blackwell companion to consciousness, 2017. – P. 298–313). Chichester, UK: John Wiley & Sons Ltd. – URL: http://dx.doi.org/10.1002/9781119132363.ch21 (дата обращения: 24.07.2018).][48 - Баргатин И. В., Гришанин Б. А., Задков В. Н. Запутанные квантовые состояния атомных систем // Успехи физических наук. – Т. 171, № 6. – С. 625–647.].
Принятие сложных управленческих решений осуществляется при помощи ситуационно-имитационного и когнитивного (моделирование с обогащенными семантиками) моделирования. Такое моделирование соединяет в одно целое построение динамических аналогий для управления объектом и программные симуляторы, обеспечивающие расчет модели на компьютере. Компьютерно-модельный подход позволяет:
– Сопрягать разные математические подходы и методы при моделировании отдельных частей объекта;
– Формализованно задавать многоуровневые целевые функции моделирования, строить взвешенное дерево целей;
– Учитывать косвенно при моделировании влияние понятийных (концептуальных, неформализуемых), дестабилизирующих и флюктуирующих факторов, а также аспекты аналоговой виртуальной реальности;
– Применять многокритериальные методы и целевые установки, не искаженные математической структуризацией и формализацией;
– Воспринимать стохастические потоки данных, не ограниченные требованиями устойчивости, стационарности и др.;
– Воспроизводить моделируемые объекты с определенной (неконечной) точностью и наглядностью без видимой деформации их структуры;
– Исследовать объект моделирования по различным критериям: качества, надежности, эффективности, устойчивости, управляемости, целенаправленности и др.
При компьютерном моделировании применяются разные инструменты анализа и оценки, в том числе системные, математические, статистические, экспертные, эвристические и другие для того, чтобы процедура моделирования при принятии решений, включая коллективных, могла применяться при управлении реальными проблемами и объектами управления.
Для успешной реализации перечисленного к прорывным стратегическим решениям в области совершенствования СУ может быть отнесено развитие классической теории управления[49 - Новиков Д. А. Кибернетика 2.0 // Проблемы управления. – 2016. – № 1. – С. 73–81.][50 - Лепский В. Е. Эволюция представлений об управлении (методологический и философский анализ). – М.: «Когито-Центр», 2015. – 107 с.] на основе ее трансформации в цифровой среде.
Управление в условиях цифровой среды позволяет реализовать идею, идущую от классической физики с одной стороны и от теории рефлексивного управления с другой. Классическая схема управления носит детерминированный характер и предполагает три шага:
– Выделяется максимально полный набор переменных, описывающих объект управления (их обычно называют фазовыми переменными);
