Любовь дарящие
Баба Зина принимала заказы на Мишкину мойку. Через пару недель он сидел на лавочке рядом с ней и считал выручку.
– Триста пятьдесят рублей.
– Хватит на кино?
– Хватит. Только мне теперь жалко тратить. Я лучше собирать буду.
– На что? Купить что-то хочешь?
– Самокат хочу, как у Гришки из третьего подъезда. Спортивный такой. Только он дорого стоит. Мамка сказала, что мне его не видать, как своих ушей.
Зинаида покосилась на лопоухие, обгоревшие на солнце, уши Михаила и фыркнула.
– Вот и докажи мамке, что ты сам можешь заработать. Пусть не все, но хоть что-то. А она добавит, если не хватит.
– Не добавит. – Мишка нахмурился. – Откуда у нее?
– Не твоего ума дело. Ты знай свое, собирай. Понял теперь, как денежка достается? То-то. А с мамкой твоей я поговорю.
Зинаида, конечно, не стала рассказывать Мишке, что точно знает, где Светка возьмет деньги, чтобы купить ему вожделенный самокат. Алименты, которые непутевый Мишкин отец платил пусть не часто и понемногу, все до копеечки лежали у Светки нетронутыми. Бывшего своего мужа, гуляку и выпивоху, Светка все еще любила, но жить с ним отказалась наотрез.
– Вот что за человек, теть Зин, вот ты скажи? Дом есть, жена есть, сына просил – родила. Что еще ему надо? Ведь сама знаешь, я и готовлю хорошо, и дома у меня всегда порядок, а вот поди ж ты, все чего-то ищет. Сам не знает – чего… – Светка вытирала злые слезы, сидя на лавочке рядом с Зинаидой. – Если бы он пришел, повинился, разве ж я стала бы его дома лишать? Жили бы! А так… И Мишка без отца растет, и я никого к себе подпустить не могу. Ни одному мужику больше не верю и не поверю уж никогда.
Зинаида похлопала Светку по коленке, утешая, а сама думала о том, какой красивой была молоденькая Светланка, когда выходила замуж за Сергея. Как прятала глаза от смущения, когда на свадьбе громко кричали: «Горько!». Как гордо носила она Мишку и как горько плакала, когда узнала, что Сергей собрал вещи и переехал в соседний район к новой «жёнке». Мишке не было тогда и двух лет. Как на глазах менялась Светка, превращаясь из скромной и улыбчивой девушки в молодую скандалистку. И ни разу Зинаида не позволила никому осудить Светлану. Тихонько разговаривала с ней, уговаривая быть помягче, поспокойнее. Но стоило кому-то заикнуться в сторону Светы, как тут же Зина закрывала рты безапелляционным:
– Свое бревно вытащи сначала, потом на других пеняй! Не тебе судить!
Светка об этом, конечно, не знала, но догадывалась. И поэтому никогда Зинаиде не перечила, зная, что та ее жалеет. Никому себя жалеть Света не позволяла, а здесь сама не понимала, почему не возражала. Если бы спросила, то услышала бы:
– Так жалеть по-русски значит – любить. Что ж тут удивительного, что я тебя жалею?
Жалела Зинаида всех, кроме себя. Эта удивительная смесь из любви и жалости была для Зины смыслом ее жизни.
Только к себе жалость у нее закончилась в тот самый день, как невестка Зинаиды стиснула ее руку в последний раз и прошептала:
– Мама, не бросай его! Слышишь? Не смей!
Катя болела долго. Боролась как могла, понимая, что единственный сын останется сиротой. На Зинаиду Катя особо не надеялась поначалу. После того как единственный сын Зины утонул, спасая друга, та совсем сдала. Днями напролет лежала, отвернувшись к стене и совершенно не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Катя, которая боялась Зинаиду как огня и терялась каждый раз как та смотрела в ее сторону, собрала вещи и переехала к свекрови.
– Что ж вы, мама, совсем себя запустили? А внука кто нянчить будет? У меня, кроме вас, никого! Или мне у чужих людей помощи просить? Митя не простил бы мне такого.
И Зинаида встала. Внук занял все ее время и мысли. Катя не мешала, понимая, как необходимо сейчас держать Зинаиду хоть чем-то. А ручки у Андрея Дмитриевича оказались очень цепкими. Держал он бабушку крепко и отпускать не собирался.
– Баба! – первое слово внука стало для Зинаиды самым главным подарком в жизни.
Погрузившись в заботы о внуке, она напрочь упустила из виду невестку. И когда Катя первый раз потеряла сознание, вывернув на пол почти готовый борщ и чудом не обварившись, Зинаида вдруг осознала, как слепа она была все это время.
– Катюша, доченька, ты что?!
Следующие четыре года стали для Зинаиды настоящим испытанием. Она носилась по больницам, успевая и присматривать за Катей, и заниматься внуком. Ничего и никого не стесняясь, она шла на поклон к любому, кто мог хоть как-то помочь Кате. К сожалению, все усилия Зины оказались тщетными и Кати не стало.
– Не успел ты толком намамкаться… – заливалась слезами Зинаида, обнимая внука.
Попрощавшись с Катей, она проснулась на следующий день совершенно другим человеком. Не было больше той Зинаиды, которая могла позволить себе лежать, перемалывая свое горе по крупинкам. Глядя на спящего внука, она поняла, что с этого дня жалеть себя ей больше не придется. Времени не будет.
Андрюшка рос очень живым, шкодливым, но в то же время все понимающим. Зинаиду он жалел и старался, как мог, по-ребячьи радовать. То открытку в садике нарисует, то пол вымыть пытается. А уж когда Зинаида его к кухне допустила – счастью предела не было. В шесть лет Андрей мог нажарить такие блинчики, что даже Зина ахала.
– У меня такие не получаются!
Бабушка нарадоваться не могла, глядя, как растет этот мальчишка, одновременно похожий и на мать мягкостью и добротой, и на отца – силой слова и твердостью там, где дело касалось справедливости. Окончив школу, Андрей отслужил, выучился и теперь работал шефом в одном из лучших ресторанов города. Он давно уже не жил с бабушкой, но неизменно дважды в неделю приезжал к ней, чтобы выслушать ворчание:
– Опять понавез деликатесов! Андрейка, ну не ем я твоих гадов! Вот если бы ты мне котлетку привез – тогда, да.
– И котлетку, и тефтельку, все привез, бабуль! Ты только ешь, пожалуйста.
– Куда ж я денусь? Если ты готовил, как же я откажусь? – Зинаида усмехалась и ставила на стол блюдо с маленькими румяными пирожками.
– Ба! Что ж ты со мной делаешь! – Андрей со стоном усаживался к столу. Такие пирожки ему не давались. Сколько раз он пробовал, стоя рядом с бабушкой готовить их, а все не то выходило. Главного секрета он так и не смог поймать.
– А нет его, Андрюшенька! Я для тебя готовлю, вот и вкусно получается.
Зинаида смотрела, как ест внук и мечтала о том, как будет кормить правнуков такими же пирожками. Половинку свою Андрей нашел, а вот с детьми не спешил.
– Бабуленька, все будет! Время нужно. Или тебе уже воспитывать некого? Во дворе детвора перевелась и молодежи не осталось?
И детворы, и молодежи во дворе хватало и зоркое око Зинаиды не дремало. Вот и сейчас Насте досталось по полной программе.
– Ты что это девочка моя себя так низко полоскаешь? – Зинаида, прищурившись, разглядывала худощавую Настену. Давно ли Лида ее в коляске по двору катала, слушая, как та голосит, а вон уже какая барышня вымахала. Девятнадцать скоро. Красивая, вся в мать. Вон в модели подалась и даже что-то получаться стало.
– Что делаю? Теть Зин, я вас не понимаю.
– А что тут понимать? Коль с женатым мужиком связалась, так не уважаешь себя нисколько, так?
– Ну, знаете! – Настя вскочила было, но тут же села обратно на лавочку, под насмешливым взглядом Зинаиды.
– Знаю. – Зина разгладила на коленях юбку. – Все знаю. И что не любит тебя, а пользуется. И что детишек у него двое, которых он не бросит никогда.
– Откуда вы знаете? Он меня любит…
– Любил бы, разве так с тобой поступал бы? Кто ты для него, Настена?
Настя задумалась. Любимая? Вроде как. Но формулировка какая-то размытая.
– Я тебе скажу, коль сама слово подобрать не можешь. Чемодан ты.
– Кто? – Настя изумленно вскинула брови.
– Чемодан. Без ручки. Тащить неудобно, а бросить – жалко. Сколько еще ваши отношения продлятся? Полгода, год? И бросит он тебя. Потому, что у тебя кроме длинных ног и красивой, но пустой пока головы – ничегошеньки.
– Вы думаете, что меня любить нельзя? – Настя сердито смотрела на Зинаиду, теребя в руках ремешок сумки.
– Как это нельзя? Можно! Даже не так. Нужно! Тебя любить должны за честь считать, а не валять в грязи то, что тебе природой дано. Я не про внешность сейчас говорю. Я ведь тебя с пеленок знаю. Помню, как ты матери всех увечных и калечных котов да собак тащила. Сердце у тебя такое, Настена, что впору мир обнять. А ты его на такого… тратишь. Перегоришь, девочка, потом уже ничего не захочешь.
Настя сидела, опустив голову. С тех пор как не стало мамы, с ней никто так не говорил. Никому не было дела до того, как она живет.
– Ты ведь с ним связалась, потому, что хотела, чтобы рядом был кто-то, на кого опереться можно, так? – Зинаида обняла Настю и прижала к себе.
– Как вы поняли? Ох, теть Зин, без мамы так плохо! – Настя все-таки разревелась.
– Кто ж спорит. Была бы Лида рядом, разве ж она позволила бы такому к тебе подойти хотя бы. Поганой метлой гнала бы.
– Я знаю…
– А раз знаешь, так и не тревожь! Знаешь, Настена, когда Андрейка маленький был, я все думала, что вот посмотрит на меня Катя оттуда и покачает головой. Как это я ее сына воспитываю? Очень это на место ставит. Вот и ты подумай, что Лида увидит, глядя на тебя?
– Ничего хорошего…
– Врешь! Что в тебе плохого-то? Вон какая красавица выросла. Учишься. Тебе бы еще парня хорошего и все было бы замечательно. Но это дело наживное. Главное, себя не теряй. Что ж ты худая такая, Настасья? Полчаса тебя тискаю, а все никак мягкого места не найду. Одни кости торчат.
– Так положено. – Настя улыбнулась сквозь слезы. – Вот карьеру брошу, тогда и поесть можно будет по-человечески. Я к вам первым делом приду. Вы мне пирожков напечете? Я помню, какие они у вас вкусные.
– Да хоть завтра!
– Не. Пока рано. Мне еще за учебу платить и жить на что-то надо. – Настя встала со скамейки. – Спасибо! – она наклонилась и поцеловала Зинаиду в щеку. – Как с мамой посидела, поговорила. Спасибо…
– Иди с Богом! – Зинаида махнула рукой, пряча лицо. Увидят, что глаза на мокром месте, сразу можно попрощаться с авторитетом. – Санька! Ты куда полез? Грохнешься – матери тебя лечить!
Сашка, который преодолел уже половину тополя, росшего у соседнего подъезда, замер, прижавшись к стволу всем телом.
– Теть Зин, там котенок! Со вчерашнего дня кричит. Туда залез, а слезть не может. – Аринка, дочка соседки Зинаиды по лестничной клетке, показала на верхние ветки. – Вон он сидит, видите?
Зинаида тяжело поднялась и пошла к дереву.
– Вижу-то, я, вижу, не слепая. Да только ты, Санька, его не снимешь. Не достанешь. Там кто повыше нужен.
Через полчаса у тополя стояла лестница и дворник вручил Зинаиде сердито шипящего котенка.
– Получайте!
– Спасибо тебе! Ишь, какой сердитый!
Зинаида взяла в руки пушистый комок и прижала его к себе. Котенок тут же перестал брыкаться. За спиной в Зинаиды хлопнула дверь подъезда и во двор выскочила овчарка соседа.
– Лада, ко мне!
Команду собака предпочла пропустить мимо ушей. Увидев на руках у Зинаиды котенка, Лада кинулась к ней.
– А ну, сидеть! – Зинаида гаркнула так, что дети подпрыгнули на месте, а Лада, не добежав, плюхнулась на землю, удивленно разглядывая могучую женщину, которая нависла на ней. – Ты чего озоруешь? Алексей! Что за дела? Почему собака без поводка и без намордника?
– Прости, теть Зин, вырвалась. – Алексей пристегнул поводок и нацепил намордник на Ладу. – Все!
– До того цеплять надо было. А если бы дите кота держало? Соображай!
Детвора прыгала вокруг бабы Зины.
– Тетя Зина, вам надо укротителем в цирке работать. Вон как вас звери слушаются!
– Лучше уж я вас поукрощаю пока. А ну, кыш по домам!
– А котик?
– Разберемся.
Андрей, приехав проведать бабушку, удивленно разглядывал нового жильца.
– Пузо-то!
– Отъедается за все свое голодное детство. – Зинаида почесала за ухом найденыша, который тут же отозвался звонким мурлыканьем, наполнившим всю кухню.
– Ого, какой громкий!
– Это он еще сонный. А ты чего не вовремя? Вроде ж на завтра договаривались?
– А я тебе новость привез. Решил, что если промолчу до завтра, то ты меня потом завоспитываешь.
– Это ж какую? – Зинаида затаила дыхание, уже понимая, что сейчас услышит.
– А вот ту самую! – рассмеялся Андрей. – Только не говори мне, что ты не догадалась!
– Андрюшенька…
– Да! Бабуль, у нас будет ребенок! А у тебя первый правнук!
Зинаида бестолково заметалась по кухне, а потом замерла вдруг:
– Это ж счастье какое, родной!
– Счастье, ба! Ты только мне обещай кое-что.
– Что же?
– Что здоровье свое побережешь. А то как мы без тебя справимся?
– Прекрасно справитесь. И прежде, чем помощи моей просить, ты у жены спросил? А если она против будет? Она – мать, ее слово первое.
– А это она меня к тебе прислала. И вот еще передала. – Андрей достал из сумки пакет. – Ба, это мистика, но они такие же, как твои!
Маленькие румяные пирожки занимали место на тарелке один за другим, а Зинаида улыбалась.
– В хорошие руки тебя отдала. Про секрет-то помнишь? Вот поэтому они такие же, как мои.
Зинаида успела и взять на руки правнука, и понянчить его. Ушла она, когда Мите исполнилось шесть. И Митя, которого не взяли с собой на прощание с бабушкой, сидел в спальне родителей, обняв огромного пушистого кота, и тихо плакал, глядя на фотографию, что стояла у отца на тумбочке. На ней большая, как дом, баба Зина держала совсем маленький сверток, перевязанный голубой лентой. Митя точно знал, кто был в этом свертке, который так нежно прижимала к себе бабушка.
– А еще она меня любила…
Кот толкнул лобастой головой щеку Мити, и чихнул. Щека была мокрая.
– И тебя она тоже любила. Она вообще всех любила. Как думаешь, а я так смогу?
Кот не ответил. Он улегся рядом с мальчиком, положив голову ему на колени, и замурлыкал.
Бублик
– Бублик! Подлая кошачья морда! Потеряйся так, чтобы я долго искал тебя и не нашел! – Артем потряс тапкой в воздухе и сделал вид, что не услышал отчетливого «муррр» из-под кресла, где сидела Света и ревела над своими новыми туфлями.
Артем бы и сам был не прочь немножко пореветь. Три часа, потраченных в торговом центре на поиски этих самых туфель, хорошего настроения ему не добавили. Что в них такого? Обычные «лодочки». У Светки таких полшкафа по коробкам разложено. Но нет! Это все не то! Под новое платье и туфли нужны абсолютно новые. Как это она пойдет на свадьбу будущей свекрови в старой обуви? Кошмар, ужас и попрание всех мыслимых норм эстетики! Что люди скажут?!
Артем подозревал, что людям будет совершенно все равно, в чем придет на торжество его пассия. Неделя выдалась тяжелой и в выходные хотелось отдохнуть, а не тратить время на душные примерочные и гениальные вопросы, вроде:
– Вот эти бежевые или эти телесные? Артем!
– Они же одинаковые?
– Как ты можешь! Это совершенно разные оттенки! Боже, как с тобой сложно!
Артем привычно пропускал мимо ушей «шпильки» и мечтал о том, чтобы оказаться сейчас где-нибудь в парке, желательно на велосипеде, и в одиночестве. Увы, такое ему не светило! Что поделать, Светка была дипломированным психологом и весьма четко выражала свою позицию. Зная, что сказать, когда, зачем и как.
– Над отношениями, мой дорогой, надо работать! А это значит, что свои интересы необходимо иногда отставлять в сторону и учитывать интересы партнера.
Артема подмывало спросить, конечно, где и когда учитываются его интересы, но от подобных вопросов лучше было воздержаться. Себе дороже! Тем более, что Светкины ноги и великолепная фигура в целом, вполне сходили за аргумент в ее пользу. И лишаться этого на пару недель в результате ссоры точно не хотелось. Светка надует губки, сбежит к маме, и придется долго и нудно вымаливать прощение. Зачем это было нужно Артему, он сам не знал. Его мать, Софья, называла это: «наступить себе на пятку» или «будни человека, не знавшего любви». Артем к ее мнению прислушивался, так как мама была признанным экспертом в любовных делах. Она третий раз собиралась замуж и снова по той самой любви.
– Мам! Ну, объясни ты мне, как так получается? Ты же уже два раза любила? Куда чего девается?
– Уходит в бездну несбывшихся надежд. – Софья лихо разрубала топориком косточку и продолжала разделывать мясо. Кулинаром она была уровня «виртуоз» и Артем, когда не встречался с очередной девушкой, не признавал ресторанов. Так как готовила Софья, не мог готовить никто. И это не было преувеличением. Просто вкуснее, чем у мамы, Артем не ел нигде и никогда.
– А если серьезно?
– А если серьезно, сын, то в браке танго танцуют двое. И если один выдохся или вообще фигуры перепутал и ушел влево, то какое же это танго? Так, полечка на полноги, да и та хромая.
Артем прекрасно знал, что с его отцом, своим первым мужем, Соня разошлась после того, как узнала о наличии у него еще одного ребенка. С сестрой, Сашкой, разница у Артема была всего в два месяца. Чего стоило Соне переварить эту информацию, Артем понял только много лет спустя. Он по праву носил звание старшего брата, а Соня сделала так, чтобы и сестра у него была не номинально, а в наличии. Он не знал, какие аргументы и как использовала мать, но с Верой, Сашкиной матерью, общий язык они нашли, и дети почти с самого рождения были рядом. Они ходили в один детский сад, потом сидели за одной партой. Даже вуз выбрали один, правда специализацию – разную. Сашка тоже была юристом, но занималась семейными делами.
– Разводы, дележка имущества и прочие прелести. Как доказали даже наши с тобой семейные дела, это золотое дно, Темка! Люди всегда буду жениться и портить себе жизнь, а я буду иметь кусок хлеба с маслом.
– А чего сразу портить? Как будто нельзя жениться и не разводиться!
– Можно! Но это почти утопия в современных реалиях и такие люди ко мне не придут. Я им без надобности. А жаль!
– Жаль, что не придут?
– Жаль, что утопия. Мне-то тоже замуж когда-то захочется. И где взять того самого?
Вопрос остался без ответа, потому, что Артем и сам был не прочь найти «ту самую», но совершенно не представлял, как это сделать.
Надо отдать должное сестрице, с клиентами она всегда вела душеспасительные беседы, пытаясь сохранить семью, но результат это давало крайне редко.
– Странные люди, ей Богу! – уплетая приготовленную Соней рыбу, бурчала Александра. – Что им не живется по-человечески? Причина для развода: «он меня не называет больше «зая» на людях»! Зая, елки-палки! Тебе в обед полтинник, какая из тебя «зая»? Двое детей, внучка в наличии и внук на подходе! Соня, как тебе это?
– Прелестно! – Соня подкладывала Сашке очередной кусочек. – Ешь ты, пожалуйста, как следует! Скоро ветер носить начнет по улицам! А мне нужны здоровые внуки! От Артема не дождусь, так, может, хоть ты порадуешь!
– Пока даже не мечтай! У меня еще не все задуманное сделано.
– Да как скажешь! Главное, не затягивай. Помощь нужна с твоим задуманным?
– Справляюсь пока. – Сашка откидывалась на стуле, пытаясь отдышаться. – У тебя талант!
– Новый? Я чего-то о себе не знаю?
– Способность уморить человека восхитительной стряпней считается?
– Повторяешься!
– Старею!
– Я ж говорю, пора думать о потомстве! – Соня подмигивала сыну и ставила перед Сашкой тарелку с куском домашнего «Наполеона».
Артем покатывался со смеху, наблюдая, как сестра пытается впихнуть в себя очередной Сонин шедевр и не уставал восхищаться матерью.
Сколько сил нужно иметь и какое сердце, чтобы отложить свои амбиции в сторонку и решить, что один ребенок хорошо, но два-то лучше. Он прекрасно знал, что после его рождения и осложнений после родов, Соня была лишена возможности родить еще раз. Мечтавшая о большой семье, она не думала ни минуты, когда узнала, что у Артема есть шанс иметь сестру.
– Если со мной что случится, я буду точно знать, что ты не один.
Вера к Сониной затее отнеслась поначалу весьма прохладно и настороженно. О том, что у Алексея есть семья, она даже не подозревала, поэтому для нее стало огромным сюрпризом, когда на пороге появилась миниатюрная темноволосая женщина с младенцем:
– Добрый день! Я жена вашего возлюбленного. А это его сын. Претензий не имею. В процессе развода.
– Что же вам тогда надо?
Вера оторопело смотрела на женщину, ничего не понимая, и уже предчувствуя скандал, но тут в комнате требовательно заплакала проснувшаяся Сашка и ей оставалось только кивнуть:
– Проходите…
Первый разговор у них не задался, равно как и второй, и третий. Но Соня всегда была упорной в том, что касалось ее целей. Спустя полгода, после того, как Вера окончательно рассталась с Алексеем, они с Соней все-таки пришли к пониманию, и Артем с Сашкой стали братом и сестрой не только на бумаге.
Соня, у которой в наличии была всегда готовая помочь мама, быстро поняла, что Вера нуждается в помощи. Вот только оказать ее было совершенно некому. Родителей Веры уже не было, а больше родственников она не имела. Поэтому, у Сашки, помимо брата, разом появилась еще и бабушка, которая взялась за воспитание девочки с тем же энтузиазмом, что проявляла и в отношении собственного внука. Сашка вместе с Артемом зубрила английский, занималась бальными танцами и ходила в бассейн, где лихо обгоняла на дорожке медлительного братца. Кроме этого, она весьма успешно лупила Артема на татами, не обращая внимания на его попранную гордость. Впрочем, он сестрой гордился и прощал ей эти мелкие выходки в обмен на дружбу. Тем более, что сильнее Сашки в их возрастной группе каратистов не было. А у него не было никого ближе Александры, не считая, конечно, матери.
Когда Вера узнала, что больна, Сашке было всего двенадцать. Выйдя из кабинета врача, она прислонилась к стене, и посмотрела на Соню, которая ждала ее.
– Ты ее не бросишь?
Соня молча обняла Веру, хотя для этого ей пришлось встать на цыпочки, ведь та была намного выше. И Вера вдруг почувствовала себя маленькой. Так она чувствовала себя, когда ее обнимала мама. И стало чуть легче, и пришли слезы. А еще пришло понимание, что с Сашкой точно будет все в порядке.
Соня была рядом с Верой до самого конца. Полгода, которые отмерили Вере, превратились в два с половиной благодаря тому, что Соня нашла лучших специалистов. К сожалению, время и болезнь взяли свое.
Саша осталась с Соней и Артемом. Алексей пропал почти сразу после расставания с Верой и только алименты, которые одинаково четко капали на счета детей, говорили о том, что отец у них когда-то все-таки был.
Замуж второй раз Соню «выдала» именно Сашка. Не желая «сидеть на шее» у Сони, она на третьем курсе устроилась на работу. Зарплата была смешной до невозможности, но Соня очень серьезно выдала подзатыльник смеющемуся Артему и сказала:
– Начало положено, и оно прекрасно. А ты, балбес! Пусть Сашкиных денег не хватит ей даже на колготки, но она уже сделала все, чтобы стать от меня независимой. А ты? Где твое мужское «я»?
Соня была, конечно, не совсем справедлива. Артем зарабатывал давно и весьма неплохо. Прекрасно разбираясь в программировании, он работал удаленно, еще учась в школе. Но Соня всегда говорила, что он распыляется.
– Определись, чем ты хочешь заниматься серьезно. На двух стульях усидеть точно не получится. Ты теряешь время.
Это позже, уже работая по специальности, он признает ее правоту. Там, где Сашка, получая свои копейки, «собаку съела» на реальных делах, ему пришлось сильно попотеть, имея только теоретические знания.
– Три года потерял. Обидно!
– А, мама тебе говорила! – Сашка увернулась от запущенной в ее сторону подушки с дивана и показала брату язык.
Со своим начальником, Максимом Петровичем, она познакомила Соню через год, после того, как устроилась в контору.
– Замечательный человек, Сонь!
– И?
– Ты можешь просто пообщаться с ним?
– Зачем?
– Соня! Ты молодая, красивая женщина! Он чертовски привлекательный мужчина без вредных привычек и семейных обязательств. Пока. Что тут непонятного?
– Непонятно словечко «пока». Пока без обязательств или пока без вредных привычек? Что приобретет он после беседы со мной? – Соня смеялась, но просьбе Сашки все-таки уступила.
Максим оказался «ее человеком». Она поняла это почти сразу, но признаться себе в этом было страшно. Как бы один такой «свой» уже был… К счастью, Максим ее сомнения истолковал правильно. Они тихо поженились спустя полгода после знакомства, и Артем с Сашкой громче всех драли глотки на их свадьбе, крича «горько» и не обращая внимания на попытки Сони их урезонить.
Семейная жизнь Сони и Максима началась и закончилась так быстро, что никто толком ничего в ней и не понял. Максим, всего несколько месяцев спустя после свадьбы, ехал домой с работы. Остановился у магазинчика, чтобы купить цветы Соне и, рассчитываясь, вдруг охнул и осел на тротуар. Скорая не успела…