Егерь

Она тихо стонала ему в губы, отвечая на каждое движение внутри. Он уперся в ее колени и развел ноги еще шире.

– Я люблю тебя, – прошептал он на ухо, перед тем как ее скрутила судорога оргазма. – Я люблю тебя. – Другая судорога. – Я люблю тебя. – Еще одна.

– И я тебя люблю, – ответила она перед тем, как он протяжно простонал у нее над ухом.

Когда он проснулся, ее рядом уже не было. Сафелия забрала вещи, которые для нее принесли еще ночью. Пропал и прибор, что он обнаружил в ее комнате. Стефан оделся и обернулся у самой двери. Теперь все в этой квартире будет напоминать ему о ней.

Глава 6

Роден продолжала делать вид, что ничего особенного не произошло. Зафир придерживался той же тактики.

– А это что такое? – Она вошла в рабочий кабинет Темного и изумилась. – Ты не производишь впечатления человека, существующего в рамках собственного мира!

– Это типичная рабочая обстановка. – Зафир присел на диван и вытянул ноги. – На той стене – фотографии с мест обнаружения тел. На этой – фотокарточки жертв с их данными. На этой – хронология обнаружения тел. На той карте – места обнаружения останков.

Роден присела на ковер и провела по густому ворсу ладонью.

– Ковер, конечно, красивый, но кроме него, дивана и обвешанных материалами стен, здесь ничего нет. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Нет. – Он прилег на диван и уставился в потолок.

– Живешь как отшельник. Работаешь как отшельник. От чего ты бежишь, Темный?

– Если с психоанализом закончили, можешь надеть обруч и подключиться к моему аккаунту.

Егерь улеглась на ковер и надвинула обруч на глаза.

– Логин и пароль, пожалуйста.

– Пожалуйста. – Зафир вошел в соединение по сети и подключил Роден.

В центре комнаты возникла проекция места обнаружения первых останков. Суирянка тут же поднялась и вошла в проекцию. На промерзлой земле, укрытое пожухлыми листьями, лежало что-то. Роден наклонилась и посмотрела на это что-то.

– Твою ж мать… – произнесла она, обходя находку вокруг. – Это таз жертвы?

– Таз жертвы с мягкими тканями, – пояснил Темный. – Ноги отсутствуют от верхней трети бедер. Верхней части тела нет. Петли кишечника оставлены. Промежность разорвана.

– Сколько пролежала?

– Около семи дней. Перемещена по воздуху.

– Листья. Что по ним есть?

– Все с ближайших деревьев.

– Следы на грунте вокруг останков, – произнесла Роден.

– Принадлежат мужчине, который их обнаружил, и следственной группе.

Роден прищурилась и с укоризной глянула на Зафира.

– Это – первая жертва. – Он неопределенно повел плечом. – Тогда мы еще не подключились.

– Ладно, поехали дальше. – Роден разогнулась и осмотрелась. – Здесь речка какая-то.

– Это канал, – пояснил Темный. – От останков до воды тридцать восемь метров.

– Контакта с водой из этого канала не было?

– Не обнаружено.

– Хорошо, – вздохнула суирянка. – Снимай листья. Рассмотрим ее поближе.

С проекции исчезли листья, обнажая полусгнившую плоть.

– Что это… внутри? Вставлено в разрыв промежности, насколько я понимаю.

– Послание.

Перед глазами Роден возник сверток.

– Бумага свернута и упакована в пакет, – пояснил Зафир.

– Разворачивай.

В проекции возник старый пожелтевший лист с текстом, написанном на чужом языке.

– Это что, кровь? – не поняла Роден, следуя пальцем по строчкам.

– Написано кровью жертвы. Анализ почерка подтвердил, что кистью писала сама жертва.

– Тип бумаги, тип кисти. Что по ним?

– Никаких зацепок. Кисть и бумага типовые.

– Типовая бумага? – не поняла Роден. – Она же старая или с эффектом старения.

Зафир улыбнулся, глядя на всезнающую Роден.

– На Олмании до сих пор принято писать друг другу послания на бумаге, – пояснил он. – Многие жители предпочитают листы с эффектом старения. Такая бумага продается повсеместно.

Роден хмыкнула, касаясь изображения, и провела по нему пальцами, будто по настоящему письму.

– Олманцы так преданы своим традициям… – прошептала она, изучая древнеолманский текст. – Говорите на родном языке, пишете на бумаге, читаете печатные книги, танцуете с пульсарами, ведете домашнее хозяйство, празднуете сбор урожая и женитесь на девственницах…

– В отличие от суирян, мы не гонимся за прогрессом, а относимся к нему с осторожностью.

– Разве я сказала, что это плохо? – Она повернулась к Зафиру и вопросительно взглянула на него из-под прозрачного голографического экрана.

– Прозвучало как осуждение, если честно.

– У каждого народа свои история и традиции, Темный. Я не осуждаю, я просто… – Она задумалась.

– Не понимаешь. – Он отвел взгляд и уставился в потолок.

– Пытаюсь осмыслить, – ответила она. – В одном из племен на территории суирских колоний было принято в первую брачную ночь укладывать невесту под колдуна. Он якобы очищал новобрачную для мужа.

– Ну ты сравнила! – хмыкнул Зафир.

– А в другом племени детей с малых лет учили убивать людей. Тренировали на животных, а по достижении совершеннолетия заставляли убить человека.

– Еще один неудачный пример, – засмеялся олманец.

– Вот видишь, – Роден улыбнулась, – ты их традиций не понимаешь. Я же осмыслила это и приняла.

– И даже не пыталась объяснить им свою точку зрения? – Зафир повернулся к ней лицом.

– Нет. – Она отвернулась. – Анализ ДНК с останков, послания и… листьев, – вновь включилась в работу Роден.

– Никаких следов.

– Убери останки. Посмотрю, что под ними.

– Ничего, – вздохнул Зафир. – Грунт соответствует местному.

– Черви, жуки и прочая дрянь – местные?

– Да.

Роден разогнулась и вышла из проекции.

– Это все, что он оставил нам?

– Остальные части тела не обнаружены.

– Вообще ничего? – удивилась она.

– Ничего.

– Ладно, расскажи о жертве.

Перед Роден возникла голограмма молодой девушки.

– Красивая была… – Она закурила елотку и взглянула на Зафира. – От олманки не отличить.

– Рост сто восемьдесят два сантиметра, – уточнил Зафир.

– Ну, это кое-что меняет, – согласилась Роден. – Средний рост женщин их расы?