– Но все-таки, йомфру, не со всяким противником можно справиться парой строчек! – заметил Фасти хёльд, тоже нарядный, как жених. На руках у него красовалось великое множество серебряных обручий: и пошире, и поуже, и гладких, и с узором, и плетеных, и крученых – так что на запястьях они все не могли поместиться и унизывали рукав синей рубахи почти до самого локтя, а еще два, украшенные рунами богатства и здоровья, даже залезли выше. Видно, Фасти хёльд желал всем показать, что он-то человек состоятельный и почтенный. – Все-таки женщине нужен мужчина, чтобы было кому приглядеть за хозяйством и постоять за нее, если вдруг что. Ты, наверное, подумала, ну, про что я вчера говорил?
У Стейнара, Аринбьёрна и Колля вытянулись лица: собственные замыслы сделали их проницательными и дали возможность сразу понять, на что намекает Фасти, опередивший их! Фру Торбьёрг несколько переменилась в лице и сделала Ингиторе строгий знак глазами: не вздумай и здесь висы распевать! Ингитора передала ей свой разговор с гостями из Мьёльке: не сказать чтобы вдова Скельвира пришла в восторг от такой чести, но, если бы ее дочь решила принять это вполне надежное предложение, отговаривать ее фру Торбьёрг не стала бы.
– Мне нечего думать, ведь я дала ответ! – спокойно, как о решенном деле, отозвалась Ингитора.
– Что-то я не припомню, чтобы я его слышала! – воскликнула фру Торунн.
Сегодня на ней было вышитое платье и новое покрывало из полотна цвета яичного желтка. Рядом сидела ее дочь Гуннхильд, младшее и позднее дитя – длинная, нескладная девица восемнадцати лет, с бледным и вечно унылым лицом, где все черты жили как-то вразброд и словно бы смотрели в разные стороны. Блекло-серые глаза, наоборот, тянулись взглядами навстречу друг другу; если к ней обращались, Гуннхильд почти ничего не отвечала, а только кивала или пожимала плечами. На пир ее нарядили в новую рубаху из того же желтого полотна, что наглядно показывало размер куска, который торговец Старкад Выдра сумел им всучить.
– Я дала его, – так же невозмутимо ответила Ингитора. – Я выйду замуж за того, кто возьмет на себя долг отомстить за моего отца.
Гридница настороженно молчала, и люди вертели головами, взглядами спрашивая друг у друга: вы чего-нибудь понимаете? Мы не ослышались? Трое выжидавших наклонились вперед, словно просили повторить.
– Да где же такое бывало, йомфру? – веселый Видрир хёльд, еще с развалинами улыбки на лице, перегнулся через стол и, недоуменно хмурясь, смотрел на Ингитору. – Месть? За Скельвира хёвдинга? Чтоб твой муж, значит, ты хочешь…
– Да, я этого хочу! – внешне невозмутимо, но с бурлящим в душе восторгом отозвалась она и гордо подняла голову.
Ей вдруг стало легче, тоска отступила: она нашла средство вырваться из того болота заурядности, которое ее затягивало. Пусть это одна видимость, пусть дело не пойдет дальше мечты, но она хотя бы пожелала нечто такое, чего все эти мелкие людишки и не выдумают! В душе ее снова зазвучала «Песнь о Кьяре», и в душной гриднице словно бы повеяло свежим ветром.
– Но такого никогда не бывало, всякий скажет! – загомонили гости.
– Все когда-то случается в первый раз! – ответила Ингитора, словно была божеством, умеющим творить новые вселенные.
– Ну, чтобы за отца, брата, там, племянника, это еще бывает, или побратима, скажем, но чтобы за отца жены… – толковали за столами, перебирая случаи на памяти.
– Нет, йомфру, так не мстят!
– Еще неизвестно, признают ли такую месть законной!
– Скорее, сдается мне, на тинге ее объявят убийством, и тому, кто за это взялся, не поздоровится!
– Надо принять в расчет еще одно! – напомнил умный Асмунд хёльд из Эльвефалля, один из лучших хозяев округи. – Ведь мстить-то придется не кому-нибудь, не Гриму из Брема, а Торварду, конунгу фьяллей! Тут не на тинге придется оправдываться перед разгневанными родичами! Тут пахнет большой войной! И как бы ни любили мы Скельвира хёвдинга, нам все же лучше пожелать, чтобы эта месть не осуществилась!
– Но почему же? – возразил Оттар, и Ингитора вдруг заметила, что он волнуется. – Можно же вызвать его на поединок! А убийство на поединке не считается убийством! А когда причиной месть, то кто угодно признает это законным!
– Ну, во-первых, мы все теперь знаем, что думают фьялли об убийстве на поединке! – опять напомнил Асмунд хёльд, имея в виду нападение на Скельвира хёвдинга, которое тут все сочли местью. – А во-вторых, даже и выйдя против Торварда конунга… Я не знаю человека, кто сумел бы унести свою голову целой с такого поединка! Так что тебе, йомфру, придется подождать, пока Сигурд Убийца Дракона родится заново! Такого человека ты нигде не найдешь!
– Ну, почему же? – снова подал голос Оттар. Он сильно побледнел, и голос его против воли чуть дрожал. – Например, это я.
– Ты?
Непонятно было, кто сказал это вслух и сказал ли: сам полувопрос-полувосклицание повис в воздухе, и даже дым над очагами, казалось, застыл от изумления. А Оттар стоял, как перед нацеленным в грудь копьем, неприметно меняясь в лице и стараясь не смотреть на Ингитору.
Она и сама удивилась. Ее требование было для нее очередной песнью, где валькирией Кьярой выступала она сама, и вот в эту песнь вслед за ней захотел проникнуть и Оттар! Такого она не ожидала, будучи уверенной, как и умный Асмунд хёльд, что подходящего героя здесь не найдешь.
Ей и в голову не могло прийти, что этим неведомым героем вдруг окажется Оттар! Оттар, сын старого бонда Скофти со двора Кривая Елка! Оттар, чьи отец и брат с семьей до сих пор хозяйничали на своем дворе и собственноручно пахали, жали, косили! Последние лет двенадцать-тринадцать Оттар прожил в Льюнгвэлире, и Ингитора привыкла к нему, как к этим столбам, он казался ей частью дома, но никогда ей не приходило в голову увидеть в нем мужчину. Он был неглуп, то есть не делал глупостей, но и не был умен, потому что она никогда не слышала от него мыслей, выходящих за пределы повседневного существования. Он был отважен, правдив, надежен, благоразумен – да, но зауряден до тоски, и подвиг из сказания шел ему, как корове седло. Можно сказать, что он недурен собой, то есть в его внешности она не находила ничего дурного: обычное лицо с низковатым лбом, серыми глазами, тонким острым носом, бесцветными бровями и маленькой светлой бородкой. И это – ее жених? Тот самый, ради которого она отвергла столько людей, приплывавших сюда на собственных кораблях? Выйти за Оттара для нее означало невозвратно уронить себя, все равно что назвать своим мужем воротный столб Льюнгвэлира!
Оттар наконец посмотрел прямо ей в глаза и встретил изумленный, но вовсе не радостный взгляд.
– Я готов сделать то, что ты требуешь! – тихо среди напряженной тишины, но твердо сказал он. – Если ты выйдешь за меня замуж…
– Ты готов это сделать? – медленно и с выразительным изумлением произнесла Ингитора. – Ты?
– Да. Я. – Оттар отвечал коротко и так же твердо, хотя вполне улавливал весь смысл, который она вкладывала в это маленькое слово. – Или ты… ты считаешь меня… мое предложение…
У него не хватало духу выговорить «недостойным», но он не хотел отступать без борьбы.
– Ведь я же беру на себя… Я же согласен… – Он не мог говорить длиннее, ему было трудно дышать от волнения.
– Ты берешь на себя… Ты, боюсь, берешь на себя многовато. – Ингитора наконец справилась с изумлением и мягко усмехнулась. – Знающие люди говорили, что Торвард конунг – один из величайших воинов Морского Пути. Конунг фьяллей силен, как великан, и храбр, как сам Тор! Мало найдется людей в Морском Пути, кто смог бы быть ему достойным противником! Ты, Оттар сын Скофти, уверен, что не много берешь на себя?
– Его судьба так же в руках богов, как и судьба каждого простого человека.
– Да. Но что-то мне не думается, что твоя судьба окажется сильнее, чем его.
– Ты считаешь меня недостойным мстить за твоего отца? – Оттар даже немного разгневался, видя, что его величайший дар она готова небрежно бросить под ноги. – Разве я струсил в бою? Или я подал твоему отцу дурной совет? Или не сдержал слова? Или бросил кого-то в беде? Род мой ниже твоего, это верно, но… Но ты же сама зовешь мстителя. Так почему ты отвергаешь меня?
– Я не думаю, что мой мститель найдется здесь.
– Где же ты хочешь его искать? – крикнул Одд хёльд из Бломмета.
В том, как Ингитора произнесла слово «здесь», всем послышалось презрение к округе Льюнгвэлир, и теперь сочувствие было на стороне Оттара, который, хоть и оказался сумасбродом, все же поддержал их честь.
– Скажи мне, дочь моя, разве не ты сокрушалась дни и ночи о том, что некому отомстить за твоего отца? – вдруг подала голос фру Торбьёрг. – И вот нашелся доблестный человек, готовый взять на себя эту обязанность. Я не верю, что моя дочь окажется такой неблагодарной и забудет долг чести. Скажи при всех этих свободных людях – ты хочешь, чтобы смерть твоего отца была отомщена?
– Да, – тихо выговорила Ингитора. То, что Оттара поддержала ее мать, для нее оказалось неожиданностью. И поддержала так твердо, с такой решимостью глядя на нее, что Ингитора смутилась.
– И ты отдаешь свою руку тому, кто клянется сделать это?
Ингитора молчала. Сам замысел, приведший к такому итогу, уже казался нелепым, но не могла же она отступить, признать, что правы были Фасти, Видрир и фру Торунн, а она выдумывала глупости!
– Если ты поступишь иначе, люди будут думать, что ты думаешь только о себе! – Фру Торбьёрг больше не могла казаться невозмутимой, и в голосе ее зазвучала досада.
– А если ты будешь принуждать ее, хозяйка, то люди подумают, что ты думаешь только о себе! – вдруг сказал Асвард Зоркий и тоже встал. – Подумают, что ты торопишься спихнуть с себя ответственность и за имущество Скельвира хёвдинга, и за его честь, переложить ее на кого-то другого, а расплату за исполнение долга переложить на собственную дочь! Ведь не ты, а она должна выйти замуж!
– Уж не хочешь ли ты, чтобы я сама вышла замуж снова, еще пока не засохла земля на кургане мужа! – с досадой крикнула фру Торбьёрг, а Ингитора поняла, что ее неожиданный защитник прав. Ее гордая и уверенная мать отчаянно нуждалась в прочной опоре и была не так привередлива, как дочь.
– Зачем торопиться? – поддержал Асварда и Бьярни кормчий. – Как говорится, только раб мстит сразу, а трус – никогда. С местью не надо спешить. К этому важному делу надо хорошо подготовиться. И как следует выбрать мстителя.
– Пока будешь выбирать, Торварда конунга убьет кто-то другой! – выкрикнул Видрир.
– Уж Торвард конунг подождет, можно не сомневаться! – с гневом ответила Ингитора на эту неуместную насмешку.
– Скажи-ка мне, дочь моя! – внушительно произнесла фру Торбьёрг. – У тебя есть на примете другой мститель? Другой защитник, который не дал бы разграбить нас первым бродягам, которые пойдут по морю мимо фьорда?
– Есть! – уверенно ответила Ингитора. – Это Хеймир конунг! Я сама отправлюсь к нему и расскажу о нашем горе! Все равно же он должен решить, кому достанется наследство, ему или мне! Если мне так уж необходимо выйти замуж, чтобы отомстить за отца, то пусть лучше конунг сам выберет мне жениха! У него-то нет недостатка в доблестных, прославленных подвигами, достойных людях!
– Ты хорошо придумала, йомфру! – Бьярни кормчий приветственно махнул ей рукой, и его широкое красное лицо просияло. – Ты достойна твоего отца! Я буду служить тебе, как служил ему!
