– I want to go home!
– ????!
– Dem stimme ich nicht zu!
– Уж лучше обратно в детдом!
– j'ai peur…
– Lokhu kungamampunge.
– Dette er ikke normalt.
– Дахин хууран мэхлэлт.
– Czy ktos tu mоwi po polsku?
Все кричали, в беспомощности глядя друг на друга, пока пол под ногами то поднимался, то опускался, как в воздушном аттракционе. Все кричали, глядя в человеческие лица разных цветов и форм, но не находили ответов, словно кричали в живую пустоту. В панике бились головой о бочки, рвали волосы, катались по полу, стучали по стенам. Никто из страны глухих не пришёл на зов иностранца о помощи.
И тогда от Созидания и Хаоса родилось молчание.
Подростки стали вглядываться друг в друга, осматривать трюм, поднимать случайные вещи, запоминать детали.
Почти одновременно они обнаружили мужчину в серой рясе в дальнем углу трюма. Он молчал и, скрестив руки, из-под широкого капюшона наблюдал за всеми.
Многие тут же ринулись к нему с расспросами, находились и те, кто рискнул подойти вплотную, чтобы потянуть за рукав, но их словно электрической волной отбросило назад.
– Does anyone speak English? – раздался самоуверенный голос крепкого, но низкорослого мальчишки в синей бандане и серьгой в ухе.
Многочисленные «yes», уверенные и робкие, раздавались с разных концов, и вскоре вокруг англоговорящего собралась добрая половина подростков. Они начали наперебой рассказывать друг другу о том, как оказались здесь, но в суматохе и непрекращающейся качке всё снова свелось к базару.
– Вы тут все тоже отправились в нору вслед за Белым Кроликом? – спрашивал очкарик в нелепой рваной полосатой зимней шапочке с белоснежным помпоном.
– Меня ведь даже искать никто не станет… – хныкала малютка со спутанными волосами.
– Интересно, а что за стенами? Море, небо или космос? – интересовался голубоглазый мальчик в кепке, на два размера больше его головы, привычно не ожидая ответа на заданный вопрос.
– Кошка будет по мне скучать. Я ведь с ней даже не попрощалась, – сообщила неизвестным спутникам темнокожая девочка в розовой кофте с вышитым чупа-чупсом.
Мальчик в бандане безуспешно пробовал утихомирить собравшуюся возле него толпу, но все были сами по себе и в себе.
Словно планеты, сбитые с орбит.
– Что ж, хей, хей, внимание!
Но на него не обращали внимания.
– Давайте знакомиться, окей?
Из толпы вынырнул настоящий для своего возраста атлет в баскетбольной майке и свистнул, сунув два пальца в рот. На миг затихли звуки во всём трюме. Мальчик в бандане благодарно пожал руку спасителю ситуации и, не теряя ни секунды, воспользовался моментом.
– Я Роберт, можно просто Роб, или Боб, или Бобби, как хотите, чуваки. Я с Нью-Йорка. Последнее, что я помню, так это группу террористов с бородой. Они запихнули меня в вонючий грузовик. Там я уснул под действием газа или ещё чего, но я реально уснул надолго и всерьёз, как не спят обычно люди. И вот он я тут. Где я? И кто вы? Это похоже на теракт. Нам надо решить, как нам спасаться. Но сперва представьтесь. Чтоб мы могли нормально общаться. Потом расскажете уж, как вас сюда затащили эти долбаные уроды. Давайте по очереди, что ли. Назовитесь по часовой стрелке. Часы, ну, они вот так вот идут у людей нормальных.
Он пальцем провёл от себя и по кругу.
– Я Фил. Просто Фил, без всяких глупых добавлений вначале, – представился мальчишка с большой кепкой.
– Фред. Я Фред, – отчеканил очкарик.
– Тина.
– Джил.
– Соня, – не переставая хныкать, представилась малютка.
– Юра.
– Кристина, – кокетливо улыбнулась, представляясь, афроамериканка.
– Марко.
– Себастьян.
– Артур.
Имена продолжали называть, но дети запомнили только первых – остальные словно растворились в омуте. То ли страх, то ли головокружение от качки, то ли новых имён было слишком много на сегодня.
– Ну а я Джейсон, – подытожил баскетболист и встретился глазами с чуваком Бобби. Нехорошее предчувствие бросило свои семена в душу последнего. Только что он пожимал руку Джейсона в знак благодарности. Но хотел ли Джейсон помочь Бобби стать лидером? Или настоящий лидер – Джейсон, а Бобби всего лишь рупор?
В то время пока шло знакомство англоговорящих, прочие перемещались от одного чужака к другому, надеясь услышать родную речь. Так рождались пары, тройки и маленькие группы.
Так зарождался новый мир.
Впрочем, этот не был исключением из множества других миров, в которых общим правилом становятся изгои.
Кудрявый светлокожий юнец в кроссовках, из которых торчали носки разных цветов, абсолютно не обращал внимания на сборы. Он в это время пытался откупорить тяжёлые бочки, тут и там расставленные по периметру трюма, но всё было тщетно: не поддавались крышки.
Ещё один тип, пучеглазый, но очень худой юноша с романтически бледным цветом лица старался держаться ближе к девочкам. С милой улыбкой и ладошками, сложенными возле сердца, подходил он к одиноким представительницам противоположного пола и жестами пробовал найти общий язык. Первая сначала пыталась подружиться с приятным незнакомцем, но, когда услышала английскую речь Бобби, тут же убежала на зов, бросив собеседника, что называется по-английски. Вторая, узкоглазая девочка в роговых очках, смотрела за жестами очень внимательно, кивала невпопад и даже шла за ним, куда тот сам шёл, но в одночасье примкнула к маленькой группе во главе с подростком восточной внешности с длинным, до пояса, хвостом. Третья пришла сама и не уходила, как ни пытался романтик делать ей намёки, что им не по пути. Девчонка была выше и полнее и приняла его доброе приветствие за знак Судьбы, так как раньше ей вообще никаких знаков внимания не оказывали мальчики.
Так ни к кому не примкнула и светловолосая девочка с родимым пятном на левой щеке – та отошла в дальний угол и аристократично села на квадратный ящик, предварительно постелив на него покрывало из множества салфеток, бережно хранившихся в маленькой сумочке в виде плюшевого мишки. Девочка смотрела на всё происходящее, лениво поднимая глаза, словно взирая на мышиную возню. И те мышки, которые осмеливались обращаться к ней, получали в ответ лишь презрительное «Пф-ф-ф».
И ещё была девочка с нечёсаными русыми волосами, тихо сидевшая в углу с книгой. Не обращая внимания на суету, крики, болтовню на разных языках, девочка сидела и читала. Она впивалась в строки романа, а на плотные белоснежные страницы падали крупные слёзы. Непонятно было, отчего же плачет девочка: то ли из-за нелёгкой судьбы обречённого на одиночество главного героя, то ли оттого, что сама навсегда потеряла уютный дом с телевизором, да и маму с папой тоже.
Внезапно корабль резко качнуло в сторону. Дети в толпе падали с криками друг на друга, словно костяшки домино, бочки опрокидывались и катились к наклонённой стене, сбивая неуклюжих подростков.
– Корабль терпит крушение, – без лишних эмоций сообщил высокий мужчина в капюшоне, и слова его прозвучали бесстрастным приговором для эмбриона цивилизации в трюме.
Все малые группы и герои-одиночки перемешались в безумном вихре панического ужаса: бочки опрокидывались под натиском толпы, ринувшейся к единственной лестнице, ведущей из трюма наверх. Началась давка.
