Инородное тело. Сборник рассказов

Парк

Проснувшись, я не чувствовал себя отдохнувшим, хотя за окном был уже полдень. Причиной своей сонливости посчитал дождь, барабанивший по стеклу моего большого окна. За стекающими струями воды виднелись размытые силуэты домов. В окне напротив кто-то включил свет и быстро его погасил, отчего возникло ощущение, что соседний дом подмигнул мне своим желтым глазом в этот серый, неприветливый день.

Выпитый стакан яркого апельсинового сока не предал настроению радужных красок. Из открытой форточки сквозняк приносил холодные капли и запах свежести. Но почему-то, именно сейчас, несмотря на непогоду, мне захотелось пройтись по соседнему, заброшенному парку, по которому гулял еще ребенком. Я взрослел, парк старел, пока не оказался совершенно заброшенным. В период своего взросления я перестал посещать его, потеряв к нему всякий интерес. Надев плащ, я быстро вышел на улицу.

Тихий городок в этот ненастный день казался вымершим. У магазина с нехитрой вывеской «24» не наблюдалось обычной суеты. Мне даже показалось, что магазин вовсе закрыт, хотя закрытым я никогда его не видел.

На воротах парка было написано «Доб о пожа ова ь», но я не ощутил доброжелательности в этих ржавых, с потерянными буквами словах. Толкнул рукой калитку – ржавые петли предостерегающе заскрипели. Этот звук в серой дождливой тишине показался странным и предательским. Мне казалось, что я тайком проникаю в чужой дом, отчего почувствовал себя неловко, но все же сделал шаг вперед и побрел по заросшей дорожке.

Дождь прекратился. Но мокрые деревья продолжали сбрасывать со своих пожелтевших листьев накопившуюся влагу. Несколько крупных капель упали за воротник, заставив зябко передернуть плечами.

Я брел по парку, как мне казалось, совершенно бесцельно. Но глаза, слегка затуманенные воспоминаниями далекого прошлого, искали среди осенней листвы старый фонтан, возле которого я любил играть, когда был маленьким ребенком. Тогда это был не просто фонтан – это было что-то волнующее детскую душу. Я любил стоять на влажном парапете и, вытянув руку дотрагиваться до радуги, игравшей в тонких длинных струях воды, вылетавших со «спины» гранитного кита и приземлявшихся ровным кругом у самого парапета. Рядом всегда стояла мать и поддерживала меня за пояс, чтобы я не оказался в фонтане. Отец тем временем покупал мне сладкую вату, маме лимонад, а себе какой-то пенный напиток.

Яркое солнце веселыми бликами играло в колышущейся воде. Вокруг фонтана бегали стайки малышей. Кто-то тоже, вот так, стоял на парапете дотрагиваясь до радуги. Кому-то это делать не разрешали. Я считал, что этим детям совсем не повезло в жизни…

От нахлынувших воспоминаний меня отвлек какой-то звук. Мне сразу стало как-то не по себе. Остановившись, я увидел справа от себя качели. Тихо скрипя они плавно покачивались на цепях в этот дождливый, безветренный день. Я простоял неопределенно долго, глядя как загипнотизированный на все уменьшающуюся амплитуду их движения.

От качелей меня отвлек не менее странный звук, напоминающий плеск воды, отчего показалось, что это заработал тот самый фонтан. Я сразу вспомнил, в какой части парка он находился и быстрым шагом направился туда.

Сквозь деревья, ставшие по-осеннему прозрачными, я разглядел парапет старого фонтана, который частично разрушился и покрылся плесенью. Прячась в траве, уверенно пробивавшейся сквозь трещины в тротуарной плитке, повсюду валялись осколки старой облицовки. Внутри самого фонтана, в самом его центре, по-прежнему лежал кит. Он не плавал в воде как много лет назад, а медленно разлагался, как будто выброшенный на пустынный берег, среди нападавшей листвы и маленьких лужиц, оставшихся после дождя.

Эту мрачную картину я наблюдал лишь мгновение. Перед моими глазами вновь работал фонтан. Вокруг него ходили люди, одетые по-летнему в легкие одежды, в струях воды расцветала радуга, бликами играло солнце, раздавался смех играющей в догонялки детворы, откуда-то доносилась легкая музыка. Кто-то случайно выпустил из рук разноцветные шары, сразу устремившиеся в ярко-синее безоблачное небо.

На парапете стоял маленький мальчик, которого за штанишки держала мать, пока он пытался дотянуться до радуги. Я сразу узнал мальчишку, так как с самого начала невольно искал его глазами среди играющей детворы. Почему-то меня не удивляло и не пугало то, что я сейчас наблюдал в заброшенном осеннем парке. Я просто смотрел на происходящее, стараясь не пропустить ничего из того, что мне посчастливилось увидеть. Мне было все равно, мираж ли это, галлюцинация или еще какая-то аномалия. Я как будто просматривал любительский фильм из частного архива. Только это кино о прошлом, моем прошлом, было четким, объемным, в хорошем качестве, несмотря на всю его давность. Я даже чувствовал тепло летнего дня и аромат ванили, доносившейся от облепленного детьми киоска с мороженым.

Мальчик на парапете неожиданно отвлекся от своего занятия и повернувшись, заглянул мне прямо в глаза. Не отрываясь, он продолжал смотреть на меня с серьезным лицом, немного насупившись. Мать, заметив настороженный взгляд ребенка, повернулась, желая узнать, что его могло так заинтересовать. Я дернулся было вперед к матери, но вовремя сообразил, что я для нее не видим. Было радостно вновь увидеть ее такой молодой и живой.

Воспоминание из далекого прошлого неожиданно и оглушительно взорвалось в моей голове. Я вспомнил все настолько четко и ясно, что теперь все видел глазами мальчика. Вспомнил, как много лет назад, в яркий, солнечный летний день, когда я гулял с родителями по парку, увидел странного человека, одетого в длинный плащ. Человек был бледен, в его широко раскрытых глазах застыло что-то между тоской и радостью, рот был приоткрыт, словно он хотел сказать что-то очень важное. За его спиной, как мне тогда показалось, были деревья, но почему-то мокрые, с желтой опадающей листвой, как осенью. Потом подошел папа и меня больше ничто не занимало кроме сладкой ваты.

Я простоял еще с минуту наблюдая, как подошел отец и принес сахарную вату, мальчик сразу отвлекся, приступив к поеданию лакомства. Вновь ощутив этот вкус, словно не было этих десятилетий, стоявших между мной и мальчиком на парапете, продолжал наблюдать за счастливой семьей, частью которой когда-то был.

И вновь начался дождь, стуча по моему плащу и опавшим листьям. Усиливаясь, он стал медленно размывать яркую картинку детства, постепенно обнажая старые руины, словно смывая краску. Я жадно вглядывался сквозь холодные капли, стараясь насладиться воспоминаниями того счастливого дня. Я еще вижу, как отец снимает меня с парапета, а мать привычным движением поправляет штанишки. Они медленно уходят вглубь парка, уже почти невидимые. Я стоял, глядя на них до последнего, пока дождь окончательно не смыл забытые воспоминания.

Вернувшись домой промокшим до нитки, уставший, но счастливый, я посмотрел на графин с ярким соком, которым тщетно пытался раскрасить этот серый день. Наполнив стакан, я невольно улыбнулся.

В ожидании рассвета

Полупустой автобус ехал очень быстро, мало обращая внимания на попадающиеся кочки. Салон швыряло из стороны в сторону так, что немногочисленные пассажиры были вынуждены держаться за поручни. Дорогу, ведущую в вымирающие поселение одного из южных регионов страны последний раз ремонтировали лет пять назад, когда еще работали угольные шахты. Трасса была как всегда безлюдна в этом глухом, затерянном краю. На это никто не обращал внимания, давно привыкнув к пейзажу пустой дороги. Серые тучи периодически роняли на землю редкие капли дождя, заставляя дворники лениво очищать лобовое стекло размазывая по нему пыль, что хоть как-то заставляло автобус реагировать на внешние раздражители. Но это длилось недолго, уже вскоре вновь выглянуло солнце, наполнив воздух духотой. Не прошло и четверти часа, как поднялся ветер, неся из степи ее жаркое дыхание и высушивая едва намокшую дорогу.

На этом участке дядя Женя знал каждую кочку. Минут через пять на обочине дороги должен показаться обгоревший остов лежащего на крыше старого уазика. Это случилось года четыре назад, когда местный житель возвращался домой из районного центра. Управляемая им машина вылетела в кювет, где опрокинулась несколько раз и, ударившись об столб загорелась. Водителя так никто и не нашел, и он до сих пор считался пропавшим без вести. После этого в поселке пропало еще два человека, которых ищут по сей день. Было высказано много версий случившегося, но истинную причину знали только местные жители, дружно умалчивая о ней.

Дядя Женя вздрогнул, когда недалеко впереди увидел зловещие останки уазика. Что сегодня за день?! Тысячи раз проезжать по этому месту, а сегодня испугаться груды металлолома! Это старость не за горами, дружище Женька, пробормотал он сам себе, когда вдруг чихнул движок, закашлялся и окончательно затих, он решил, что это знак и действительно пора на пенсию. Водитель позволил заглохшему микроавтобусу проехать по инерции еще пару метров, слушая, как под колесами шуршат камушки грунтовки и ропщут пассажиры. Когда они остановились, наступила тишина, нарушаемая завываниями горячего ветра и постукиванием песка по корпусу автобуса. Впереди быстро перебежал дорогу сухой куст перекати-поля. Дядя Женя машинально провожал его взглядом, пока тот не ударился в сгоревшую, уже изрядно запыленную машину. Он вздрогнул второй раз увидев, насколько близко они остановились от нее.

Несколько безуспешных попыток завести автобус вынудили водителя обратиться к пассажирам. Он выбрался из своего сидения и встав между рядами пассажирских кресел, произнес:

– Приношу извинения за причиненные неудобства, сейчас отремонтирую и поедем дальше.

Он вышел на улицу, открыл раскаленный на солнце капот и, внимательно осмотрев его содержимое, приступил к доскональному осмотру. Из автобуса вышло трое мужчин, двое из них закурили дешевые сигареты, экономно воспользовавшись одной спичкой. Мужчины сразу предложили свою помощь в ремонте автобуса. Они были местными и им хотелось как можно быстрее вернуться домой, ну или хотя бы убраться с этого нехорошего участка дороги. В автобусе остались две женщины. Рядом с одной из них скучал утомленный дорогой мальчик лет шести. Он мусолил во рту бутылку с каким-то напитком, безразлично разглядывая открывающийся за окном унылый пейзаж.

Дядя Женя продолжал возиться в недрах капота, когда к нему подошел один из мужчин, коптя сигаретой.

– Дядь Жень, – обратился он, прищуривая глаза, вокруг которых залегли глубокие морщины. – Ты возишь нас по этой трассе кучу лет и не раза не ломался. А сегодня тебя угораздило, да еще и в таком месте! Я не хочу тебя торопить, но дело к вечеру…

– Скажи мне, Серега, – спросил водитель, не отрываясь от дела, понимая, что именно беспокоит его пассажиров. – Почему бы вам не сдать эту сгоревшую рухлядь на металлолом и дружно не пропить вырученные деньги? Нет машины – нету слухов!

Сергей посмотрел на пожилого водителя так, словно тот богохульствовал, и поспешил ему возразить.

– Да все ее боятся! Так боятся, что рассказывают целые легенды и страшные истории, которым я между прочим верю. Вот почему она еще здесь? Почему за четыре года ни один алкаш не сдал ее на металлолом, как ты говоришь, хотя бы потому, что нам, в нашем поселении уже и пропивать нечего? Потому что это не местные страшилки, а чистая правда!

– Не подскажите, долго еще ремонтироваться? – спросила женщина, высунув голову из открытой двери автобуса.

Сергей глянул в сторону закопавшегося в капоте водителя и, махнув в его сторону, пожал плечами.

– Все зависит от дядь Жени. Надеюсь, он отремонтирует до того, как стемнеет.

Сотовая связь в этих глухих местах не работала. Оставалось надеяться только на то, что волнующиеся родственники позвонят в ближайший городок, откуда выехал автобус, и сообщат, что он так и не доехал до Шахт.

Ночь сгустилась быстро, окутав всю трассу непроглядной тьмой. Признав свою беспомощность в серьезной поломке автобуса, дядя Женя дремал, откинув свое водительское кресло назад, положив для надежности рядом с собой монтировку. Его это успокаивало, ведь он единственный, кому пришлось ночевать лицом к лобовому окну, за которым стояла непроглядная дорожная темень, скрывающая легендарный уазик. Он мог лечь спать и в салоне, развалившись на задних сидениях, но чувство долга и сознание того, что он человек, отвечающий за всех, заставило подать пример бесстрашия перед суеверным салоном. Им оставалось только ждать, когда из города пригонят другой автобус, дежуривший в ночную смену в депо. Ждать и надеяться, что он приедет раньше тех, кто бродит в этих глухих местах по ночам.

Дежурный автобус приехал только ближе к полуночи, чтобы забрать пассажиров. Но сломавшийся автобус оказался пустым. Он одиноко стоял на ночной трассе с открытыми дверьми и валявшейся рядом монтировкой. Водитель решил, что все разъехались на попутках и закинув монтировку обратно в автобус дяди Жени, поспешил вернуться в райцентр.

Антон сидел за рабочим компьютером в офисе, набирая текст по своим черновикам, когда к нему подошел шеф.

– Антоха, хватит протирать штаны! Для тебя работа!

– С командировкой?

– Да, все как ты любишь.

– Здорово! За границу? На самолете?

– Нет, не за границу. На электричке за день до райцентра местного доедешь. Дальше будет один вымирающий поселок под названием Шахты. – Шеф присел увесистой половинкой на край соседнего стола. – Только от шахт там осталось одно название да заброшенные штольни и проржавевшее оборудование. Закрыли их лет пять назад. Вроде как предприятие обанкротилось, а продать никому не смогли. Но по слухам там другая причина.

– Какая?

– Вроде там наткнулись на какое-то захоронение…

– Не смешите меня! – Антон смело перебил своего патрона, высказав свою точку зрения. – Когда это закрывали предприятия по таким пустякам?

– И после этого на шахте начались несчастные случаи, – терпеливо продолжил шеф.

– Ну разумеется! – Антон поднялся со стула с хрустом выгнув спину. – Когда предприятие по каким-либо причинам несет убытки, оно начинает экономить на безопасности. Вот вам и причина.

– Это я и без тебя знаю. Дело в том, что после закрытия в этом поселки стали пропадать люди. Именно те, кто не успел до захода солнца закрыться в доме. – Шеф пропустил мимо ушей скептическую ухмылку сотрудника, продолжив знакомить его с материалами задания. – Вроде как по ночам из шахты выходят потревоженные духи и хватают всех на своем пути. Но вот в дома проникнуть не могут. Поэтому весь поселок ночью буквально вымирает, отсиживаясь по норам.

– Если честно, я даже заинтригован. – Антон снова уселся в свое рабочее кресло. – Что от меня требуется? Развеять эти страшилки или наоборот, написать жуткую статью с подробностями, как любят наши читатели?

– Конечно, второе! Сгоняй в этот поселок, сделай снимки старой шахты, местных жителей, запуганных страшными сущностями. И побольше ужаса и мистики в статье нагони. Место подходящее. Так что вперед! Послезавтра жду тебя с готовой статьей.

Антон сидел на переднем месте старой доброй «копейки», рассказывая свою историю подобравшему его водителю, который представился Александром.

– И много ты прошел? – спросил он.

– Не знаю, – честно ответил Антон. – Я таксиста в райцентре нанял, но мы сломались по дороге, и он обратно поехал, а я дальше пешком в Шахты пошел. Оттуда, где мы сломались, было километров двадцать. Мне так таксист сказал. Там, еще была какая-то сгоревшая после аварии колымага.

– Что прям там и сломались? – недоверчиво переспросил водитель. – Рядом с перевернутым уазиком?

– Да, он там рядом валялся, запыленный весь. Скажите, автобус правда раз в неделю к вам ходит?

– Да. – Односложно ответил Александр, не отрывая от дороги глаз. По его лицу было видно, что он напряжен и чем-то озабочен. Антон решил, что это вызвано упоминанием о сгоревшем уазике и связанными с ним слухами, которых так бояться местные жители.

По прибытию в Шахты Антон поблагодарил Александра и отправился по своим делам. В этом заброшенном, вымирающем городке он планировал провести один день, чтобы уже вечером вернуться обратно в райцентр на попутке или наняв кого-нибудь из местных. По опыту Антон знал, что в таких местах трудно раздобыть что-либо стоящее; как правило вся информация сводилась к местным, никому неинтересным новостям, слухам и байкам старого поселения. Но сегодня основной темой разговоров стала новость о сломавшемся автобусе, пассажиры которого бесследно исчезли. Эта новость сильно взбудоражила население поселка, шептавшееся об этом на каждом углу. Антон сначала незаметно подслушивал разговоры жителей, составляя в голове общую картину, после чего обратился к ним напрямую. Но местные не особо охотно разговаривали с приезжим журналистом, отвечая односложно или просто пожимая плечами, а то и вовсе спешили уйти подальше при его приближении. Когда он обращался с просьбой отвезти его за деньги к заброшенным шахтам, на него смотрели как на сумасшедшего. Антону пришлось тащиться туда пешком, чтобы сделать пару снимков ржавых железяк и поросшие травой кучи не переработанного сырья, потратив на поход около двух часов. Ничего необычного и тем более страшного он там не увидел. Тогда журналист решил отправиться в райцентр, чтобы узнать у местной полиции все подробности произошедших здесь исчезновений. Он признался себе, что был немного разочарован, ожидая чего-то большего. По сути он мог накатать статью об этих забытых Шахтах, не выходя из офиса.

Но уехать в райцентр оказалось проблематично, так как местный автобус ездил туда раз в неделю по выходным. Оставалась надежда только на то, что кто-то из местных согласиться отвезти его на своей машине. Но такого человека нужно было еще найти, учитывая недоверчивое отношение жителей к нему, считавших, что он ворошит то, о чем даже думать нельзя.

На запыленной центральной площади возвышался квадратный короб кирпичного двухэтажного магазина – самого высокого здания в поселке. Первый этаж занимал продуктовый отдел, второй был отдан под прочие товары необходимые в быту. Войдя в магазин, он обратился к скучавшей за прилавком продавщице, листавшей яркий журнал, в котором на каждой странице обсуждали звезд шоу бизнеса.

– Здравствуйте! – обратился Антон, – разрешите поинтересоваться…

– Я вас слушаю, – ответила продавщица, коротко глянув на журналиста.

– Не подскажите, как от вас можно уехать в райцентр?

– Да ни как, – ответила она, не отрывая глаз от журнала.

– Я знаю, что автобус не ходит, но может вы знаете, кто согласиться отвезти меня. Я заплачу.

В магазин вошел посетитель, в котором Антон узнал подбросившего его до Шахт Александра. Он вразвалочку подошел к прилавку, приветственно кивнув Антону головой.

– Сайку черного и белого, – произнес он, высыпав на прилавок горсть мелочи. – И два пива.

Протянув мужчине хлеб и пиво, продавщица, не считая, сгребла мелочь в кассовый аппарат.

– Молодой человек собрался в райцентр на ночь глядя, – сообщила она покупателю.

Александр взглянув на Антона, чему-то усмехнулся.

– Завтра утром тебя отвезу, – бросил он.

– Мне бы сегодня…

– Завтра утром, – перебил Александр. – Пойдем прогуляемся.

Антон вышел из магазина следом за мужчиной, догадавшись, что тот хочет ему что-то рассказать. И не ошибся. Они не спеша шагали по пыльной улице в сторону дома Александра, потягивая пиво.

– Тебя как вообще сюда занесло?

– По работе.

– Знаю. Но почему именно к нам? Или до вас дошли кое-какие слухи о нашем поселке?

– Слухи? Это вы все про ту колымагу на дороге, пропадающих людей и бродящих по ночам мертвецов в вашем поселке? Да, у меня задание – собрать об этом материал. И поверь, в каждом таком найдутся страшные истории.

– Ты не понимаешь, Антон. Точнее не знаешь. Колымага на дороге только верхушка айсберга.

– Хорошо, куда тогда делись пассажиры из автобуса?

– Этого нам никогда не узнать.

– Полиция разберется, – уверенно заявил Антон.

– Не разберется! – еще увереннее возразил Александр. – Все, нет больше нашего дяди Жени и всех остальных.

Солнце коснулось горизонта, когда мужчины подошли к давно не крашенному железному забору. Дом Александра стоял на краю поселка возле грунтовой дороги, ведущей в заброшенные шахты. Отблески заходящего светила позволили разглядеть силуэты наземных строений, замерших на фоне темнеющего неба. Александр допил бутылку пива, бросив к себе в огород через забор.

– Извини, – сказал он, – я не могу пригласить тебя в дом и оставить с ночевкой – я тебя не знаю. Но и оставаться на улице тебе тоже нельзя.

Антон внимательно смотрел на тревожное лицо мужчины, который со страхом в глазах смотрел в сторону заброшенной шахты, отчего ему стало не по себе. И пугала Антона не заброшенная шахта, а целый поселок слишком суеверных людей, в котором ему предстояло провести целую ночь.

– Что не так с этой шахтой? – спросил он. – Почему ее закрыли?

– Это долгая история.

– Я никуда не тороплюсь, – стандартно ответил молодой журналист.

– И напрасно. Солнце почти скрылось. Пойдем!

Александр завел Антона во двор. Возле дома росла старая раскидистая береза, устало наклонив свою крону на крышу. Под ней стояла «копейка», на которой Антон добрался до этого поселка. Дальше шел невысокий деревянный гараж с распахнутыми настежь воротами. Подойдя к ним, хозяин затворил одну половину, повернувшись к Антону.

– Проходи, – произнес он, входя в темное чрево гаража.

Антон вошел вслед за ним. В гараже стандартно пахло бензином, машинным маслом и пылью. Включив свет, Александр указал на старый диван, стоявший в углу.

– Перекантуешься здесь. Сейчас принесу поесть.

Оставшись один, Антон разглядывал старый пыльный гараж, где с потолка свисали инструменты, по всем стенам, на толстых вбитых гвоздях висели порванные пакеты, сумки, вещи. В противоположенном от дивана углу стоял неработающий холодильник без дверцы с набитым в него хламом. Рядом письменный стол, заваленный промасленными деталями и два грязных стула. В этом месте журналисту предстояло провести ночь. Но это его не беспокоило и, тем более не пугало. Антон относился ко всему происходящему как к издержкам профессии.

Вскоре появился Александр, неся в одной руке сковородку с торчащими из нее вилками, в другой початую бутылку местного самогона. Весь этот ужин он поставил на стол отодвинув запчасти горячей сковородой. Из выдвижного ящика вынул две стопки поставив их на стол, предварительно сдув с них пыль. Налив до краев, он протянул одну из них Антону.

– Ну, будем здоровы! – стукнувшись, хозяин махом опрокинул стопку, закусив черным хлебом. Антон последовал его примеру. Пока он закусывал жареным мясом с луком, хозяин разлил еще по одной и так же до краев.

– Ну давай! Мне тебя завтра в город везти, поэтому удовольствие не растягиваю.

Сказав это, Александр залил в себя еще стопарь скромно закусив хлебом, предварительно пропитав его в поджарке. Антон решил не отставать от хозяина, желая таким образом скоротать этот вечер. Пойло на вкус было на редкость отвратительное, но голову кружило легко и мягко. После третьей стопки Антон решил, что пора поговорить с хозяином по душам.

– Спасибо тебе за ночлег, – начал он. – Но скажи, почему мне нельзя оставаться на улице ночью? Из-за местных?

– Да, из-за местных, – произнес хозяин, оглянувшись в открытую половину ворот. Там, на улице, уже окончательно стемнело, и темнота плотно подступила к воротам гаража, освещенного тусклой от пыли лампочкой с висевшей на ней паутиной.

– Они не любят приезжих?

– Они никого не любят!

– Александр, ты меня извини, но я ни за что не поверю, что в заброшенном, вымирающем поселке по ночам орудует банда хулиганов, наводящая на всех страх.

Хозяин неожиданно схватил Антона за затылок и придвинув к себе, зашептал на ухо.

– Ты не знаешь, кто ходит здесь по ночам! Ты не знаешь, чего они хотят! И, надеюсь, ты никогда не узнаешь, как они выглядят! Тебе очень повезло, что они не забрали тебя, пока ты шарился возле их логова и фотографировал.

Оттолкнув Антона, хозяин разлили еще по одной.

– Слушай меня внимательно. – продолжил он. – Сейчас я пойду домой, и ты сразу закроешься за мной. Погасишь свет, ляжешь спать. На улице ты будешь слышать странные звуки, голоса, шаги. Возможно кто-то будет стучать тебе в дверь – не вздумай открывать! Сиди здесь пока не поднимется солнце. Ты меня понял?!

– Понял, конечно.

– Не верю! – хозяин схватил Антона за грудки обеими руками. – Журналисты вечно суют свой нос куда ни надо и вам это сходит с рук. Но поверь, в этом месте любопытство тебя убьет! – Взяв стопку, хозяин посмотрел на Антона. – Извини за грубость. Это все страх. Хочешь узнать, чего мы так боимся – оставь дверь открытой, и ты все узнаешь. Но вот только рассказать уже не сможешь. Как не сможет рассказать дядя Женя со своими пассажирами, которых ищет полиция.