Поэзия убийства
Теперь же Мирослава решила нанести визит Алевтине Самойловне и не была уверена, что Горшкова этому обрадуется. Хотя, судя по всему, имиджу «Шамаханской царицы» навредить это никак не может.
Детектив выждала достаточное время для того, чтобы Эльвира Родионовна успела оформиться и проследовать вглубь салона на выбранные ею процедуры.
Оставив машину на стоянке, Волгина подошла к входу, двери тотчас разъехались, и Мирослава оказалась в холле. Убедившись в том, что она не попадёт в поле зрения Кобылкиной, детектив шагнула к стойке. На ресепшене была хорошо знакомая ей Елена Олеговна Королькова. По округлившимся глазам Леночки Мирослава догадалась, что девушка тоже её узнала и слегка испугалась.
– Здравствуйте, Лена, – приветливо проговорила Мирослава, – ради бога, не дрожите и не бледнейте, я не несу никаких плохих вестей.
– Правда? – воспряла духом Королькова. – А то у меня душа в пятки ушла, – простодушно призналась девушка.
– Ну и напрасно, – продолжая улыбаться, ответила Мирослава, – мне просто захотелось заглянуть на огонёк к Алевтине Самойловне. Вы не против?
– Я? – удивилась Леночка. – Что вы! – смутилась она. – Я сейчас позвоню Алевтине Самойловне и сообщу ей о вашем приходе. Вы не возражаете?
– Ни в коем разе. – Мирослава присела на одну из обитых алым бархатом банкеток и приняла самый что ни на есть беспечный вид.
Вскоре до неё донёсся звонкий голос Леночки:
– Алевтина Самойловна просит вас подняться к ней поскорее!
– Спасибо, Лена, – дружелюбно улыбнулась девушке Мирослава и поспешила к лестнице.
На второй этаж, где находился кабинет директора салона, она предпочитала подняться пешком. Когда она оказалась в коридоре второго этажа, то увидела, что Горшкова уже стоит возле распахнутой двери.
– Мирослава! – воскликнула она. – Как я рада вас видеть!
– Я тоже рада, Алевтина Самойловна.
– Аля! Просто Аля! – перебила Горшкова. – Мы же договаривались! – Губы женщины дрогнули в милой капризной гримаске.
– Хорошо, Аля, – невольно улыбнулась Мирослава. – Но я должна признаться, что пришла к вам по делу.
– Так я и знала, – погрустнела директор «Шамаханской царицы», – опять что-то случилось?
– Для вас ничего! А у меня работа такая – заниматься тем, что где-то у кого-то или с кем-то случается.
– Да, я помню. А к нам это точно никак не относится?
– Можно сказать, что никак. Просто мне нужна ваша помощь.
– Для вас всё, что хотите, – тихо вздохнула Алевтина Самойловна, и Мирослава догадалась, что не все опасения покинули хозяйку салона красоты.
Глядя на Горшкову, Мирослава в который раз невольно ею залюбовалась. Хозяйка салона сама была самой настоящей Шамаханской царицей! Хотя внешнее различие между куклой, сидящей в витрине, и Алевтиной Самойловной было налицо. Если у царицы волосы были чёрные, то у Самойловой каштановые с заметным рыжеватым отливом. Глаза не чёрные, а серебристо-серые, губы небольшие и не яркие, как у Шамаханской царицы, а нежно-розовые. И всё же было такое ощущение, что внутренняя суть Алевтины – царская, шамаханская – неосознанно гордый наклон головы, движения узких, точно взлетающих рук, хотя она и не была губительницей мужчин. Скорее наоборот, страдала от их недостатка. А может быть, и не страдала вовсе. А жила себе поживала в своём собственном мире под заботливым и надёжным крылышком старшего менеджера Павла Антоновича Силаева, который когда-то был другом её старшего брата. А теперь вот стал неофициальным опекуном сестры.
Мирослава не сомневалась в том, что Силаев был влюблён в свою подопечную. Что чувствовала к Павлу Антоновичу Алевтина, оставалось тайной за семью печатями. И хотя детектив была уверена, что лучшего мужа, чем Силаев, Горшковой не найти, ей и в голову не приходило заговаривать об этом с хозяйкой салона. Во-первых, это не её дело, а во‑вторых, Алевтина могла не хотеть выходить замуж, как не хотела и она сама.
Зато о том, что привело её в салон, она решила рассказать Алевтине откровенно и поведала историю убийства бизнесмена в красках, опустив лишь некоторые детали. Держать в тайне убийство Тавиденкова не было смысла, так как кто-то уже поместил информацию в интернете, и её мог прочесть любой желающий. Мирославе очень хотелось знать, кто это сделал. Сама она подозревала вдову Тавиденкова. Побудительным мотивом для этого могло служить желание запугать Кобылкина и сделать Дениса Сергеевича более покладистым, отбив у него охоту добиваться от Тавиденковых продажи акций мужа, если таковая у него возникнет.
– Это же просто ужас! – вырвалось у Горшковой.
Мирослава кивнула.
Алевтина же, подумав полминуты, неожиданно для детектива выдала:
– А вы знаете, Мирослава, мне всё это кажется подставой!
– Что? Убийство?
– Да нет же! Антураж! Не верю я, что кто-то из рабочих или даже целая группа всё это устроили. Они могли со злости двинуть хозяина камнем, но чтобы украсить его труп рябчиками и ананасами… Да ни в жизнь!
– Согласна с вами, – сказала детектив.
– А его компаньон не мог постараться?
– Полиция проверила его, у Кобылкина алиби. Он был в загородном клубе.
– Кутил?
– Нет, это деловой клуб предпринимателей. Хотя что они там делают, мне неизвестно.
– А клуб этот далеко от усадьбы Тавиденковых?
– Да, расстояние приличное. К тому же свидетели и камеры утверждают, что Кобылкин не покидал клуба до полвторого ночи.
– А что вы хотите от меня? – с любопытством спросила Алевтина Самойловна.
– Ваш салон посещает жена Кобылкина Эльвира Родионовна.
– Да?
– Я сама видела, как она недавно вошла сюда и отправилась на процедуры. Но меня интересует не столько она, сколько Стелла Эдуардовна Тавиденкова. Она является вашей клиенткой?
– Одну минуточку, – Горшкова взяла мобильник и, вызвав абонента, попросила: – Леночка, посмотрите, пожалуйста, Стелла Эдуардовна Тавиденкова является нашей клиенткой? – Получив ответ, она отключила связь. – Да, Стелла наша постоянная клиентка.
– Я хотела бы выяснить круг её знакомых. Вы не знаете, как это можно сделать?
– Нет ничего проще! – воскликнула Горшкова. – Вам нужно поговорить с лучшей подружкой всех наших клиенток!
– Кто это? – недоумённо спросила Мирослава.
– Наш маникюрщик Юлий Аркадьевич Гордиевский. Он прекрасно ладит со своими клиентками. Дамы его обожают! Только и слышно «Юлик душка!».
– Что ж, я поговорю с ним.
– Юлий не станет говорить с посторонними. Вы ведь даже не наша клиентка. – Горшкова укоризненно погрозила ей пальцем и улыбнулась.
Мирослава посмотрела на свои руки и решительно заявила:
– Тогда я ею стану прямо сейчас! Отправлюсь к вашему Юлию немедленно.
– Не всё так просто, – остудила её пыл Алевтина.
– То есть?
– Лучше, если это сделает мужчина.
– Что сделает? – удивилась Мирослава.
– Отправится к Юлию.
– Вы же сказали, что Гордиевский – лучшая подружка всех клиенток?!
– Правильно! Юлий выслушивает их щебет, умеет вовремя посочувствовать, пошутить, подбодрить, даже что-то посоветовать. Но он ещё и умеет хранить секреты. Однако есть у него один небольшой недостаток.
– И какой же?
– К женщинам Юлий относится пренебрежительно, в душе, разумеется. Внешне это никак не проявляется. Но до серьёзных разговоров с женщиной он не опустится.
– Прямо как король Франции Людовик XI, – усмехнулась Мирослава. – Правда, их величество не утруждало себя тем, чтобы скрывать своё пренебрежение, не упуская случая упомянуть об отсутствии у женщин ума. Придётся отправить к нему Наполеонова.
– Ни в коем случае! – Алевтина сделала испуганное лицо.
– Почему?
– Потому что ваш бравый капитан испортит всё дело!
– Что же делать?
– Как что делать? – Горшкова сделала большие глаза. – У вас же есть положительный во всех отношениях помощник! Просто античный бог и ума палата! Я хотела сделать с него куклу, но он мне категорически отказал.
Мирослава расхохоталась. Морис ничего не говорил ей о просьбе «Шамаханской царицы».
– Вам смешно, – сказала Алевтина, – а я была так огорчена! Не поверите, я даже во сне плакала.
Мирослава постаралась сдержать улыбку.
– Я вот думаю, что теперь впору огорчаться мне.
– Это ещё почему?
– Потому что Морис не слишком-то разговорчив.
– О! Об этом вы можете не беспокоиться!
– То есть…
– Юлий сам заговорит кого угодно. Он вообще может трещать без умолку, если его не остановить.
– Интересно…
– Для Юлия самое главное – красивые руки человека, неважно – мужчины или женщины. Глядя на них, он буквально тает, и его тянет на откровения, как у некоторых развязывается язык после бокала хорошего вина. Так что ваш помощник, не прилагая особых усилий, сможет вытащить из него нужную вам информацию.
– Что ж, завтра с утра Морис будет в вашем салоне.
– Пусть он подойдёт к Корольковой, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений, Лена оформит его как обычного клиента.
– А у вас много клиентов мужчин? – не удержавшись, спросила Мирослава.
– Хватает, – кивнула хозяйка «Шамаханской царицы». – В наше время всё больше мужчин, которые хотят выглядеть ухоженными.
Поблагодарив Горшкову, детектив отправилась домой, заверив Алевтину, что с утра Миндаугас будет возле стойки администратора.
Вот только Морис совсем не обрадовался заданию Мирославы.
– Только этого мне не хватало, – проворчал он.
– Если бы я могла превратиться в мужчину, я бы справилась с этим сама!
Миндаугас фыркнул:
– Вашей мужественности позавидует любой мужчина.
– Может, это и так, но, судя по всему, Юлий измеряет мужественность наличием бицепсов и бороды. Нет бороды – нет ума.
– У меня нет броды!
– Отрасти!
Морис бросил на неё такой яростный взгляд, что она, рассмеявшись, проговорила с грузинским акцентом:
– Вах, боюс! Боюс! Миндаугас! В конце концов, это твоя работа!
– Хорошо, – холодно ответил он, – я схожу в салон.
– И принесёшь информацию!
– Постараюсь. Как жаль, что у Тавиденковой нет страницы в сетях. Тогда не нужен был бы никакой высоколобый Юлий.
Мирослава ничего не ответила своему помощнику и не выразила сочувствия. Он вздохнул и стал накрывать на стол.
Стрелки часов подбирались к одиннадцати вечера, когда позвонил Шура.
– Вы не спите? – спросил он Мориса, снявшего трубку стационарного телефона.
– Пока нет, – ответил Миндаугас безрадостно.
– Ты чего такой печальный? – спросил Наполеонов.
– Да так, задание получил, – неопределённо отозвался Морис.
Мирослава фыркнула и хотела взять трубку у Мориса, но он отвёл руку и спросил Шуру:
– Ты чего так поздно звонишь?
– Порадовать тебя хотел, – ответил Наполеонов.
– Так радуй, – разрешил Миндаугас.
– Костомарова пришлось отпустить.
– Так это хорошо.
– Хорошо-то оно хорошо. Мирославы поблизости не наблюдается?
– Да, она здесь. Передать ей трубку?
– Не надо, – почему-то испуганно ответил Наполеонов. – Лучше спроси у неё, не нарисовался хотя бы туманно образ подозреваемого.
– По-моему, она пока в процессе, – усмехнулся Миндаугас.
– Тогда спокойной ночи. Я тоже пойду домой.
– Так ты не из дома звонишь?
– Нет. Не все же могут работать на дому, – не удержался Шура от колкости. Но Морис пропустил её мимо ушей. Тогда Наполеонов добавил: – Поцелуй за меня Мирославу и Дона.
– С удовольствием.
– Ты только с котом не переборщи, – хихикнул напоследок Шура и отключился.
Морис вздохнул, положил трубку, подошёл к Мирославе и чмокнул её в щёку, потом взял с дивана кота и расцеловал его в обе щёки.
– С тобой всё в порядке? – спросила Мирослава.
– В относительном, – отозвался Миндаугас.
– И как тебя понимать?
– Если вы насчёт поцелуев, то это Шура просил.
– С каких это пор ты стал выполнять все его просьбы?
– Не все, а только те, что доставляют мне удовольствие, – признался Миндаугас и вышел из гостиной, утащив с собой кота.
Насчёт кота Мирослава не волновалась, она знала, что самое большее через полчаса Дон запрыгнет на её кровать. А настроение Мориса несколько огорчало её. Но она решила, что он переживёт своё недовольство её заданием.
«А там, глядишь, и подружится с Юлием», – промелькнула у неё озорная мысль.
Когда она закрывала штору на окне в своей спальне, за окном в траве тихо шуршал ветер.
«Совсем как бесприютный мышонок, – подумала она. – Как хорошо, когда есть крыша над головой, уютная постель и ощущение того, что ты не одна в мире и в собственном доме. Жаль только, что в постель приходится каждый вечер ложиться одной».
Мирослава присела на кровать. И тут раздались мягкие шаги, дверь приоткрылась и снова закрылась.
– Мяв, – прозвучало почти у самого её уха.
«Ну, хоть кот», – подумала она, обняла Дона и уткнулась лицом в мягкую густую, шелковистую шерсть.
«Мы живём почти как муж и жена», – думал тем временем Морис, натягивая простыню почти до самого подбородка, хотя в комнате было тепло.
Он чувствовал, что нравится Мирославе, нередко он ощущал горячие волны желания, которые накатывали на него с её стороны. А какие жадные взгляды ловил он на себе время от времени. Казалось, что она была готова на всё! Кроме того, чтобы пойти с ним в загс. Он не понимал почему.
Соблазн согласиться обойтись без свадьбы для него был высок, но ещё больше был страх перед её непостоянством. Он боялся, что, потеряв к нему интерес как к любовнику, она станет тяготиться его присутствием в доме. И что тогда? Умереть у неё на пороге? Эта перспектива Мориса не прельщала. И он пообещал себе, что непременно что-нибудь придумает и окольцует непокорную тигрицу с серо-зелёными глазами, взгляд которых может проникать в самые сокровенные уголки его души.
Глава 13
На следующее утро Морис сразу после завтрака отправился в салон красоты «Шамаханская царица».
Поездка эта ему однозначно была не по душе. Но что поделаешь. Успокаивало то, что в современном мире необязательно было быть женственным, чтобы заботиться о своей внешности. Даже термин специальный придумали – «метросексуал», хотя он совершенно не относится к обозначению сексуальной ориентации.
Метросексуал – это стиль жизни, ориентированный на постоянную заботу о себе, о своей внешности. Что ещё можно сказать о метросексуалах? Они всегда ухожены, обладают хорошим художественным чутьём и эстетическим восприятием. Они не считают зазорным следить за новинками моды, читать специальные журналы, покупать одежду в фирменных магазинах и нередко за границей. Современные метросексуалы в подавляющем своём большинстве хорошо обеспеченные люди, проживают в мегаполисах и больших городах. Они не скупятся, тратя деньги на себя любимого. Но, увы, не на свою женщину… Хотя интимные отношения они поддерживают именно с прекрасным полом. Но ценят в нём не столько душу, сколько внешний вид, умение подать себя.
«Мирослава с её пристрастием к джинсам и кроссовкам точно не является мечтой метросексуала, – усмехнулся про себя Морис, – этих красавчиков не вдохновит её чёрный пояс по карате, умение стрелять с двух рук и лихое, порой на грани фола, вождение автомобиля».
«Метросексуалы обожают многочасовой шопинг», – вспомнил Миндаугас.
«Короче, ужас!» – Морис на мгновение зажмурился. Но тотчас открыл глаза. Всё-таки он ещё был не в салоне, а за рулём автомобиля на довольно оживлённой трассе.
Детектив знал, что метросексуалов много среди представителей шоу-бизнеса. Круг же его общения лежит в иной плоскости.
Однако ему нужно было вжиться в образ этого завсегдатая фитнес-клубов и дорогих салонов красоты.
И тут неплохо вспомнить о Пушкине, если Александр Сергеевич говорил, что можно быть дельным человеком и думать о красе ногтей, то почему бы не поверить ему.
«Как денди лондонский одет…» – прошептал Морис вслух.
Он и впрямь постарался одеться стильно, правда, без излишеств.
Подъехав к «Шамаханской царице», он сосчитал до десяти, выбрался из салона «БМВ», закрыл машину и уверенно зашагал к дверям салона, которые перед ним тотчас разъехались.
Он узнал охранника, но тот его, кажется, нет. Зато Леночка Королькова, стоявшая за стойкой администратора, узнала его сразу и расцвела, как майская роза. Что и неудивительно, разве может девушка забыть такого парня, как Морис Миндаугас. Да и Алевтина Самойловна постаралась – и не только напомнила, но и проинструктировала свою сотрудницу.
– Здравствуйте, Елена Олеговна, – кивнул Миндаугас, приветливо улыбаясь девушке.
– Просто Лена, – ответила Королькова не менее приятной улыбкой. – Вы хотите пройти у нас все процедуры?
– Нет-нет, – испуганно ответил Морис.
Королькова спрятала улыбку в уголках губ.
– Да-да, я запамятовала, Алевтина Самойловна сказала, что вас интересует массаж кистей и обработка ногтей.
– Что-то в этом роде, – кивнул детектив.
– Тогда вы пришли по адресу! Никто не способен сделать это лучше нашего Юлика!
– Простите…
– Нашего мастера зовут Юлий Аркадьевич Гордиевский.
– Приятно это узнать от вас, Леночка.
– Почему?
Миндаугас загадочно улыбнулся.
– А уж мне как приятно с вами пообщаться, – не моргнув глазом ответила Королькова и приступила к оформлению документов.
Тем временем Морис краем глаза, к своему большому облегчению, заметил, что в холле расположились ещё трое мужчин.
– Они тоже к Гордиевскому? – спросил он.
– Нет, это наши постоянные клиенты. У них сегодня другие процедуры. Вы будете платить наличными или картой?
– Картой.
После того как расчёт был завершён, Королькова объяснила, как Морису дойти до кабинета мастера Гордиевского.
– Там нужно будет занять очередь? – спросил Морис.
– Ну что вы! – искренне возмутилась Леночка. – Я забронировала вам время. Сразу же пройдёте в кабинет Юлика.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Мы очень надеемся, что вам у нас понравится и вы станете нашим постоянным клиентом.
Морису не хотелось разочаровывать девушку, но и лгать он ей не собирался, поэтому, не проронив ни слова в ответ, только лучезарно улыбнулся.
Королькова не обманула. Едва Морис постучал в дверь, как сразу же был приглашён внутрь.
Кабинет Гордиевского совсем не был похож на закуток маникюрши в парикмахерской, он представлял собою скорее будуар какой-нибудь маркизы.
«Так вот где заботятся о красоте ногтей современных денди», – подумал Миндаугас.
– О! – тем временем вырвалось помимо воли у хозяина кабинета, едва он увидел детектива. Но Гордиевский тотчас опомнился: – Проходите, пожалуйста, меня зовут Юлий Гордиевский.
– Морис Миндаугас, – представился детектив и опустился в кресло, на которое ему указал взмахом ухоженной руки Юлий.
– Вы из Прибалтики? – спросил мастер.
– Можно сказать и так. Из Литвы.
– Как же, как же, – рассеянно проговорил Гордиевский. – Русско-литовское княжество. Как сейчас помню, князь, как его… – Юлий пощёлкал пальцами.
– Князей было несколько, – подсказал Морис, пряча улыбку, – княжество просуществовало с тринадцатого до конца шестнадцатого века. Его называли также Литовская Русь.
– Да-да, припоминаю уроки истории, – пробормотал рассеянно Юлий.
Было видно, что он потерял интерес к русско-литовскому государству если не навсегда, то надолго.
Морис не корил его за это. Ведь, судя по всему, «мастер ухоженных рук», как назвал его про себя детектив, хотел сделать ему приятное своим упоминанием о литовском князе.
– Но вернёмся к нашим рукам, – сказал Гордиевский, опускаясь на место мастера.
Он внимательно рассмотрел руки детектива.
– Ну, что сказать, руки у вас великолепные! Но, – Гордиевский поднял вверх указательный палец, – нуждаются в более тщательном уходе.
– Именно за этим я сюда и пришёл, – тихо ответил Морис.
– И правильно сделали! – воскликнул Юлий и тут же, подняв глаза, вперился в лицо Мориса. По его глазам было видно, что и за лицом Мориса он поухаживать не отказался бы. Но это был не его профиль, поэтому Гордиевский снова вернулся к рукам. – А вы знаете, – спросил он, – такого бельгийского писателя, как Сименон?
– Кто же не знает отца Мегрэ, – ответил Морис.
– Вот именно! Но вы наверняка не знаете того, что, когда у Сименона не было вдохновения и на него накатывала меланхолия, он шёл… Куда?
– В бистро, – решил подыграть Гордиевскому детектив, хотя прекрасно знал, о чём именно Юлий собирается ему поведать.
– А вот и нет! – обрадованно воскликнул мастер. – Он шёл к маникюрше! И опытные манипуляции этих, без преувеличения будет сказать, фей возвращали ему и вдохновение, и умиротворение.
– Я думаю, что вы тоже волшебник своего дела, – решил пролить немного живительной лести Морис.
– Я бы мог сказать, что я ещё только учусь, – напустив на себя скромный вид, потупился Юлий. – Но вы не ошиблись! Я мастер своего дела! И я больше не могу терпеть! Я буквально истекаю желанием.
При этих словах Морис похолодел. Но, к счастью, Гордиевский быстро продолжил:
– Приступить к процедурам, которые придадут вашим рукам воистину королевский вид.
Детектив про себя облегчённо вздохнул и расслабился.
Гордиевский и впрямь оказался высококлассным мастером. Его прикосновения были почти неощутимы, но действовали на клиента чуть ли не магически. Морису захотелось закрыть глаза и задремать. Но он пересилил себя и проговорил вкрадчивым голосом:
– Наверное, вам не очень-то интересно работать с мужскими руками.
– Ну что вы! – горячо возразил Юлий и тут же сдал назад. – Женские ручки, конечно, нежнее мужских, у них более тонкая кожа, и они требуют более бережного подхода, но уверяю вас, мне доставляет удовольствие и работа с мужскими руками. Вы мне верите?
– Верю, – ответил Морис и перевёл разговор в нужное ему русло, – но к вам меня привели женские руки.
– Как это так? – удивился Юлий.
– Очень просто, – не моргнув глазом солгал Морис, – нам с подругой потребовался строительный материал, и мы купили его у производителя. Там случайно оказалась жена хозяина Стелла Эдуардовна Тавиденкова, ухоженность её рук просто потрясла меня, и я выразил своё восхищение вслух. Тогда-то она и сказала мне, что красота её рук – это волшебство ваших рук.
«Вот это я выдал», – подумал Миндаугас и сам себя укорил: «У Мирославы научился», и сам перед собой оправдался: «Это только ради благого дела».
Юлий Аркадьевич Гордиевский тотчас приосанился, но спустя мгновение надел на лицо маску скорби.
– Ах, как я сочувствую Стеллочке. Поверьте мне, это изумительная женщина, – Юлий молитвенно сложил свои руки на груди.
– Мне тоже она показалась приятной женщиной, но вы-то, наверное, знаете её лучше, – проговорил Морис как бы вскользь.
– Да, как облупленную! – вырвалось у Гордиевского. И он тут же спохватился и так мило, совсем по-женски, прикрыл рот ладонью, потом исправился: – Я хотел сказать, что я знаю Стеллу давно. Она моя постоянная клиентка, и мы с ней часто откровенничаем, как две старые подружки. – Юлий хихикнул.
Морис кивнул и сладко потянулся.
Гордиевскому показалось, что клиент заскучал, и он проговорил:
– Девочки часто откровенничают со мной. Иногда и сплетничают друг о друге, но их сплетни никогда не выходят за пределы этого кабинета.
– Так и должно быть, – кивнул Морис.
– Я вообще противник сплетен! Не мужское это дело, – проговорил Гордиевский важно.
– Естественно, – согласился Миндаугас.
– Кстати, к нам ходит и жена компаньона покойного мужа Стеллочки. Эльвира Кобылкина.
– Надо же, – небрежно обронил детектив.
– Только вот Эльвира дама необщительная.
– Правда? – спросил Морис. – Даже не верится. Насколько я знаю женщин…
– Точно вам говорю! – пылко перебил его Юлий. – Не поверите, слова из неё не вытянешь. Я таких женщин не люблю! – Он скорчил такую кислую мину, что Морис невольно улыбнулся.
– Женщина должна щебетать, как птичка! – продолжил Гордиевский и спросил: – Вы согласны со мной?
– На все сто! – заверил его Морис и подумал о том, что Мирослава не пришлась бы по вкусу не только метросексуалам, но и Юлию Гордиевскому, так как из неё тоже слова не вытянешь. Хотя, когда ей надо, она и щебетать может.
Морис невольно улыбнулся, так как представить Мирославу в образе птички не смог. В образе кошки – другое дело.
И тут Юлий продолжил:
– Хотя, как эстет, я должен признать, что Элеонора Кобылкина женщина очень красивая. Я сколько ни старался, не нашёл в ней ни одного изъяна, – с нескрываемым огорчением вздохнул он.
– Да, так бывает, – кивнул Миндаугас.
– Но в то же время, – как бы раздумывая, проговорил Гордиевский, – бывает так, что красавица с идеальными чертами кажется менее красивой, чем обычная женщина, обладающая даром обаяния. Ну, вы понимаете меня, естественная, не натянутая улыбка, искренность в голосе, блеск во взгляде.