– Так, Хоэк, давай по порядку. Ты обследовался?
– На предмет чего? Я и так знаю, что у меня в голове тлах.
– Тогда чего ты хочешь от меня?
– Помощи, Релнор, помощи. – Хоэк опустил глаза на пальцы. Их сводили судороги. – Руки – только начало. Тлах срастается со мной. Скоро я превращусь в дергающийся кусок мяса. А когда тлах поразит всю центральную нервную систему, я сгнию заживо.
«Я никогда не подводил его, – подумал Релнор. – И я неплохой человек, если разобраться. Просто мне плевать на людей, потому что я озабочен своей дорогой особой, которая не нашла себе применения… Но у меня синдром Китона, и моя особа обречена».
– Ты когда-нибудь покидал Сули? – спросил Хоэк. – Ты хоть раз выходил на поверхность?
Релнор молчал.
– Релнор? – Зажмурившись, Хоэк поймал отлив сознания. – Мне нужна твоя помощь.
Релнор склонил голову на бок.
– Что надо делать?
– Пойти со мной на поверхность. Патмер Минтес дал мне подробное описание программируемого ингибитора. Мы найдем программируемый ингибитор, он вживит его в меня, и я получу то, чего хочу.
– Например?
– Расширение восприятия.
– У тебя расстройство мышления, – проворчал Релнор. – Ты заражен тлахом, а рассуждаешь о расширении восприятия.
– Вылечиться все равно нельзя. То есть можно, конечно, но я не хочу менять всю центральную нервную систему. Слишком дорого.
– Ты заразился намерено.
– Я хочу убрать побочное действие.
– Закажи программируемый ингибитор, который тебе нужен, черным искателям.
Плечи Хоэка опустились.
– Это тоже слишком дорого. И дело даже не в цене, дело – в Сули. Мне надоел Сули. Я устал, что на меня давит эта замкнутая со всех сторон громадина. Ограниченность мира обусловливает ограниченность мышления. Мое желание для тебя расстройство мышления, но для меня – попытка добавить новизны в жизнь. Я понимаю людей, которые заводят кекеру. Они хотят забыться, они хотят избавиться от чувства непрекращающегося давления.
– Людям запрещено держать кекеру.
– Ты можешь быть человеком? Я не хочу забываться. Я хочу перешагнуть через себя, через Сули, через запрет покидать Трерию. Помнишь Атсана Стенсаха? Он тоже участвует.
– Он заражен?
– Нет.
– Хорошо. – Релнор принял решение. – Я согласен пойти с вами.
– Тогда я напишу тебе. – Встав, Хоэк поднял ящик с инструментами. – Если передумаешь, предупреди заранее.
– Я никогда не подводил тебя.
Проводив Хоэка взглядом до дверей автомата, Релнор положил локти на столик. Он жалел, что согласился помочь. Его не радовало посвящать себя посторонним, если дело не касалось молодых обаятельных девушек. Хоэк такой девушкой не являлся.
«Ладно, мне терять нечего, – подумал Релнор. – Вряд ли я упущу что-то важное, если синдром Китона превратит меня в нежизнеспособное существо без присмотра уэнлов. – Он нащупал бумажник во внутреннем кармане куртки. – Пока я здесь, нужно взять лотки концентрата для Найли».
Найли издалека заметила человека – бугристый нарост в пространстве прямых углов и плоскостей коридора блока-гетто. Человек сидел среди мусора на грязном полу, прислонившись спиной к стене. Обхватив ноги руками, он прятал голову между коленями.
«Надеюсь, он не ко мне, – подумала Найли. – Надеюсь, я не знаю его. Надеюсь, ему не нужно мое участие. Надеюсь, он случайно забрел в нашу секцию».
Найли старалась идти бесшумно, чтобы человек не услышал ее. Она затаила дыхание. Ей почти удалось проскользнуть…
– Найли?
Холодная волна разлилась у Найли внизу живота. Она повернулась к человеку.
– Додорт?
– Додорт Патчир, да. – Додорт встал. – Я не напугал тебя? – Он бессмысленно смотрел сквозь Найли. – Извини, я не хотел. Кажется, ты живешь где-то рядом?
– Тебе плохо?
– Что ты знаешь о ложной действительности?
– Давай пройдем ко мне, – предложила Найли – не могла не предложить. – Но я не знаю ничего о ложной действительности.
– Я посвящу тебя.
Додорт нетвердой походкой зашагал с ней бок о бок. От него остро пахло выделениями. Казалось, он забыл, что такое мыться. Найли вообразила, как ее маленькая, уютная квартира пропитывается его присутствием – нежеланным и безрадостным. Сколько времени будет держаться омерзительный запах?
«Болезнетворное дыхание смерти – вот что окружает Додорта, – подумала Найли. – Липкое покрывало смерти окутывает его затхлым зловонным облаком».
– Я не ошибся, – улыбнулся Додорт. – Я не ошибся.
Стиснув до боли зубы, Найли впустила Додорта в квартиру. При ярком освещении Додорт казался совсем маленьким. Заостренные черты лица с ввалившимися щеками хранили печать отчаяния. Грязный комбинезон висел на сутулых плечах. Из-под засаленного воротника торчала тощая шея.
– Давно я не был у тебя. – Додорт огляделся. – Жаль, что ты позвала меня разделить твердый напиток всего несколько раз. Лучше тебя никого нет. Иногда я мечтаю о тебе.
– Садись. – Найли указала на кресло. – Хочешь есть?
– Есть? – Додорт упал в кресло. – Конечно!
Найли удалилась за барную стойку. Глотая слюну, Додорт сосредоточился на рассматривании прозрачных фигурок, занимающих две полки стеллажа.
– Они с поверхности, – пробормотал Додорт. – Найли, у тебя их не было.
– Ты прав.
