Истопил Иван баню, вымыл в бане прохожего старика, всю грязь с него смыл, веником попарил его, а потом и рубаху и порты его начисто ополоскал и спать в избе положил.
Вот старик тот отдохнул, проснулся и говорит:
– Я твое добро упомню. Коли будет тебе худо, пойди в лес. Дойдешь до места, где две дороги расстаются, увидишь, там серый камень лежит, – толкни тот камень плечом и кликни: дедушка, мол! Я тут и буду.
Сказал так старик и ушел. А Ивану с матерью совсем худо стало: все поскребышки из ларя собрали, все крошки поели.
– Обожди меня, матушка, – сказал Иван. – Может, я хлеба тебе принесу.
– Да уж где тебе! – ответила мать. – Где тебе, бесталанному, хлеба взять! Сам-то хоть поешь, а я уж, видно, не евши помру… Невесту бы где сыскал себе – глядь, при жене-то, коли разумница окажется, всегда с хлебом будешь.
Вздохнул Иван и пошел в лес. Приходит он на место, где дороги расстаются, тронул камень плечом, камень и подался. Явился к Ивану тот дедушка.
– Чего тебе? – говорит. – Аль в гости пришел?
Повел дедушка Ивана в лес. Видит Иван – в лесу богатые избы стоят. Дедушка и ведет Ивана в одну избу – знать, он тут хозяин. Велел старик кухонному молодцу да бабке-стряпухе изжарить на первое дело барана. Стал хозяин угощать гостя. Поел Иван и еще просит.
– Изжарь, – говорит, – другого барана и хлеба краюху подай.
Дедушка-хозяин велел кухонному молодцу другого барана изжарить и подать ковригу пшеничного хлеба.
– Изволь, – говорит, – угощайся, сколь у тебя душа примет. Аль не сыт?
– Я-то сыт, – отвечает Иван, – благодарствую тебе, а пусть твой молодец отнесет хлеба краюшку да барана моей матушке, она не евши живет.
Старый хозяин велел кухонному молодцу снести матери Ивана две ковриги белого хлеба и целого барана. А потом и говорит:
– Отчего же вы с матерью не евши живете? Смотри, вырос ты большой, гляди – женишься, чем семейство прокормишь?
Иван ему в ответ:
– А незнамо как, дедушка! Да нету жены у меня.
– Эко горе какое! – сказал хозяин. – А отдам-ка я свою дочь тебе в замужество. Она у меня разумница, ее ума-то вам на двоих достанет.
Кликнул старик свою дочь. Вот является в горницу прекрасная девица. Такую красоту и не видел никто, и неизвестно было, что она есть на свете. Глянул на нее Иван, и сердце в нем приостановилось. Старый отец посмотрел на дочь со строгостью и сказал ей:
– Вот тебе муж, а ты ему жена.
Прекрасная дочь только взор потупила:
– Воля ваша, батюшка.
Вот поженились они и стали жить-поживать. Живут они сыто, богато, жена Ивана домом правит, а старый хозяин редко дома бывает: он ходит по миру, премудрость там среди народа ищет, а когда найдет ее, возвращается ко двору и в книгу записывает. А однажды старик принес волшебное круглое зеркальце. Принес он его издалече, от мастера-волшебника с холодных гор, – принес да и спрятал.
Мать Ивана жила теперь сыта и довольна, а жила она, как прежде, в своей избе на деревне. Сын звал ее жить к себе, да мать не захотела: не по душе ей была жизнь в доме жены Ивана, у невестки.
– Боюсь я, сынок, – сказала матушка Ивану. – Ишь она, Еленушка, жена твоя, красавица писаная какая, богатая да знатная – чем ты ее заслужил! Мы-то с отцом твоим в бедности жили, а ты и вовсе без судьбы родился.
И осталась жить мать Ивана в своей старой избушке. А Иван живет и думает: правду говорит матушка; всего будто довольно у него, и жена ласковая, слова поперек не скажет, а чувствует Иван, словно всегда холодно ему. И живет он так с молодой женой вполжитья-вполбытья, а нет чтобы вовсе хорошо.
Вот приходит однажды старик к Ивану и говорит:
– Уйду я далече, далее, чем прежде ходил, вернусь я не скоро. Возьми-ко, нб тебе, ключ от меня; прежде я при себе его носил, да теперь боюсь потерять: дорога-то мне дальняя. Ты ключ береги и амбар им не отпирай. А уж пойдешь в амбар, так жену туда не веди. А коли не стерпишь и жену поведешь, так цветное платье ей не давай. Время придет, я сам ей выдам его, для нее и берегу. Гляди-ко, запомни, что я тебе сказал, а то жизнь свою в смерти потеряешь!
Сказал старик и ушел. Прошло еще время. Иван и думает: «А чего так! Пойду-ка я в амбар да погляжу, что там есть, а жену не поведу!» Пошел Иван в тот амбар, что всегда взаперти стоял, открыл его, глядит – там золота много, кусками оно лежит, и камни как жар горят, и еще добро было, которому Иван не знал имени. А в углу амбара еще чулан был либо тайное место, и дверь туда вела. Иван открыл только дверь в чулан и ступить туда не успел, как уже крикнул нечаянно:
– Еленушка, жена моя, иди сюда скорее!
В чулане том висело самоцветное женское платье; оно сияло, как ясное небо, и свет, как живой ветер, шел по нему, Иван обрадовался, что увидел такое платье: оно как раз впору будет его жене и придется ей по нраву. Вспомнил было Иван, что старик не велел ему платье жене давать, да что с платьем станется, если он его только покажет! А Иван любил жену: где она улыбнется, там ему и счастье. Пришла жена. Увидела она это платье и руками всплеснула:
– Ах, – говорит, – каково платье доброе!
Вот она просит у Ивана:
– Одень меня в это платье да пригладь, чтоб ладно сидело.
А Иван не велит ей в платье одеваться. Она тогда и плачет:
– Ты, – говорит, – знать, не любишь меня: доброе платье такое для жены жалеешь. Дай мне хоть руки продеть, я пощупаю, каково платье, – может, не годится.
Иван велел ей:
– Продень, – говорит, – испытай, каково тебе будет.
Жена продела руки в рукава и опять к мужу:
– Не видать ничего. Вели голову в ворот сунуть.
Иван велел. Она голову сунула, да и дернула платье на себя, да и оболоклась вся в него. Ощупала она, что в одном кармане зеркальце лежит, вынула его и погляделась.
– Ишь, – говорит, – какая красавица, а за бесталанным мужем живет! Стать бы мне птицей, улетела бы я отсюда далеко-далеко.
Вскрикнула она высоким голосом, всплеснула руками, глядь – и нету ее. Обратилась она в голубицу и улетела из амбара далеко-далеко в синее небо, куда пожелала. Знать, платье она надела волшебное. Загоревал тут Иван. Да чего горевать – некогда ему было. Положил он в котомку хлеба и пошел искать жену.
– Эх, – сказал он, – злодейка какая, отца ослушалась, с родительского двора без спросу ушла! Сыщу ее, научу уму-разуму!
Сказал он так, да вспомнил, что сам живет бесталанным, и заплакал. Вот идет он путем, идет дорогой, идет тропинкой; плохо ему, горюет он по жене. Видит Иван – щука у воды лежит, совсем помирает, а в воду влезть не может. «Гляди-ко, – думает Иван, – мне-то плохо, а ей того хуже». Поднял он щуку и пустил ее в воду. Щука сейчас нырнула в глубину да обратно кверху, высунула голову и говорит:
– Я добро твое не забуду. Станет тебе горько – скажи только: «Щука, щука, вспомни Ивана!»
Съел Иван кусок хлеба и пошел дальше. Идет он, идет, а время уж к ночи. Глядит Иван и видит: коршун воробья поймал, в когтях его держит и хочет склевать. «Эх, – смотрит Иван, – мне беда, а воробью смерть!» Пугнул Иван коршуна, тот и выпустил из когтей воробья. Сел воробей на ветку, сам говорит Ивану:
– Будет тебе нужда – покличь меня: «Эй, мол, воробей, вспомни мое добро!»
Заночевал Иван под деревом, а наутро пошел дальше. И уже далеко он от своего дома отошел, весь приустал и телом стал тощий, так что и одежду на себе рукою поддерживает. А идти ему было далече, и шел Иван еще целый год и полгода. Прошел он всю землю, дошел до моря, дальше идти некуда. Спрашивает он у жителя:
– Чья тут земля, кто тут царь и царица?