Конечно, на таком страшилище как я страшно рядом сесть, а не то что жениться! Спасибо тебе, дорогая Машенька!
– Это я на ней женился, слава небесам, а она вышла за меня. Замуж, понимаешь?
– Чтобы как за каменной стеной быть?
Хреновая из меня стена получилась. И уж точно не каменная. А, скорей, бумажная. Сотканная из тысяч страниц книг мной прочитанных и написанных. От такой стены мало проку. Спичку поднес и все запылало. Как там ей Агата Францовна трепала? От мужика должно пахнуть мужиком за версту. От меня же мужиком не пахло – от меня разило писателем.
– Можно сказать и так.
– А ты ее до сих пор любишь?
– Кристину? Ну… как тебе сказать…
Не говорить же двенадцатилетнему ребенку, что двадцать минут назад у меня фактически встал на Крис член. Вернее, не фактически. Это что значит? Я ее до сих пор люблю, или просто у меня давно никого не было? Да у меня вообще никого не было после нее. Равно как и до нее. Замкнутый круг полудевственника, мать его.
– Так и скажи, – лицо Машки тало серьезным. Она в миг повзрослела лет на пять.
– У любви нет прошедшего времени. Так в фильме одном говорили.
– «Ирония судьбы. Продолжение»! Там так Женя Лукашин говорил своей Наде.
– Какие у нас познания! Ты его что, смотрела?
– Естественно. На новый год. Уже несколько раз.
– А первую часть смотрела? Она в разы круче.
Киндер пожала плечами.
– Я там многого не понимаю. Как пьяного героя могли пустить на рейс? Почему за такси идет такая битва?
– Ох, знала бы то, что такое дефицит!
– Это когда денег мало?
– Когда всего мало. Давай к делу. Тебе понравился Антон?
Машка вновь пожала плечами.
– Он нормальный. Но чересчур… как это говорят… сладкий.
– Слащавый, наверное.
– Точно!
– Есть такое. Главное, чтобы он был порядочным, и чтобы любил нашу Кристину.
– А ты бы хотел с ней снова быть?
Я помолчал. Невольно дернул головой, как от разряда тока.
– Не знаю. Другой вопрос, хотела бы она со мной быть.
– Я думаю, хотела бы.
– И откуда ты все знаешь?
– А я умная.
– Без сомнения!
Дверь скрипнула и в комнату заглянула жена. Бывшая, но все равно жена. Как там Газманов поет? Единственная моя, ветром обрученная. Или это не Газманов, а Киркоров?
– Ужин! Хватит трепаться. Будто целый год не видели друг друга.
Я глянул на часы. Почти десять вечера.
– Так поздно ужинать?
Я безбожно лукавил – сам иногда ужинал и после полуночи, а часов в девять вечера только полдничал. Писатели – люди ненормальные.
Кристина испепелила меня взглядом. Кровь опять прилила к члену. Да что со мной такое?
– Вообще-то, дорогой мой, мы тебя ждали.
– Какая честь. Мы сейчас спустимся. Агата Францовна уже отчалила?
– Нет, моя мама будет есть с нами.
– Смотри, чтобы не увела у тебя жениха. В ее годы обычно играют гормоны второй молодости.
– Какой ты сегодня мерзкий!
– Я всегда такой.
Я улыбнулся своей необаятельной улыбкой. Кристина ушла, а Машка тихо прыснула.
– Что слушаешь, молодежь, – ткнул я в айпод на тумбочке. – Паваротти?
– Издеваешься? Новую песню Асти.
– Похвально.
– А тебе кто больше нравится? Севиль или Асти?
Что говорить, я был в теме. Музыку, пусть современную, пусть с редкими ростками смысла, я люблю. Она позволяет отвлечься и иногда создать хороший фон для написания книги.
– Они обе… талантливые.
