Продолжение не следует

Я, по праву и обязанности медика, регулярно ездил на своей «таблетке» – так в армии ласково называют санитарную машину, в упомянутый Бережок. В госпиталь, противочумный отряд (был и такой), аптеку. Остальные постоянно торчали в степи.

Ну, а у Андрея как раз день рождения. Я и решил ему вроде подарок сделать, свозить в цивилизацию – там в речке можно искупаться, в кафе зайти. Тогда по всему Союзу в общепите действовал сухой закон, но все-таки… арбуз слопать, на девушек поглазеть. Так и вышло. Он накануне командиру сказал: дескать, зуб разболелся, а это серьезно, мне и поставили соответствующую задачу.

У военных всегда по утрам построение, «развод» называется. Я-то не ходил, в палатке пачку сигарет – «Орбита», по-моему, распечатал, закурил, а обертку целлофановую с пачки снял, в хрустящий шарик скатал и бросил, да попал не в урну, а в хромовый сапог. Это Андрюша хромачи свои начистил, приготовил к поездке, а на развод – в кирзовых подался.

И только я хотел мусор достать, как он прибегает, кирзы пыльные снимает, один хром сверкающий надел, начинает натягивать второй… Глаза его стали ну о-очень большие.

Бравый офицер выскочил из палатки, махнул ногой раз, другой… бедный сапожок взмыл в небо и описал дугу, как зенитная мишень. И грохнулся перед строем дивизиона, получавшего задачи на день.

На глазах потрясенных военнослужащих срочной службы, а также офицеров и прапорщиков, подбежавший в одном сапоге отважный ветеран «горячей точки» прыгнул на несчастное обувное изделие и принялся его топтать.

Потом, сняв с необутой ноги носок, надел на руку, сунул ее в сапог, достал. И, обращаясь к строю, четким командирским голосом отрывисто бросил:

– Фаланга!

Все присутствующие вздохнули с облегчением. А то ведь могло показаться, что у офицера от жары рассудок помутился. А так – все ж понятно, само собой…

Съездили мы тогда в Бережок нормально. Почти. Но об этом в другой раз. Стрельбы прошли на «отлично», Андрей, конечно, был на высоте, если можно так сказать про зенитчика.

И вот, уже в эшелоне на обратном пути, вышли мы с ним покурить. С этим нам повезло, к офицерскому вагону пристыковали платформу, на которой стоял только командирский «УАЗ-469». Там, вообще-то, по два грузовика умещалось, а тут – «козлик». Хоть танцуй вокруг, только растяжки немного мешают. Машинку же, хоть и маленькую, полагается на все четыре стороны тросами притянуть, чтоб в дороге не болталась.

Уже сентябрь, ветерок, эшелон тронулся, ход набирает. Компаньон мой мастерку решил натянуть. Это такой тонкий шерстяной джемпер, обычно синий, с воротом на «молнии», надевался через голову. Там на рукаве репей прицепился, рука не лезет, покалывает, ему не видно. Он чертыхается:

– Что за фигня там? Доктор, глянь, будь другом…

Тут я возьми да брякни:

– Фаланга?

Как он подпрыгнул! Чуть не свалился, да. Отцепил репей, хмыкнул. Посмотрел на меня внимательно…

Мне бы промолчать, но язык мой – враг мой…

– А помнишь, тогда утром, в сапоге? Это ж вот… – и шарик из целлофана скатываю…

Ну, в общем, не догнал он меня тогда. Кругов пять-шесть мы вокруг «козлика» нарезали, пока вышедшие на перекур стражи неба наш кросс не прервали. Потом года два он на меня дулся. Я, правда, никому…

А то ведь, хотя дуэли у нас не в ходу, но он-то плечи-и-и-стый!